В летний день 1829 года на гору Давида по узенькой дорожке поднимались два спутника. Они подошли к гробнице, высеченной в высокой скале. Один из них стал на колени. Это был Пушкин. Скорбящий поэт оплакивал Грибоедова.
Через несколько лет могилу Грибоедова на Мтацминде посетил сосланный в Грузию русский декабрист – писатель Бестужев-Марлинский. В одном из писем он писал: «Я плакал на могиле Грибоедова».

При жизни Грибоедов всем своим поэтическим чувством любил Мтацминду. Увлеченный романтическими думами, поэт часто гулял в ее окрестностях. По сообще­нию современников, Грибоедов «во время своего путеше­ствия в Персию словно предчувствовал, что не вернется оттуда, и много раз говорил в шутку своей молодой жене: «Не оставляй моих костей в Иране, если я там умру, похорони меня в Тифлисе на горе Давида». То же самое подтверждает, между прочим, обращение тогдашнего главного правителя Кавказа к экзарху Грузии, да­тированное 21 мая 1829 года.
Мтацминду Грибоедов называл «поэтической собственностью Тифлиса», и показательно, что местом действия своей трагедии «Грузинская ночь» поэт избрал ее.
Несколько позже Бараташвили чудесными красками нарисовал пленительные мтацминдские пейзажи.
Поэтическая гора Мтацминда в Тбилиси свято хранит прах Грибоедова. Это не случайно. Имя Грибоедова тесно связано с Грузией. Как пишет один из современников Грибоедова, Грузия была ареной его деятельности: здесь в литературном труде и службе он провел лучшие годы своей жизни. «Он любил Грузию так пленительно, так чисто, как редкие любят даже Родину свою».
Грузия в жизни и творчестве Грибоедова занимает исключительно большое место; значительная часть творческих замыслов Грибоедова связана с Грузией. Достаточно назвать полностью или частично созданные на грузинские темы произведения и творческие планы: «Грузинская ночь», «Кальянчи», «Там, где вьется Алазань», «Радамист и Зенобия».
Большой интерес представляет проект Грибоедова, предусматривавший социально-экономическую реформу в Закавказье и, в частности, в Грузии. Замечательным является также его план перестройки Тифлиса.
Грибоедов жил и работал в Грузии в период подготовки известного заговора 1832 года. Он был в близких, дружественных отношениях с главными участниками заговора – Чилашвили, А. Чавчавадзе и тифлисским губернатором Завилейским. Возможно, что Грибоедов, разделявший идеи декабристов и являвшийся ближайшим другом Рылеева, имел с ними связь. Известно, что одна часть заговорщиков испытала влияние декабристского движения.
22 декабря 1818 года Грибоедов впервые посетил Грузию. В то время он был назначен секретарем временного поверенного России в Персии и ехал к месту назначения. О первом приезде Грибоедова в Грузию существует множество воспоминаний, по которым можно восстановить картину его жизни здесь. Как выясняется, Грибоедов оставался в Тифлисе с 21 октября 1819 года по январь следующего года. Именно в этот период между Грибоедовым и декабристом Якубовичем состоялась дуэль. Грибоедов был ранен. Он потерял мизинец. Между прочим, по этому признаку был опознан труп Грибоедова, убитого в Тегеране 30 января 1829 года. Это подтверждает Пушкин, а также одно из частных писем Нины Чавчавадзе.
28 января 1819 года Грибоедов направился в Иран, где он пробыл три года. В течение этого времени он не­сколько раз приезжал в Грузию. До нас дошли записи в дневнике Грибоедова, где он описывает путешествие в Тифлис в августе 1820 года. Грибоедов воссоздает ве­личественные картины грузинской природы.
Как видно, Грибоедову было трудно жить в одино­честве в Иране. Не с кем было делиться своими творче­скими планами, переживаниями и впечатлениями. В фев­рале 1822 года, по сведениям всех биографов и судя по его дневнику, он покинул Иран и вернулся в Тифлис. Здесь он находился на посту дипломатического секрета­ря Ермолова.
Прибыв в Тифлис, Грибоедов встретился с Вильгель­мом Кюхельбекером, поэтом-декабристом, ближайшим другом Пушкина. С этим молодым романтиком Грибое­дов познакомился еще в 1817 году в Петербурге.
В декабре 1821 года Кюхельбекер прибыл в Грузию, чтобы приступить к службе в дипломатической миссии Ермолова. По сведениям Н. Муравьева, Кюхельбекеру в Грузии создали невыносимые условия как вольномыслящему и ненавидящему самодержавие человеку.
В Грузии Кюхельбекер оставался всего шесть меся­цев, но за это время он так сблизился с Грибоедовым, что после его отъезда великий писатель почувствовал себя осиротевшим. В письме к своему другу Кюхельбе­керу Грибоедов с болью в сердце пишет о том, что он весь охвачен странной тоской.
Именно Вильгельм Кюхельбекер оставил сведения о том, что Грибоедов в Тифлисе писал свою бессмерт­ную комедию «Горе от ума». «Грибоедов писал «Горе от ума», – вспоминает Кюхельбекер, – почти при мне, по крайней мере, мне первому читал каждое отдельное яв­ление непосредственно после того, как оно было напи­сано».
Судя по сообщениям лучшего друга Грибоедова Степана Бегичева, Грибоедов, приехав в марте 1823 года в Россию, привез два акта комедии.
Как мы уже отмечали, Грузию Грибоедов отразил не только в замечательных лирических стихотворениях и незаконченных художественных произведениях, но и в своей гениальной комедии «Горе от ума».
В образе Чацкого, несомненно, имеются автобиографические элементы. Трехлетнее путешествие Чацкого, безусловно, перекликается с пребыванием Грибоедова в Грузии.
Нашу мысль подтверждает монолог Чацкого, содер­жащийся в первом варианте комедии. В этом монологе Чацкий сравнивает молниеносное распространение изве­стия о его помешательстве со снежным обвалом. Он опи­сывает горную страну, где видел неистовство стихии:
...Я был в краях,
Где с гор верхов ком снега ветер скатит,
Вдруг глыба, этот снег, в паденье все охватит,
С собой влечет, дробит, стирает камень в прах,
Гул, рокот, гром, вся в ужасе окрестность.
И что оно в сравненье с быстротой,
С которой, чуть возник, уж приобрел известность
Московской фабрики слух вредный и пустой.
Это место, взятое из первоначальной редакции гениальной комедии Грибоедова, схоже с некоторыми записями в дневнике поэта, сделанными в период пребыва­ния в Грузии. В этих записях описано Дарьяльское уще­лье, обвалы, шум Терека, падение больших глыб.
Николай Муравьев вспоминает, что Грибоедов в 1822 году, по поручению Ермолова, описал землетрясение, имевшее место в Грузии. Это описание также напомина­ет вышеприведенное место из комедии Грибоедова.
Особенно широко грузинская тема раскрыта Грибо­едовым в трагедии «Грузинская ночь», в незаконченной поэме «Кальянчи», а также в стихотворении «Там, где вьется Алазань». В «Грузинской ночи» гениальный рус­ский поэт одним из первых осветил вопрос о крепостни­честве в Грузии.
К сожалению, до нас дошли лишь фрагменты указан­ной трагедии. Во время тегеранской катастрофы наряду с другими рукописями погибла и эта романтическая трагедия Грибоедова.
По поводу «Грузинской ночи» весьма интересные све­дения содержат воспоминания Ф.Булгарина.
Содержание трагедии известно из следующего пере­сказа Ф.В.Булгарина: «Во время военных и диплома­тических занятий Грибоедов, в часы досуга, уносился душою в мир фантазии. В последнее пребывание свое в Грузии он сочинил план романтической трагедии и не­сколько сцен вольными стихами с рифмами. Трагедию назвал он «Грузинская ночь»; почерпнул предмет оной из народных преданий и основал на характерах и нравах грузин».
Здесь же Ф.Булгарин излагает содержание трагедии:
«Вот содержание: один грузинский князь за выкуп любимого коня отдал другому князю отрока, раба сво­его. Это было делом обыкновенным, и потому князь не думал о следствиях. Вдруг является мать отрока, быв­шая кормилица князя, няня дочери его; упрекает его в бесчеловечном поступке, припоминает службу свою и требует или возврата сына, или позволения быть рабою одного господина и угрожает ему мщением ада. Князь сперва гневается, потом обещает выкупить сына корми­лицы и, наконец, по княжескому обычаю, – забывает обещание. Но мать помнит, что у нее оторвано от серд­ца детище, и, как азиатка, умышляет жестокую месть. Она идет в лес, призывает дели (али), злых духов Гру­зии, и составляет адский союз на пагубу рода своего гос­подина. Появляется русский офицер в доме, таинствен­ное существо по чувствам и образу мыслей. Кормилица заставляет дели (али) вселить любовь к офицеру в пи­томицу свою – дочь князя. Она уходит с любовником из родительского дома. Князь жаждет мести, ищет любов­ников и видит их на вершине горы св. Давида. Он берет ружье, прицеливается в офицера, но дели (али) несут пулю в сердце его дочери. Еще не свершилось мщение озлобленной кормилицы! Она требует ружья, чтоб по­разить князя, – и убивает своего сына. Бесчеловечный князь наказан небом за презрение чувств родительских и познает цену потери детища. Злобная кормилица на­казана за то, что благородное чувство осквернила ме­стью. Они гибнут в отчаянии. Трагедия, основанная, как выше сказано, на народной грузинской сказке, если бы была так кончена, как начата, составила бы украшение не только одной русской, но всей европейской литературы. Грибоедов читал нам наизусть отрывки, и самые хо­лодные люди были растроганы жалобами матери, тре­бующей возврата сына у своего господина. Трагедия сия погибла вместе с автором!..»
Остались также воспоминания ближайшего друга Грибоедова Степана Бегичева по поводу этой трагедии. Бегичев рассказывает, что Грибоедов, приехав в Грузию, сказал ему, что он написал трагедию. Грибоедов рас­сказал Бегичеву содержание трагедии и прочел наизусть несколько отрывков. Бегичев попросил Грибоедова про­честь ему всю трагедию, на что поэт не согласился.
«Я теперь еще к ней страстен, – говорил он, – и дал себе слово не читать ее пять лет, а тогда, сделавшись равнодушнее, прочту как чужое сочинение и если буду доволен, то отдам в печать».
Как видно из этих слов, это произведение было за­вершено, однако до нас дошли лишь фрагменты.
Литературная критика высоко оценила «Грузинскую ночь».
В «Грузинской ночи» Грибоедов широко использовал материалы грузинского народного творчества. Темой трагедии Грибоедов взял одну из грузинских легенд, схо­жую со сказанием о Сурамской крепости.
В 1822 году, как выясняется из письма Грибоедова к Кюхельбекеру, поэт путешествовал по Кахетии. Восхи­щенный Алазанской долиной поэт написал стихотворе­ние «Там, где вьется Алазань». С грузинской темой свя­зана незаконченная поэма Грибоедова «Кальянчи». В ней описана история грузинского юноши, проданного в Иран. Внимание прибывшего в Иран путника привлекает заме­чательный юноша, который подает ему кальян. Пут­ник спрашивает юношу о его судьбе. Из рассказа юноши выясняется, что его похитили из Грузии.
Как в «Грузинской ночи», так и в «Кальянчи» автор проявляет глубокое знание социальной жизни Грузии.
Большой интерес представляет статья Грибоедова, являющаяся, по существу, проектом реконструкции Тиф­лиса.
В этом документе запечатлена не только любовь Гри­боедова к Тифлису, но и отличное знание столицы Гру­зии.
В 1828 году Грибоедов вместе с губернатором Завилейским составил проект учреждения Закавказской ком­пании, в котором были намечены перспективы социаль­ного, экономического и культурного возрождения Гру­зии. В проекте содержался план широкого развития про­мышленности, торговли и сельского хозяйства в Закав­казье, в частности, в Грузии. Кроме того, в плане особое место занимают различные культурные начинания, уч­реждение народных школ и др. Этот проект обратил на себя внимание общественности, однако царское пра­вительство, конечно, и не собиралось осуществить это общенародное дело.
Н.Муравьев в своих воспоминаниях пишет по поводу этого проекта: «Когда Грибоедов ездил в Петербург (1828 г. – А.Н.), увлеченный воображением и замысла­ми своими, он сделал проект о преобразовании всей Гру­зии... Все сие было изложено красноречивым и пламен­ным пером, и, как говорят, писцом под диктовку Грибо­едова был З(авилейский)».
Не случайно, что Грибоедов подружился с губернато­ром Завилейским, радикальным мыслителем, который, как выясняется из исторических документов, принимал активное участие в заговоре 1832 года. Завилейский на­ходился в близких взаимоотношениях с прогрессивной грузинской интеллигенцией, в частности, примечательной является его дружба с поэтом Александром Чавчавадзе. Передовых грузинских интеллигентов, Грибоедова, Завилейского и декабристов, сосланных в Грузию, объеди­няла общая ненависть к бюрократическо-монархическому режиму. Нет сомнения в том, что Грибоедов, создав­ший бунтарский образ Чацкого, и в Грузии искал и нахо­дил духовно близких этому образу людей. Обращает на себя внимание тесная связь Грибоедова с декабристами, пребывавшими в Грузии. Он старался перевести нака­занных декабристов в Грузию. Его хлопоты об Одоевском ни к чему не привели, но Бестужева по его просьбе перевели в Грузию в 1829 году. О связи Грибоедова с ссыль­ными декабристами весьма интересные сведения дает Петр Бестужев, который встречался с великим поэтом в Грузии. «Слезы негодования и сожаления, – пишет он, – дрожали в глазах благородного; сердце обливалось кро­вью при воспоминании о поражении и муках близких ему по душе и, как патриот и отец, страдал о положении на­шем. Невзирая на опасность знакомства с гонимыми, он явно и тайно старался быть полезным».
Особый интерес вызывает тот факт, что в одном из своих произведений – незаконченной трагедии «Радамист и Зенобия», Грибоедов связывает идеи декабризма с грузинской исторической темой.
Сюжет этой трагедии таков. Представители высшего сословия устраивают заговор против царской тирании. Заговор раскрыт. Действие происходит в Грузии и Арме­нии в первом веке нашей эры. Судя по дневникам поэта, можно сделать вывод, что при создании этой трагедии он пользовался «Анналами» Тацита. По мнению Грибое­дова, заговор терпит поражение потому, что его вожди были оторваны от народа. Очевидно, что Грибоедов за­думал свою трагедию после поражения декабристов. И хотя он выступил в защиту идей декабризма, своим трезвым взором видел, что его руководители не были связаны с народными массами.
Александр Грибоедов еще больше сблизился с гру­зинским обществом после того, как женился на Нине Чавчавадзе, дочери выдающегося поэта Александра Чавчавадзе. Нина Чавчавадзе была источником вдохновения не только для Грибоедова. Ею были увлечены грузин­ские поэты. Григол Орбелиани в одном из писем к Тасо Оглобжио вспоминает о предмете своего первого увлече­ния. Поэт восхваляет Манану Орбелиани, Нину Грибое­дову и других и заключает с грустью: «Кто же теперь вместо них, моя Тасо? Темнее в Грузии». Григол Орбе­лиани посвятил Нине Чавчавадзе восторженные стихо­творения.
Дом Нины Чавчавадзе так же, как и дом Мананы Орбелиани – этой грузинской мадам Рекамье, представ­лял собой блестящий салон, где собирались передовые люди тогдашней Грузии. Здесь часто бывали и иностранцы, посещавшие Грузию, здесь читались стихотво­рения на грузинском и русском языках.
Николоз Бараташвили в одном из своих стихотворений, посвященном сестре Нины Чавчавадзе – Екатери­не, вспоминает ее как исполнительницу стихотворения известного декабриста поэта Одоевского, переведенного на грузинский язык Александром Чавчавадзе.
Очевидно, в этом салоне был пленен награжденный глубоким музыкальным талантом Грибоедов той грузин­ской песней, тему которой он передал Глинке в 1828 году и на которую написал замечательное стихотворение Пушкин.
Весьма возможно, что грузинская мыслящая интелли­генция именно в этом салоне познакомилась впервые с Грибоедовым и его бессмертной комедией.
В заключение нельзя хотя бы коротко не отметить заметное влияние драматургии Грибоедова на грузин­скую литературу. Особенно большое влияние его про­изведений испытал первый грузинский комедиограф Георгий Эристави. Архитектоника пьес Эристави имеет много общего с комедией Грибоедова. Образ героини пьесы «Помешанная» Тасо создан под влиянием Чацко­го. Так же, как и Чацкий, Тасо – человек новых идей и чувств. Именно за это общество объявляет ее сумасшед­шей. Жизнь обоих героев из-за столкновения со старым обществом заканчивается трагически. Следует отметить, что в пьесе Георгия Эристави «Спор» упомянут герой Грибоедова.
Пушкин, Грибоедов, Лермонтов, Бестужев-Марлинский, Лев Толстой, Горький, Маяковский органически связаны с Грузией. Грузия вдохновляла этих великих ху­дожников. Могила Грибоедова, находящаяся в пантеоне на Мтацминде, рядом с могилами грузинских поэтов, сим­волизирует взаимную любовь классиков русской и гру­зинской литературы.

Анна НИКОЛАДЗЕ