СПЕКТАКЛЬ КАК ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ |
В Тбилиси при полных аншлагах прошли гастроли Театра-фестиваля «Балтийский дом». Это не первый приезд театра в Грузию – два года назад в рамках Международного фестиваля искусства Gift на сцене театра им. Марджанишвили тбилисцы имели удовольствие увидеть спектакль «Анна Каренина». А вот в Грибоедовском балтдомовцы выступали впервые. Они представили две постановки – острую комедию «О чем говорят мужчины&женщины» Анджея Бубеня по пьесе известного французского драматурга Ясмины Реза «Бог резни» и самый зрелищный спектакль последних лет «Тарас» Сергея Потапова по мотивам повести Николая Гоголя. Это был успех! Вот как сами гости описали свои впечатления о Тбилиси (цитируем официальную страницу театра, чтобы нас не заподозрили в пристрастности): «Наши артисты только и говорили о том, как их тепло принимали грузинские зрители и какая замечательная страна! Команда «Балтийского дома» впервые приехала в Тбилисский государственный академический русский драматический театр им. А.С. Грибоедова. Показывали два спектакля, и два вечера их принимали так, словно это были премьеры. Море цветов, аплодисменты – теплее этого приема было только солнце за окном. Прощаясь с грузинскими зрителями, балтдомовцы дали слово вернуться еще. Кажется, исполнения этого обещания не придется ждать три года». Действительно, «Балтийский дом» подарил нам два удивительных театральных зрелища – ярких, динамичных, захватывающе интересных. Заглавную роль в «Тарасе» и одну из главных ролей в спектакле «О чем говорят…» исполнил Леонид Алимов, известный актер и режиссер. Ученик Льва Додина, он служил в Малом драматическом театре (Театр Европы, Санкт-Петербург), одновременно сотрудничая со всеми крупнейшими театрами северной столицы. В его послужном списке – Обломов («Жизнь Ильи Ильича» И. Коняева), Берлиоз и Тригорин («Мастер и Маргарита» и «Чайка» И. Вайткуса), Фамусов («Горе уму» А. Белинского), Полоний и Ляпкин-Тяпкин («Гамлет» и «Ревизор» В. Фокина), Нароков («Таланты и поклонники» И. Райхельгауза)… Творческую жизнь в театре артист сочетает с плодотворной работой в кинематографе – он снимался у С. Снежкина, Ю. Мамина, А. Рогожкина, А. Балабанова и др. Режиссер-постановщик спектаклей «Доктор Живаго» Б. Пастернака, «Театральный роман» М. Булгакова, «Матренин двор» А. Солженицына и др. C апреля 2018 года – главный режиссер Санкт-Петербургского театра им. В.Ф. Комиссаржевской.
– Вы впервые в Тбилиси? – Впервые. И уже влюблен в ваш город. Закончился Советский Союз, закончилась моя юность, и я не успел побывать в Тбилиси. Надеюсь, что нынешний приезд - не последний. Очень хочу приехать еще раз, в том числе и с моим театром. Постараюсь изо всех сил.
– Как спектакль «О чем говорят…» выдержал сравнение с фильмом Романа Полански «Бог резни»? – Мы выпустили спектакль почти одновременно с фильмом. Работали параллельно с Голливудом. В первые два месяца спектакль назывался так же, как пьеса – «Бог резни». Нам со всех сторон говорили, что такое название отпугивает. В русском языке слово «резня» вызывает ужасные ассоциации. И что вы думаете? По общему решению мы назвали спектакль «О чем говорят мужчины&женщины» и сейчас постоянно играем на невероятных аншлагах. Сработало! У меня стойкое ощущение, что в фильме Поланского что-то не срослось. Словно какая-то искусственность есть, чего, как мне кажется, нет у нас. А если говорить о «Тарасе», то это пьеса и спектакль, сделанные якутскими драматургом и режиссером. Поначалу была притирка. Вроде бы и Гоголь, а вроде и нет...
– Тема войны не пугала? – Нет. Мне бы хотелось, чтобы наше отношение было очевидным. Я против войны, против вражды наших народов, будь то Украина, Грузия или другая страна. В нашем спектакле, по-моему, это прочитывается.
– Простите за некорректный вопрос. Ваша театральная биография впечатляет – великие авторы и пьесы, лучшие режиссеры. А в кино... Несмотря на огромное количество ролей, никакого сравнения с театром. Почему так сложилось? – Из-за своей фактуры я обречен играть и сыграл множество грузин, азербайджанцев, цыган... При этом в театре ни разу не играл подобных ролей. Хотя снимался и снимаюсь у очень хороших режиссеров. Вот сейчас приступаю к съемкам в картине о Вертинском, которую будет снимать Дуня Смирнова. Играю роль знаменитого дореволюционного поэта Юрия Морфесси, который все время находился в контрах с Вертинским. Интересный материал, да и режиссера я очень люблю, это наша вторая совместная работа. Я спокойно отношусь к своей кинобиографии, поскольку очень удовлетворен судьбой в театре. Кино для меня – это дополнительный заработок. Хотя, наверное, не стоит говорить такие вещи в интервью.
– Но кто знает, какая роль ждет вас впереди? – Да, это правда.
– Что для вас значит быть учеником Льва Додина? – Хороший вопрос. Знаете, так совпало, что мне как раз вчера звонили журналисты и просили сказать несколько слов в связи с юбилеем Льва Абрамовича. Я шел по мосту через Куру и говорил о Додине. Я не только его ученик, но и много лет проработал у него в театре. Самая главная черта додинцев – огромная требовательность и к себе, и к тем, с кем работаешь. Теперь я сам – главный режиссер и нахожусь в том возрасте, в каком был он, когда набирал наш курс, и...
– И почувствовали, что вы тоже – немного Додин? – Мне сейчас кажутся очень правильными все слова, которые он нам говорил. И я очень часто ловлю себя на том, что говорю, как он, требую, как он. Учитель, ничего не поделаешь.
– Но требовательных много, а Додин один. Вы сможете узнать в актере ученика Додина? – Конечно! Моментально. Я вижу это сразу. Его актеры отличаются поразительной правдой. Додин всегда добивается правды: если любишь – люби, ненавидишь – ненавидь. Таков его метод. Это очень сложно, поэтому Лев Абрамович всегда очень долго репетирует.
– Таким же был Фоменко. – Да, недаром Додин так любит его спектакли. Для него смерть Фоменко стала личным горем.
– Вы работаете с выдающимися театральными режиссерами. – Мне очень повезло. Благодарен судьбе, что так получилось. Если говорить о западных мастерах, то они разные, но при этом все работают по-западному, и мне это нравится. Они приезжают не со «старым названием», которое быстро ставят заново, то есть тиражируют, а с новым спектаклем, и ставят его в единственном числе – здесь и сейчас. Кроме того, западный режиссер всегда очень хорошо подготовлен. Четырех часов репетиций в день бывает достаточно, потому что режиссер точно знает, чего хочет, до малейших деталей. Спектакль у него в голове уже поставлен. При этом, конечно, он ориентируется на тебя, на твою психофизику и ставит очень четкие, конкретные задачи. Я очень люблю такой стиль работы, и его, мне кажется, сейчас не хватает. Особенно в современном русском кино, почему я и отношусь к нему иронически, хотя и снимаюсь бесконечно. И этого же не хватает молодым театральным режиссерам. Я захожу на репетицию и, к своему огорчению, слышу: давайте попробуем вот так, а может, вот эдак… Значит, режиссер не готов. Хотя, если меня приглашают как актера, то режиссер во мне отключается – только скажите, что делать. Никогда не вмешиваюсь, даже при очевидных оплошностях. Я очень послушный артист. Могу про себя прошептать: «Это же неверно». Потом, увы, так и оказывается.
– А какой вы режиссер? Говорят, что режиссер обязан быть диктатором. – Обязан. Великий Георгий Товстоногов, который, кстати, начинал в Тбилиси, сформулировал так: «Театр – это добровольная диктатура». Может, я старомоден, но считаю, что это именно так. Невозможно иначе. Помню, я ставил спектакль в одном театре, и там возникла смешная ситуация – артисты предложили проголосовать, в каких костюмах они выйдут на поклон.
– Вот это да! – Я был приглашенный режиссер, никого из них не знал. «Вы что, серьезно? – сказал я. – Как можно в театре голосовать? Вы выйдете в тех костюмах, которые выберу я». Должно быть так и только так.
– В числе авторов, которых вы ставили, Вампилов, Булгаков, Солженицын, Довлатов… Один из успешных ваших спектаклей – «Театральный роман», не так ли? – Да. Это одна из моих самых любимых книг и спектакль, который получился. Театр «Балтийский дом» постоянно ставит его в репертуар, поскольку зрительская популярность – невероятна. Спектакль стал абсолютным гимном театру и признанием в любви «Балтийскому дому». И он очень смешной. Во втором акте зрители просто лежат от смеха.
– Наверное, на той сцене, когда «Станиславский» ведет репетицию? – На этой сцене зрители сползают на пол. Не знаю, как репетировал Станиславский, но я использовал манеру одного очень известного театрального режиссера. Не буду называть, какого именно, это, наверное, и не важно.
– Что вы репетируете сейчас? – Две очень большие работы. На следующий же день после возвращения из Тбилиси приступлю к постановке «Обломова» Гончарова. Я сам написал инсценировку. Я когда-то играл Обломова в спектакле по пьесе Михаила Угарова, но все эти годы мне хотелось самому поставить этот спектакль.
– Чем будет отличаться ваш Обломов от других? Или это преждевременный вопрос? – Нет, я отвечу, я знаю ответ. Мне кажется, что в этой истории очень точно отображен русский характер. Хотя я сам, пожалуй, Штольц. Меня жена все время ругает: «Почему ты не можешь отдохнуть хоть одну минуту?» Я глубоко убежден, что при всей любви Гончарова к Обломову для него главный человек – Штольц. Сам Гончаров всю жизнь работал, как проклятый, и мечтал быть Обломовым – лечь и ничего не делать. При этом он прекрасно понимал, что страну тащат на себе не Обломовы. Ни в коем случае. Обломовы ее одухотворяют. Обломов и Штольц – две половины одного целого. Русская половина – ленивая, мечтательная, добрая. Между прочим, мне нравится, что Гончаров настаивает на том, что Обломов не пьет. Ему все время предлагают выпить, а он все время отказывается.
– Я никогда не задумывалась об этом... – А вы обратите внимание. Это очень важно – Обломов всегда находится в трезвом сознании.
– А второй спектакль? – Приступаю к репетициям «Земли Эльзы» по пьесе Ярославы Пулинович. Она ученица Николая Коляды – екатеринбургская школа. Это очень хорошая, очень русская пьеса из современной жизни.
– Вы будете репетировать параллельно два спектакля? – Да. Премьеры пройдут друг за дружкой осенью этого года. Театральный сезон мы откроем «Землей Эльзы». В конце октября-начале ноября покажем «Обломова».
– Ну, так работать может только Штольц! – Так и есть.
– Когда вам предложили стать главным режиссером театра имени Комиссаржевской, вы согласились сразу? – Сразу. Я прежде там поставил несколько спектаклей – «Доктора Живаго» - он и и сейчас продается влет, «Матренин двор», которым горжусь. Это самый проблемный по зрителю, но совершенно бескомпромиссный спектакль – мы совершенно не заигрываем с публикой. Так что я был внутренне готов.
– И не жалеете? – Не жалею. Да, это тяжело, это огромная ответственность, надо решать множество проблем, и не только творческих. Занимаюсь всем – актер заболел, актриса ждет ребенка и так далее. Но не жалею. Мне интересно.
– Как у вас с посещаемостью? – Могло бы быть лучше.
– В чем причина? – Как объясняют сами зрители, жизнь настолько сложная, что никто не хочет смотреть на какие-то сложности еще и на сцене. У нас все время идет чудовищная борьба по этому поводу. Я считаю, что не надо облегчать репертуар. Не надо! Все идут по этому пути – ставят комедии, водевили, фарсы и все что угодно. Я с этим не согласен.
– Как вы относитесь к экспериментам на сцене? К тому, что фраза Андрея Гончарова «какую телеграмму будем отсылать в зрительный зал» уже устарела? – Говорю совершенно серьезно, и об этом свидетельствуют все мои спектакли: на сцене интересен только человек со всеми его переживаниями, страстями и бедами, радостями и горестями. А зритель должен ему сопереживать. Я абсолютный апологет театра Товстоногова, театра Додина, театра Фоменко. Для меня только это интересно. Формы, естественно, могут быть разные. Если необходимо, чтобы человек был одет в шинель, пусть так и будет, если надо, чтобы он разделся, пускай раздевается. Хотя я считаю - и как актер, и как режиссер – что фокус заключается в том, чтобы добиваться самых ярких образов и эмоций при отсутствии внешней экстравагантности. То есть актер остается одетым, а я, зритель, вижу, что он раздет. Это поразительно. Кроме того, я сторонник нестандартного распределения ролей, и многие удивляются моим распределениям. Я вообще против всяких привычных клише в театре: этот артист - герой, та актриса – героиня, этот – смешной, тот – трагический. Я ломаю штампы. Если я вижу, что толстяк может проявить себя в героической роли, то он будет играть героическую роль. У меня в этом смысле благодатная почва – как и другие режиссеры, которые пришли в режиссуру из актерства, я хорошо чувствую актерскую природу и кухню. Я знаю: актер с радостью идет к непривычному.
– Какой из современных спектаклей произвел на вас впечатление? – Я смотрю очень много спектаклей, бесконечно бегаю по театрам. И скажу со всей откровенностью: мне до сих пор очень интересен Лев Додин. В свои 75 лет он остается моим ровесником.
– Можем ли мы надеяться, что театр имени Комиссаржевской все-таки приедет к нам на гастроли? – Есть несколько спектаклей, которые я очень хотел бы показать в Тбилиси. Прежде всего, «Доктор Живаго» и «Матренин двор».
– Ждем с нетерпением!
Нина ШАДУРИ |
Дмитрий Крымов – серьезное имя в театральном пространстве не только Москвы, но и России. Художник, сценограф, режиссер, педагог, основатель и руководитель лаборатории Школы драматического искусства. В Тбилиси Д. Крымов недавно приезжал с гастрольным спектаклем по пьесе Островского «Бесприданница»! Вот интересно: Д. Крымов объяснил, о чем «Бесприданница» Островского!
В советской юности пьеса была школьной обязаловкой. С единственным тревожным сигналом – любовь опасна для жизни! В молодости, пришедшейся на период тотального советского дефицита, фильм Э. Рязанова давал мне единственный посыл: богатые мужчины (читай: номенклатурные работники) – отвратительны и смертельно опасны! Надо было прожить жизнь, чтобы благодаря Крымову заинтересоваться пьесой. Хотя Крымову это все равно! Крымов соревнуется сам с собой и этим увлечен. С первого взгляда понятно, что сама сцена без спектакля – уже философская инсталляция для музея современного искусства. Очень длинная вешалка с множеством пальто, которые то вешают, то снимают, а то они падают. Как это бывает у каждого из нас – надели плащ, повесили на вешалку, сняли, надели пальто, повесили, сняли, спрятали в нафталин – прошел год! Повесили детское пальтишко, сняли, повесили стильную кожаную куртку, сняли, повесили дорогое шерстяное пальто, сняли, повесили старое пальто – прошла жизнь! Чтобы понять, где прошла жизнь, сценограф разместил экран-окно с неизменным речным пейзажем, а перед ним стулья. Периодически экран превращается в плазменный телевизор, по которому идет самый успешный матч российской футбольной сборной. Он сменяется балетными кадрами «Лебединого озера». Оглушительно звучит гимн Советского Союза. Люди-тени входят, вешают пальто, садятся смотреть телевизор, стоя слушают гимн, берут пальто, уходят. Так идет жизнь страны. Понятно какой – России. Не меняется только пейзаж за окном. Впрочем, как и жизнь. Есть еще уточнение. По сцене ходит огромная белая курица, а гомосексуалист в женском белье не бравирует своей неординарностью, а прячется в кулисах. Всем понятно – это провинция любой цивилизованной страны. Это пока все без пьесы. Пьеса пока не нужна, так как есть опасность, что флакон может оказаться интереснее духов. Не у Крымова! Юная Лариса. С фальцетным визгом вместо пения. Трогательная и абсолютно беззащитная. Прыгающий с подплывающего корабля, но не умеющий плавать Паратов. Буйный, дерзкий, голый. Трудолюбивый и бережливый до отвращения Вожеватов, забивающий подметку в туфлю прямо на ноге невесты. Типаж школьного тихони, который однажды берет автомат и расстреливает свой класс. Хромой злобный Мокий Кнуров в волочащейся по земле шубе – концентрированный образ всех старых извращенцев. И два шедевра Крымова – мама Харита и алкоголик Робинзон. Харита Огудалова в борьбе за устройство жизни своих дочерей потеряла пол и превратилась в бойца без правил. Давно себя не контролирующая, она то и дело обращает женские аксессуары в оружие. Самый уравновешенный персонаж – алкоголик Робинзон, проходящий лечение по системе «12 шагов». Увы, он единственный в состоянии продолжать диалог в этом театре абсурда. Действие на сцене бьется в треугольнике между вешалкой и экраном телевизора. Так о чем же «БеЗприданница» Крымова? О вечной схеме Мама – Дочка – поклонники – женихи – Внуки. И все сначала! Чтобы мир существовал и развивался, цепочка должна доходить до последнего звена. А страсти вокруг всегда одинаковые… Кто не увлекался юными девами? Какой старик не хорохорился при виде хорошенькой фигурки? У какой девушки не было верного, но нудного поклонника? Кто не влюблялся в красавчика-хулигана? Какого хулиганистого красавчика нельзя было купить за большие деньги? Какая брошенная влюбленная девушка не хотела покончить с собой (смотрите статистику эмердженс)? И какая мама юной девушки не хотела взять палку и отдубасить жениха, издевающегося над влюбленной дочерью? Своим удивительным языком Островский описал вечный сюжет полтора века назад. Он шокировал публику и начал в обществе разговор о том, что было актуально для его времени. Женское образование – как один из способов избежать трагедию. Бестужевские женские курсы открылись в том же году, когда и вышла книга. Чем не грандиозная реклама курсов?! А что в Островском актуально сегодня? У Крымова на сцене две кульминации, а заодно и объяснение трагедии. Вопль матери: «Мы люди бедные, нам унижаться всю жизнь». И срывающийся в визг, крик брошенной девочки: «Мама!», оставшийся без ответа. Но главное: посмеивающийся до этого момента зал напряженно замолкает и готов сорваться с места и бежать на помощь девочке. Мы действительно застряли в своей жизни между вешалкой и телевизором! Мы действительно не слышим своих детей! Мы действительно унижаемся из-за денег! Мы действительно похожи на некоторых гротесковых персонажей, и что ужасно – считаем это нормой! Но мы точно не хотим в своей жизни только успеть повесить и снять пальто перед тем, как уйдем! Спасибо, Крымов, мы Вас услышали!
Ирина Квезерели-Копадзе |
|
ВЕРНЫЙ СЕБЕ. ВНЕ ВРЕМЕНИ И СО ВРЕМЕНЕМ |
В мае Тбилисский русский театр им. А.С. Грибоедова принимал Московский театр «Современник», приехавший в Грузию благодаря крупнейшей театральной программе «Большие гастроли», организованной Федеральным центром поддержки гастрольной деятельности Министерства культуры России. Принимал спустя три десятилетия – в последний раз театр побывал в Грузии в 1987 году. К приезду гостей грибоедовцы тщательно готовились, предвкушая долгожданную встречу с прославленной труппой. Билеты на спектакли «Современника» были распроданы задолго до начала гастролей... Причем большой зал заполняли не только зрители старшего поколения, хорошо знакомые с историей «современниковцев» и их спектаклями – было много молодых, кто хотя бы в силу возраста не мог видеть постановки знаменитого театра, на сцене которого сегодня блистают Марина Неелова, Лия Ахеджакова, Валентин Гафт, Сергей Гармаш, Владислав Ветров, Чулпан Хаматова, Ольга Дроздова, Алена Бабенко...
«ВОИСТИНУ ЖЕСТОКИЙ ВЕК»
«Современник», оставаясь верным себе на протяжении шести десятилетий (как известно, он был основан в 1956 году), привез в Тбилиси два своих легендарных спектакля в постановке бессменного лидера театра Галины Борисовны Волчек – «Три товарища» (1999) по Ремарку и чеховский «Вишневый сад» (1997). Оба поставлены на переломе эпох, в лихие 90-е, и несут на себе отпечаток времени радикальных перемен в общественном сознании. Китайский мыслитель Конфуций писал: «Не дай вам Бог жить в эпоху больших перемен!». Имеются в виду государственные перевороты, революции, войны и, как следствие, в лучшем случае – новый порядок жизни, новые правила, в худшем – распад и смерть. В спектакле «Современника» «Три товарища» эпоха, в которую происходят события, заявлена очень определенно – прежде всего, в активном сценическом пространстве (художник – Павел Пархоменко). Подвижные металлические конструкции, массовка, навязчивые образы – время от времени появляющаяся женщина с детьми, просящими подаяние, офицеры в черных мундирах – намек на приближающуюся «коричневую чуму», ювелирный магазин, подвергшийся разбойному нападению отморозков, митинги, стрельба, факельные шествия, дождь из листовок. Наконец, сцены с собакой, преследующей какого-то человека. И тут нужно сказать об участии в спектакле наших – очаровательных грузинских детей, органично существующих в предлагаемых обстоятельствах. Как, впрочем, и сотрудник Грибоедовского театра, охранник, кинолог Георгий Алиханов со своей воспитанницей – овчаркой Джесси и ее хозяйкой – все удачно, без всяких скидок, вписались в спектакль «Современника». Участие в спектакле детей и животных – задача всегда непростая. Но это придает происходящему на сцене большую подлинность. Да и вся постановочная фактура в спектакле – настоящая. Даже сварка в мастерской трех товарищей – Роберта (Шамиль Хаматов), Отто (Сергей Юшкевич) и Готфрида (Сергей Гирин). На сцене воссоздана тревожная атмосфера накануне прихода к власти Гитлера. В этом непредсказуемом мире, таящем опасности, каким-то чудом выживают хрупкие человеческие отношения, чувства – любовь, дружба, верность, сострадание. И то – на время... Не зря одна из книг любимого читателями разных поколений писателя, представителя «потерянного» поколения Эриха Марии Ремарка так и называется – «Жизнь взаймы». На фоне этого металлического каркаса жестокого «века-волкодава» (Мандельштам) разворачивается красивая и печальная история любви и дружбы. Отдаленно звучит волнующая джазовая музыка (музыкально-художественное решение спектакля – студия «Аудиотеатр»). Герои спектакля парят над грешной землей – откуда-то с небес к «последнему романтику» Роберту спускается нежная Патриция (Татьяна Лялина). На каком-то мифическом балконе. И оттуда ведет диалог с возлюбленным, как шекспировская Джульетта. Позднее балкон опустеет – на нем останутся только «то самое» волшебное платье Пат из серебряной парчи и ее любимый игрушечный медвежонок... Девушки не стало! Но самым впечатляющим оказался финал – гимн любви и дружбе – летящий над сценой автомобиль с человеческим именем «Карл» (он тоже неотъемлемая часть их сообщества), в котором сидят улыбающиеся, счастливые и обретшие бессмертие Пат и три товарища. В спектакле «Вишневый сад» конкретного исторического фона, как такового, нет (сценография лаконична и условна – ее авторы Павел Каплевич, Петр Кириллов), но тревога и какая-то потерянность ощущается в отношениях персонажей. Здесь тоже «жизнь взаймы»: никто из героев (за исключением Лопахина) не представляет, что их ждет завтра, они охвачены смятением, раздавлены, нежизнеспособны. Внутренне смирились, погасли, особенно Варя (Мария Аниканова), Гаев (Владислав Ветров). Даже те, кого всегда считают носителями нового, позитивного начала: Аня (Татьяна Лялина), Петя Трофимов (Александр Хованский). Но их оптимистический посыл не убеждает – это скорее дань традиции, слова... слова... слова. Даже вспыхнувший было между ними огонек сразу погас. Да и был ли огонек? Отдельный разговор – о Лопахине (Сергей Гармаш). Он, разумеется, строитель будущего и действительно верит в грядущее счастье для всех. Но все-таки ликование Лопахина, ставшего обладателем вишневого сада, мало похоже на триумф победителя. Почему-то не верится, что в новом статусе он по-настоящему счастлив. Все сложнее: в радости купца Ермолая ощущается какой-то надрыв. Исполнилось давнее, выношенное желание сильного человека, добившегося цели спустя годы! Но, как это часто бывает в жизни, настоящего праздника не случилось. По сути, это Пиррова победа, за которую Лопахин заплатил слишком большую цену. Ведь он так и не обрел главного – человеческих отношений, настоящей, долговечной близости, потребность в которой у него была всегда! Варю Лопахин не любит, юношеская влюбленность в Раневскую (Марина Неелова) – иллюзия. У него действительно слишком тонкая, нежная душа... и там тоже притаилась червоточинка, мешающая быть счастливым. Лопахин – Гармаш, по сути, одиночка, и единственное, что приносит ему удовлетворение (удовлетворение – но не счастье!) и душевный покой – это деятельность. Чего, впрочем, нет у других персонажей. Представляется, что Лопахин Гармаша – это будущий меценат, этакий Савва Морозов. Но как закончил свою жизнь этот уникальный человек?! А какая она, Раневская Марины Нееловой? Ускользающая, неуловимая, разная, с постоянными перепадами настроения, добрая и грешная, любящая и равнодушная, умная и легкомысленная. Женщина. Актриса передает текучесть характера своей героини, парадоксы ее личности. Катастрофа для Раневской – вполне, впрочем, ожидаемая и прогнозируемая, как бы они себя не обманывали, всеми участниками этой истории, – произошла в третьем действии. А в четвертом Любовь Андреевна – Неелова почти спокойна. Тут уже нет места эмоциям. Она просто не впускает в себя переживания, внутренне абстрагируется, закрывается от них. Тем более, что для Раневской продажа имения – это уже факт свершившийся. Она открыта завтрашнему дню, который, впрочем, не сулит ничего хорошего. Когда Аня просит ее: «Мама, приезжай!», Любовь Андреевна Нееловой отвечает почти небрежно: «Приеду, мое золото!» Но мы понимаем, что возвращения не будет, для Раневской все мосты сожжены. И Любовь Андреевна без отчаяния и ломок расстается с прошлым... с тем прошлым, которое еще вчера было ее настоящим, когда она только приехала в имение и готова была, по ее собственному признанию, прыгать от радости. Парадоксальное, трагикомическое отражение всего присходящего в спектакле – Шарлотта Ольги Дроздовой. В шутовских проявлениях этой одинокой клоунессы – безуспешная попытка уйти от реальности...
ТОВАРИЩЕСТВО ГАЛИНЫ ВОЛЧЕК В эксклюзивном интервью художественный руководитель театра «Современник», Народная артистка СССР Галина Волчек – личность уникальная! – выразила свое особое отношение к такому понятию, как товарищество.
– Галина Борисовна, спектакль «Три товарища» – о том, как в самые трудные времена важно сохранить главные человеческие ценности: достоинство, любовь, дружбу. Наверняка вы не случайно обратились к этому произведению в смутные времена, в конце 90-х, накануне нового тысячелетия, когда разрушился старый мир и создавался новый. – Для меня было важно, что ситуация в стране очень сильно поменялась к этому моменту. То есть понятие «товарищество» для меня гораздо более широкое, чем «дружба». Дружба – высокое и исключительное качество. Но оно очень личностное. Может быть друг, подруга... два, три друга. Но все равно это дружба, а не товарищество, которое было воспитано определенными жизненными условиями, укладом жизни. И мы это потеряли. К тому моменту прошли две войны, и это тоже повлияло на психологию, жизненную мотивацию. Молодых заботило, что в кармане не было копеек для того, чтобы порадовать свою девушку тем, что в 90-е годы только появилось в продаже. Хотелось, чтобы то, что мы прожили и пережили, как-то отпечаталось в сознании молодых. Ведь что такое война? И что такое, когда герой «Трех товарищей» купается в реке и видит плавающие в крови части человеческого тела?.. Другие ценности были в сознании этих людей. Митинги, которые сопутствовали сложному периоду истории нашей страны, были абсолютной принадлежностью, необходимостью времени. И для героев Ремарка это было тоже абсолютной нормой их жизни – как и факельные шествия и т.д. Мое обращение к «Трем товарищам» было продиктовано очень большим интересом к этому произведению в то время, и я ощущала большую внутреннюю связь с ним. С тем, что может быть не только любопытно, но и полезно, интересно молодому поколению.
– Именно узы товарищества соединили вас и ваших молодых коллег в те годы, когда создавался «Современник». – Безусловно.
– Чем прежний «Современник» отличается от нынешнего? В чем разница? – Это очень большой теоретический, даже театроведческий вопрос. Я не готова пуститься в обсуждение теоретических проблем. Разница в том, что мы живем в другое время. Другое видим, слышим, поем, едим. По-другому существуем – это естественно. То, чего добивался наш учитель Олег Ефремов, – чтобы «Современник» стал театром-домом, – случилось! Но и тогда, и сейчас трудно этому соответствовать. Но когда сегодня приходят ребята и говорят о своем желании справить свадьбу в театре, я говорю: конечно! Это театр-дом, в котором бывает и ругань, и непонимание между людьми. Но это дом! И сейчас я счастлива тем, что как только стала главным режиссером, пошла в Щукинское училище, чтобы посмотреть молодых и привлечь в труппу талантливых ребят. Чтобы они жили и работали в «Современнике». Нужно передавать эстафету молодым тогда, когда ты еще это можешь делать. Я точно знаю, что это та часть театра, которая, когда нас не будет, не позволит превратить «Современник» в модный театр. Не дай Бог ему стать модным театром!
– Кто и что стали определяющим фактором для рождения вашего интереса к театру? Первые впечатления? Круг чтения? Встречи? – Мне очень повезло. Будучи еще ребенком, я жила среди людей, которые определяли вкусы, мысли и действия лучших кинодеятелей того времени. Мой папа был известный кинооператор, потом – кинорежиссер. И моими соседями, которые дергали меня за косички и шлепали по попке, когда я играла в классики перед подъездом, были Михаил Ромм, Юлий Райзман, Александр Птушко, Дзига Вертов, Иван Пырьев и другие знаменитости. Все советское кино было для меня дядями и тетями. Варясь в этом обществе, сначала детьми, мы впитывали эти разговоры. А потом, уже взрослыми девушками, естественно наматывали на ус то, что слышали от этих замечательных, великих людей.
– Расскажите, пожалуйста, о ваших учителях в Школе-студии МХАТ. – Мы учились у стариков МХАТа. Среди них были хорошие педагоги, но были и не такие любимые. Но потом к нам пришел молодой педагог Олег Ефремов и победил, как говорится, наше сознание. Потому что он казался нам одним из нас. Хоть и был старше на семь лет, но этого мы не замечали. Потому что Олег рассказывал нам такие вещи и предъявлял такие требования, о которых другие не имели никакого представления. Не знали ни этих слов, ни этих понятий.
– Вашим дебютным спектаклем были «Двое на качелях» У. Гибсона. Как вы выдержали этот первый в вашей жизни экзамен на зрелость? С какими трудностями столкнулись? – Я испытывала тогда страх и желание быть понятой. Потому что в это время были очень распространены, так сказать, иероглифы, сложности. Мне все это было неприятно. Хотелось, чтобы сложность возникала из простых, нормальных человеческих проявлений. Мы в период репетиций находились втроем – я и двое актеров – в замкнутом пространстве. Больше никого не было. В какой-то момент я так разволновалась именно от желания быть понятой, а не просто понятной, что сказала артистам: «Ждите меня, я сейчас приду!». На улице был лютый мороз. Я накинула на себя пальто и выскочила из театра. Стою на улице, дрожу без шапки от холода в ожидании самого нетеатрального лица. И вот вижу человека с авоськой, в которой лежат апельсины. Сразу поняла, что это не москвич – он прижимал к себе авоську как любимую женщину. Подлетела к нему, вся дрожа, спрашиваю: «Вы не москвич? Откуда вы?» – «Из города Сталина (это Донбасс)!» – «Есть ли у вас немного времени?» Мужчина смотрел на меня, как на сумасшедшую. Я взмолилась: «Прошу вас, пойдемте со мной! Вы когда-нибудь были в театре?» – «Нет!» – «Я вам все объясню!» Короче, я заманила его в театр. У нас в это время даже не было декораций – только стол и два стула. Я предложила мужчине сесть. «Мы вам кое-что покажем, а потом зададим несколько вопросов!» – сказала я. Мы сыграли нашему зрителю первую картину будущего спектакля. Он смотрел сначала растерянно, потом с большим увлечением. После первой картины спросили: «Что вы поняли о взаимоотношениях героев?» Задали ему еще несколько вопросов. Наш зритель отвечал, как человек, который впервые оказался в театре. Мы поблагодарили его за то, что он потратил на нас свое время. А мужчина взял свою авоську, пошел к двери, потом повернулся и попросил: «Ну вы мне расскажите, что с ними дальше будет, а то я теперь думать буду!» И я поняла, что мы не зря трудимся...
В рамках «Больших гастролей» состоялась встреча Галины Волчек со зрителями, во время которой она ответила на многочисленные вопросы и призналась в любви к Тбилиси и тбилисцам. – Я в своем любимом Тбилиси. Город сильно изменился. Я испытываю физическую радость, когда вижу его вечером освещенным. Появились новые здания рядом со стариной. Это производит невероятное впечатление – улыбающиеся лица, доброжелательность! От того дружелюбия, какое мы видели в эти дни особенно от молодых людей, когда ехали по улицам, от добрых слов, желания помочь, ком сжимал мне горло. Ушло огромное число людей, которых я не просто любила, а просто поклонялась им. Это была часть моего сердца, души, и когда мы проезжали по знакомым улицам, праздник для глаз был абсолютный. К примеру, вот здесь жил Ладо Гудиашвили, и я была тут не один раз. Я была знакома с художником, и таких людей в этом городе я знаю очень-очень много. Увидела в эти дни Резо Габриадзе, Гуранду Габуния. Не удалось встретиться с Нани Брегвадзе, Робиком Стуруа – их не было в городе... Это те, кому я кланяюсь до земли и продолжаю любить всем сердцем. Галина Борисовна много вспоминала. Например, о том, как поставила в Германии «Вишневый сад». – Это было в Веймаре. Интендант театра два года ждал, когда я приеду, чтобы поставить спектакль. Приезжаю. Он меня встречает и говорит: «Вот сегодня, Галина, вы увидите свою Раневскую!» (Это была актриса Барбара Лотцманн) «Но я должна сначала сама посмотреть, моя это Раневская или ваша!», – отвечаю. В этот день Барбара играла Марию Тюдор. Я смотрю спектакль. Вижу очень хорошую, опытную артистку, которая не имеет никакого отношения к моей Раневской. Моя не умеет стоять обеими ногами на земле, а эта – совсем наоборот. Проходит день-два. Смотрю лругих артисток – никого не вижу. И вдруг замечаю в массовке, где-то в третьем ряду, девочку с большими глазами, тоненькой шейкой. На все живо реагирует, причем – оправданно. Спрашиваю: «А кто она?» «Никто! Массовка!». И я прошу: «Дайте этой девочке – ее звали Сильвия Куземски – пьесу, и пусть она придет ко мне завтра в 12 часов». Девочка приходит, перепуганная, от страха даже «да» сказать не может. Я делаю вид, что не замечаю этого, и заставляю Куземски читать монолог «Грехи мои…» «Вы читали пьесу?» – «Нет!» В итоге я провела с ней несколько часов. Потом прихожу в театр и объявляю: «Либо эта девочка будет играть Раневскую, либо я уезжаю!» Сильвия была черненькая, но я ее мысленно высветлила – перекрасила волосы, брови, ресницы. После Раневской эта актриса стала в своем театре звездой. А Барбара – прима театра, которая не сыграла Раневскую, выступила у меня в роли Дуняши. Позднее она стала моей подругой. Много добрых слов Галина Борисовна сказала в адрес театра Грибоедова, ее сотрудников и руководства: – Николай Свентицкий – уникальный директор. Он настолько любит театр, ценит артистов, что только диву даешься. Хочется ему аплодировать!
ГАФТ, ГАРМАШ
Тбилисским театралам невероятно повезло: в эти дни они соприкоснулись со вселенной под названием Валентин Гафт. А это – не только мощный, умный актер, но и глубокий, ироничный поэт. В обеих ипостасях – личность. В этот вечер, который прошел в зале Свободного театра, прозвучали не только его знаменитые, беспощадные и разящие как острые стрелы, эпиграммы, но и тонкая лирика, философские стихи, поэзия, посвященная тайне творчества. «О, Театр! Чем он так прельщает, В нем умереть иной готов, Как милосердно Бог прощает Артистов, клоунов, шутов. Зачем в святое мы играем, На душу принимая грех, Зачем мы сердце разрываем За деньги, радость, за успех?»... «На сцене Плаха, все фатально, Беда должна была случиться, Я пересек границу Тайны, За это надо расплатиться. Когда придут в разгар Игры Семерка, Тройка, Туз – не ахай! Невидимые топоры Всегда висят над нашей Плахой». Так актер-поэт отреагировал на травму, полученную им во время спектакля «Плаха». Зрители с наслаждением услышали в авторском исполнении такие поэтические шедевры, как «Гамлет», «Волк», «Дельфин», «Ветер», «Роза», «Все начиналось с фуэте». «Хочется разобраться в пустяках, – признался Валентин Гафт. – Они самые интересные и сложные. Жизнь состоит из очень простых и загадочных явлений». В вечере принимал участие российский актер, режиссер Саид Багов. На сцене «Современника» идет авторский спектакль С. Багова и В. Гафта «Пока существует пространство» – размышление о смысле жизни. Во время тбилисской встречи Багов сказал о любимом актере: «Воображение, работающее с невероятной силой, творит чудеса». На вечере прозвучали стихи, посвященные поэтам, актерам, режиссерам – Маяковскому, Высоцкому, Фаине Раневской, Юрию Любимову. Гафт известен и как автор любовной лирики – любители настоящей поэзии оценили его «Мосты»: «Я строю мысленно мосты, Их измерения просты, Я строю их из пустоты, Чтобы идти туда, где Ты. Мостами землю перекрыв, Я так Тебя и не нашел, Открыл глаза, а там… обрыв, Мой путь закончен, я – пришел». Организаторы вечера напомнили собравшимся экранные создания замечательного актера, обладающего невероятным обаянием и ярким интеллектом. Вопросы в этот вечер не задавали – просто слушали и наслаждались общением с великим мастером. Вспоминали его Джона Джаспера из телеспектакля «Тайна Эдвина Друда», Воланда из «Мастера и Маргариты», Утешительного из «Игроков», Сатанеева из «Чародеев», Сидорина из «Гаража», Логинова из фильма «Небеса обетованные»... А его коллега Сергей Гармаш провел в Грузинском университете театра и кино имени Ш. Руставели мастер-класс. Его всепокоряющая актерская харизма на два часа приковала внимание собравшихся в зале учебного театра зрителей. С юмором, очень эмоционально и красочно – так сказать, с нюансами, Сергей Гармаш рассказал о том, как пришел в профессию. Как упорно преодолевал трудности на пути к цели... хотя поначалу даже не мечтал об актерстве – его юношеским стремлением было море. Отвечая на многочисленные вопросы зрителей, Гармаш говорил и о своем Лопахине из «Вишневого сада», которого сравнивали... с Дональдом Трампом. Спектакль в 1997 году сыграли на Бродвее. – Глобально – мое отношение к Лопахину не поменялось за те двадцать лет, что мы играем спектакль. У Лопахина есть такой текст о Раневской: «Помню, когда я был мальчонком лет пятнадцати, отец мой покойный – он тогда здесь на деревне в лавке торговал – ударил меня по лицу кулаком, кровь пошла из носу… Мы тогда вместе пришли зачем-то во двор, и он выпивши был. Любовь Андреевна, как сейчас помню, еще молоденькая, такая худенькая, подвела меня к рукомойнику, вот в этой самой комнате, в детской. «Не плачь, говорит, мужичок, до свадьбы заживет…» А потом Лопахин говорит ей самой: «Вы, собственно вы, сделали для меня когда-то так много...!» ... Что же она сделала? И я себе представил, пользуясь тем, чему меня учили, что Раневская повела меня к рукомойнику, помогла умыться, а потом взяла с полки книгу и подарила мне ее со словами: «На, прочитай!» Это стало толчком для того, чтобы я начал чем-то серьезно заниматься и стал в итоге купцом, по-сегодняшнему – бизнесменом. Конечно, какие-то нюансы его отношений с Варей, с Гаевым, с самой Раневской чуть-чуть меняются со временем, но в целом – нет, мое отношение к Лопахину не поменялось. «Вишневый сад» мне дорог. Главным для Лопахина было – настроить дачи для того, чтобы там жили внуки и правнуки, чтобы они увидели добрую, счастливую жизнь. Я любое свое публичное выступление заканчиваю тем, что призываю зрителей верить в то, что наши потомки будут умнее и счастливее нас. ...Расставались с грустью, но и с надеждой на новые встречи! Не зря под шквал зрительских аплодисментов и крики «браво» после спектакля «Вишневый сад» Сергей Гармаш трижды постучал по сцене...
Инна БЕЗИРГАНОВА |
«ВАЙНАХ» – ЭТО КРАСИВО И ЗАЖИГАТЕЛЬНО! |
Таких удивительных и долгожданных гостей Тбилиси давно не принимал. Собственно, не принимал еще никогда: Государственный ансамбль народного танца «Вайнах» (Чеченская Республика, РФ), известный не только на родине, но и далеко за ее пределами, впервые за свою почти восьмидесятилетнюю историю приехал в столицу Грузии. И покорил публику своей обширной, в двух отделениях, концертной программой, разнообразным репертуаром, великолепной хореографией, самоотдачей талантливых исполнителей. Утонченные, прекрасные девы с традиционными кувшинами, невозмутимо плывущие по сцене, сдержанные в выражении эмоций, а рядом – мужественные юноши, джигиты, со всей страстью отдающиеся танцу, на языке пластики выражающие свои чувства, любовь и ненависть, боль и надежду, гнев и радость. Одни танцы «Вайнаха» бессюжетны, другие рассказывают какие-то истории (лирический танец «Встреча у родника», хореографическая поэма «Изгнанник», хореографическая композиция «Праздник в ауле»), третьи – на грани танца и оригинального жанра. Например, «Танец с кинжалами», где артист Чрадам Шабаев (постановка А. Шабаева) демонстрирует не только интересный пластический рисунок, но и виртуозное владение холодным оружием. Столь же необычен и зажигательный номер «Танец с барабанами» под названием «Ритмы гор» – барабаны в руках искусных музыкантов становятся поистине уникальным средством «выплескивания» горячего темперамента горцев (постановка М. Музаева). Что и говорить – «Вайнах» по-настоящему завел публику, заставил каждого сидящего в Большом зале Грибоедовского театра зрителя почувствовать, что такое настоящий кавказский характер, его контрасты, увидеть, как чеченцы дружат, как относятся к женщине, как воспринимают свою историю, как любят родину, как воюют, как отмечают праздники. В концертной программе ансамбля лирика соседствует с драматизмом, высоким трагизмом. Гости приготовили для нас сюрприз – танец «Картули». Его замечательно исполнили С. Хайтаева и Х. Мусалаев (его же постановка). Перед концертом состоялось интервью с художественным руководителем коллектива Аднаном Мажидовым. Он рассказал о творческом проекте «Из Грозного с любовью!»: – Начну с того, что мы приехали с прекрасной миссией впервые в истории нашего коллектива представить вам свое хореографическое искусство. «Вайнах» был создан в 1939 году, на будущий год у нас юбилей – ансамблю исполняется 80 лет. За эти восемь десятилетий он прошел долгий и насыщенный творческий путь. Коллектив побывал в пятидесяти странах мира, почти на всех континентах земного шара. «Вайнах» является лауреатом премии Правительства Российской Федерации, кавалером ордена «Золотая звезда высшей степени» Иорданского Хашимитского Королевства, кавалером ордена имени первого президента Чеченской Республики, Героя России А.А. Кадырова. Наш коллектив сравнительно молодой, обновленный. Но несмотря на свою молодость, ансамбль чтит традиции. С огромным уважением относится к своей истории. Потому что история «Вайнаха» – это отражение истории чеченского народа. Коллектив занимается действительно благородным делом – пропагандой хореографического искусства чеченцев. Ведь танец в нашей жизни занимает огромное место, его любят, ценят. Ни один праздник, ни одно радостное событие не обходится без него. «Вайнах» – это визитная карточка Чечни. Язык танца, язык музыки не нуждается в переводе. Концертная программа ансамбля дает яркое представление о наших обычаях, характере чеченского народа, особенностях его культуры, истории. Мы впервые приехали в Тбилиси. Это прекрасный город с замечательными культурными традициями. В вашей стране чудесные творческие, в том числе блестящие хореографические коллективы. Достаточно назвать прославленный ансамбль Сухишвили-Рамишвили. Мы, чеченцы, с глубоким уважением относимся к культуре Грузии и счастливы выступать здесь. Наш концерт в Тбилиси посвящен 200-летию города Грозного – столицы Чеченской Республики. Мы решили посвятить этому событию международный гастрольный тур. Концерты уже прошли в Баку, мы побывали в Санкт-Петербурге, Москве. Заключительный этап этого творческого проекта, который называется «Из Грозного – с любовью», проходит в Тбилиси! «Вайнах» приехал сюда с огромной радостью, ведь мы с вами соседи! Нас объединяют культура, обычаи, традиции. Испокон веков чеченцы проживают на территории вашей страны в мире и согласии с грузинами. У нас здесь много друзей, мы приглашаем их на всевозможные конкурсы, которые у нас проводятся. И мы всегда рады, когда к нам приезжают представители высочайшей культуры из Грузии! У вас есть чему поучиться, что перенять. Мы специально подготовили грузинский танец «Картули», который будет исполнять наша молодежь. Очень старались и надеемся, что наш подарок вам понравится.
– В чем особенность чеченского народного танца? – У нас своя особая манера, свой характер танца. Это зажигательное, искрометное, эмоционально насыщенное искусство исполнения мужского танца и на этом фоне – лирика, красота, поэзия танца женского. Вот эти два контрастных явления создают целостность художественного впечатления. В чеченском танце к девушке ни в коем случае нельзя притрагиваться. К тому же первыми танец начинают мужчины. Они выполняют несколько танцевальных движений, как бы представляя себя, и только потом имеют право вступить девушки. Первыми заканчивают выступление девушки. Как только это происходит, свой танец имеют право завершить мужчины. Есть специфика, особенности чеченского танца, связанные с географией. Те, кто проживают в равнинной части Чечни, более умеренны, закрыты, сдержанны в эмоциях, в пластике. Говоря языком хореографии, их танец более академичный. А те, кто обитает в горах, темпераментные, взрывные, у них более резкие движения. Все выплескивается! В Тбилиси мы привезли танцы, которые раскрывают характер чеченского народа, его историю. У нас разнообразная программа, которую мы с огромным удовольствием покажем взыскательному, искушенному грузинскому зрителю, знающему толк в настоящей хореографии. Это поможет нам стать еще ближе, почувствовать единство корней.
– Приносит ли время новые тенденции в хореографию вашего коллектива? – Перед нами поставлена задача сохранить танцевальный фольклор чеченского народа, его основы, каноны, и мы все делаем для этого. «Вайнах» занимается пропагандой традиционной чеченской культуры. Что входит в понятие «традиционная культура»? Это, прежде всего, народная музыка, песня, танец. И мы являемся хранителями именно традиционной культуры. Конечно, существуют современные веяния, современный подход, стилизация... Есть коллективы, которые имеют свое конкретное направление, в основе которого – фольклор. Они представляют стилизованные вещи. А вот мы пытаемся сохранить золотой фонд нашей хореографии и пропагандировать именно то, что входит в понятие «традиционная культура». Конечно, мы делаем небольшие попытки современной обработки народных мелодий, аранжировки. Хотим осуществить постановку на основе чеченского народного танца, которая будет называться «Зама» – «Время». И наши девушки исполнят народную песню именно в современной обработке, при этом сохраняя каноны чеченской культуры. Возможно, появятся и у нас продвинутые хореографы со свежим, оригинальным мышлением, у которых будет свое представление о фольклоре. Они могут пробовать новое. Это должно быть, это нельзя запрещать! А время все расставит по своим местам. Если это будет востребовано, значит, будет жить и иметь продолжение. При условии, что сделано талантливо, профессионально, с творческими людьми. А фантазия любого режиссера, хореографа безгранична. Однако всякая новая идея должна иметь свой конкретный фундамент и свой адрес. Пока попыток поставить какое-то стилизованное шоу мы не делаем.
– Расскажите, пожалуйста, о себе. – После окончания колледжа культуры я начал свою творческую деятельность как артист ансамбля. Но по истечении времени понял, что из меня великолепный танцовщик не получится. У меня всегда была тяга к сочинительству, постановкам. Я почувствовал, что это мне ближе, и поступил на балетмейстерский факультет московского ГИТИСа им. А. Луначарского. Я счастливый человек, потому что попал на последний курс Ростислава Владимировича Захарова, основателя этого факультета. Со мной училась девушка из Тбилиси, выступавшая в ансамбле Сухишвили-Рамишвили, – Анна Дементьева. Нам повезло – с нами работали великие педагоги: Тамара Степановна Ткаченко, Герман Николаевич Прибылов и другие. Великолепная плеяда специалистов, воспитанных советской школой и, в свою очередь, воспитавших замечательных балетмейстеров, хореографов, танцовщиков. По окончании института я вернулся в родной ансамбль. Продолжал танцевать, был балетмейстером-постановщиком. По истечении времени меня назначили худруком коллектива. Работаю в «Вайнахе» уже на протяжении 40 лет. Возглавлял его дважды. Первый раз – с 1996 по 2001 гг. Потом меня перевели на должность заместителя министра культуры Чеченской Республики. После чиновничьей карьеры решил снова посвятить себя ансамблю. В 2015 году я вернулся в коллектив в качестве худрука. Так что я прошел все ступени – от танцовщика до худрука. Эта работа – вся моя жизнь. Лучшие мои годы отданы ансамблю, и я ни о чем не жалею, потому что это принесло мне очень много радости. Плоды моего труда видят зрители – они налицо. Мы не раз бывали на гастролях за рубежом. В последний раз посетили Испанию и Португалию. Собираемся в Турцию, Израиль, Италию. У нас очень насыщенный гастрольный график.
– Какие у вас требования к артистам ансамбля? – Труд артиста – огромный, титанический. Прежде всего требуется профессиональная пригодность. Происходит очень жесткий отбор – у нас высокие требования. Наши артисты должны быть весьма строги к самим себе. Прежде всего, важен внешний вид, хорошая физическая подготовка, индивидуальная работа над собой. Потому что работа танцовщика очень сложна. А зритель видит только результат. Чтобы достичь этого результата, нужно ежедневно работать с десяти утра до шести вечера. Необходимы насыщенные репетиции, огромные физические и эмоциональные нагрузки. У спортсмена, к примеру, только физические нагрузки. А артист балета, исполняя физические движения, должен еще выразить определенные эмоции. В образе – если это сюжетный танец. Мы не можем позволить себе расслабиться. Зритель должен видеть на сцене красоту, и вся наша работа нацелена именно на это.
Впечатления после концерта чеченского ансамбля «Вайнах»: Генри Швелидзе, доктор химических наук: – Остро почувствовал близость наших культур – имею в виду рисунок хореографии, темперамент! Получил огромное удовольствие. Лали Тарашвили, педагог: – Сильное впечатление от зажигательных танцев! Танцев, несущих заряд восточных эмоций невероятного накала, но... более сдержанного – в отличие от грузинских танцев. Чувствуешь, что страсти подспудно накипают, накипают... но не выражаются так бурно, как в грузинских танцах. У чеченцев все более скрыто. Есть похожесть в танцах кавказских народов, это очевидно для искушенных зрителей, избалованных высшим пилотажем наших хореографических ансамблей... Стилистика общая, эмоция знакома... Чеченцы нам близки по чувствам, по какой-то безудержности и эмоциональной открытости. Это просто восторг! Замечательная хореография, совершенно потрясающие костюмы, красивые лица... Женщины как павы. Выдержанные, с достоинством. Геларий Бакрадзе, заслуженный инженер Грузии: – Я исходил Чечню вдоль и поперек пешком... Посмотрите, сколько общего в культурах кавказских народов. Эти культуры нельзя делить.Так же, как нельзя делить Кавказ на Северный и Южный... Культуры никогда между собой не воевали – напротив, они всегда объединяли людей. Общечеловеческие отношения гораздо важнее политики. Фатима Хангошвили, кавказовед: – Очень сильно! Я восхищена, хоть бы такие концерты были чаще. Я не смогла даже сдержать слез, когда в одном танце увидела старинную традицию: женщина остановила кровопролитие, встав между двумя мужчинами... Я была на многих фольклорных концертах – «Эрисиони», ансамбля Сухишвили-Рамишвили. Но «Вайнах» потряс меня особенно. Может быть, потому, что свои?.. Хотелось бы услышать чеченских вокалистов. Надеюсь на продолжение. Ия Хуцишвили, педагог: – Теплый вечер! Я грузинка, но бабушка моя была чеченка. Я надолго сохраню в сердце эти впечатления. Необходимо сближение, объединение братских кавказских народов. Нужны крепкие связи между ними. Кавказ должен быть единым.
Инна БЕЗИРГАНОВА |
|