click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни. Федор Достоевский

Юбилей

«ТЮРЬМА — ИСТОК ПОБЕДЫ НАД ФАШИЗМОМ»
ЮБИЛЕЙ
«ТЮРЬМА — ИСТОК ПОБЕДЫ НАД ФАШИЗМОМ»
В мае 2010 года исполняется сто лет со дня рождения Ольги Берггольц
Впервые получен доступ к засекреченному ранее делу Ольги Берггольц. «Не обнаруженное» двадцать лет назад дело сохранилось в архивах ФСБ, и хотя большая его часть до сих пор остается закрытой, случившееся можно считать прорывом, потому что листы этого дела – драгоценные свидетельства «крестного пути» большого русского поэта, патриота в самом прямом и незамутненном значении этого слова.
«Вот и похоронили Ольгу, Ольгу Федоровну Берггольц». Первая строка рассказанной Даниилом Граниным истории о похоронах О. Берггольц 18 ноября 1975 года. Строка как строка. Но что-то в ней цепляло. Интонация. Цезура, прозой не предусмотренная. Обрыв. Пауза длиною в жизнь. Из этой паузы возник сборник «Память» (Азбука, 2009). Составить его было несложно: избранные стихотворения, книга «Дневные звезды». Сложно было остановиться, вынырнуть из этой уже не чужой судьбы. Особенно обжигали стихи, подписанные: «Январь 1939. Камера 33», «Апрель 1939. Одиночка 17», «Апрель 1939. Арсеналка. Больница», «Май. Одиночка 29».
То, что с 14 декабря 1938 года по 3 июля года 1939 О. Берггольц находилась под арестом, известно. Об этих днях сохранились и ее дневниковые записи. До последнего времени оставалось неясным, по какому делу она проходила, что собственно инкриминировалось будущей «Блокадной музе», «Голосу блокадного города». В воспоминаниях современников осталась ироничная реплика Берггольц об обвинении ее «в пятикратных попытках убить Жданова». Первый запрос в КГБ с целью ознакомления с делом О. Ф. Берггольц был сделан 4 октября 1989 года и подписан заместителем председателя правления Ленинградской писательской организацией. Запись об этом есть в архиве критика Натальи Банк, хранящемся ныне в Российской национальной библиотеке. Надо полагать, инициатором запроса и была Н. Банк, близкий Ольге Федоровне человек, исследователь ее творчества. 27 ноября из КГБ пришел ответ (документ за № 10/28-015832): «В результате поисковой работы наличия в архивах КГБ МВД уголовного дела по обвинению О. Ф. Берггольц не обнаружено». Это странный ответ. Если и есть в отечестве организация, где не пропадает ничего, то это именно КГБ. Предположить, что человек там был, а дела на него не сохранилось, сложно.
Ответ из архивов КГБ МВД следовало принять на веру. Во всяком случае, попыток получить доступ к делу О. Берггольц больше не предпринималось (Н. Банк не стало в 1997 году).
Спустя почти двадцать лет, в августе 2009 года, в связи с готовящейся к выходу книгой стихотворений, прозы, дневников и писем О. Ф. Берггольц, было сделано еще одно обращение в Управление ФСБ по Санкт-Петербургу и ЛО с просьбой о получении доступа к делу. Сила инерции могла сработать и в этом случае: зачем запрашивать то, что уже «не обнаружено». Собственно, мысль повторно запросить следственные материалы принадлежит Д.А. Гранину. «Интересно было бы посмотреть на дело». «Но ведь оно не сохранилось». «А вы попробуйте».
И вот архивное следственное дело № П-8870 лежит передо мной на столе в одном из кабинетов на Литейном, 4.
Из «Справки о наличии сведений»:
«…Бергольц О. Ф. (в деле фамилия Берггольц везде пишется с ошибкой. – Н. С.) было предъявлено обвинение в том, что она являлась активной участницей контрреволюционной террористической организации, ликвидированной в г. Кирове, готовившей террористические акты над т. Ждановым и т. Ворошиловым; в том, что квартира Бергольц в г. Ленинграде являлась явочной квартирой террориста Дьяконова Л. Д., который в 1937 г. приезжал к ней и совместно с ней намечал план убийства т. Жданова, т. е. в пр. пр. ст. 58-8, 58-10 и 58-11 УК РСФСР.
Постановлением Управления НКВД ЛО от 2 июля 1939 следственное дело по обвинению Бергольц О. Ф. за недоказанностью состава преступления производством прекращено. 3 июля 1939 г. Бергольц О. Ф. из-под стражи освобождена».
Напомним, что статья 58-8 подразумевает «высшую меру социальной защиты» – расстрел.
О Леониде Дьяконове читаем в дневнике О. Берггольц от 20 мая 1942 года:
«Вчера были у Матюшкиной, тетки Тамары Франчески. Тамара – сестра Игоря Франчески и близкая подруга Леньки Анка, двух людей из шести, которые оговорили меня в 38-м году, и из-за них я попала в тюрьму. Они не виноваты, их очень пытали, но все же их показания чуть-чуть не погубили меня…»
Анк – журналистский псевдоним Л. Дьяконова. Упоминается его имя и в подготовительных материалах ко второй, ненаписанной части «Дневных звезд»:
«Это был 1931 год. Чума, холера, черная оспа. Там хранили воду в выдолбленных тыквах и пытались замостить почти болотистые улицы Алма-Аты Все было далеко не только до социализма, до нормальной человеческой жизни…
Но мы круто повернули, послушные дороге-пути, и сразу открылась сверкающая красота земли.
– Вот, ребята, – сказал Ленька, – вот так мы войдем в социализм.
И мы молча и безоговорочно согласились с ним…
Это был 1931 год, мы были молоды, очень молоды, я и Коля (Николай Молчанов, муж О. Берггольц. – Н. С. ), приехавшие работать в казахскую газету, и друг наш Леонид Д. — сотрудник той же газеты. »
Шестой лист из 226 листов, составляющих дело О. Берггольц, – «Постановление об избрании меры пресечения и предъявления обвинения». Лист седьмой – ордер на арест № 11/046. Постановление утверждено комиссаром 2-го ранга Гоглидзе.
Комиссар Гоглидзе назван в дневниковой записи от 1 марта 1940 г.
«...Я даже здесь, в дневнике (стыдно признаться), не записываю моих размышлений… Сам комиссар Гоглидзе искал за словами о Кирове, полными скорби и любви к Родине и Кирову, обоснований для обвинения меня в терроре. О, падло, падло.
А крючки, вопросы и подчеркивания в дневниках, которые сделал следователь? На самых высоких, самых горьких страницах!
Так и видно, как выкапывали «материал» для идиотских и позорных обвинений. И вот эти измученные, загаженные дневники лежат у меня в столе…»
Об изъятых дневниках, которые будут «загажены», тоже есть в деле. Лист восьмой. Протокол обыска. Под номером семь значатся «пятнадцать записных книжек», под номером десять – «девять тетрадей».
Неоднократно в деле встречается и фамилия И. Т. Мусатова, следователя следчасти УНКВД ЛО.
О Мусатове можно прочитать в набросках ко второй части «Дневных звезд».
«К главе «Узел». Внутритюремный допрос.
(На внутритюремном допросе с Иваном Тимофеевичем Мусатовым.)
Он добивается, чтобы я сказала, какие шифры я передала Лизе Косульниковой (Речь идет о шифре, придуманном О. Берггольц для связи с родными на воле. — Н. С.) Мусатов говорит под конец:
– Ольга Федоровна... Вы поступаете нечестно.
Я взглянула ему прямо в глаза, и взгляды наши столкнулись и вошли друг в друга, – всепонимающий то был, единый взгляд людей.
Взгляд людей друг другу в глаза, взгляд коммунистов – не боюсь сказать. И так мы говорили друг с другом не менее трех секунд, целую вечность.
– Иван Тимофеевич, я поступаю честно, – сказала я, не отводя своего взгляда от его человеческого взгляда (коммуниста), – и вы понимаете это.
– Я понимаю, – ответил он и опустил глаза на мое «дело»… И в то мгновение я увидела его веки: темные, темно-коричневые, в частых, выпуклых, вдоль идущих, набегающих друг на друга желтых морщинах, с черной полоской под глазным яблоком, усталые, страшные веки смертельно уставшего человека…
Да ведь он устал... устал этот человек... Потому что он – тоже человек... (как с немцами)
– Ну так как же, значит, у вас в камере вы врагов народа не обнаружили?
Мы вновь были не людьми, а следователем и подследственной, но то, что хоть на миг блеснуло между нами...»
Под Постановлением об избрании меры пресечения стоит три фамилии: лейтенанта ГБ Резникова, младшего лейтенанта ГБ Кудрявцева, младшего лейтенанта ГБ Дроздова.
Подпись начальника 6-го отделения Ивана Кудрявцева видим и на Протоколе первого допроса О. Берггольц от 14 декабря.
«Вопрос. Вы арестованы за контрреволюционную деятельность. Признаете себя виновной в этом?
Ответ. Нет. Виновной себя в контрреволюционной деятельности я не признаю. Никогда и ни с кем я работы против советской власти не вела.
Вопрос. Следствие не рекомендует вам прибегать к методам упорства, предлагаем говорить правду о своей антисоветской работе.
Ответ. Я говорю только правду.
Записано с моих слов правильно. Протокол мною прочитан.
О. Берггольц
Допросил Иван Кудрявцев».
В протоколе обозначено время, которое шел этот допрос из семи фраз. Он шел три часа, с 21.30 до 00.30.
Дневниковая запись от 14 декабря 1939 г. «Ровно год тому назад я была арестована.
…Я сначала сидела в «медвежатнике» у мерзкого Кудрявцева, потом металась по матрасу возле уборной – раздавленная, заплеванная, оторванная от близких, с реальнейшей перспективой каторги и тюрьмы на много лет…
Ровно год назад К говорил мне: «Ваши преступления, вы – преступница, двурушница, враг народа, вам никогда не увидеть мужа, ни дома, вас уже давно выгнали из партии».
Вот на днях меня будут утверждать на парткоме…»
Из кандидатов в члены ВКП/б/ Ольгу Берггольц исключали дважды. Первый раз, с последующим восстановлением, в мае 1937 года, когда она в качестве свидетеля проходила, вероятно, по делу Л. Авербаха или Б. Корнилова. Так, в «Постановлении о прекращении дела № 58120-38г. по обвинению Бергольц О.Ф.» читаем (синтаксис и стиль оригинала сохранены): «…Что же касается показаний Бергольц, данных ею во время допроса в качестве свидетеля в июле м-це 1937г., где она показала, что является участником троцкистско-зиновьевской контрреволюционной организации, являются, как установлено следствием, показаниями вынужденными, даны в состоянии очень тяжелого морального и физического состояния, о чем свидетельствует тот факт, что сразу же после допроса Бергольц попала в больницу с преждевременными родами». Второй раз исключили, когда она уже находилась в тюрьме, оговоренная Л. Д. Дьяконовым, И. Г. Франчески, А. И. Семеновым-Алданом. Приводим здесь только показания Л. Дьяконова от 14 апреля 1938 г.:
«…Подобно мне она уже готовила себя для террористической деятельности. И на мой первый же вопрос: как она смотрит на террор? — Ольга ответила: только положительно. Она знала о моем вступлении в группу еще в 1936 г. и спросила о работе. В одной из маленьких комнат ее квартиры мы в течение нескольких дней обсуждали план покушения на Жданова. На первомайском параде 1937 г. мы готовили два терр-акта. По одному из них предполагалось произвести выстрел по трибуне из танка. Это дело, как сообщила мне Бергольц, было задумано военной террористической группой, но не состоялось из-за внезапного заболевания надежного танкиста (выделено мной — Н. С.). Второй вариант покушения продумали мы сами…»
Спустя годы она делает наброски об этом времени для второй части «Дневных звезд»:
«Мои даты: 7/XI-37.
Меня выгнали из демонстрации.
«Ничего. Я не сержусь на вас. Я еще напишу о вас такое, что вы будете плакать над этим. Парикмахер, который стрижет меня сейчас, когда-нибудь будет гордиться этим…»
Тогда, в 1937-м, «обошлось». В мае выгнали из кандидатов в члены ВКП/б/, потом с октябрьской демонстрации (но, кажется, и тюрьму ей было бы пережить легче, чем эту несправедливость!), а в ноябре выгнали и с «Электросилы» (с 19 декабря 1937 г. по 1 сентября 1938 г. она работала учительницей в школе, даты известны из хранящейся в деле характеристики, данной с места работы по запросу следственной части облсуда).
В апреле 1938 года Берггольц действительно была восстановлена как кандидат в члены ВКП/б/ и возвращается на завод.
О повторном исключении в деле имеется Выписка из протокола № 57 заседания Бюро РК ВКП/б/ Московского района по партийной организации завода «Электросила» им. Кирова (лист 182) от 5 января 1939 г.: «Бергольц Ольга Федоровна, г./рожд. 1910, кандидат в члены ВКП(б) с 1932 года, к/карт. № 0478579, национ. – русская, соц. положение – служащая, работала редактором-автором истории завода «Электросила». Бергольц О. Ф. арестована органами НКВД, как враг народа.
П/организация завода исключила Берггольц из рядов ВКП/б/.
Постановили: Берггольц О. Ф., как врага народа, арестованную органами НКВД, из кандидатов ВКП/б/ исключить».
Вернемся к справке от 27 ноября 1989 г., выданной КГБ на первый запрос о деле О. Ф. Берггольц:
«С 8 апреля 1939 года находилась во внутренней тюремной больнице (причина болезни не указана), откуда была направлена в Областную больницу для составления заключения. Возвращена 22 апреля 1939 года».
…Двух детей схоронила
Я на воле сама,
Третью дочь погубила
До рожденья — тюрьма...
(Апрель. Арсеналка. Больница)
Вот и причина «болезни».
Большая часть листов дела вдета в конверты из плотной коричневой бумаги, по-прежнему недоступна. Но даже те немногие «незапечатанные» страницы драгоценны, они свидетельства «крестного пути» большого русского поэта и патриота своей Родины    О. Ф. Берггольц. Хочется поблагодарить С. В. Чернова, заместителя начальника Службы регистрации и архивных фондов УФСБ по Санкт-Петербургу и ЛО, за предоставленную возможность ознакомиться с архивным следственным делом О. Берггольц.
«Неразрывно спаять тюрьму с блокадой» – одна из записей ко второй части «Дневных звезд». Но тюрьму она «спаяла» – еще шире – с войной. «Тюрьма – исток победы над фашизмом. Потому что мы знали: тюрьма – это фашизм, и мы боремся с ним, и знали, что завтра – война, и были готовы к ней».
…И под огнем на черной шаткой крыше
ты крикнул мне,
не отводя лица:
«А если кто-нибудь из нас...
Ты слышишь?
Другой трагедию досмотрит до конца»...
Все трагедии века Ольга Берггольц досмотрела до конца.
Наталия СОКОЛОВСКАЯ

В мае 2010 года исполняется сто лет со дня рождения Ольги Берггольц 
Впервые получен доступ к засекреченному ранее делу Ольги Берггольц. «Не обнаруженное» двадцать лет назад дело сохранилось в архивах ФСБ, и хотя большая его часть до сих пор остается закрытой, случившееся можно считать прорывом, потому что листы этого дела – драгоценные свидетельства «крестного пути» большого русского поэта, патриота в самом прямом и незамутненном значении этого слова.    «Вот и похоронили Ольгу, Ольгу Федоровну Берггольц». Первая строка рассказанной Даниилом Граниным истории о похоронах О. Берггольц 18 ноября 1975 года. Строка как строка. Но что-то в ней цепляло. Интонация. Цезура, прозой не предусмотренная. Обрыв. Пауза длиною в жизнь. Из этой паузы возник сборник «Память» (Азбука, 2009). Составить его было несложно: избранные стихотворения, книга «Дневные звезды». Сложно было остановиться, вынырнуть из этой уже не чужой судьбы. Особенно обжигали стихи, подписанные: «Январь 1939. Камера 33», «Апрель 1939. Одиночка 17», «Апрель 1939. Арсеналка. Больница», «Май. Одиночка 29».    То, что с 14 декабря 1938 года по 3 июля года 1939 О. Берггольц находилась под арестом, известно. Об этих днях сохранились и ее дневниковые записи. До последнего времени оставалось неясным, по какому делу она проходила, что собственно инкриминировалось будущей «Блокадной музе», «Голосу блокадного города». В воспоминаниях современников осталась ироничная реплика Берггольц об обвинении ее «в пятикратных попытках убить Жданова».

 

Подробнее...
 
ЩЕДРЫЙ ТАЛАНТ

09

Когда пытаешься дать определение чему-то самому-самому, как правило, всегда случаются передержки и натяжки. Любые превосходнейшие степени, превозносящие одну персону, вызывают известную долю здорового сомнения.
Но если попробовать назвать имя грузина, современного и состоявшегося, прославленного и востребованного, располагающего к себе и излучающего доброту и обаяние, и, наконец, грузина, на чьей репутации нет ни малейшего пятнышка, то имя, которое первым приходит на ум, - это Паата Бурчуладзе.
Он идеальный пример нашего соотечественника-современника. Во всяком случае, такого, каким его хотелось бы видеть: умника и труженика, человека безо всякого налета азиатчины, но сохранившего исконный национальный колорит, человека, который может положить себе в карман весь мир, но предпочитает опустошать свои карманы, чтобы поддержать этот мир, человека, который не завоевывает землю своим талантом, а использует свой талант для того, чтобы что-то подарить этой земле.

Подробнее...
 
«В СКАЗОЧНОЙ СТРАНЕ, ПЕРЕЖИТОЕ И ПЕРЕДУМАННОЕ НА КАВКАЗЕ»

Под таким заглавием опубликовал свои путевые заметки знаменитый норвежский писатель Кнут Гамсун (1859-1952). Он прошел трудный жизненный путь, испытал нужду и голод. В молодости в поисках заработка он долгие годы скитался, перепробовал разные профессии. Первые попытки литературной деятельности не имели успеха. Только в 90-х годах его книги «Голод», «Мистерии», «Пан», «Виктория» сразу привлекли к нему внимание читателей как в Норвегии, так и далеко за ее пределами.

Подробнее...
 
СУГУБО ЛИЧНЫЙ КАВКАЗСКИЙ СЮЖЕТ

9

В январе 2010 года Антону Павловичу Чехову исполнилось бы 150 лет. Странно об этом думать – вот уже и ХХ век миновал, а Чехов все с нами не как хрестоматийный классик, а как спутник и современник, живой человек, почему-то необходимый миру, все еще не познанный до конца.
Сколько ни читай, ни изучай Чехова, ни смотри в бесчисленных воплощениях его пьесы, все равно остаются вопросы. Они всплывают один за другим тем чаще, чем дальше мы уходим от Чехова, и настойчиво требуют внимания. Один из таких вопросов - отношения Чехова с Кавказом, с Грузией в том числе, личные, а не авторские, что известно (Кавказ как тема, как место действия в его прозе).

 

Подробнее...
 
УРОКИ ЧЕХОВА

8

Профессия учителя менее всего подошла бы Антону Павловичу Чехову, настолько чужды и неестественны для него были всякая назидательность, дидактичность, даже наставничество. Но всей своей жизнью и натурой он настолько высоко поднял и профессиональную планку и человеческую, что не учиться у него нельзя, что учиться у него хочется, что жить и быть без оглядки на то, что жил-был Чехов, для человека культуры, наверное, невозможно.

 

Подробнее...
 
<< Первая < Предыдущая 11 12 13 14 15 16 17 18 19 Следующая > Последняя >>

Страница 19 из 19
Понедельник, 07. Октября 2024