«Оскар» forever!

Наверное, это самая желанная премия в мире кинематографии. Признайтесь, к исходу зимы мы все нет-нет да и следим, когда появятся сообщения о победителях премии «Оскар». А многие не отказывают себе в удовольствии смотреть ежегодную яркую церемонию вручения. Правда, частенько нас охватывает досада, что выиграли не те, кого ждали. Особенно в последние годы с их толерантным угаром, агрессивным феминизмом, расовыми проблемами BLM и капризными нетрадиционными меньшинствами. И все дружно ругают таинственную Академию, в которую, по слухам, входят несколько сот анонимных отборщиков и арбитров, которые и присуждают заветные «Оскары». И все считают, что они не любят фильмы, которые обожают зрители во всем мире, и выбирают подчас неяркие и малоинтересные картины. А выбор актеров-лауреатов вообще представляет собой рулетку, когда известнейшие и любимые кинозвезды годами не получают ничего. Так вот, эта авторитетная компания присуждающих называется официально Американская академия кинематографических искусств и наук. И общее количество членов Академии, имеющих право голоса, на данный момент аж 8298 человек! Многовато, пожалуй. Но так задумано отцом-основателем, чтобы решения жюри были беспристрастнее. Ведь создал «Оскара» 5 мая 1927 года очень умный человек – всесильный и грозный владелец кинокомпании MGM Луис Барт Майер, а по правде – урожденный минчанин по имени Лазарь Яковлевич Мейер. Так-то, господа.


Черный тюльпан

Прекрасный тюльпан – раньше других цветов радующий нас весной. Согласно  легенде, его принесли с собой лихие тюркские всадники-завоеватели – очевидно, цветок им напоминал о покинутой родине в Средней Азии. А искусные персидские садоводы вывели чудесные садовые разновидности тюльпанов. В Европу тюльпаны попали из Турции и сразу полюбились людям. Все принялись выводить новые сорта тюльпанов разных форм и расцветок, особенно в этом преуспели в Голландии. Тюльпаномания превратилась в своеобразный спорт. Ежегодно по весне проводились выставки-ярмарки, где выбирались тюльпаны-чемпионы, а садоводам выдавались солидные призы. В XVII веке в голландском Харлеме объявили конкурс с призом в 100 000 гульденов тому, кто выведет тюльпан черного цвета. И много лет ни у кого ничего не получалось. Но вот в мае 1637 года было пышно объявлено о рождении черного тюльпана. Садовод доктор Корнелиус Ван Берле получил заветную премию за выведенный сорт. Он назвал его в честь любимой жены «Розой Берле». Но, если честно, цветок получился не черным, а темно-темно-фиолетовым. Уже во второй половине ХХ века в той же Голландии, по сообщениям прессы, все-таки вывели абсолютно черный тюльпан. Но и он, если вглядеться повнимательнее, тоже не совсем черный, а все-таки фиолетовый.


День рождения хронографа

Каких только механизмов не придумало человечество, чтобы измерять время – от самых первых солнечных часов, древнейшие из которых были найдены археологами в гробницах Древнего Египта, от водяных и песочных часов Китая, Европы и средневекового Востока. Точное время нужно было знать всем – и астрономам, и мореплавателям, и ученым, и тем, кто занимался  техникой. С изобретением механических и электронных часов эта проблема человечеством была решена. Вот уже полтора века мы носим наручные часы, а в последние годы смотрим время на экранах наших мобильных телефонов и мониторах компьютеров. Но есть один из видов наручных часов, которые по-прежнему носят на запястье представители многих профессий – это сверхточные хронометры. Они представляют собой устройства с различным набором функций, кроме демонстрации часов и минут. Такие часы должны показывать мировое время, иметь секундомер, вести отсчет различных промежутков, фиксировать измеренное время и производить обнуление. А многие модели имеют также встроенные глубиномеры и альтиметры для измерения высоты над уровнем моря. Хронометры разных конструкций появлялись в разные годы в разных странах, но официально этот механизм был запатентован 14 мая 1862 года переехавшим в Англию швейцарским часовщиком Адольфом Николем.


К Ильинскому омуту

Когда старый писатель выбирался из шумной и пыльной столицы в свой любимый, недавно купленный в тихой Тарусе домик, то наконец-то мог спокойно выспаться и за ночь отдохнуть. Для его больного сердца здешний климат и здоровый воздух были полезны. Он вставал на заре, облачался в поношенный пиджак и старые брюки, намотав на ступни байковые портянки, надевал на ноги крепкие сапоги и, взяв в руку обструганную ореховую палку, выходил на тихую улочку рядом с впадающей в широкую Оку маленькой речкой Таруской. Человек шел по спящему городку, здороваясь с редкими встречными молочницами, толкающими тележки с тяжелыми бидонами в сторону базара. Его путь был нелегким, вверх по крутому подъему калужской дороги на Курган и далее вдоль березовой рощи мимо ремонтных мастерских и молокозавода к выходу из города. На скамейке автобусной остановки он недолго отдыхал, переводя дух после тяжелой ходьбы в горку. И далее мимо дачных поселков, минуя деревню с разрушенной в войну церковкой, выходил в поле. Тут можно было вдохнуть влажный от утренней росы воздух и окинуть взглядом широкий открывающийся простор. Как же он любил эти пейзажи! Им он посвятил свои лучшие строки. Его поэтичной «Мещерской стороной» зачитывалось не одно поколение читателей. Сам он считал, что лиричности своего слога он обязан детству на Украине с ее певучей речью – он учился в киевской гимназии в одно время с другим будущим великим писателем Мишей Булгаковым, а позднее учился там же в университете, еще перед Первой мировой. И вообще, его немало побросало по свету, и повидал он немало. Но, главное, он сумел обо всем этом рассказать в своих книгах, и немного найдется мастеров литературы, кто делал это так талантливо, так доходчиво и интересно. Вдоволь надышавшись, старый писатель начал спускаться к своему любимому Ильинскому омуту, увековеченному в его чудесной новелле. Разувшись, он повесил на плечо сапоги и вброд перешел неглубокую речку – на другой стороне росло много душистой земляники. Наполнив лукошко, он засобирался домой, чтобы успеть до жары. Но, дойдя до любимой старой липы, расстелил у ее корней пиджак, чтобы полежать и отдохнуть. И, надвинув козырек кепки на глаза, лег и почти сразу задремал. Глядя на этого скромно одетого пожилого мужчину, трудно было себе представить, что он – выдающийся писатель мирового уровня, написавший много литературных произведений, снискавших ему славу. Что он был награжден орденами и удостоен многих премий, что был номинирован на Нобелевскую премию по литературе аж четыре раза, что великая и знаменитая кинодива Марлен Дитрих, его большая поклонница, приехав в Советский Союз, пожелала познакомиться с ним и, встретив его, прилюдно опустилась на колени и поцеловала его руку. Этого старого писателя звали Константин Паустовский. В этом мае исполняется 130 лет со дня его рождения. Он был также сценаристом, педагогом, журналистом, военным корреспондентом и переводчиком. А еще он очень любил Грузию, прожил здесь какое-то время, работал в газетах Батуми, Кутаиси и Тбилиси, у него было много друзей среди писателей, поэтов и художников. Он даже был женат на девушке из Тифлиса по имени Валерия, родной сестре знаменитого польского художника Зиги Валишевского, чье детство прошло в нашем любимом городе.


В поисках великого Пиросмани

Тбилиси во все времена был нарядным и пестрым городом, увешанным яркими вывесками – это было национальной традицией. Приезжающие в город гости с интересом ходили и рассматривали эти произведения наглядной агитации, восхищаясь выдумкой неизвестных мастеров. В начале ХХ века искусство наружной рекламы расцвело особенно активно. Пестрые зазывающие картины висели у входов в бесчисленные лавки, встречались целые декоративные  фризы на карнизах домов, стены многих духанов были расписаны яркими цветами, фигурами людей и зверей. А базары представляли собой калейдоскоп цветов, образов и букв. Художников-вывесников было немало, и они, чтобы не мешать друг другу работать, поделили город на зоны – кто-то работал на левом берегу Куры, кто-то на правом, кто-то в Сололаки, а кто-то на Авлабаре. Дело было в 1912 году. Приехавшие молодые живописцы из Петербурга, Киева и Москвы вместе с тифлисскими друзьями, раскрыв рты, ходили среди пестрого пиршества базарных вывесок. А один из них, обрусевший француз Михаил Ле-Дантю сказал, что с таким всеобщим живописным мышлением грузин здесь точно найдется художник-фресочник уровня великого флорентийца Джотто. А еще сказал, что он его непременно найдет. И Ле-Дантю углубился в глубь торговых кварталов. Через несколько дней он появился у своих друзей братьев Зданевичей с архимедовым криком: «Эврика! Нашел!» Он повел их в духан, где на стене висели две необычайно выразительные картины. Так были найдены работы Нико Пиросмани. Но самого художника они найти не смогли. Владельцы духанов отвечали невнятно: мол, зовут его Никала, сейчас здесь нету, приходил-приносил, ушел день назад, неделю назад, полчаса назад. И тогда энергичные молодые люди затеяли самую настоящую поисковую операцию. Было решено исследовать все духаны и базары Тифлиса. Вместе с братьями Зданевичами и Михаилом Ле-Дантю к поискам подключились поэты Колау Чернявский и Кара-Дервиш, молодые грузинские художники Ладо Гудиашвили и Михаил Чиаурели. К ним примкнул пятнадцатилетний Зига Валишевский, тоже в будущем выдающийся художник. Кстати, именно он оказался поначалу самым везучим – нашел закусочную в глубоком подвале, где висели сейчас широко известные картины Пиросмани «Фуникулер» и «Медведь под луной». Но загадочный художник был неуловим до тех пор, пока самый настойчивый из искателей Илья Зданевич, обходивший один за другим базары на левом берегу в поисках Пиросмани, не услышал за спиной: «Я – Никала. Что тебе надо?» Он обернулся… Так началась история всемирного признания великого грузинского художника-самоучки.



Роб АВАДЯЕВ