click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Сложнее всего начать действовать, все остальное зависит только от упорства.  Амелия Эрхарт

ДРУГОЕ

РАЗГОВОР О НЕОБХОДИМОСТИ ЛЮБВИ, О НЕПРЕДВИДЕННЫХ ПОВОРОТАХ СУДЬБЫ И О ЖИЗНИ ОДНОГО ТЕАТРАЛЬНОГО ПОДВАЛА

https://lh3.googleusercontent.com/muTQ6vc31k7HNQsvxBPPO6oF949LDA-Qg7RkOkCjzs3nx0umn9xieUqS4hrYOqUnccS0EFD0psYDqOSOHnt0M67ep6Tj6GlR8jjKH61laIerSmeQCwB2ANtt5YG51O_DK0x8Yd0uSSeZDNU0Mjn5ITTM1ufbEWz_bWnmdXxYod-rNxwP0N1ytvWulaK5pyvySuz0aElp9SDQ5hd5erGYCVOtXplI7hzI01gXsVSqXsm5oVgRJ1TX4kouJpbSKwmlUzrZ9Bq95WrhEiKKPWzJ4T_p8_nU1pvBG_lPN8zBv7a1Z1KiyIJ_FoCDd3LdgQkkl-GNeFBB0O0hxGwBGWmKp0eHbBQwELETV6EOFa5GXHKX0OcaQ6Muw90hfqWQvO3W6xd27oyS3VqpSvCQ1sXY56AY_ihz7vHkhne2sRxS46MXX2dy7SdJBQPwxQ_TJ3jfBLUBCOGqF-b6FK612Xte7NmTiVn-c2Xu_gCw_SM0uNRr8QpmurGvXDZIX_jwC_55EB6gksaT1EFyzYqAG7jFtbBNOsoTGN_uQJtLzdB1bGtHtN2Xoa4zXpunUy09XvZvb9GiUdjWUnZDL6IzP2Ao9A2-Oqdt_jTuz4ddDaw=w125-h124-no

12 марта 2018 года скончался Народный артист СССР, Лауреат Государственных премий СССР и РФ, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» Олег Табаков.
В интервью Ланы Гарон 1999 года удивительно точно переданы интонации замечательного актера. Предлагаем его вашему вниманию.

Лана ГАРОН: Помнишь, Олег, много лет назад, еще студенткой, я делала для журнала «Театр» одну из своих первых работ – запись за молодым талантливым артистом рассказа о его роли. Помнится, что и для тебя это был волнующий момент, ты не был еще таким маститым, таким избалованным вниманием прессы человеком, ты волновался и даже попросил какого-то уважаемого театроведа (кажется, Инну Натановну) посмотреть наш материал: хорош ли он. Сейчас я ехала на встречу с тобой и вспоминала.
Ты тогда ни минуты не сидел спокойно, рассказывал и тут же срывался показать, а попутно изображал разные картинки из жизни, каких-то прохожих, торговок, школьных друзей из саратовского детства. В тебе ключом били энергия, актерство, юмор. Я очень быстро перестала стесняться, стала хохотать, шутить, потом спохватывалась, что не записываю, пугалась... Инструментами моими были тогда ручка и блокнот.
А сейчас?!
Ты сидишь передо мной за солидным письменным столом, за дверью – твоя секретарша. У тебя – мобильный телефон; у меня – японский диктофон. «Попали и мы в круговорот...» Статья тогда вышла под названием «Мое дело – играть». Сейчас ты считаешь иначе?
Олег ТАБАКОВ: Знаешь, я думаю, все остается по-прежнему: мое дело – играть. Из всех моих, как бы это сказать, трудов праведных, должностей, общественных обязанностей, обязанностей родственных... вот если все сложить вместе, то все равно: мое ремесло, мое главное дело – играть на сцене и любить. В обоих случаях это – любовь, заканчивающаяся детьми. Вот два особенно интересующих меня занятия.

– Но в какой-то момент ты, кажется, на 180 градусов поменял все!
– Не один раз причем!

– А сколько?
– Считай. В 70-м году я перестаю быть баловнем, которого должны обожать, лелеять, холить, соблазнять...

– Почему так случилось? Расскажи.
– Ефремов ушел во МХАТ, а я решил стать директором театра «Современник».

– И тебя в театре перестали… любить?
– Нет, не думаю, что меня перестали любить... Но объявить себя с завтрашнего дня или с понедельника «играющим тренером», хотя до этого ты играл либо в центре нападения, либо правым полусредним, либо левым крайним... – а я играл в центре в своих спектаклях! – достаточно неуютно и непросто для окружающих тебя людей. Тем более что ты становишься не просто играющим тренером, а человеком, от которого в каком-то смысле зависит положение, получение благ: жизненных, финансово-экономических, в советский период – поощрительных...

– ...и репрессивных мер – тогда уж!
– Конечно, конечно. Конечно. Я думаю, что моим товарищам это было отнюдь не просто. Когда один из актеров, так сказать, в беспамятстве пьяни оскорбил меня, они встали на его защиту. Кто это был, не имеет значения, поэтому я не назову тебе его имени. Я – человек не злобный. Но… – помнящий. Все! У меня такая память. Она иногда вмещает в себя невероятные вещи. Ну, например: ты знаешь, какой генеральный секретарь Организации Объединенных Наций погиб при исполнении служебных обязанностей?

– ?
– А я знаю!

– А почему ты знаешь?
– А так. У меня память просто очень емкая.

– То есть она берет не только чувственные вещи, как большей частью свойственно актерам?
– Я запоминаю порой самые невероятные вещи. Таково свойство моей памяти. Потом они всплывают, иногда неожиданно, но чаще – почти всегда – «к месту». Я помню случаи значительные, событийные, но помню и проходящее, случайное, временное. Иногда мне кажется, что я помню все.

– Это твоя особенность?
– Не более того. Но... вернемся к моей истории. В 70-м году я предпринял такой вот экивок. А спустя шесть лет я решаю перестать быть директором. Нежно любимая мною Алла Покровская кричала: «А вдруг это твое предназначение – быть директором?!» Она имела в виду масштабный смысл: что это – мой человеческий крест, судьба и так далее. Но даже, несмотря на Аллу Покровскую, я перестаю быть директором! И не по просьбе коленопреклоненных «подданных», а сам – сам! – принял решение.

– Почему?
– Потому, что понял бессмысленность собственных занятий. Интересы моих коллег... Или правильнее так: пути развития «Современника», которые мне представлялись правильными, столь разнились от того, какими эти пути представлялись моим коллегам, что сотрудничать в качестве директора мне показалось неверным и совершенно бессмысленным.
К этому же времени я уже два года занимался с детьми актерским ремеслом. Вместе с моими товарищами – Валерой Фокиным, Костей Райкиным, Гариком Леонтьевым, Андрюшей Дрозниным, Володей Поглазовым, Иосифом Райхельгаузом – я затеял дело: создать для театра «Современник» будущую новую актерскую генерацию. Но тут внезапно понял, что дело надо начинать с нуля. И… в другом месте.

– Это была студия при «Современнике»?
– Это был драмкружок... при мне. В Бауманском районном дворце пионеров, что на Стопани.

– Понятно: как многие артисты, ты вел драмкружок...
– Наверное, можно и так... назвать. Кружок. Это мало сказано все-таки. Три с половиной тысячи московских детей были «отсмотрены». Из них я отобрал 49 человек.

– То есть все равно: ты начал делать театр? Только детский, да?
– Да, наверное. Я стал делать хороших артистов.

– А как ты с ними занимался?
– По полной программе театрального вуза. Очень серьезно. Вот прикинь, какие люди с ними встречались во внеучебное время: Окуджава, Высоцкий, Вадим Васильевич Шверубович... Ну и так далее. Сама понимаешь, какого уровня люди приходили к моим ребятам, какое они получали представление о культуре благодаря таким встречам. И в те поры, когда, скажем, за одно только хранение определенной литературы репрессировали, я давал конкретное задание – читать! И даже приносил сам роман-газету, где был опубликован «Один день Ивана Денисовича» Александра Исаевича Солженицына, что представлялось мне исключительно важным.
Это я к тому рассказываю, что взаимоотношения были не столь уж простые, как в обычном драмкружке. Нет, кружком наше объединение назвать нельзя. В декабре прошлого года мы все встречались, вспоминали минувшие дни, и я понял, что душа их была задета сильно.

– Ты хочешь сказать, что это были отношения Учитель – Ученик с большой буквы, в своем самом глубинном исконном значении?
– Лан, про себя так говорить нельзя: это выглядит глупо, если я стану о самом себе говорить как об учителе с большой буквы. Нет. Наверное, так: я был тот человек, который их позвал в даль светлую с очень серьезными, высокими стандартами жизни... в театре.
Итак, в 76-м году я перестал быть директором. Мало этого! Еще один поворот. В 83-м, уже перейдя на положение разового актера в «Современнике», я, после определенной акции со стороны театра, дал согласие Ефремову уйти к нему во МХАТ. Я тяжело заболел: у меня начиналась астма, которой предшествовали и ларингиты, и фарингиты, и катары верхних дыхательных путей, бронхиты и прочие «…иты». По контракту, который нельзя было прерывать, я работал в Канаде. Когда я вернулся, у меня началось воспаление легких и вслед – астма. Я испугался своей генетической предрасположенности: мама и бабушка страдали астмой!.. «Выгребать» из этой пропасти мне помогала мысль, что скоро «Современник» едет на гастроли в Волгоград и в Донецк, где я буду играть «Провинциальные анекдоты», «А поутру они проснулись» и еще что-то.
Превозмогая недомогание, звоню директору – Володя Носков его звали – и говорю вроде того, что я, мол, стараюсь, я буду, я борюсь... А в ответ слышу: «Лелик, да брось ты! Все нормально – ввели уже вместо тебя… Болей, сколько надо!»
...Актер такого вынести не может! Хотя я к тому времени уже вынес немало и был сильно «закален». Но тут я... просто... наповал!

– Ты осознал, что заменим, что без тебя обходятся?
– Да. И это стало для меня – не поверишь! – освобождением. Освобождением от тех обязательств, которые я взял на себя в 56-м году, став под знамена Ефремова в создании театра «Современник». И, конечно, пришедший навестить меня Ефремов получил мое согласие на переход к нему во МХАТ. Уже третий поворот, да?! В этом же, 86-м году, я становлюсь ректором Школы-студии МХАТ. Видишь, какие зигзаги?! А затем, уже в 87-м году, я начинаю...

– Подожди, расскажи немножко о себе во МХАТе. Что ты играл, и как развивались события?
– События развивались хорошо. Моей первой работой стал Сальери. Затем – роль в «Юристах» Хоххута. В «Мудреца» Островского меня вводил Всеволод Шиловский. Это была очень успешная в зрительском отношении роль: меня встречали аплодисментами и провожали аплодисментами.

– А разве с тобой случается иначе?
– Нет, и я привык к аплодисментам. Но с этой ролью милота особенная связана. Спектакль был традиционный. Такой, я бы сказал, комфортный для актеров: в нем было много игры. И много удовольствия играющим доставлял этот спектакль.
Я сыграл «Скамейку», «Серебряную свадьбу», затем Бутона в «Кабале святош». В промежутках в Японии сыграл Сорина в «Чайке», неудачно, на мой взгляд.
Чего там! Грех жаловаться – нормально и немало работал. Тот же «Амадеус», которому уже 16 лет, по-прежнему собирает полный зал в Камергерском. И билеты продаются по цене 400 рублей (самые дорогие). Правда, я не один теперь во МХАТе играю. Рядом со мной – ученик мой, Сережа Безруков, играет Моцарта. Вдвоем нам веселее.

– Сережу любишь?
– Да-а.. Я вообще люблю всех своих учеников. И коллег. Тех, с кем работаю, играю. Это, видишь ли, такое дело – особенность, наверное: всякий нормальный театр должен быть замешен на любви. А когда любовь заканчивается, лучше расходиться. Или каким-то образом трансформироваться... Можно в библиотеку... Или в музей...
В 86-м году организационно оформился еще один поворот, который начал готовиться еще в 80-м году, когда мои ученики закончили обучение в театральном институте: наша бывшая детская театральная студия готовилась стать театром. И у нас был репертуар с большим количеством названий.

– Что за названия?
– «С весной я вернусь к тебе» Леши Казанцева, «Две стрелы» Володина, «Страсти по Варваре» Кучкиной, «Прищучил» и «Белоснежка и семь гномов», которую ребята сыграли на сцене «Современника» более чем сто раз.
Пять спектаклей, собственно, и составляли афишу. Но тогдашний, так сказать, городской «голова», Виктор Васильевич Гришин, весьма успешно придушил наше дело. Видимо, я не внушал доверия как руководитель возможного нового театра. И, прежде всего, по причине неуправляемости.
Я помню, как после спектакля «Две стрелы» из подвала выскочил помощник Гришина. Он бежал к своей черной «Волге» и кричал: «Тебе бы только прокукарекать! А там хоть и не рассветай!»
Все годы мы боролись за себя и сопротивлялись этому жесткому и совершенно несправедливому решению.
Подвал все равно существовал. Мы продолжали играть наши спектакли.
Угольный склад превратился в театр! В октябре прошлого года мы отметили его двадцатилетие!
Но повторяю: эти шесть лет, с 80-го по 86-й, были для меня самыми трудными, потому что я – человек побеждающий, победительный. И терпеть такой афронт, такое поражение мне было невероятно тяжело! И я заболел! Заболел прямо как в бульварных романах – с горячкой, с высокой температурой...

– Так сильно проявился стресс?
– Я же говорю, как в бульварных романах!
А потом… Они пришли такие печальные, сели вокруг меня...
Мне было тяжело, а каково – им! Они должны были зарабатывать на жизнь в своих театрах, куда я им помог устроиться, но они не имели, как я, киношного приработка или возможности ставить спектакли за границей, чем я обеспечивал свой прожиточный минимум.
В какой-то момент мы совсем отчаялись и даже перестали здесь играть. Но шло время, как говорится в тех же бульварных романах... Появилась новая власть, и ей надо было отметить изменения в способах и методах руководства культурой. Так в конце 86-го года появилось три новых государственных театра: Театр-студия под руководством Светланы Враговой, Театр-студия под руководством Марка Розовского и Театр-студия под руководством Олега Табакова. Три подснежника, «откопанные» новой властью. И с этого времени уже исчисляется другой период нашей жизни. Другое время, другие песни!
…И совсем другие проблемы.

– Скажи, Олег, заметил ли ты такой странный парадокс: очень многие сетовали на то, что им мешают, рвались высказаться, что-то сделать. Но вот им дали эту возможность, и оказалось, что у очень немногих есть серьезное высказывание о жизни. А у большинства – лишь высказывание о том, что высказаться не дают! Что это? Отсутствие художественных идей? Малость интеллекта? Вялость мышц?.. Незнание ремесла?
– Мне трудно ответить на твой вопрос, Лана, потому что к подвалу это не имеет отношения. Как говорится, вопросы не к нам! Мы работаем, и иногда вполне серьезно. Мы говорим о том, что думаем, и мне кажется, что наше высказывание о мире, в котором мы живем, достаточно внятно. Для меня очень важно, что работаем мы много. Ну, посуди сама. С начала этого сезона, при труппе в 30 человек, мы выпустили четыре спектакля: инсценировку романа Томаса Манна в постановке Житинкина, пьесу лауреата Анти-Букеровской премии Олега Богаева из Екатеринбурга «Русская народная почта» (у нас она называется «Комната смеха») в постановке Камы Гинкаса, в декорациях Сергея Бархина, затем пьесу Петра Гладилина «Любовь как милитаризм» в постановке Евгения Каменьковича, декорации Саши Боровского. Наконец, премьера, состоявшаяся в январе, – инсценировка романа Достоевского «Идиот», сделанная Александром Мариным и поставленная им же, художник – Валентина Комолова. Согласись, что за четыре месяца, от октября до февраля, четыре спектакля – беспрецедентно. Где еще в Москве, в каком театре идет такая интенсивная работа?

– Извини, Олег, наверное, с моей стороны это выглядит нескромно, но в Московском драматическом театре имени К.С. Станиславского, где работаю я, мы сейчас тоже выпускаем четвертый спектакль, закроем сезон пятой премьерой, да в работе еще один спектакль.
– Ну, вот видишь, значит, не мы одни такие молодцы! Значит, в Москве есть, по крайней мере, два театра, которые работают очень насыщенно. Но, как мне сдается, абсолютное большинство театров столицы живут совсем-совсем по-другому. Вот и весь разговор.
Работа есть нормальное состояние души. И... тела. И... духа! А все остальное, что связано с вялостью и дряблостью мысли и мышц, не к нам, отвечать на эти вопросы и упреки должны те, у кого они дряблы и вялы.

– Ты прав. А по какому принципу в подвале выбирается материал для постановки? Существует ли определенная «репертуарная политика», как говорили в советские времена? Почему ставится «Идиот», а не «Братья Карамазовы», скажем? Как возникает то или иное название?
– По-моему, все необыкновенно субъективно. И так было всегда. Возьми перечти переписку Немировича и Ка Эс, когда они в конце каждого сезона спорят, мучительно ищут, договариваются о репертуаре на последующий год.
Наверное, так театр устроен, что его руководители, пропуская время через себя, ощущают болевые точки и находят в классике и в современной литературе произведения, которые так или иначе помогают ответить на жгучие, в представлении этих руководителей, вопросы.
Как говорил Лев Николаевич Толстой, цель искусства – помогать людям полюблять жизнь.

– А у тебя остается время на чтение или все время, и все силы уходят на театр и на молодую семью?
– Читаю я довольно немало. Это уже выработанная привычка – читать! Журналы «Новый мир» и «Знамя» – постоянно. А также – небольшой журнальчик «Ридерз дайджест». Ежедневно просматриваю 8-10 газет. Из того, что я читал в последнее время, наибольшее впечатление произвел маканинский роман «Андеграунд, или Герой нашего времени». «Видок Фиглярин» – огромный «кирпич», том, посвященный сотрудничеству Фаддея Булгарина с ведомством Бенкендорфа: материалы, поданные Фаддеем. Он ведь был куратором культуры.

– А почему ты вдруг стал читать это?
– Я узнал из газеты, что состоялась такая публикация, заинтересовался, пошел в сотый магазин и купил книгу. Любопытно, скажу тебе.
Сильное впечатление произвел роман Берберовой «Чайковский». Понравилась книга сестер Толстых.
В прошлом году я дал премию Ольге Радищевой за великолепную исследовательскую работу о взаимоотношениях Станиславского и Немировича-Данченко, написанную живо и занимательно. Жду теперь второй том.
Короче говоря, круг моих читательских интересов достаточно широк, если я стану перечислять пьесы, которые я прочитал заново, перечитал или просмотрел за последнее время от «Мизантропа» до «Мертвой обезьяны», которую мне дала Дуся Германова, чтобы посоветоваться, то ты сильно изумишься. Да, читать я привык.

– А чужие работы смотришь? «Горе от ума» видел?
– Меньшикова? Еще нет. У меня пока никак не получается: все время совпадает с моими спектаклями.

– Но когда бываешь в других театрах, сравниваешь со своим?
– Нет, нет, нет! Я – очень хороший зритель. Я обладаю замечательным, на мой взгляд, качеством – я радуюсь, открывая для себя талантливых людей. Чужой успех доставляет мне удовольствие. Это у меня от отца, он был таким, это – генетически унаследованное свойство.
И, знаешь, меня совсем не беспокоит вопрос, как бы я сам делал эту роль, когда я вижу хорошую актерскую работу. Я не примеряю на себя. Наверное, оттого, что я не режиссер, вещи концептуально-нормативного плана меня не занимают. Но если вижу что-то славное, талантливое, я просто радуюсь.

– Но все-таки: если ты видишь что-то славное и талантливое, тебе же хочется, чтобы этот режиссер поработал у тебя и с тобой!
– А как же! Я и приглашаю. Почему именно Кама Гинкас ставил у нас спектакль? Не икс, не игрек, не зэт?! А именно Кама, с которым я довольно давно вел переговоры?! У нас с ним не всегда совпадали интересы. Однажды мы даже обсуждали с ним одну пьесу, но к соглашению по ней не пришли тогда. А вот по поводу пьесы Олега Богаева интересы совпали. И мы работали... как это у Пастернака написано? – «С улыбкой взахлеб...» Что не означает, что пьеса прекраснодушная...

– Да уж!
– Ну вот, а радость в наших занятиях присутствовала, что случается в театре не так уж часто.

– И особенно – с современной пьесой.
– Вот именно. А что получилось, что не получилось, не мне судить. Сие – право зрителей. В пьесе Богаева поднята одна из острейших проблем сегодняшнего времени: дети и старики – наиболее пострадавшие и социально беззащитные группы населения.
У Богаева такой сильный и такой несчастный, такой беззащитный старик!

– Да, это очень значительная актерская работа. Скажи, Олег, тебя обижает, когда тебя с кем-то сравнивают?
– Меня в ранней юности сравнили с Михаилом Чеховым! Причем это сделала его ученица, Елена Петровна Пестель. Она вернулась из Гулага, отсидев «свое», увидела меня в одной работе, которую я делал с Топорковым, и сравнила меня с Михаилом Александровичем Чеховым! Я был тогда счастлив.
А сейчас… чего мне обижаться и кому мне завидовать?!

– Тогда я скажу. По умению сочетать тончайший психологизм с острой выпуклой формой ты порой напоминаешь мне Евгения Лебедева. Мне кажется, что еще только он мог сыграть такого героя – одновременно смешного, страшного, жалкого, нелепого и трагичного... и еще такого... такого... такого... с тысячью нюансов.
– Ну что я могу, Лана, ответить на это? Пребывай и дальше в плену приятных для меня ассоциаций или заблуждений...
Теперь о других приглашенных режиссерах. Только что закончил работу мой ученик Александр Марин. Последние пять лет он весьма успешно работает в Канаде и получил там несколько национальных театральных премий. У нас уже идет один его спектакль – коммерческий – «Сублимация любви» в декорациях Саши Боровского.
Ученик Петра Наумовича Фоменко, Гарольд Стрелков, ставит собственный... я назову его «монтажный план» – по повести Пушкина «Станционный смотритель». Белкина играет актер театра «Современник» Авангард Леонтьев, человек, с которым мы начинали нашу студию, 25 лет тому назад!
Еще один молодой режиссер, ученик Фоменко, интересует меня, я подумываю о том, чтобы и его пригласить, это Вениамин Скальник.
Затем... Мой коллега из Семинара Макса Рейнхардта, профессор Венского театрального института Аршак Григорян.

– Судя по имени, тоже «наш человек»?
– Да, да, он из бывшего Советского Союза: работал в Армении, в Ленинграде, а потом уехал. В декорациях Боровского он ставит пьесу Стриндберга «Отец». Гарик Леонтьев репетирует «Не все коту масленица» Островского.
Наконец, последний из приглашенных сегодня режиссеров – ученик Льва Додина, женатый на француженке, и потому ассимилировавшийся во Франции, совмещающий успешную работу во французском театре «Одеон» и в театре в Страсбурге с работой главным режиссером Саратовского театра драмы (вместо ушедшего оттуда Александра Дзекуна), – Антон Кузнецов, который уже приступил к репетициям сценария Седерберга «Секс, ложь и видео». Фильм, снятый по этому сценарию, лет 5-6 назад получил в Каннах Золотую пальмовую ветвь.
А затем уж Адольф Шапиро будет делать у нас «На дне».

– Шапиро становится у вас в театре специалистом по Максиму Горькому?
– Ты напрасно иронизируешь. «На дне» – замечательная пьеса, одна из лучших в русской драматургии. И у нас она очень хорошо расходится.

– Олег, я пошутила! Я сама люблю эту пьесу и считаю, что сегодня, как никогда, она имеет острое соприкосновение с нашей действительностью!
– Да-а! И потом смотри сама: Сатин – Машков, Актер – Миронов, Лука – Табаков, Барон – Егоров, Бубнов – Хомяков, Клещ – Мохов.

– По правде говоря, я думаю, что «На дне» – лучшая пьеса Горького.
– Конечно, конечно. Но и еще – «Мещане».

– Да нет! «Мещане» сильно уступают. Это Георгий Александрович «вытянул», и за счет его режиссуры пьеса стала казаться лучше, чем она есть на самом деле.
– Нет, не скажи! Помню, в Саратове – ка–а-кой был спектакль, у-у-у! Как артисты играли! Может, не так подробно и поразительно, как Лебедев с Призван-Соколовой, но хорошо!

– Олег, а в своем театре ты один – главный человек? Какая у вас структура?
– Один! Никакой демократии у нас нет. Руковожу театром я.

– И тебе все подчиняются беспрекословно?
– Да.

– А когда твои актеры уходят «на сторону» – где-то играют, снимаются, ставят, ты доволен?
– Когда это приводит к успеху, к более полному выявлению возможностей, я, безусловно, рад. А как же иначе! Этим я отличаюсь от множества других руководителей театра.

– А вот сыграл твой артист в «чужом» спектакле Гамлета. Вы разговариваете потом, обсуждаете его исполнение и постановку? Он интересуется твоим мнением?
– А как же, Лан?! У нас вообще нормальные человеческие отношения. Я отдаю себе отчет в том, что такие отношения не совсем типичны для современного театра.

– И ты можешь все сказать?
– Когда мои ребята приходят ко мне с чем-то, я обязательно говорю только то, что думаю.

– И ты можешь рассчитывать, что и они с тобой правдивы и откровенны?
– Конечно. Лукавство у нас не принято.

– Значит, будучи единоличным «начальником», ты продолжаешь оставаться с ними товарищем и коллегой? И ты можешь подурачиться с ними и не бояться, что пострадает твой авторитет?
– Не боюсь. Потому что
«Когда в делах – я от веселий прячусь,
Когда дурачиться – дурачусь,
А смешивать два эти ремесла
Есть тьма искусников, я не из их числа».

– А много дурачитесь?
– Бывает. Правда, уж не так часто, как раньше. Взрослеем...

– А есть пьющие актеры?
– Если актер пьет, он не удержится в подвале. Здесь не принято пить. Здесь принято работать.

– У тебя железная дисциплина?
– Да. Для нас дисциплина естественна.

– А «звездные болезни» есть? Ведь в твоем театре почти все – звезды.
– Они ж не дураки!

– А разве «дураки» те великие артисты, которые пили, которые подвержены «звездной болезни»?!
– Во всяком случае, не умные.

– А у тебя, хочешь сказать, умные?
– Ну, я бы сказал: разумные. Перелистай их интервью, которые они дают в больших количествах, и сама убедишься. Потому что когда я хвалю их, это выглядит нескромным и необъективным. Да я и не могу быть до конца объективным...

– … потому что они для тебя как твои дети – ты их любишь и не можешь быть объективным?
– Конечно. Но то, о чем ты спрашивала, у нас в подвале невозможно! У нас... Как бы тебе поточнее это объяснить? У нас «иронисты». Если кто-то что-то позволит себе, они быстро «доводят до сознания». Как там Марк Твен написал?..
«Слава – это пар, популярность – случайность. Единственно, что незыблемо на земле, это – забвение».


Лана ГАРОН

 
Принесенный белой кометой

https://scontent.ftbs5-1.fna.fbcdn.net/v/t1.0-9/29497404_422204971571933_7702226376903596687_n.jpg?_nc_cat=0&oh=37a660f77df0295e679a3f948d19f14e&oe=5B44C2E6

«Меня принесла комета, и она же
унесет меня обратно»
Вахтанг Чабукиани

Четверть века тому назад не стало великого танцовщика и хореографа Вахтанга Чабукиани (1910-1992). Еще раньше ушли Джордж Баланчин (Георгий Баланчивадзе) и Гоги Алексидзе. Эти три феномена в единстве как бы составляют грани платоновского тетраэдра (символа огня) – кристалла, взращенного на благодатной почве русского классического балета в гармоническом сплетении с древней грузинской хореографией.
Стихия и политические события, шумные шоу беспощадно треплют планету, искусство, все сферы человеческой деятельности. Период «хождения по мукам» еще не кончился. Страхи перед «стихией чуждой, запредельной» еще не прошли. Тем не менее, благодаря потоку романтически одаренных молодых сил, жизнь не вянет и идет своим чередом. В мире танца всегда задавал тон классический балет, мировой и, как заявила по телевидению Светлана Захарова, в особенности – русский. Отрадно отметить также, что грузинский, чабукиановский балет начинает возрождаться.
Грузинский балет, потерявший трагически погибшего выдающегося балетмейстера современности Гоги Алексидзе, выжил и сохранился в условиях драматических исторических перемен. Тем не менее к открытию сезона Тбилисского государственного академического театра оперы и балета им. Захария Палиашвили балетная труппа подготовила программу, посвященную памяти великого танцовщика и хореографа ХХ века Вахтанга Чабукиани и возродила его балеты «Лауренсия» и «Горда».
Как известно, комета Галлея примерно через каждые 75 лет приближается к нашей планете. Именно в это время, 27 февраля 1910 г., родился Вахтанг Чабукиани. Кстати, в свое время цыганка нагадала новорожденному Вахтангу большое будущее и то, что хвостатая комета (по-грузински «кудиани варсклави»), принесшая его, унесет его обратно.
Знаменательно, что великий балетмейстер Мариус Петипа (1822-1910) родился тоже 27 февраля и ушел из жизни в год рождения Вахтанга Чабукиани. Это была эпоха перелома во всех видах искусства, создания новых направлений, течений, группировок.
Русский балет, бескомпромиссно отвергавший ложные тенденции ХХ века, стал ведущим балетом мира. Многие мастера из разных стран тянулись в прошлом в Петербург... К счастью для Чабукиани, азы балетного искусства с детских лет были им усвоены в балетной школе под руководством Марии Перини в Тбилиси. Юный Чабукиани, следуя ее совету, принял единственно правильное решение – учиться и совершенствоваться в искусстве танца в Петербурге. Здесь, в лоне великого русского классического балета, окрепло его дарование. Здесь он получил стимул для неудержимого стремления к непрерывному развитию и совершенствованию техники танца и, что самое главное, – оформилась его творческая индивидуальность.
Эпоха выдвинула на первый план новое, героическое начало в балете и в других областях искусства, творцы которого, подстегиваемые ритмами времени, на базе достижений классики с упоением создавали новое искусство. В русский балет устремилась ритмика советской эпохи, давшей миру плеяду выдающихся исполнителей и балетмейстеров. Достаточно назвать имена Галины Улановой, Алексея Ермолаева, Вахтанга Чабукиани и др. Примеры лирики Улановой, буйства Ермолаева, героики Чабукиани показывают, что искусство прокладывает неизведанные пути к универсальности, где присутствует неповторимый национальный феномен индивидуума.     Соприкосновение таких различных феноменов в русском балете оказалось в высшей степени гармоничным и плодотворным. Оно способствовало порождению новых выразительных средств и творческих импровизаций, мгновенно переходящих в классику.
Новое в искусстве конструируется на базе совершенных образцов прошлого. Современность находит чуткое отражение в искусстве. Четыре феномена века: Нижинский-Ермолаев-Чабукиани-Уланова, вобрав в себя лучшие достижения балета прошлого, создали новаторские направления ярко выраженного мужского и лирического женского начал. Талант Вахтанга Чабукиани проявляется в героике его танца. Героическая идея пронизывает все образы, созданные им, и составляет главную движущую силу и пафос его феномена. В частности, в отличие от парения Нижинского, он привнес в балет свое – чабукиановское парение, сложнейшее зависание в воздухе со скрещенными ногами; элегантному же движению руки Нижинского, отводящего свисающие к лицу волосы, – свою знаменитую позу, предвещающую начало бурного зажигательного танца. Мощи же новаторских головокружительных прыжков Ермолаева он противопоставил свое, мужское, чабукиановское фуэте (в 32 оборота!) и стремительное, непревзойденное шэнэ (один из элементов древнего грузинского танца).
Довольно редко бывает гармоническим соприкосновение выдающихся феноменов, когда ни одна сторона пары не оказывается затененной другой. Такой была лирическая пара Уланова-Чабукиани. С одной стороны – бездонная лирика задумчивой Улановой, с другой – чуткое понимание глубины ее мистической натуры Вахтангом Чабукиани.
Именно здесь, в Петербурге – центре мирового балета произошла встреча этих двух великих дарований. Уланова, идя путем лирического танца, достигает вершины героики, Чабукиани же героикой своей достигает апогея лирики.
Факел белой кометы сразу же был подхвачен твердой рукой Чабукиани («Танец огня», «Пламя Парижа») и с триумфом, вдохновенно пронесен через все его творчество. Чабукиани вошел в классический балет, как олицетворение Аполлона. Как в древнем мифе Аполлон вошел в дельфийский храм в одеянии Диониса, так и Чабукиани, обуздав в себе буйного творческого Диониса, в его одеянии («Вальпургиева ночь») – в полную силу возвестил о появлении лучезарного Аполлона – сначала на сцене русского театра и далее – на грузинской сцене.
В русле петербургского (дягилевского) балетного искусства, как в благодатном течении Гольфстрим – меандры (вихри), зародились выдающиеся звезды балета: в мужском – Нижинский, Фокин, Баланчин, Чабукиани и др., в женском – Павлова, Карсавина, Спесивцева,Уланова и др.) Убери этот краеугольный камень из русского балета – и он рухнет.
Чабукиани, творчески освоив достижения русского классического балета и грузинского народного танца, внес в хореографию свой, чабукиановский элемент, показав, что высшая красота не в одном только прекрасном теле, но и в душе танца.
1908 г. Париж. Нижинский – в «Полуденном отдыхе фавна» (Дебюсси – Малларме) – один из основателей мужского балета. Тщетно пытается Фавн-Нижинский проникнуть во владения лучезарного Аполлона, выслеживая купающихся нимф. В попытке вырваться из «дионисовой шкуры» в царстве Аполлона он терпит крах. Его энергия бесплодно опустошается. Такой подход расколол зрителей на два противоположных лагеря. Можно сказать, что Нижинский в балете предвосхитил исторические перемены, позднее происшедшие в мире. Свидетелем смены эпох, грядущих бурь и событий оказался также и Чабукиани, которому суждено было нанести сокрушительный удар по прежнему статическому мужскому балету и стать триумфатором мужественного аполлонического балета, гармонически сочетающего новый романтизм и новую героику. Дионисово буйство, как мы отмечали выше, он умерил в себе железной волей беспощадного Аполлона.
Образно говоря, могучий Дионис-Чабукиани соприкасается с хтоническими корнями древнего танца, по которым накопленная в них творческая энергия неудержимым искрящимся потоком устремляется вверх по жилам своего избранника. Именно в это мгновение Аполлон–мусагет вздымает танцовщика в воздух, делая его неподвластным земному притяжению, – и находящийся в пафосе божественного вдохновения танцовщик постигает тайну элевации – невесомого парения в воздухе. Чабукиани со скрещенными ногами зависает в воздухе на долгие мгновения и затем мягко и неслышно приземляется. В вокальном искусстве известен эффект длительности держания ноты мастером бельканто Мазини, в скрипичном – эффект непревзойденной длительности держания ноты великим Паганини.
Телосложение Чабукиани, как воплощение высшей красоты, достойно кисти Апеллеса и резца Праксителя, увековечивших в своих творениях образ Аполлона. Одно лишь появление Чабукиани на сцене уже предвещало великую радость. Взор зачарованного зрителя следил лишь за его движениями. Одухотворенный танец Вахтанга Чабукиани сразу же зажигал всех на сцене и в зале.
Высокая профессиональная школа танца, пройденная в Петербурге, создала благодатную почву для постановки собственных балетов, что он, позже будучи в Грузии, и осуществил на тбилисской сцене. Богатство ритмов, широта диапазона образов от демонических до героических и лирических отличают собственные редакции балетов «Вальпургиева ночь», «Шопениана», «Лебединое озеро», «Тени в Баядерке» и др.; 6 собственных грузинских балетов. Сегодня праздником хореографии является возрождение балетов Чабукиани «Горда», «Лауренсия» и др. Легкий, бесшумный взлет, зависание в воздухе и мягкое неслышное приземление, созданный им мавританский танец (музыка А. Мачавариани) неповторимы. «Сегодня никто его исполнить не может» (Цискаридзе). Пляска Отелло-Чабукиани – вершина экстатического танца. Как не вспомнить тут совет-восклицание В. Белинского: «Идите в театр и умрите в нем!»
Заметим, что Чабукиани долго вынашивал мавританский танец Отелло в уме, и лишь на генеральной репетиции исполнил его. Впечатляет сцена свидания Отелло (Чабукиани) с Дездемоной (Вера Цигнадзе) под пальмой на знойной африканской земле. Море неслышно колышется. В экзотических дюнах рождается настроение невольной грусти, вызванной легким жестом грузинского танца. На древних горячих африканских дюнах, аккумулировавших в себе жар солнца, нахлынувшая внезапно грусть усиливается предчувствием драматического конца. В мимолетном счастливом танце Дездемона-Цигнадзе подобна невесомой пушинке, парящей в воздухе, следом за ней с ослепительной улыбкой в грузинском танце плавно несется смолисто-черный Отелло, излучающий нежность. (Только ли грузину доступно переживание этой сцены?! – Слезинка блеснула в глазах мальчугана-зрителя).
Как гром среди ясного неба, несчастья обрушились на голову гения с постановкой балета «Гамлет» (1971 г.), где не один из высокопоставленных чиновников узнал себя в преступных деяниях шекспировских героев. Все титулы, награды и т.п. были у него отняты, он был опозорен, изгнан из театра, и сверх того, обвинен в поджоге оперного театра.
По-христиански мужественно принял он все удары жизни:
«Ну что ж, одной заботой
боле,
Одной слезой река полней...» Александр Блок

В творчестве Вахтанга Чабукиани проявляется также мистическая сторона Аполлона-прорицателя, предопределяемая его зодиакальным знаком, спасшая его в период репрессий, когда, забыв о существовании недостойных современников, он создавал либретто и партитуры уникальной хореографии к балетам: «Гамлет», «Фауст», «Евангелие» др. Вербальные тексты «Гамлета» и «Фауста» Вахтанг Чабукиани с его пиететом к великим поэтическим и духовным творениям человечества дерзнул спроецировать в визуальную сферу балетной хореографии.
Несколько слов о шекспировских героях Отелло (Чабукиани) и Гамлете (Чабукиани).

В отличие от Гамлета по-детски доверчивый Отелло – жертва интриги – на мгновение озаренный невинностью Дездемоны, могучей рукой вздымает клеветника в воздух, чтобы задушить его, но сраженный вулканически вспыхнувшей в нем ревностью, падает в обмороке навзничь. Чудовищно торжество Яго (Кикалеишвили), в дьявольски изломанном арабеске застывшего на груди Отелло. Чабукиани-принц датский, одержим святой местью,– в сомнамбулической пластике танца, на фоне беззвучной музыки и зловещих силуэтов лиц королевского двора, прежде – безоблачно счастливый, влюбленный, ныне – печальный, суровый мыслитель. Сцена в фехтовальном зале разрешена балетмейстером блестяще. Слабеющий от удара отравленной шпаги, Гамлет, мстящий за отца, а теперь и за себя, обретает титаническую энергию – и в ахиллесовом прыжке огненным мечом поражает убийцу своего отца. Так, при виде гадюки взбешенная невинная овца, молниеносно набрасывается на ядоносную тварь и затаптывает ее своими острыми копьями-копытцами в землю. А ведь суд агнца – Божий суд! Такова, несомненно, и благословенная Шекспиром, и Чабукиани-Гамлетом святая расправа со злом.
Чабукиани планировал создать трехактный балет в качестве передышки после напряженных собственных балетов-трагедий: «В первом акте я отдам дань романтическому балету – что-то вроде подводного царства с ундинами, сильфидами, сказочными существами. Второй акт: балет в стиле модерн. Сцену я вижу покрытой зеленым сукном, как игорный стол в казино. Соответственно и персонажи. Жизнь – игра... Третий акт – апофеоз классики... Вся хореография у меня готова. Все комбинации, прыжки, пируэты сами приходят и наполняют меня. Главное – выстроить спектакль, чтобы он что-то говорил людям, вел к добру, к гармонии. А потом... Это может показаться дерзким намерением... Но это меня волнует... Потом, под конец, я хочу обратиться к «Евангелию»... Я это вижу...» (из статьи А. Маргвелашвили).
Чабукиани не было суждено лично реализовать свои планы, как в свое время Достоевскому, под конец жизни наметившему написать роман «Христос и баррикады» и др. Но справедливость восторжествовала. В 1990 г. с триумфом отмечался 80-летний юбилей Вахтанга Чабукиани, в Тбилиси – в Государственном театре оперы и балета, в Москве – в Большом театре и в Санкт-Петербурге – в Мариинском театре оперы и балета. В 2010 г. 100-летию со дня рождения Чабукиани был посвящен гала-концерт в Концертном зале (Тбилиси, 24 октября 2010 г.) с участием гостей из Лондона, Испании, США, Москвы, Санкт-Петербурга и кордебалета тбилисского театра, детского хореографического ансамбля «Шеджибри» и Национального балета Сухишвили. Ученики Чабукиани, рассеянные по континентам, как солнечные блики отражают в своем творчестве магию танца Чабукиани, танца наивысшей красоты (И. Зеленский, Д. Махатели, Н. Цискаридзе, Н. Ананиашвили, И. Ниорадзе, Л. Канделаки, И. Абулашвили, И. Данелия, Д. Кузнецов, В. Ахметели, братья Хозашвили и многие др.).
Перефразируя гомеровский экстатический восторг героем «Илиады», Ахиллесом, можно воскликнуть: Нет и не может быть в балете чародея большего, чем Чабукиани!


Анзор ГВЕЛЕСИАНИ

 
ОТ А ДО Я

https://scontent.ftbs1-2.fna.fbcdn.net/v/t1.0-9/27336396_399662797159484_8784826027172237664_n.jpg?oh=329fad3a41e97a4b447271e2e28158b0&oe=5ADFB79B

Четыре кило гвоздей

Такую цену заплатил начальнику колонны старожил лагеря в Инте зек Валерий Фрид – будущий знаменитый киносценарист за недавно прибывшего зека Смелякова. В итоге опального поэта перевели на их с Юлием Дунским участок. И всю оставшуюся жизнь Ярослав, завидев этих неразлучных друзей, растроганно приговаривал: «Жизнь они мне спасли!» Гениальный автор стихотворения «Если я заболею, к врачам обращаться не стану» посидел по тюрьмам и лагерям немало. Сам себя он называл трижды зек Советского Союза. Первый раз он отправился в Троице-Печорский район, где отбыл срок с 1934 по 37-й год. Дело в том, что начинающий литератор Ярослав Васильевич Смеляков, начав свой трудовой путь наборщиком в типографии, попутно занимался в поэтических кружках. И даже неосторожно вступил в Союз писателей, а это в те годы было небезопасным. В результате донос и первый срок. По возвращении Смеляков работал выпускающим редактором газеты трудкоммуны им. Дзержинского и писал стихи. А как началась война, воевал на Карельском фронте. Но и там ему не повезло – попал в окружение и угодил в плен к финнам. После освобождения, естественно, попал в фильтрационные лагеря еще на четыре года. Вытащили друзья-литераторы. Остался по месту отсидки и устроился на работу редактором в газету «Сталиногорская правда». В Москву ему дорога была заказана, но, конечно, Ярослав Васильевич режим нарушал – наезжал в столицу тайком, но никогда из осторожности не ночевал. О нем помнили коллеги и, как могли, пытались помочь. Влиятельный Константин Симонов поспособствовал с публикацией сборника стихов и возвращением в литературу. Оказалось, что ненадолго. Как-то подвыпив, Смеляков пожаловался случайному приятелю: «Странное дело! О Ленине я могу писать стихи, а о Сталине не получается. Я его уважаю, конечно, но не люблю». Ишь ты, «не любит – но уважает» – опять донос и новый срок. В Инту. Вот там-то его и выменяли на четыре кило гвоздей будущие авторы фильмов «Служили два товарища», «Экипаж», «Как царь Петр арапа женил» и сериала про Шерлока Холмса. Работать его поставили на легкий участок, в бригаду мусорщиков. И на тот момент это были самые интеллектуальные мусорщики в мире – академик, профессор, поэт и их подручный, симпатичный украинец из Львова. Короче, не жизнь была у Ярослава Смелякова, а приключенческий роман! В начале января исполняется 105 лет со дня рождения этого блестящего русского поэта.


Их сиятельство на партсобрании

Выдающемуся русскому писателю Алексею Николаевичу Толстому исполняется 10 января 135 лет со дня рождения. Пересказывать его биографию дело неблагодарное, особенно в эпоху интернета, когда достаточно набрать его имя в поисковой строке и получить невообразимое число разнообразных ссылок. И чего там только не написано, от восторженных панегириков до разгромных пасквилей с обвинениями в беспринципности и приспособленчестве. Но, заметьте, никто не пытается критиковать его, как литератора – писатель он, что называется, от Бога. Но человеком был, скажем мягче, не особенно принципиальным. Одним из первых вернулся из эмиграции в Советскую Россию, где был обласкан новой властью, признан писателем-классиком, принят в ряды ВКПб и даже сам товарищ Сталин с трибуны ласково и лукаво назвал его «товарищ граф». Да, Алексей Николаевич происходил из боковой ветви знаменитого аристократического рода Толстых, чем явно гордился. А советской власти импонировало, что такой знатный барин ее таки признал и явился к ней на службу. И «красный граф» с энтузиазмом бросился в работу, как в омут – написал немало и совсем неплохо. Роман «Петр Первый», трилогию «Хождение по мукам», фантастический роман «Гиперболоид инженера Гарина», для юношества повесть «Аэлита» и для детишек «Приключения Буратино». Неважно, что путешествие инженера Лося и красноармейца Гусева на Марс с революционной миссией напоминает творения писателя-графомана Эдгара Берроуза, а Буратино перелицован со сказки Карло Коллоди – Алексей Николаевич по писательскому калибру был круче их обоих. Что до его природного дворянства, то московским шутникам доставляло удовольствие звонить в дверь его особняка на Спиридоновке, чтобы услышать от старого слуги, прошедшего с хозяином все мытарства и эмиграцию: «Их сиятельство на партсобрании».


Местоблюститель I, или год на чужом троне

Эта невероятная история произошла в реальности, а так похожа на киношную. Последняя треть XVI века, идет 1575 год. Правит на Руси грозный царь Иван Васильевич. Уже завоеваны Казань, Астрахань и Сибирь, отгремели ливонские войны, уходит в память страшная Опричнина. Но по-прежнему набегают кровавые волны массовых казней, да жены у царя меняются, как в калейдоскопе – все как обычно у этого сверхэксцентричного персонажа отечественной истории. Люди, уставшие от его «чудачеств», почти перестали удивляться. Не удивила даже весть, что царь отрекается от престола. Все это было, когда Иван со двором убегал в Александровскую слободу. Но тут, как гром среди ясного неба – действительно уходит! И не просто уходит, а оставляет вместо себя на царстве крещеного татарского царевича Симеона Бекбулатовича из Касимовского удела – искусственно созданного буферного марионеточного государства. Это было круто даже для Грозного. Судите сами, правили семьсот лет худо-бедно Русью Рюриковичи еще со времен Новгорода и Киевской Руси. Хоть и были по корню своему пришлые варяги, но давно обрусели, стали своими. А тут – на тебе, чингизида над русскими поставили, будто и не закончилось ордынское иго. Да, Симеон Бекбулатович и впрямь был из прямых потомков Чингис-хана, и звали его по настоящему Саин-Булат Касимовский. Русским он был только в первом поколении. Его отец, лихой Бек-Булат командовал татарской конницей царя Ивана и погиб в ливонской войне. Иван Васильевич его сына обласкал, на Касимовское царство поставил, к себе приблизил. А чтобы именитый татарин и вовсе стал «своим», велел окрестить его под именем Симеон и женил на княжне из рода Милославских и Шуйских. Вот такой появился на Руси новый царь! А себе Грозный оставил только титул князя Московского, удалился на улицу Петровку и поселился в скромном доме. Ездил в простых санях и писал новому царю челобитные, называя себя Иванец Васильев. При этом от власти в реальности не отошел – принимал послов, занимался поставками, отдавал воинские приказания. Симеон же жил в роскоши и, говоря современным языком, исполнял представительские функции. Москвичи всерьез Симеона не приняли и тихонько посмеивались в бороды. А чиновные дьяки и вовсе игнорировали его указы, пуская их в дело, только получив добро с Петровки. Жизнь была вполне себе мирная, правда, некоторая растерянность все же сквозила. Прошел год, и это странное двоевластие также внезапно завершилось – Иван вернулся на царство, а все вздохнули с облегчением. Симеон, очевидно, тоже – его вновь обласкали и назначили с большим почетом Великим князем Тверским. Что означал этот странный политический цирк грозного царя, так никто не понял ни тогда, ни сейчас. То ли Иван присматривался к польскому трону, то ли думал ввести новую опричнину, а может и вовсе, будучи человеком мнительным, получил от предсказателей дурной прогноз, что, дескать, царь в этом году помрет – вот, судачили люди, и посадил на трон на время кого не жалко… Только во всей этой истории жалко самого незадачливого местоблюстителя великого царя – Симеона-Саин-Булата. Все последующие узурпаторы на русском престоле: Борис Годунов, Лжедмитрии I и II, а также Василий Шуйский его страшно притесняли. Для них он был серьезным конкурентом, имевшим немалую поддержку у оппозиции. Симеона развели с женой и постригли в монахи, лишили всех привилегий и княжества, оставив только маленькую деревеньку. В монастырях, где его «держали в строгости» полуголодным, он, бедный, ослеп и горевал, пережив любимую жену Анастасию и всех своих детей. И только Романовы его помиловали, дав дожить последние годы в Москве в Симоновом монастыре. Неизвестен ни день, ни год его рождения, но день памяти Симеона – 15 января. Грустная история, но, как говорится в русской пословице, «не в свои сани не садись». А с другой стороны, разве у него был выбор?


Юбилей Эльдара Шенгелая

Исполняется 85 лет выдающемуся грузинскому режиссеру, педагогу и сценаристу, Народному артисту Грузии и СССР, лауреату многих международных кинофестивалей Эльдару Николаевичу Шенгелая. Кроме прекрасных фильмов и сверхпопулярной в перестроечные годы комедии «Голубые горы, или Неправдоподобная история», он еще много занимался педагогической деятельностью, воспитав немало талантливых учеников. Был он и первым секретарем правления Союза кинематографистов Грузии, и в свое время также входил в состав правления СК Советского Союза. Занимался активно Эльдар Николаевич и политической деятельностью, был депутатом Верховного совета Грузии и неоднократно избирался в парламент. Он и сейчас творчески активен, и все мы с нетерпением ждем его новых работ в кино. С юбилеем Вас, батоно Эльдар!


Рожденный для полета

А еще в январе родился один из самых талантливых людей Грузинской земли. Он прославил любимый Тбилиси на весь мир. Его имя стало синонимом творческого новаторства и свободы замысла творца, а фильмы приобрели культовый статус и вошли в сокровищницу мирового кинематографа. В январе 1924 года родился великий грузинский кинорежиссер мирового уровня Сергей Иосифович Параджанов – мастер сложных смыслов и зрительных поэтических образов. Он прожил непростую жизнь, где были и работа в разных городах, и политическое преследование, и тюремное заключение, и нужда. И во все годы о нем помнили друзья и недруги, им гордились, о нем спорили, с ним не соглашались, но признавали его очевидную гениальность. А в Старом городе установлен памятник летящего Сергея Параджанова, как на фотографии Юрия Мечитова, где он в развевающемся пиджаке взлетает над тбилисской мостовой.



Роб АВАДЯЕВ

 
ОТ А ДО Я

 

100 лет НХЛ

На самом деле это было не первое спортивное профессиональное объединение хоккеистов Канады. В далеком 1904 году появилась Международная лига профессионального хоккея. А за 8 лет до НХЛ, в 1909 году, была создана Национальная хоккейная ассоциация НХА, просуществовавшая почти 10 лет. Именно в этот период игра приняла современные правила – играют шесть, а не семь игроков, на воротах появились сетки, стали назначаться хоккейные пенальти – буллиты, разрешили замены. Но профессиональных команд было всего шесть, и жили они очень напряженно – бесконечные интриги, переманивание игроков, амбиции владельцев. Кончилось тем, что пятеро решили отделиться и создать новую лигу без шестого. В конце ноября 1917 в отеле «Виндзор» устав новой лиги был подписан пятью хозяевами клубов, а первая игра состоялась 19 декабря. Но это не было для «отцов-основателей» каким-то там историческим событием, а чисто технической мерой, направленной против деструктивной политики владельца клуба из Торонто Эдварда Ливингстона – человека склочного, капризного и жуликоватого. Так родилась НХЛ.  И все же клуб из Торонто вскорости стал шестым участником НХЛ. А через несколько лет окончательно сложилась легендарная Original Six, «изначальная шестерка» – «Монреаль Канадиенс», «Торонто Мейпл Лифс», «Бостон Брюинз», «Нью-Йорк Рейнджерс», «Детройт Ред Уингз» и «Чикаго Блэк Хокс». Между прочим, именно клуб из Торонто стал первым в НХЛ обладателем кубка Стэнли. Тогда его разыгрывали победители двух существовавших лиг, НХЛ и Тихоокеанской. Но с 1926 года НХЛ настолько подняла зарплаты своим игрокам, что все конкуренты просто «загнулись», как говорят болельщики.


Под стук чужого сердца

Ровно полвека назад, а именно 3 декабря 1967 года, выдающийся южноафриканский хирург Кристиан Барнард из Кейптаунского госпиталя Гротен Схур впервые в истории пересадил сердце погибшей в автокатастрофе девушки 54-летнему Луису Вашкански. «Дар человеческого сердца» – так окрестили эту операцию журналисты. Ну еще бы! Умирающий человек выжил, и у всех безнадежных больных появился шанс. Триумф, да и только, но... были не одни восторги. Медицинское сообщество восприняло это весьма и весьма неоднозначно. У этого метода появилось много противников. Говорили, что с пересаженным сердцем долго не живут. Что больные подвержены риску онкологических заболеваний, что у них часто происходит отторжение чужих тканей и т.д. Прошло 50 лет, и теперь в развитых странах это уже будни современной медицины. Только в одной России ежегодно проводятся от 200 до 300 операций по пересадке сердца. А теперь представьте, что органы для трансплантации будут выращивать – и это не фантастика, а перспективная биоинженерная технология. Утверждают даже, что пересадки выращенного сердца ждать придется уже не полвека, а максимум 10-15 лет – прогресс!


Стоянка поезда 30 минут!

Есть такие люди, которые, войдя в комнату, вызывают сбой работы приборов – телевизоров, компьютеров и т.д. Это необъяснимо, но такое случается. Есть даже специальный термин – «Эффект Паули». Был такой выдающийся швейцарский ученый, физик-теоретик и нобелевский лауреат Вольфганг Паули. Так вот при нем не работали даже самые надежные приборы. Коллеги отказывались впускать его в лаборатории – сбой работы был гарантирован. Научного объяснения этому не было, но никто не хотел рисковать. А однажды произошел и вовсе невероятный случай. В лаборатории Джеймса Франка в Геттингене ни с того ни с сего вышел из строя очень крутой экспериментальный прибор. И причем в самый ответственный момент! Выяснилось, что в это время поезд, на котором ехал Паули, на полчаса остановился в Геттингене. А однажды студенты решили над ним подшутить – остановить часы во время лекции в университетской аудитории. В дверь вмонтировали реле. Оно должно было отключить часовой механизм. Паули вошел... но реле не сработало. Вот и не верьте в мистику! А если серьезно, то 4 декабря 1930 года гениальный Вольфганг Паули изложил гипотезу о существовании неуловимой «призрачной» частицы нейтрино.


Три года славы Джими Хендрикса

Есть такой неофициальный печальный клуб «27», в него включают талантливых музыкантов, поэтов и артистов, которые умерли в двадцать семь лет. Оказывается, это некий роковой возраст для молодых творцов. Судите сами: Брайан Джонс из «Роллинг Стоунс», певица Дженис Джоплин, незаурядный поэт и музыкант Джим Моррисон, лидер группы «Нирвана» Курт Кобейн и многие другие. Если, вообще, не считать первым Михаила Лермонтова. Почему именно этот возраст? Возможно, после первого признания молодого парня «чуть за двадцать», когда уже есть и слава, и поклонники, и деньги, и аплодисменты, и репортеры, наступает опустошение. И появляются другие соблазны – алкоголь, наркотики, «звездная болезнь» и, как следствие, дурной характер. А еще наваливается постоянная усталость человека, живущего постоянно «на виду» и работающего «на износ»...
Вот и наш сегодняшний герой стал жертвой всех факторов, приведших его к столь раннему уходу. Воистину «живи быстро, умри молодым» – лозунг молодых яростных безумцев, придерживавшихся этого стиля жизни и сгоравших, как мотыльки. Одному из них – гениальному рок-музыканту, певцу и композитору, которого признавали лучшим гитаристом «всех времен», Джими Хендриксу исполнилось бы 75 лет. В его жилах текла кровь афроамериканцев, ирландцев и индейцев чероки. Он был недоучкой – бросил школу, чтобы стать музыкантом. Купил гитару за 5$ и начал учиться, слушая пластинки джазовых виртуозов. Однако  попал в армию – за угон машины ему «светил срок», но адвокат добился отмены приговора, если юный буян отдаст долг родине, отслужив два года в десантных войсках. Солдатом Джими, по воспоминаниям, был неважным и весьма ленивым – спал на посту, филонил, бегал в самоволки, ему ничего нельзя было поручить. Когда же его комиссовали из-за травмы ноги – неудачно прыгнул с парашютом – он уже не вернулся домой в Сиэтл, а начал «цыганскую» жизнь свободного музыканта. Он менял оркестры и группы, менял псевдонимы, города, квартиры и подруг. Пока его не услышали настоящие знатоки и толковые продюсеры. Так он очутился в Лондоне, где создал свою группу Jimi Hendrix Experience и молниеносно прославился на весь мир. На его концерты ходили не только фаны, но и коллеги-музыканты, что, согласитесь, случается нечасто, учитывая их взаимную ревность друг к другу. Представьте себе, вся музыкальная карьера Джими Хендрикса не заняла и шести-семи лет. А с момента обретения известности и славы и до его неожиданного конца прошло только три года. Но как же много он успел! Его называли феноменом и гением при жизни. Он, подобно великому скрипачу Паганини, открыл новые возможности электрогитары, как самостоятельного и интересного инструмента. А его место в истории музыки необычайно высокое и уважаемое. В Лондоне Хендрикс жил в старинном доме через стенку от квартиры великого композитора XVIII века Генделя. Теперь там объединенный музей, посвященный обоим таким разным музыкантам.


юбилей Артура Кларка и Генриха Белля

Они подарили читателям два незаурядных романа, написанных каждый в своем жанре: «Глазами клоуна» и «Космическую одиссею». Два гения мировой литературы ХХ века – немецкий прозаик Генрих Белль и великий писатель-фантаст Артур Кларк. Белль – один из самых читаемых немецких писателей в мире и нобелевский лауреат. Кроме «Клоуна», вспомним еще «Бильярд в половине десятого», «Групповой портрет с дамой». Кларк же – признанный классик мировой фантастики, лауреат литературных премий «Хьюго» (за рассказ «Как мы летали на Марс») и «Небьюла» (за роман «Свидание с Рамой»). Их книги стояли на полках советских читателей рядом, хотя в жизни они никогда не встречались – Кларк вообще полвека прожил в Коломбо (Шри-Ланка), редко оттуда выбираясь. Но одно общее у них есть – Генрих Белль и Артур Кларк родились в одном году и в одном месяце. В декабре 1917 года, с разницей в неделю.


Завещание Хилтона

В каждом крупном городе мира наверняка есть гостиница Хилтон. Это также привычно, как Макдональдс, Старбакс, магазины Zara и H&M, как Кока-кола, машины Форд и пиво Хейнекен. Так вот, основателю гостиничной империи Конраду Хилтону 25 декабря исполняется 130 лет со дня рождения. Он не стал ни писателем, ни музыкантом, ни художником, ни великим политиком или полководцем. И даже не работал по своей университетской специальности горного инженера. Он стал предпринимателем и создал новый подход в гостиничном сервисе, задал новые стандарты, построил бессчетное число отелей по всему миру. И люди, поселяясь в них, точно знали, что они получат, заплатив деньги за номер – уют, тепло, чистоту, безопасность. Это Конрад Хилтон придумал определять «звездами» уровень отелей, первым ввел «стандартный набор услуг», стал размещать в зданиях отелей магазины, киоски, концертные залы и даже казино, разработал систему скидок постоянным клиентам и т.д. Всю свою долгую жизнь – а прожил он 92 года – Хилтон трудился, вникая во все мелочи, и прекрасно во всем разбираясь, даже в труде коридорных, горничных, лифтеров и сантехников. По легенде, в своем завещании он оставил напоминание: «Обязательно заправляйте занавеску вовнутрь ванной, чтобы не лить воду на пол».

 
ОТ А ДО Я

https://scontent.ftbs1-2.fna.fbcdn.net/v/t1.0-9/26195450_388504018275362_3625712989475622682_n.jpg?oh=f6bef2f6259d47f62d2136dfa42c554e&oe=5ABF43EB

Графский приработок

Ровно 110 лет назад в Москве появились первые маршрутки. Поклонник передовых европейских идей граф Шереметев на свои кровные приобрел в Германии два очень приличных автомобиля – 12-местный NAG и восьмиместный «Даймлер», определил стоимость проезда в 15 копеек и запустил их по маршруту от  Марьиной рощи до останкинских дач. Это приносило графу вполне стабильный доход, хоть и невеликий. Он назвал машины на заграничный лад автобусами, но, по сути, это были маршрутные такси – остановки «по требованию», а водитель сам был кондуктором. Дачникам новинка пришлась по вкусу. В центре прокладывать автобусные маршруты предприимчивому графу не разрешила Городская дума, чтобы не создавать конкуренции трамваям. Но это было недолго – уже год спустя по московским улицам покатили автобусы по всем направлениям – дело в том, что по сравнению с трамвайными пробками, автомобильные в те времена были просто пустяком. Но когда началась Первая мировая война, все автобусы были реквизированы и отправлены на фронт, где их следы теряются.


Маршак

Как же повезло русским детям, что произведения, стихи и сказки для них создавали серьезные и крупные писатели и поэты! Одно только перечисление имен составит хорошую колонку в журнале – тут и Чуковский, и Маршак, и Заболоцкий, и Олейников, и Хармс. А вот еще: во всем мире признано, что русская переводческая школа великолепна. Переводами занимались практически все великие писатели и поэты России. Поэтому наши читатели так хорошо знают зарубежную литературу, просто как свою родную. Отечественные писатели не считали зазорным тратить усилия для прославления «чужих» или писать «несерьезное» для детишек. Честь им за это и хвала! Но сегодня мы вспомним одного из самых гениальных детских поэтов и незауряднейшего переводчика с разных языков,  особенно с английского. Самуилу Яковлевичу Маршаку исполняется 130 лет со дня рождения. Он родился в провинциальном Воронеже 3 ноября 1887 года. И с самого детства слыл вундеркиндом. Его школьный учитель послал Семушкину ученическую тетрадку знаменитому критику Стасову. Тот был очарован стихами безвестного еврейского малыша и решил ему помочь. Он оплачивал учебу юного Маршака в приличной столичной гимназии, ввел в круг крупных писателей, где со своими стихами Сема имел успех, познакомил со знаменитым Горьким. И эти два человека подружились на всю жизнь. Горький пригласил мальчика пожить у себя в семье в Ялте на правах родственника, а потом помог и с первыми публикациями. По окончании учебы Маршак отправился корреспондентом в Святую землю и какое-то время пожил в Иерусалиме, а после отправился на учебу в Англию, где глубоко изучил английский и народную поэзию, которую начал чрезвычайно успешно переводить на русский. Так у нас появились «Робин Бобин», «Шалтай-болтай», «Три мудреца», «Киска у королевы у английской» и многое-многое другое. Определение «многое-многое» в полувековом творчестве Маршака придется применять часто: он переводил многих-многих поэтов – Шекспира, Блейка, Вордсворта, Милна  и еще бесчисленное множество украинских, белорусских, армянских, литовских авторов. Он написал чудесные сказки и стихи для детей – от собачонки в «Багаже», «Кошкиного дома», «Двенадцати месяцев», «Человека рассеянного», «Теремка» и воробья, который обедал у разных зверей. А скольких людей он привел в детскую литературу и всемерно поддерживал – Гайдара, Житкова, Введенского и даже Хармса. А скольких он защищал, скольких вытащил буквально «из-под топора» сталинской машины террора. Отказался обличать Ахматову и Зощенко, поддерживал Твардовского в публикации «Одного дня Ивана Денисовича», писал письма в поддержку И.Бродского. Он был не только талантливым, но и сильным человеком. Хорошим человеком, хотя и не с простым характером. Он много трудился и многое успел. И его произведения  уж точно и заслуженно вошли в бессмертный золотой фонд русской литературы.


День 7 ноября

Это один из самых «урожайных» дней в году – 7 ноября родились многие знаменитые персоны и произошло немало знаменательных событий мировой истории. Вот некоторые из них. Родились: великий физик Мария Склодовская-Кюри (1867); крупный революционер, создатель Красной армии и один из основателей Советского государства Лев Троцкий (1879); украинский политический и военный деятель, времен Гражданской войны,  анархо-коммунист, организатор и руководитель повстанческого движения на юге Украины во время Гражданской войны Нестор (батька) Махно (1888); комиссар, писатель и автор романа «Чапаев» Дмитрий Фуманов (1891); незабвенная миссис Хадсон и черепаха Тортилла артистка Рина Зеленая (1902); выдающийся советский конструктор ракетно-космических комплексов Михаил Янгель (1911); известный артист, воплотивший народную Бабу Ягу в десятках детских фильмов Георгий Миляр; крупный французский писатель ХХ века, нобелевский лауреат Альбер Камю и многие, многие другие. Умерло тоже немало знаменитостей – Элеонора Рузвельт, Рихард Зорге, Борис Заходер, Леонард Коэн и др. И памятных дат изрядное множество – от VI Вселенского Собора в Константинополе (680), парада советских войск в Москве 1941 года и открытия «рентгеновских лучей» (1895) до дня начала работы первого вытрезвителя в 1902 году. И все это, естественно, не считая Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года. Правда, лидер большевиков Владимир Ленин планировал осуществить ее на три дня позже, но непосредственный руководитель восстания пламенный Лев Троцкий, будучи человеком, начисто лишенным скромности, решил не мелочиться и приурочить сие историческое событие ко дню своего рождения. Это было так неожиданно, что пришлось Ленину срочно пешком отправляться в Смольный, где находился штаб. Он пошел прямо посреди ночи только с одним сопровождающим, сбрив для конспирации свою знаменитую бородку клинышком и прячась в гулких парадных от полицейских патрулей. А дальше были солдаты и матросы, красные транспаранты «Вся власть Советамъ!», «Аврора», штурм Зимнего, Декрет о мире… Короче, «с праздником Великого Октября, дорогие товарищи!», как говаривали в былые времена.


Астрид Линдгрен

Это один из самых «урожайных» дней в году – 7 ноября родились многие знаменитые персоны и произошло немало знаменательных событий мировой истории. Вот некоторые из них. Родились: великий физик Мария Склодовская-Кюри (1867); крупный революционер, создатель Красной армии и один из основателей Советского государства Лев Троцкий (1879); украинский политический и военный деятель, времен Гражданской войны,  анархо-коммунист, организатор и руководитель повстанческого движения на юге Украины во время Гражданской войны Нестор (батька) Махно (1888); комиссар, писатель и автор романа «Чапаев» Дмитрий Фуманов (1891); незабвенная миссис Хадсон и черепаха Тортилла артистка Рина Зеленая (1902); выдающийся советский конструктор ракетно-космических комплексов Михаил Янгель (1911); известный артист, воплотивший народную Бабу Ягу в десятках детских фильмов Георгий Миляр; крупный французский писатель ХХ века, нобелевский лауреат Альбер Камю и многие, многие другие. Умерло тоже немало знаменитостей – Элеонора Рузвельт, Рихард Зорге, Борис Заходер, Леонард Коэн и др. И памятных дат изрядное множество – от VI Вселенского Собора в Константинополе (680), парада советских войск в Москве 1941 года и открытия «рентгеновских лучей» (1895) до дня начала работы первого вытрезвителя в 1902 году. И все это, естественно, не считая Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года. Правда, лидер большевиков Владимир Ленин планировал осуществить ее на три дня позже, но непосредственный руководитель восстания пламенный Лев Троцкий, будучи человеком, начисто лишенным скромности, решил не мелочиться и приурочить сие историческое событие ко дню своего рождения. Это было так неожиданно, что пришлось Ленину срочно пешком отправляться в Смольный, где находился штаб. Он пошел прямо посреди ночи только с одним сопровождающим, сбрив для конспирации свою знаменитую бородку клинышком и прячась в гулких парадных от полицейских патрулей. А дальше были солдаты и матросы, красные транспаранты «Вся власть Советамъ!», «Аврора», штурм Зимнего, Декрет о мире… Короче, «с праздником Великого Октября, дорогие товарищи!», как говаривали в былые времена.


Астрид Линдгрен

Это один из самых «урожайных» дней в году – 7 ноября родились многие знаменитые персоны и произошло немало знаменательных событий мировой истории. Вот некоторые из них. Родились: великий физик Мария Склодовская-Кюри (1867); крупный революционер, создатель Красной армии и один из основателей Советского государства Лев Троцкий (1879); украинский политический и военный деятель, времен Гражданской войны,  анархо-коммунист, организатор и руководитель повстанческого движения на юге Украины во время Гражданской войны Нестор (батька) Махно (1888); комиссар, писатель и автор романа «Чапаев» Дмитрий Фуманов (1891); незабвенная миссис Хадсон и черепаха Тортилла артистка Рина Зеленая (1902); выдающийся советский конструктор ракетно-космических комплексов Михаил Янгель (1911); известный артист, воплотивший народную Бабу Ягу в десятках детских фильмов Георгий Миляр; крупный французский писатель ХХ века, нобелевский лауреат Альбер Камю и многие, многие другие. Умерло тоже немало знаменитостей – Элеонора Рузвельт, Рихард Зорге, Борис Заходер, Леонард Коэн и др. И памятных дат изрядное множество – от VI Вселенского Собора в Константинополе (680), парада советских войск в Москве 1941 года и открытия «рентгеновских лучей» (1895) до дня начала работы первого вытрезвителя в 1902 году. И все это, естественно, не считая Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года. Правда, лидер большевиков Владимир Ленин планировал осуществить ее на три дня позже, но непосредственный руководитель восстания пламенный Лев Троцкий, будучи человеком, начисто лишенным скромности, решил не мелочиться и приурочить сие историческое событие ко дню своего рождения. Это было так неожиданно, что пришлось Ленину срочно пешком отправляться в Смольный, где находился штаб. Он пошел прямо посреди ночи только с одним сопровождающим, сбрив для конспирации свою знаменитую бородку клинышком и прячась в гулких парадных от полицейских патрулей. А дальше были солдаты и матросы, красные транспаранты «Вся власть Советамъ!», «Аврора», штурм Зимнего, Декрет о мире… Короче, «с праздником Великого Октября, дорогие товарищи!», как говаривали в былые времена.


От малого до большого

Некоторые особенно романтические, чувствительные и, что греха таить, малообразованные люди считают чуть ли не инопланетянами ряд исторических знаменитостей, чье творчество не поддается их пониманию. К ним они причисляют и Леонардо да Винчи, и Баха, и Ньютона, и Босха и т.д., и т.д. И, представьте, нашего героя тоже – в этом ноябре исполняется 350 лет со дня рождения великому и загадочному Джонатану Свифту. Действительно, не очень понятно, как он в «лохматых годах» ухитрялся оперировать микро и макро понятиями, рассказывая о приключениях корабельного врача в стране крохотных лилипутов и громадных великанов. Да, просто был гением создатель Гулливера! Обыкновенным гением. И непонятно, почему невеждам так хочется найти обязательно что-то «иное», «чужое» объяснение. Вообще-то, гениальность, на наше счастье, присуща роду людскому и нашей сущности. Хотя, конечно, это «товар штучный» и редкостный.


Эльдар Рязанов

Сегодня ему исполнилось бы 90 лет. Хотелось написать о нем побольше, но уж больно свежа рана. Эльдара Рязанова нет с нами уже два года. Думаю, желающие могут его биографию нагуглить. А мы просто перечислим некоторые из его ипостасей и вспомним некоторые из его достижений: Эльдар Александрович Рязанов – режиссер, сценарист, драматург, телеведущий и настоящий классик советского кинематографа. Он умел с улыбкой – когда веселой, когда горькой – говорить о самых сложных вещах. Давайте вспомним его прекрасные фильмы, начиная с «Карнавальной ночи» – «Гусарская баллада», «Невероятные приключения итальянцев в России», «Берегись автомобиля», «Старики-разбойники», «Ирония судьбы, или с легким паром!», «Служебный роман», «Вокзал для двоих», «Гараж», «О бедном гусаре замолвите слово», «Жестокий романс», «Забытая мелодия для флейты», «Дорогая Елена Сергеевна», «Небеса обетованные», «Предсказание», «Привет, дуралеи!», «Ключ от спальни», «Андерсен. Жизнь без любви». А Тбилиси он любил особой любовью и часто здесь бывал.

 
<< Первая < Предыдущая 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 Следующая > Последняя >>

Страница 19 из 59
Понедельник, 06. Мая 2024