|
Тихим летним днем ледокольный пароход «Александр Сибиряков» шел Карским морем, держа курс на мыс Арктический, один из северных на Северной Земле.
В полдень прошли мимо острова Белуха, что у западного побережья Таймыра. Экипажу поручено важное задание – доставить научных работников и оборудование для организации новых станций, призванных обслуживать арктическую навигацию. В трюмах ящики со снаряжением, продуктами, приборами. На палубе – сборные домики, вельботы, нарты. Здесь же ездовые собаки. На остров направлялась смена зимовщиков. Гидрологи, метеорологи, океанологи, радисты, среди них немало женщин.
Время тревожное. 25 августа 1942 года. Первый помощник капитана Зелик Элимелах проводит информацию о положении на фронтах. Вести не радовали. Капитан корабля старший лейтенант Анатолий Качарава решает объявить учебную тревогу – для проверки боевой готовности экипажа, прежде чем идти во льды.
Звонит телефон. Сигнальщик Иван Алексеев докладывает: «По левому борту замечен корабль, идущий в нашу сторону».
Капитан поднимается на мостик. В окуляре дальномера силуэт большого военного корабля. В штаб Главсевморпути на Диксон летят две радиограммы. В первой Качарава сообщал: «Вижу на горизонте вспомогательный крейсер противника. Направляется ко мне со скоростью 24 узла». Капитан еще не знает, что к ним подходит не вспомогательный, а тяжелый немецкий крейсер, вооруженный до зубов. Вторая радиограмма: «Крейсер требует данные о ледовой обстановке на пути к району пролива Вилькицкого и мыса Челюскина, сообщить о местонахождении советского каравана судов».
Замысел врага ясен. Всеми силами надо задержать крейсер, чтобы конвой успел уйти подальше во льды. Одновременно капитан спешит увести «Сибирякова» на мелководье, к острову Белуха, но скорость его всего восемь узлов. У противника огромный перевес в скорости. Чтобы выиграть время, Качарава дает команду сигнальщику: «Запросите по семафору: «Ваше название, национальность?» В ответ: «Сисияма». И требование немедленно прекратить работу рации.
Сомнений нет – на мачте крейсера поднят красно-белый флаг с паучьей свастикой. Это германский «Адмирал Шеер», посланный из Атлантики в Арктику в сопровождении трех подводных лодок, четырех эсминцев и самолетов береговой охраны, с двумя гидросамолетами-разведчиками на борту. Главный козырь врага в сверхсекретной операции «Вундерланд» (Страна чудес). Под ее показной романтикой скрыта разбойничья цель – разрушить порты Андерма и Диксон, подорвать судоходство на всем Северном морском пути, лишить воюющую сторону важнейшей транспортной магистрали, связывающей фронт с предприятиями Заполярья и Дальнего Востока, топить ледоколы и караваны грузовых судов, идущие с запада к проливу Вилькицкого, стать хозяевами в Карском море.
В то августовское утро «Адмирал Шеер» совершил нападение на полярную станцию мыса Желание, открыл орудийный огонь по радиостанции, ушел на восток и скрылся в Карском море. За несколько дней до этого немецкая подводная лодка обнаружила большой караван судов, идущих к проливу. Крейсер вышел на их курс, но густой туман помешал нападению. Капитану 1 ранга Вильгельму Меедсен-Больке позарез нужны данные о ледовой обстановке, и он их собирается получить у ледокольного парохода.
На «Сибирякове» готовились к бою. На мостике рядом с капитаном Зелик Элимелах и старпом Георгий Сулаков. Наверх вызывается старший механик Николай Бочурко. «Николай Георгиевич, - обращается к нему командир, - мы начинаем бой с фашистским крейсером. Если я погибну или мой помощник, и возникнет угроза пленения судна, приказываю открыть кингстоны и потопить ледокол» - «Будет выполнено. В плен не сдадимся!»
Боевые расчеты четырех судовых зенитных орудий – единственные профессиональные военные на пароходе под командованием младшего лейтенанта Семена Никифоренко открыли огонь по крейсеру, но их снаряды не представляют большой опасности для бронированной плавучей крепости. Попытка поставить дымовую завесу неудачна, погибает при этом Георгий Сулаков.
Между тем, «Адмирал Шеер» начал разворачиваться правым бортом и дал залп из двух башен – недолет. Вторым залпом на «Сибирякове» снесло кормовую артиллерию, убит командир Никифоренко. На корме пожар.
Падающей мачтой повреждена антенна. Связь с Диксоном потеряна. Старшина Михаил Сараев при непрекращающемся обстреле корабля взбирается на уцелевшую мачту и устанавливает антенну. Связь восстановлена!
Залп по носовой палубе вызвал пожар, пламя подбирается к бочкам с бензином, складу боеприпасов. Взрыв. Огненные потоки бегут по палубе. Матрос Иван Малыгин с группой краснофлотцев пытаются ватниками погасить горящий бензин.
Фашисты шрапнельными снарядами обстреливают пароход, этот горящий факел. Под снарядами гибнут члены экипажа и пассажиры-полярники.
Анатолий Качарава потом вспоминал: «Снова чудовищный взрыв. Что-то впивается мне в живот, отбрасывает с силой руку… Сквозь звон в ушах до меня доносятся едва слышные слова судового врача Вали Черноус: «Товарищ командир, Анатолий Алексеевич, Толя…»
Все еще сжимающий телеграфную ручку, командир теряет сознание.
Врач Валя Черноус, буфетчица Наташа Римкис, уборщицы Аня Котлова и Варя Деснева, повар Даша Колкунова не уступали в мужестве бывалым морякам. С началом боя они превратили кают-компанию в лазарет, перевязывали раненых, пока их жизни не оборвал разорвавшийся в кают-компании тяжелый снаряд.
В эти трагические минуты командование кораблем берет на себя комиссар Элимелах.
В горящей радиорубке радист Анатолий Шаршавин открытым текстом оповещает Арктику: «Всем! Всем! Ведем бой с фашистским крейсером «Адмирал Шеер». Имеем прямые попадания снарядов. Горим. Продолжаем вести огонь. Капитан тяжело ранен – без сознания. Много убитых. Комиссар приказал покинуть судно. Прощайте. 14 часов 05 минут. Шаршавин».
К тому времени в живых остается чуть больше двадцати человек, многие тяжело ранены.
Итак, дан приказ всем покинуть судно, вплавь и на подручных средствах добираться до далекого острова Белуха. Одну полуразбитую шлюпку удается спустить на воду. В последний момент боцман заметил, что капитан, а его считали погибшим, шевелится и стонет. Павловский берет командира на плечи и переносит в шлюпку.
На «Сибирякове» остается старший механик Николай Бочурко. Помня приказ капитана, он прощается с товарищами, живыми и мертвыми, спускается в трюм и открывает кингстоны… Вместе с ним погиб шифровальщик Михаил Кузнецов. Незадолго до этого он сжег судовую переписку – шифры и коды ледовых донесений.
«Адмирал Шеер» приближается к непокоренному ледокольному пароходу. В этот момент «Сибиряков», еще живой, вздрогнул всем корпусом, резко накренился и медленно стал тонуть. Скоро над ним сомкнулись холодные воды Карского моря.
Известно точное время гибели героического парохода – 25 августа 1942 года, 14 часов 20 минут.
Вице-адмирал Иван Папанин в своей книге «Лед и пламень» писал: «Гитлеровцы полагали, что, оценив мощь тяжелого крейсера, команда советского парохода спустит флаг и сдастся в плен. Враги просчитались – команда «Сибирякова» осталась до конца верна своей Родине…
Сибиряковцы не спустили советского флага. Их корабль, растерзанный тяжелыми снарядами, ушел в морскую пучину с реющим флагом…»
Пока сибиряковцы вели смертный бой с германским крейсером-душегубом, приняли на себя огонь десятков разящих орудий, советский конвой судов успел войти во льды, став недосягаемым для врага.
Операция «Вундерланд» провалилась – маски с морских разбойников были сорваны.
«Адмирал Шеер» поспешил унести ноги из Карского моря, ему не улыбалась встреча с кораблями Северного флота, которых ценой собственной жизни оповестили моряки «Сибирякова». Капитану Вильгельму Меедсен-Больке пришлось распрощаться с мечтой о ленте с мечами к рыцарскому кресту и адмиральскими погонами. Ему противостояли сильные духом люди, которые спасли два каравана из двадцати пяти транспортов с важными для фронта стратегическими грузами и экипажами моряков.
О масштабах большой беды, которую «Сибирякову» удалось отвести, говорит июльская того же сорок второго года катастрофа с полярным конвоем RQ-14. В него входили 35 английских, американских и панамских судов. Объединенный конвой союзников вышел из Исландии и взял курс на Мурманск. Брошенный на произвол судьбы приказом Английского Адмиралтейства, которое в категорической форме настаивало на отходе, а фактически позорном бегстве военно-морского охранения транспортов, конвой подвергся массированному налету германских подлодок, боевых кораблей и авиации.
Итоги кровавой бойни были ужасные – 23 транспорта были сожжены и потоплены. Танки, самолеты, всевозможные материалы, продовольствие… А главное – люди… Они до самого конца не теряли достоинства, проявили волю, смелость, стойкость в экстремальных условиях неравного боя.
Командующий Северным флотом адмирал Арсений Головко какое-то время не располагал информацией с места событий в Карском море: «По всей вероятности «Сибиряков» был потоплен, а его люди погибли, самоотверженно исполнив свой долг, задержав фашистский рейдер на один час десять минут, но, возможно, и дольше».
Счет действительно шел на минуты.
Долгое время оставалась неизвестной судьба 28 моряков, оказавшихся в шлюпке с затонувшего корабля.
В начале сентября сорок второго в сухумскую квартиру Качарава пришел почтальон и вручил родителям – Алексею Петровичу и Надежде Павловне похоронку. Начальник Архангельского морского пароходства Главсевморпути А.Бондаренко сообщал, что их сын «Качарава Анатолий Алексеевич погиб в бою за Родину, проявив при этом мужество и стойкость. Архангельское пароходство в связи с этой утратой выражает Вам свое глубокое соболезнование».
Но героя хоронили преждевременно – он жив. Из архивных документов фашистской Германии, судового журнала «Адмирала Шеера» стало известно, что в захваченной шлюпке «Сибирякова» было 28 человек. Десять из них отказались подняться на борт вражеского крейсера, были расстреляны и потоплены вместе со шлюпкой. 18 человек, тяжело раненных, захватили в плен. Запертые в трюме моряки решили капитана не выдавать, называть метеорологом.
Так начались для них круги лагерного ада. Вначале их заключили в лагере военнопленных на севере Норвегии. В Нарвике фашисты замучили пытками пятерых сибиряковцев, но так и не узнали тайны шифра радиопередач между ледокольным пароходом и островом Диксон. По доносу предателя гитлеровцы все же дознались, что Качарава никакой не метеоролог, а капитан. Его перевели в концлагерь Штутгоф под Гданьском.
На вопросы о трех годах в неволе Анатолий Алексеевич отвечал неохотно и предельно скупо: «Ждали. Надеялись. Сколько могли, боролись». Спасение пришло в лице танкистов 10-й гвардейской дивизии 2-го Белорусского фронта в феврале сорок пятого.
В конце апреля Анатолий Качарава был отозван в город Уфу, в фильтрационный лагерь, где прошел госпроверку, терпеливо отвечая на вопросы следователей компетентных органов. Ходатайство адмиралов командующего Северным флотом Арсения Григорьевича Головко и начальника Главсевморпути Ивана Дмитриевича Папанина и многих других спасло его от колымских лагерей.
Решением Военсовета Южноуральского военного округа его направляют в распоряжение Главсевморпути. По предложению адмиралов Качарава наградили почти одновременно двумя орденами Красного Знамени. Впоследствии к ним добавились еще три награды за мирный труд – ордена Ленина, Октябрьской Революции, Дружбы народов.
Контр-адмирал Константин Степин, в прошлом командир ледокольного парохода «Дежнев», писал: «Надо было иметь гражданскую смелость, чтобы защитить право на подвиг экипажа «Сибирякова» и его прославленного капитана Анатолия Качаравы, снять со многих печать «изменников Родины», чем неизменно клеймили безоговорочно всех пленников, независимо от того, при каких обстоятельствах пленение состоялось. Кто знает, какие бы жертвы еще принесла на алтарь победы Советская Арктика, если бы ценой собственных жизней сибиряковцы не оповестили Север о вероломном вторжении врага. Это и есть подвиг в высшей степени его понимания – за гибель одних продолжается жизнь других…»
Арктика вошла в жизнь Анатолия Алексеевича Качарава героикой буден и больших трагедий. В июне 1952 года, в начале арктической навигации, когда ледокольный пароход «Леваневский» подходил к проливу Карские Ворота, капитан получил самую страшную радиограмму. 14 июня трагически погибла его жена – знаменитая киноактриса, лауреат Государственной премии и народная артистка Грузии Ната Вачнадзе, в самолете, загоревшемся от удара молнии. Несколько дней назад в Мурманске она проводила мужа в Арктику, и летела через Москву домой, в Тбилиси...
29 апреля 1961 года Президиум Верховного Совета СССР вспомнил о подвиге Полярного «Варяга» и наградил орденами Отечественной войны 1 степени и Красной Звезды еще 8 членов героического экипажа. Итак, 9 награжденных из 39. 80 человек ушли на дно моря, остались безвестными.
Этот вопрос, естественно, волновал капитана, который после учебы в Херсонском морском техникуме, на судоводительском отделении Владивостокского рыбопромышленного техникума, в Ленинградском Высшем инженерном морском училище, трех десятилетий службы на судах арктического флота вернулся на родину, организовал и в течение десяти лет возглавлял Грузинское морское пароходство.
Почетного полярника, почетного работника и лучшего капитана Минморфлота СССР, героя войны, депутата Верховного Совета Грузии, участника самых престижных форумов связывала дружба со многими выдающимися людьми – они не раз посещали батумский дом Качарава, где гостей встречали радушные хозяева: капитан с супругой Назо Яковлевной, их очаровательная дочурка Додо-Надя (кстати, сын Надежды Анатольевны, Анатолий унаследовал семейную традицию – окончил Батумское мореходное училище, стал судоводителем).
Назо Яковлевна, вдова капитана, рассказывала: «Когда Анатолий Алексеевич еще плавал на Севере, он бывал у острова Белуха. Возвращаясь домой, вспоминал погибших друзей – комиссара Элимелаха, старшего помощника Сулакова, старшего механика Бочурко. Он хорошо помнил людей, с кем был на «Сибирякове», погибших в том бою, и очень радовался, что они не забыты, их именами названы острова в архипелаге Норденшельда. И они всегда слышали гудки судов (ледокол «Илья Муромец», ледокольный пароход «Леваневский», дизель-электроход «Байкал», пароход «Тбилиси» - А.Е.), на мостике которых стоял Качарава. Это были голоса памяти. Позднее, когда мы уже жили в Батуми, он все мечтал снова побывать в тех местах. «Давай отважимся, Назо, – говорил он мне. – Я хочу отвезти им двести цветов». Он так решил – двести. И даже строил планы добраться до острова Белуха к 25 августа, ко дню подвига.
Вдова решила, что поедет, должна поехать. В министерстве обещали помочь выполнить последнюю волю капитана. Потом был звонок из Архангельска: в конце августа туда пойдет теплоход.
Так далеко на север Назо Яковлевна еще не забиралась, ходила с мужем только до Диксона. Экипаж судна уже знал, кто их пассажирка. На встрече в кают-компании она рассказала о муже и его друзьях, кто нашел вечный покой в водах Арктики. Моряки узнали, что их собеседница – директор профессионально-технического училища, где готовят моряков торгового флота.
…Женщина опускала на воду двести алых, как кровь, венков от капитана. Потом она на катере с танкера «Ардатов» добралась до Белухи, к маяку, где установлена мемориальная доска экипажу героического корабля.
Свой первый подвиг корабль, носящий имя русского золотопромышленника и мецената, исследователя Сибири Александра Михайловича Сибирякова, совершил в 1932 году, пройдя за одну навигацию первым сквозным плаванием по Северному морскому пути из Белого моря в Берингово. Тогда корабль-ветеран Арктики был награжден орденом Красного Знамени. Легендарный поход возглавляли капитан ледокольного флота Владимир Иванович Воронин и крупный ученый Отто Юльевич Шмидт.
Ноябрь 1982 года. Анатолий Алексеевич Качарава, уже тяжело больной, был дома в праздничный день, когда услышал духовой оркестр Батумского мореходного училища. «Назо, подай мне китель, - попросил он жену, - тот самый, белый».
Строевым шагом по улице Руставели шли курсанты и преподаватели училища, держа равнение направо, на знакомый дом. На его балконе стоял высокий худой человек в белом кителе, приложив руку к морской фуражке.
Капитан Качарава принимал последний парад.
Арсен ЕРЕМЯН |
|
Дорогие коллеги, уважаемые друзья!
Не стало Отара Вахтанговича Мегвинетухуцеси, блистательного грузинского артиста, актера милостью Божьей. Его знала, обожала вся Грузия. Он был поистине народным артистом. Его любили, ценили коллеги не только в Тбилиси, но и в России и далеко за ее пределами. Всю свою жизнь Отар Вахтангович отдал служению грузинскому театру, национальной культуре, любимой профессии. Более полувека он был предан сцене родного театра имени Марджанишвили, в котором начал свой творческий путь сразу по окончании театрального института. Театральная Москва помнит его несомненный творческий успех на прославленной сцене МХТ имени Чехова в роли Креона. Миллионы зрителей узнали и навсегда запомнили его по замечательным киноролям. Когда уходят актеры такого масштаба, как Отар Вахтангович, мы прекрасно понимаем, что их никто не сможет заменить, но мы благодарим судьбу за то, что он был, и за все, что сделал для развития отечественной, национальной культуры, и это поистине неоценимый дар. Я выражаю свои самые искренние соболезнования семье, родным, близким Отара Мегвинетухуцеси. Я знаю, как вам тяжело сейчас, будьте мужественны, терпения вам, еще раз терпения.
Александр КАЛЯГИН.
Дорогие друзья!
В эту тяжелую минуту Российский академический Большой драматический театр имени Георгия Товстоногова глубоко скорбит вместе с вами, вместе со всей Грузией в связи с кончиной выдающегося актера, редкой души человека Отара Вахтанговича Мегвинетухуцеси. Это огромная потеря для грузинской и русской культуры. Каждая роль Отара Мегвинетухуцеси становилась событием, откровением, особым художественным миром, потрясавшим нас до глубины души.
Он обладал уникальным талантом и даром проникновения в художественный образ. Он талантливо не только играл, но и жил, умея любить и дружить. Выражаем искренние соболезнования семье, родным, близким, коллегам, друзьям незабвенного Отара Мегвинетухуцеси.
Светлая память о нем будет всегда жить в наших любящих сердцах.
Художественный руководитель БДТ имени Г.А.Товстоногова Андрей МОГУЧИЙ, Алиса ФРЕЙНДЛИХ, Олег БАСИЛАШВИЛИ, Валерий ИВЧЕНКО, Людмила МАКАРОВА, Зинаида ШАРКО, Светлана КРЮЧКОВА, Нина УСАТОВА, Елена ПОПОВА, Геннадий БОГАЧЕВ, Леонид НЕВЕДОМСКИЙ, Георгий ШТИЛЬ, Эдуард КОЧЕРГИН, Ирина ШИМБАРЕВИЧ и весь коллектив театра.
Уход из жизни Отара Вахтанговича Мегвинетухуцеси – большая утрата для Грузии и России. Наши страны и сердца скорбят вместе о великом артисте, подарившем зрителям театра и кино множество замечательных героев. Московские театралы долго будут помнить его величественного Креона в «Антигоне» Темура Чхеидзе, настолько ошеломляющим был Мегвинетухуцеси в этой роли. Выражаем искренние соболезнования родным и близким Отара Вахтанговича, друзьям и ценителям его творчества.
От коллектива Малого театра
Художественный руководитель Юрий СОЛОМИН
Генеральный директор Тамара МИХАЙЛОВА.
Дорогие друзья и коллеги,
Отар гордость не только Грузии, Россия гордится и скорбит вместе с вами. Отар навсегда вписал свой талант в искусство наших народов. Дата Туташхия, Дон Кихот, еврей – герой фильма «Изыди!» - это малая часть его творческого портрета. В нем всегда будут жить лицо и облик Грузии. Мы скорбим вместе с вами.
Александр и Лиля МИТТА.
Скорбим вместе со всеми!
Ушел из жизни замечательный человек, выдающийся актер и хороший друг Отар Вахтангович Мегвинетухуцеси. Благодарим судьбу за то, что этот великий человек сыграл в нашем фильме «Изыди!». Работать с ним было настоящим счастьем. Выражаем искренние соболезнования всем родным и близким Отара.
Светлая ему память!
Режиссер Дмитрий АСТРАХАН
Драматург Олег ДАНИЛОВ.
В последние годы Отар Мегвинетухуцеси играл совсем немного, но каждая его новая работа становилась праздником для зрителей. Символично, что лебединой песней актера стала роль в пьесе о театре. Она называется «Мемуары» (автор Джон Маррелл) и посвящена Саре Бернар (в этом образе предстала супруга Отара, замечательная актриса Гуранда Габуния). Народный артист СССР Отар Мегвинетухуцеси сыграл секретаря великой Сары…
Прощай, друг!
Коллектив Тбилисского государственного русского драматического театра им. А.С. Грибоедова
и Международного культурно-просветительского
союза «Русский клуб». |
|
Вначале был свиток
1145 лет назад была напечатана первая книга. Именно напечатана, потому что рукописные книги человечество знало за несколько тысячелетий до этого. Это был буддистский текст «Алмазная сутра». Появилась эта книга в Китае, и на ее колофоне – последней странице – было написано: «С благоговением сделано для всеобщего бесплатного распространения Ван Цзе в поминовение своих усопших родителей в пятнадцатом числе четвертой луны года Сяньтун». Было это в 868 году новой эры 11 мая. Вот так китайцы опять оказались впереди планеты всей, потому что в Европе, как известно, первая печатная книга появилась в 1471 году в мастерской Гуттенберга. Представители буддизма были весьма прогрессивными людьми и использовали многие технические новшества с целью пропаганды своего учения. Печатные книги, подобные «Алмазной сутре», но более поздние, сохранились в монастырях и храмах Японии и Кореи. Творение полиграфиста Ван Цзе представляло собой свиток серой бумаги длиною почти пять метров, намотанной на деревянную болванку. Рисунки и тексты были нанесены методом ксилографии – прикладыванием окрашенной рельефной деревянной формы к листу бумаги. Вообще-то описания подобных типографских методов встречались у нескольких народов – и в Вавилоне, и в Древнем Египте, и в Греции, и в Древнем Риме. Но «Алмазная сутра» датирована с точностью до дня, и ее можно увидеть в Британской библиотеке в Лондоне, как один из главных экспонатов. Сколько копий первой книги было сделано таким образом, точно неизвестно – вероятно, несколько десятков. Невзирая на новаторский способ тиражирования книг, они выглядели по старинке свитками. До привычных нам книжек, которые можно полистать, оставалось еще несколько столетий...
День солунских братьев
24 мая мы будем отмечать 1150 лет славянской письменности. Этот праздник, учрежденный Святейшим Синодом Православной церкви в 1863 году, установлен в день поминовения двух славянских просветителей и святых – братьев Кирилла и Мефодия. Именно они создали славянскую азбуку и перевели духовные книги на славянские языки. Оба этих средневековых героя происходили из греческого города Фессалоники, из семьи высокопоставленного офицера. Словом, они были из хорошего рода, хотя историкам достоверно и неизвестна их национальность. Наверное, потому и считают их своими и греки, и болгары, и русские. Город Фессалоники или Солун был двуязычным, о чем свидетельствуют летописи того времени. И совершенно очевидно, что для братьев, которых в миру звали Михаил и Константин, славянский язык был родным – или одним из двух родных. Михаил поначалу сделал военную и государственную карьеру, а после был пострижен под именем Мефодия. Константин же занимался дипломатической работой и даже был направлен как-то в далекую ответственную командировку в Хазарию, где участвовал в легендарном диспуте представителей трех религий. Судя по всему, братья неоднократно предпринимали попытки создания славянской азбуки на основе греческой, но применили ее окончательно во время миссии в Моравию в 863 году. Этот год и является годом создания славянской письменности. Незадолго до смерти Константин, принявший постриг под именем Кирилл, написал своему брату и сподвижнику: «Мы с тобой, как два вола; от тяжелой ноши один упал, другой должен продолжать путь». Солунских братьев почитают во всех славянских странах как просветителей, а святыми их считают обе Церкви – и католическая и православная. До сих пор неизвестно точно, какую именно азбуку они создали – глаголицу или кириллицу, равно как и нет у ученых единого мнения о том, были ли у них предшественники. В любом случае, труд Кирилла и Мефодия стал краеугольным камнем, на котором базируется вся славянская словесность.
Вознесенскому – 80
Из глубины темной сцены, надвигаясь по пандусу прямо на публику, шел невысокий человек с гитарой, оглушая зал хриплым голосом: «В час прилива возле чайной я сидел в ночи печальной»... Так Москва впервые после фильма «Вертикаль» увидела вживую Высоцкого с гитарой. И эта песенка – «Разговор с черным вороном» - быстро стала популярной среди мальчишек из московских подворотен, хотя ее автором был вовсе не он, а Андрей Вознесенский. Театр на Таганке был в те годы настолько популярен, что факт создания целого спектакля «Антимиры» по стихам одного-единственного поэта стал событием из ряда вон выходящим. Поэт, и без того достаточно популярный, стал известен всем.
Популярность Вознесенского поднималась с самого начала «оттепели». Она началась с поэтических вечеров в Политехническом музее и чтения стихов у памятника Маяковскому вместе с друзьями – Евгением Евтушенко, Робертом Рождественским, Беллой Ахмадулиной и Булатом Окуджавой. Еще будучи четырнадцатилетним мальчишкой, Андрей отправил свои стихи Пастернаку, и тот очень серьезно и на равных общался с ним до самой своей смерти. Вознесенский был одним из самых принципиальных новаторов в технике стихосложения, став своеобразным наследником Велимира Хлебникова и Владимира Маяковского. За что и был неоднократно порицаем и гоним властями. Именно на него сорвался советский лидер Никита Хрущев, когда громил советскую интеллигенцию. «Не член партии! - бушевал Никита Сергеевич, прервав выступление поэта. - Нашел чем гордиться! А я вот – член партии!» Тогда не только Вознесенский, ошеломленно застывший на трибуне, но и все присутствующие в зале почувствовали холодок заморозков и ужаснулись возможности возвращения сталинских времен. Но к чести Хрущева, радикальных последствий не последовало. Вознесенский продолжил понемногу печататься. Мало того, хрущевское поругание стало для него своеобразной охранной грамотой. Все приезжавшие лидеры западных стран требовали предъявить им опального Вознесенского, чтобы убедиться, что он не в Сибири. Сам он этим не очень спекулировал и на лаврах не почивал – Андрей был самый настоящий «пахарь» и трудился не покладая рук. В этом месяце ему бы исполнилось 80 лет – его нет с нами уже три года. И мы будем вспоминать его как интереснейшего авангардного поэта, переводчика, и как автора чудесной песни «Я тебя никогда не забуду» из ленкомовского спектакля «Юнона и Авось».
Рай Омара Хайяма
18 мая исполнится 965 лет одному из самых великолепных умов Средневековья – великому поэту, математику, астроному, философу, гуманисту и веселому пьянице Омару Хайяму. На самом деле, его имя звучит так – Гиясаддин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим аль-Хайям Нишапури. Это был светлолицый, голубоглазый перс из города Нишапур. Его коротенькие четырехстрочные рубаи – остроумные, язвительные, философские – разлетелись по всему Востоку как запрещенные песенки. Их удачно цитировали во время веселых застолий, с их помощью объяснялись в любви, их цитировали, когда надо было остроумно поддеть тупого и самодовольного человека. В них не было ничего религиозного – только радость жизни, ничего фривольного – но избыток чувственности, и в результате автор всю жизнь был у ханжей на плохом счету. Муллы проклинали его во всех мечетях, но всерьез с ним ничего поделать не могли. Хайям носил духовный сан, блестяще закончил медресе и, в отличие от них, мог по памяти прочитать Коран с любого места как в одну, так и в другую сторону.
Он рано осиротел – от эпидемии умерла вся семья. Омар продал дом и мастерскую и отправился в Самарканд, где в то время находился культурный и научный центр. Там он прославился как выдающийся богослов, и его назначили преподавателем медресе, а также приставили присматривать за библиотекой. Кроме того, он стал придворным астрономом. В библиотеке Хайям продолжил изучение трудов европейских мудрецов – судя по всему он знал языки. Он написал три серьезных труда по алгебре, которые и по сей день не потеряли своей актуальности, а также, представьте, составил астрономический календарь, которым до сих пор пользуются в восточном мире как беспрецедентно точным. Но за ним крепко держалась слава пропойцы и развратника, и как его терпели великий визирь Низам ал-Мульк и сам султан Мелик-Шах, остается непонятным. Но факт остается фактом – при их жизни имама Омара никто не трогал. Но в свои поздние годы он подвергся гонениям. Ему пришлось оставить привычные места и отправиться в странствия, нигде не задерживаясь подолгу. Постоянные обвинения в безбожии заставили его уже пожилым человеком совершить хадж в Мекку – благочестивый поступок для каждого правоверного мусульманина. Отрывочные сведения о его старости дают понять, что в последние годы он работал преподавателем в родном Нишапуре. Его рукописных трудов не сохранилось. По легенде, единственный манускрипт с его автографом принадлежал лорду Астору и затонул вместе с ним на «Титанике» - не зря Омар Хайям говорил, что неприятности будут преследовать его и после смерти.
Тамароба
14 мая в Грузии традиционно справляют Тамароба – день поминовения легендарной царицы Тамар, с которой связан золотой век в истории грузинского народа. А нынешний год – круглая дата – со дня ее смерти прошло 800 лет. Впрочем историки до сих пор спорят, так ли это – некоторые указывают 1209 и 1210 годы. Но авторитет Церкви расставляет все по местам. И не столь уж важна дата, когда речь идет о таком блестящем персонаже отечественной истории.
Тамара была дочерью царя Георгия III из рода Багратионов. Современники и летописцы описывают ее как очень красивую и мудрую женщину. Отец назначил Тамару соправительницей и наследницей, на престол она взошла совсем юной – в возрасте 18 лет. В условиях средневековой княжеской раздробленности это было очень непростым испытанием. Но ей хватило мудрости совершить несколько важных шагов – Тамара созвала собор грузинского народа и аристократии и заручилась поддержкой влиятельных кланов, чтобы обуздать политических противников своего отца. При поддержке Церкви она стала строить вертикаль власти не столь привычными в те времена методами террора, а напротив, христианским терпением и прощением – за время ее правления не было ни одной казни, - но все же твердой рукой. Она подчинилась решению собора и приняла в мужья русского князя Георгия, которого Карамзин идентифицировал как сына Андрея Боголюбского. Георгий Андреевич поначалу повел себя мужественно и совершил несколько удачных военных походов. Но, очевидно, характер у него был непростой, и Тамара потребовала развода. Георгий был изгнан, хотя и попытался вернуться, чтобы вновь заступить на престол силой оружия. Эта попытка не увенчалась успехом и он исчез – по слухам, уйдя в крестовый поход. А Тамара, чтобы не искушать судьбу, вышла замуж за друга детства, осетинского царевича Давида Сослана. Брак был очень удачным, Тамара строила дороги, монастыри, крепости, удачно расширяла границы царства, не прибегая к террору присоединенного населения. Период ее царствования был настолько блестящим, что авторитет Грузии среди соседей поднялся. Кстати, именно в ее эпоху была создана эпическая поэма «Витязь в тигровой шкуре». Где именно похоронена царица Тамар, неизвестно. Но, подобно легендарному королю Артуру, сказание гласит, что она не умерла, а просто заснула в золотом саркофаге и вернется, когда это потребуется ее народу.
|
Великая Отечественная для старшего поколения – незаживающая рана, которая саднит, и связана она если не с каждым из нас лично, то непременно с судьбой близких. Я вспоминаю, как девчонкой со страхом смотрела на шрам от пули на плече своего красавца деда Миртата Богосяна, дошедшего с боями до Берлина.
Оставила война зарубки и на сердце Серго Морчиладзе. Сколько лет прошло, а помнится ему все до мельчайших деталей. Родился Серго Каленикович в 1923 году в Батуми. Было их четыре брата, двое умерли до войны, а двое на себе испытали военное лихолетье. Необычно сложилась судьба младшего брата. В бою он был тяжело ранен. В госпитале решили, что он умер и отправили в морг, положили на цементный пол. Наши в это время отступали, и госпиталь оказался на немецкой территории. Выходила умирающего солдата местная немка, на которой он впоследствии женился. А Серго прямо со школьной скамьи (он учился тогда в десятом классе) поступает в офицерскую школу, которая находилась в Новом Афоне. Учился он там четыре месяца, присвоили ему звание младшего лейтенанта, но удостоверения получить не успел – отправили на фронт.
Однажды Серго и сержанта Фирджиева, как самых крепких и сильных, командир отправил за «языком». Когда они пробирались к немцам, Серго и его однополчанину повезло: под деревом они увидели спящего фашиста (как выяснилось – итальянца). Бойцы связали его и доставили к своим.
В бою на Клухорском перевале Серго был тяжело ранен. Пуля была разрывная, несколько осколков попало в бедро. Командир приказал солдату – азербайджанцу вытащить Серго из-под обстрела. Солдат под огнем не смог вытащить Серго в безопасное место, и тогда он собой прикрыл старшего по званию...
Уже тогда, вспоминает Серго, у него возникло решение за спасенную свою жизнь всегда служить азербайджанскому народу.
Но до спасения его пока было далеко: из раны хлестала кровь. Хирург в военно-полевом госпитале временно обработал рану и наложил шину (кость была раздроблена). В офицерской школе в свое время Серго навестила мама. Она привезла ему деньги: «Мало ли для чего пригодятся!» И он решил подарить эти деньги хирургу. Тот рассердился: «Мальчишка! Да я больше тебя рад, что спас тебя! Убери сейчас же деньги!»
Так Серго получил урок, который запомнил на всю жизнь. За ранеными прилетали одноместные вертолеты. Скоро из раненых остался один Серго. Оказалось, что его не увозили потому, что не могли уместить в крошечной кабине его стянутую шиной ногу. Девятнадцатилетнему парню очень хотелось жить, и он решился на отчаянный поступок: стянул с ноги шину и залез в вертолет. Опасаясь встречи с немецкими самолетами, вертолет летел очень низко над ущельем, почти касаясь кроны деревьев. Доставили Серго сначала в Сухуми, а оттуда самолетом – в Ереван, где Серго сразу же прооперировали. Извлекли несколько осколков (один осколок доктор Серго хранит до сих пор), склеили кость. Нога стала короче на пять сантиметров, рана долго не заживала. Девять месяцев провел Серго на больничной койке.
Сохранилось письмо, написанное родителям в Батуми. В нем он сообщает о своем ранении и рассказывает, что все его друзья в том бою погибли. Так, с незалеченной ногой, выписался из больницы и приехал в Тбилиси. Как-то шел по проспекту Руставели, опираясь на палку. Вдруг видит: навстречу шагает духовой оркестр, а дирижирует им ... Фирджиев! Тот самый сержант Фирджиев, с которым в горах вместе «языка» брали. Серго, хромая, поравнялся с оркестром. Друзья обнялись, радостно приветствуя друг друга. Это было в 1943 году.
В том же году Серго поступил в Тбилисский медицинский институт, на лечебный факультет. Память о погибшем побратиме-азербайджанце, самому себе данная клятва служить народу, чей сын пожертвовал ради него жизнью, определили его выбор. После окончания института работал в больнице Тетри-Цкаро. Серго считает, что практика помогла ему стать хорошим хирургом. Потом учеба в ординатуре в Москве, в больнице Боткина, по общей хирургии – под руководством профессора Розанова, руководителем же по сердечнососудистой хирургии был профессор Колесников. На этом учеба Серго не закончилась. Еще много лет стажировался в Москве, то у профессора Вишневского, то у Колесникова, то в клинике Юдина. Сразу после окончания двух ординатур Серго возвращается в Грузию и узнает о конкурсе на место заведующего хирургическим отделением в новой больнице в Марнеули.
Помня о своей клятве, Серго принимает участие в конкурсе.
Так в 1958 году в городе Марнеули появился доктор Морчиладзе, новый заведующий еще не существующего хирургического отделения. До той поры хирургических больных возили в Рустави и Тбилиси. Серго стал первым оперировать в Марнеули. С тех пор его руками сделано пять тысяч операций. С первых дней работы дал понять марнеульцам, что он «свой», что не собирается быть приезжим врачом, курсирующим между Тбилиси и Рустави. Купил участок по соседству с больницей, стал строить дом, женился. Жена, красавица Этери, в той же больнице заведовала стоматологическим отделением. Родилась дочка Лика, которая с отличием закончила марнеульскую школу.
В маленьком городе все на виду, тем более семья хирурга. В каждой марнеульской семье доктор Серго был любимым и почитаемым человеком. А что касается карьерного роста... Были заманчивые предложения из столичных больниц и институтов. Но Серго оставался верен своему хирургическому отделению. Когда в 1985 году в Марнеули открылась новая больница, сумел расширить хирургическое отделение, превратив его в блок с операционными.
С гордостью рассказывает старый доктор о своем детище. В 2003 году за плодотворную работу Серго Морчиладзе награжден Орденом Чести. Хирургический блок марнеульской больницы носит его имя. Он заслуженный врач Грузии. Доктор Серго полвека проработал главным хирургом Марнеули. Лишь в 85 лет решился расстаться с любимым делом. Но скучают по своему коллеге марнеульские хирурги. 29 марта, в день 90-летия С.Морчиладзе, приезжали поздравить старшего друга. А когда прощался доктор с Марнеули и больницей, благодарные горожане подарили ему памятный скальпель.
Предмет особой гордости доктора Серго связан с войной – это медаль «За отвагу», полученная им в далеком сорок первом.
В свои девяносто лет Серго Каленикович не потерял интереса к жизни и не утратил чувства юмора. Сегодня он живет вместе со своей дочерью Ликой, окруженный любовью и заботой. Говорят, здоровое дерево дает хорошие плоды. Лика обладает жизнелюбием и общительностью родителей. Она гордится отцом, детьми, внуками. Сожалеет, что я не познакомилась с ее старшей дочерью и внуками. Муж Лики Александр – скульптор. По его стопам пошел сын Темури. В 1999 году он закончил Академию художеств и с тех пор вместе со своими семью однокурсниками занимается оформлением церквей. В пантеоне на Мтацминда они создали барельефы Св.Давида, усыпление Богоматери, распятие Христа. В Тетри-Цкаро, в церкви Св.Георгия, возвели алтарь. Во Мцхета, в Самтавро, - символическую могилу царя Мириана и царицы Наны. Недавно Темури закончил в Бодбе работу над барельефом с ликом Богородицы. Из Москвы пришел заказ на фрагменты для грузинской церкви. На строительстве храма Самеба принимал участие в работах в трапезной (мраморный зеленый стол). Для Батумского международного кинофестиваля приз – статуэтка, изображающая морского конька – изготовили Александр и Темури Маглакелидзе. Список церквей, где поработали Темури и его друзья, можно еще долго дополнять. У Темури ясный взгляд, тихий спокойный голос. Говорит, что не может работать, если не постится.
Самая младшая в семье – красавица Это – повторила и имя бабушки, и внешность. В 2004 году закончила Театральный институт, а потом на два года ушла в монастырь Самтавро. Как признается сама актриса, после шумной студенческой жизни, веселых капустников потянуло к тишине, запаху свеч и молитвам. Захотелось задуматься о смысле жизни. Семья к решению Этии отнеслась спокойно. Вообще в доме Маглакелидзе-Морчиладзе с уважением относятся к выбору каждого члена семьи.
В 2007-2011 годах Это работала в театре имени А.С. Грибоедова. Зрители запомнили молодую актрису по спектаклям «Хранители нашего очага», «Достоевский.ru», «Манекен», «Гетто», «Карьера Артура Уи» Вместе с Нико Гомелаури играла в спектакле «Две пары, или Кто такой Чарли». А детей Это порадовала и полюбилась своими ролями в спектаклях: Кикиморы в «Рождественской сказке», поварихи в «Сказке о царе Салтане», Лимончика в «Чиполлино». Сегодня актриса работает в ТЮЗе, ее узнают и радостно приветствуют дети. Впереди много интересных проектов. Летом она по приглашению Алекси Джакели на три месяца едет во Францию, в город Ля Боль. Будет принимать участие в постановках этого режиссера.
Серго Морчиладзе много читает, в курсе всех семейных событий, поддерживает и ободряет каждого. Радуется и гордится, что дочь и внуки нашли свой путь в жизни, теперь очередь за правнуками. К 90-летию дедушки Темури и Натия (жена Темури) порадовали его замечательным подарком: летом у них родится дочка. Хочется пожелать будущей правнучке Серго Морчиладзе быть достойной продолжательницей этого замечательного рода.
Наталья ГЗИРИШВИЛИ |
|
