СТРАДАНИЕ
Весна медлила с приходом. Сквозь щели в оконных рамах студеные ветры просачивались в унылый сельский дом. В холодных струях воздуха была незримо запечатлена вся трагичность подлунного мира – она ощущалась как мелодия тоски, которую людям обычно удается заглушить усилием воли. Но для маленького Эдмонда трагедия была зрима, а тоска – безнадежна.
Серо-черное бесформенное нечто неотступно охраняло постель медленно угасавшей 19-летней Циры. Она собирала остатки сил, чтобы удержать свой взгляд на маленьком сыне. Эдмонд стоял в распахнутых дверях – серьезный, намного более взрослый, чем казалось со стороны. Жадно ловил ласку материнского взгляда, понимая, что между ним и матерью пролегла непреодолимая пропасть...
Спустя годы Эдмонд признался Католикосу-Патриарху всея Грузии Илье II, который приобрел несколько картин Каландадзе: «Когда умирала моя мать, я навсегда принял трагичность этого мира!»