click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Сложнее всего начать действовать, все остальное зависит только от упорства.  Амелия Эрхарт


СЕВЕРНЫЙ ВЕТЕР ДУЕТ С ЮГА…

https://i.imgur.com/sT5JPNC.jpg

Карьера берет исток у подножия. Отсюда и начинается тот самый «путь наверх», к вершине, о которой грезит любой творческий человек. У актера Театра имени А.С. Грибоедова Михаила Гавашели все произошло стремительно, ярко и совершенно по-другому. Он стартовал сразу с пика: сыграл главную роль в картине «Алиса», которую курировал Тимур Бекмамбетов, и одну из главных ролей в фильме Ренаты Литвиновой «Северный ветер». Такому началу, на первый взгляд, можно только позавидовать. Но только на первый. Потому что теперь у везунчика нет пути назад. Актеру нельзя спускаться вниз. Остается – покорять следующую вершину. Хотя, как известно, по мере восхождения подъем становится все круче.
Об этом и многом другом мы и поговорили с Михаилом.

– Миша, мне кажется, ты волнуешься.
– Я волнуюсь перед каждым интервью.

– Почему же?
– Опасаюсь не подобрать нужных слов, неудачно выразиться и потом, спустя время, вообще пожалеть, что согласился на встречу.

– Ну, давай не спешить, подбирать слова. Тем более что за последнее время тебе часто приходилось беседовать с журналистами.
– Да, приходилось. И в Грузии, и в России. К тому же после московской премьеры фильма «Северный ветер», на которую мне удалось прилететь, в кинотеатре «Октябрь» состоялось обсуждение картины с участием Ренаты Литвиновой, Никиты Кукушкина, Кирилла Трубецкого и вашего покорного слуги. Модератором встречи был кинокритик, главный редактор журнала «Искусство кино» Антон Долин. Зрители задавали вопросы. А все зрители – разные, и вопросы были самые разные – умные, смешные, неуместные… Что увидит тот или иной зритель в картине, как он ее воспримет – никто не может сказать заранее.

– Как ты попал в картину?
– Неожиданно. В один прекрасный день мне на телефон пришло сообщение, что Рената Литвинова начинает съемки нового фильма и хочет со мной познакомиться.  

– Хотела бы я посмотреть на выражение твоего лица в этот момент!
– На самом деле радоваться было рано – мне пришлось пройти долгий путь кастингов. Ко мне присматривались, пробовали. Много видеозаписей я сделал здесь, в Тбилиси, и выслал в Москву. И наконец, когда прилетел на очередной кастинг, мне сообщили, что я утвержден. Вот тогда-то у меня, наверное, и было особое выражение лица! Понимаете, кастингами-то меня не удивишь…
– И как работалось? Да еще в такой звездной компании.
– Я дико переживал. Опыта у меня было поменьше, чем у именитых партнеров. Боялся навредить, ошибиться… А после третьего съемочного дня у меня возникли вопросы, я подошел к Ренате, к коллегам, мы побеседовали, и я убедился, что волнуюсь напрасно – понял, что мы все здесь собрались, чтобы сделать хороший проект.

– Какая атмосфера царила на площадке?
– Волшебная! Все было очень эстетично – специально выстроенный, восхитительный интерьер, необыкновенные огни, цвета…  Как только я входил на съемочную площадку, то физически ощущал, что нахожусь в каком-то другом измерении.

– Как работает Рената Литвинова? Репетировали, обсуждали?
– Представьте себе, самые сложные сцены – длинные, волнительные – снимались почти без репетиций. Технически все было выверено безупречно. Но отношения между персонажами не простраивали, про оценки и реакции не говорили... Метод такой у режиссера.

– Она диктатор?
– Нет, что вы. Я не чувствовал никакого железного кулака. Наоборот, Рената очень доброжелательна. Бывало, что по моей вине происходили задержки, и она дружелюбно, с пониманием относилась к ситуации. Очень мне помогала.

– Как к любимому внуку. Ведь ты и сыграл эту роль.
– Да, мне даже иногда казалось, что Рената не хочет разрушать гармонию отношений наших персонажей и настраивается именно на этот лад.

– Как складывались отношения с партнерами?
– Это была работа. Очень комфортная, хочу заметить. С несколькими актерами я даже подружился.

– Фильм уже вызвал волну разноречивых откликов. Основная претензия – туманный смысл. Как ты сам объясняешь, о чем картина?
– А зачем объяснять? Я предоставлю это зрителям. Пусть каждый сам делает свои выводы. Кстати, в картину многое не вошло. Мы сняли более шести часов, а фильм идет два часа. Предполагалось, что потом будет и сериал. В полной версии, между прочим, моя линия простроена очень логично и понятно. И мне, конечно, жаль, что некоторых моих сцен я в фильме не увидел – образ Хьюго, думаю, был бы более интересным, более выстроенным.

– Переформулирую вопрос: как бы ты проанонсировал картину?
– Повесить какой-то ярлык или определить жанр я не могу. Это фильм Ренаты Литвиновой, вот и все. Поразительно красивый фильм. Фантасмагория. Сны Ренаты. Как она захотела снять свое авторское кино, так она его и сняла.

– Ты говоришь почти словами Антона Долина. Я процитирую: «Судить по всеобщим законам невозможно. Единственный жанр этого фильма – «Рената Литвинова». Если он вам не близок или неинтересен, даже не пытайтесь преодолеть порог готической усадьбы, в которой разворачивается действие. Здесь не рады чужакам, и не всем им удается выжить, как наглядно показывает сюжет».
– Да, кино Ренаты невозможно классифицировать. Это отдельный жанр. Точнее, она сама – жанр. Она сама от себя произошла. А «Северный ветер», мне кажется, – ее лучшая картина. И это не только мое мнение.

– А говоря о твоей работе, можно отметить, что «северный ветер» в этом фильме дует с юга. Ну что ж, пойдем дальше – от конца к началу. Картина «Алиса», связанная с именем Тимура Бекмамбетова.
- Режиссер этого фильма – Василиса Кузьмина. В 2018 году она стала одним из пяти победителей всероссийского сценарного конкурса на тему недалекого будущего и получила возможность снять свой сценарии? «Алиса» под руководством Тимура Бекмамбетова и его кинокомпании Bazelevs. В то время я проходил кастинги для «Северного ветра», и меня пригласили на пробы в картину «Алиса». Я очень благодарен Василисе Кузьминой и кастинг-директору Светлане Пилипко за то, что они в меня поверили и дали шанс. Хотя я должен подчеркнуть, что сперва в меня поверила мой агент – Тамрико Гогичаишвили. Все говорили, что это практически невозможно – актеру из Грузии, который никогда не снимался, и вдруг получить главную роль. Но чудо случилось.

– Чем запомнились съемки?
– Знаете, мне нравится, когда режиссер работает не по заранее четко расписанному плану. Хотя именно так – по плану, жестко и четко – работает мой любимый режиссер Квентин Тарантино. У него все прописано в сценарии заранее, до мелочей. А Василиса Кузьмина давала мне свободу. Более того, всегда предлагала снять так называемый «актерский дубль» – мою версию, в которой я мог бы сыграть так, как хочу. Я никогда этого не делал, потому что у меня и сейчас нет большого опыта в кино и той свободы, до которой я хочу дойти. «Алиса» идет 16 минут, и там практически нет склеек – снято одним куском. Я был очень напряжен – это мой первый фильм! – и старался следовать тому направлению, которое задал режиссер. Какой уж тут актерский дубль! Хотя какие-то импровизации все же получились.

– Какое значение для тебя имеет служба в театре?
–  Грибоедовский театр повлиял на мою жизнь, на мою карьеру, потому что первые шаги в профессии я сделал именно здесь. О том, что я успел сделать, – судить публике, а для меня важно, что театр зажег во мне огонь желания развиваться, идти дальше. Это огромная школа – и репетиции, и спектакли, и мастер-классы, и гастроли. Все это не раз мне пригодится, я знаю.

– Ты успел поработать на сцене с несколькими режиссерами. В чем особенности творческой манеры каждого из них?
–  Авто Варсимашвили приходит на репетицию абсолютно готовым. При этом он всегда открыт идеям и предложениям – при условии, что ты идеально понимаешь его замысел и требования. А самое главное, что в наше время, когда у всех каждая секунда на счету, он никогда не тратит время зря – никаких пустых разговоров, только работа. Помню, как мы ставили «Шинель» Гоголя – в течение двух репетиций он объяснял, о чем ставит спектакль. Потом сразу же вышли на сцену. Но внутренние отношения мы выстраивали сами – исходя из замысла режиссера. Батони Авто часто говорит, что очень любит своих актеров и полностью доверяет им в работе – так оно и есть.
О Нугзаре Лордкипанидзе, царствие ему небесное, не могу говорить без улыбки – потому что это был очень светлый человек и яркая личность. Знаете, на репетиции – а мы тогда  работали над «Поздней любовью» Островского – он вдруг мог рассказать тебе какой-то анекдот, и через некоторое время ты понимал, что анекдот прозвучал не просто так, что в этом был особый смысл и значение – для твоей роли, разумеется. В работе у него не было ничего случайного или напрасного. Но Нугзар Леванович творил только через позитив, только доброе отношение.
Что касается Вахтанга Николава, то он, наоборот, работает очень жестко, и это, мне кажется, не манера, а метод. Кстати, он был педагогом нашей актерской группы в университете. Конечно, мы не во всем были с ним согласны, как и положено студентам. Но я не могу не сказать о том, что многие вещи, о которых он нам рассказывал, до сих пор очень помогают в работе. Он здорово нас натренировал. Образно говоря, его уроки – это такой фонарик, который не все время горит, но я всегда могу нащупать его в кармане и зажечь, когда надо.
Очень интересно работалось с финским режиссером Яри Юутиненом. Мы ставили спектакль по пьесе финского же драматурга Кристиана Смедса «Ледяные картины», в котором была занята вся наша группа – 8 человек. Мы учились тогда на втором курсе, и Яри решил пройти с нами, в дополнение к репетициям, и специальные тренинги. Мы бегали по лестницам, делали дыхательные упражнения… Спектакль получился, с успехом гастролировал в Финляндии, принял участие в Международном театральном фестивале «Встречи в России» в Санкт-Петербурге – кстати, именно в тот год Театру Грибоедова была вручена престижная премия имени Кирилла Лаврова. Кстати, Вахтанг Николава, посмотрев спектакль, на следующий день сказал нам на занятиях: «Я и не думал, что вы столько пережили в жизни…» А мы, скажу вам по секрету, ничего не переживали из тех проблем, о которых идет речь в пьесе. Значит, мы хорошо работали.

– Ты принимал участие в Летней театральной школе СТД России в Звенигороде, в «Петербургских театральных мастерских», в Летней школе в Шекветили…
– Все эти школы принесли огромную профессиональную пользу. Это колоссальный интернациональный опыт для молодого актера. Что может быть лучше – познакомиться с разными культурами не по книгам, а вживую! В Звенигороде я понял, что в течение целого месяца могу работать над спектаклем вместе с незнакомыми людьми – вне зависимости от того, из каких мы стран и на каком языке разговариваем в жизни. А все потому, что говорим на одном театральном языке. Любые творческие люди могут с легкостью общаться между собой – вот главный опыт, который я вынес из всех школ. Кстати, уверен, этот опыт во многом помог мне достойно представить Грузию на Всемирном молодежном форуме соотечественников в Софии, где я выступил с докладом «Русский театр и театральное образование в Грузии».

– Нельзя не вспомнить о студии «Золотое крыльцо». С нее все и началось, правда?
– Да, мне было 13 лет, когда я пришел в студию. Там я впервые вышел на сцену, о чем мечтал с детства.  И там же начал понимать, что значит быть актером. Руководителю студии Ирине Владимировне Квижинадзе очень нравилось, что я делаю, и такое отношение, конечно, очень воодушевляло. Она для меня – вторая мама. Я ее так и называю до сих пор.

– А теперь перейдем к самому началу, и я попрошу тебя рассказать о родителях. Прости, что причиняю боль…
– Да, это тяжелая тема… Мои родители не жили вместе, но сохранили хорошие отношения, и я рос, можно сказать, на два дома. Половину детства провел в транспорте – путешествуя от мамы к папе и наоборот. Мне было 15 лет, когда папы не стало. Но он успел увидеть меня в спектакле «Золотого крыльца», и ему понравилось. А в студию меня привела мама. Она, конечно, бывала на каждом спектакле. Моя первая работа в театре Грибоедова – «Ледяные картины» – стала последней, которую она увидела… Если помните, спектакль начинается с того, что я спускаюсь в зал и прикасаюсь к рукам зрителей. Мама всегда сидела на десятом кресле в первом ряду, я прикасался к ее рукам. У меня сохранилась эта фотография – маминых рук, которых я касаюсь… Это был самый счастливый зритель! Она очень хотела, чтобы я не останавливался, шел вперед. «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом», – повторяла мама. И я стараюсь все делать по максимуму. К тому же мне это нравится, я очень люблю свою профессию.  

– Как тебе кажется, какие черты ты унаследовал от своих родителей?
– Я часто об этом думаю. От отца, мне кажется, – какую-то чрезмерную честность. Хотя честность не может быть чрезмерной. Так что – просто честность. Я могу иногда соврать или повести себя не так, как надо. Но как же я себя буду потом корить, казнить! А от мамы я унаследовал желание помогать другим. Мама была очень добрым человеком. Жертвенным.

– О чем мечтаешь, Миша? Чего себе желаешь?
– Сегодня об этом говорить довольно сложно. Нам выпало жить в такое время, когда все меняется очень быстро. То, что было актуальным вчера, сегодня становится неактуальным. Чего желаю? Наверное, счастья, хотя я пока не очень хорошо понимаю, что же это такое, счастье…

– От имени всех твоих поклонников и болельщиков желаю тебе продолжать путь наверх. И пусть он будет счастливым! Договорились?
– Обещаю.


Нина Шадури


Зардалишвили(Шадури) Нина
Об авторе:
филолог, литературовед, журналист

Член Союза писателей Грузии. Заведующая литературной частью Тбилисского государственного академического русского драматического театра имени А.С. Грибоедова. Окончила с отличием филологический факультет и аспирантуру Тбилисского государственного университета (ТГУ) имени Ив. Джавахишвили. В течение 15 лет работала диктором и корреспондентом Гостелерадиокомитета Грузии. Преподавала историю и теорию литературы в ТГУ. Автор статей по теории литературы. Участник ряда международных научных конференций по русской филологии. Автор, соавтор, составитель, редактор более 20-ти художественных, научных и публицистических изданий.
Подробнее >>
 
Среда, 06. Ноября 2024