click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Единственный способ сделать что-то очень хорошо – любить то, что ты делаешь. Стив Джобс


РОССИЙСКИЙ «МЮНХГАУЗЕН» С ГРУЗИНСКИМИ КОРНЯМИ

https://i.imgur.com/l8FIfA0.jpg

Уже более ста лет россияне гордятся соплеменником, сделавшим их страну родиной воздухоплавания. А именно – рязанским подьячим Крякутным, совершившим первый в мировой истории полет на воздушном шаре. Впервые о нем сообщил публике журналист и писатель, популяризатор и историк науки Александр Родных. В 1901 году он опубликовал в газете «Россия» отрывок из рукописи «О воздушном летании на Руси с 906 лета по Р.Х.», обнаруженной им при изучении собрания книг известного библиофила и библиографа Якова Березина-Ширяева. Отрывок гласит: «1731 год. В Рязани при воеводе подьячий нерехтец Крякутной фурвин сделал как мяч большой, надул дымом поганым и вонючим, от него сделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы, и после ударила его о колокольню, но он уцепился за веревку, чем звонят, и остался тако жив, его выгнали из города, он ушел в Москву, и хотели закопать живого в землю, или сжечь. Из записок Боголепова» (Степан Боголепов – служащий рязанской канцелярии, одно время исполнявший должность полицмейстера Рязани во второй половине XVIII века, а слово «фурвин» переводили как «большой мешок» – В.Г.).
Через год Родных заявляет в печати: «Рукопись эта весьма важна для Нашей Матушки России, так как указывает, что первенство в деле изобретения воздушных шаров принадлежит России еще зa 60 лет до появления во Франции монгольфьеров и шарльеров». Что ж, спорить трудно, сенсация налицо! И в 1910-м Родных, опубликовав рукопись полностью, занимается, говоря по-современному, ее промоушеном: фотокопии двух ее листов размещает в экспозиции мюнхенского Немецкого музея достижений естественных наук и техники, а в России продает их за 1 рубль 20 копеек. Сообщения о Крякутном он постоянно включает в свои книги и в статьи в журналах «Воздухоплаватель», «Библиотека воздухоплавания», «Нива», «Природа и люди». История отважного священнослужителя попадает и в статью «Аэронавты», написанную инженером Сергеем Бекневым в 4-м томе незавершенного «Нового энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона» (1911-1916 годы).
Не забыт рязанский подьячий и в советское время. В 1927 году он фигурирует в статье юрисконсульта Наркомторга СССР, специалиста по международному праву Владимира Грабаря «История воздушного права» в сборнике, выпущенном Авиахимом (Обществом содействия обороне, авиационному и химическому строительству). Через три года выходит 5-й том «Малой советской энциклопедии», где история Крякутного включена в статью «Монгольфьер». В 1935-м детский писатель Александр Ивич приводит ее в своей книге «Приключения изобретений», в 1938-м историк естествознания и техники Виктор Виргинский – в книге «Рождение воздухоплавания». А в 1940-м автор   «Волшебника Изумрудного города» Александр Волков эпиграфом романа «Чудесный шар» об изобретении воздухоплавания в России XVIII века берет цитату о Крякутном.
Парадным шагом рязанский летун зашагал по Стране Советов в конце 1940-х – начале 1950-х годов, когда в СССР разворачивается беспощадная борьба с «безродным космополитизмом», «низкопоклонством перед иностранщиной» и «по «развенчанию научных лжезвезд замшелого Запада». Одновременно с этой массовой истерией власти ищут отечественных ученых-самородков и российские приоритеты в науке и технике. И пример Крякутного приходится как нельзя более кстати. В книге историка техники, академика Академии наук Украинской ССР Виктора Данилевского «Русская техника», вышедшей в 1947-1948 годах двумя изданиями и получившей Сталинскую премию, утверждается, что сообщение о подъеме Крякутного заслуживает доверия. «За 52 года до братьев Монгольфье, долгое время считавшихся изобретателями воздушного шара, русский человек Крякутный построил воздушный шар и испытал его», – подчеркивает писатель Семен Вишенков в книге «Александр Можайский».
Об отважном подьячем в 1949-м пишет газета «Известия». Статья о Крякутном вносится во второе издание Большой советской энциклопедии, в школьные учебники, в фундаментальный сборник документов «Воздухоплавание и авиация в России до 1917 года». Научный сотрудник Комиссии по истории техники при Отделе технической информации Академии наук СССР Борис Воробьев утверждает в 1952-м: «Необходимо разыскать... документ из истории русского воздухоплавания, хранившийся до 1935-1936 гг. в одной из церквей города Пронска (Рязанской области). В этой церкви хранилась особенная книга, относящаяся к XVIII в. По ней в известные дни провозглашалась «анафема» (проклятие) согрешившим чем-либо против религии. В данной книге в числе подлежавших анафеме значился и подьячий Крякутной, совершивший «греховную» попытку летать». В 1956 году, к 225-летию полета, выпускается почтовая марка, в городском парке Нерехты посвящают Крякутному памятную стелу, у которой принимают в пионеры, и одну из улиц города называют его именем…
Тут мы приостановим перечисление. Читатель несомненно утомился от мелькания фактов и дат. Но главное не в этом, а в том, что никогда не было… основного факта.  Никакого Крякутного не существовало, как и, соответственно, его героического полета. Вся эта история – выдумка потомка грузинских дворян Александра Сулакадзева. Огромная страна десятки лет поклонялась мистификации. Кем же был человек, заставивший ее делать это?
Внук имеретинского дворянина Григория Сулакадзе именовал себя князем, но документы это не подтверждают. Дед Александра приехал в Россию в 1724 году вместе с царем Вахтангом VI и затем служил при дворе имеретинской царевны Дарьи Арчиловны в селе Всехсвятском под Москвой. Его сын Иван получил образование в гимназии при Московском университете, фамилию их писали по-разному: Салакадзевы, Салакатцевы, Суликадзевы, Сулакадзевы. Иван служил рязанским губернским архитектором, вышел в отставку в чине титулярного советника, женат был на Екатерине Боголеповой, дочери исполняющего обязанности рязанского полицмейстера. От этого брака в 1771 году в селе Пехлеце Ряжской округи Рязанской губернии и родился Александр Сулакадзе, которого одни считают фальсификатором истории, а другие – блестящим мистификатором.
Из лейб-гвардии Преображенского полка он вышел в отставку прапорщиком, служил в Провиантском штате, в Комиссии по построению Казанского собора, неофициально выполнял секретарские обязанности у министра внутренних дел князя Алексея Куракина, был канцелярским служащим в Комиссии погашения долгов. Жил в собственном доме в Семеновском полку в Петербурге, как и отец, выше титулярного советника не поднялся. И всю жизнь пополнял доставшуюся от отца обширную библиотеку новыми книгами – и печатными, и рукописными. Интересные события, свидетелем которых был, и любопытные факты из своей жизни записывал в дневнике. Был известен как собиратель даже двум императорам – Павлу I и Александру I.
Говоря словами лермонтовского героя, он «знал одной лишь думы власть, одну –  но пламенную страсть»: все, связанное с древней историей, в первую очередь, артефакты старины. Он следил за всеми публикациями по археологии, знал все труды историков Николая Карамзина, Михаила Щербатова, Василия Татищева, митрополита Киевского и Галицкого Евгения (Болховитинова). Он изучил не только рукописные источники 1229-1696 годов в созданном Государственным канцлером России Николаем Румянцевым «Собрании государственных грамот и договоров, хранящихся в Коллегии иностранных дел», но и романы создателя русского исторического романа Фаддея Булгарина, рассчитанные на массового читателя.
Свидетельство тому – и «Мои мысли об истории России и о прочем» в дневниковых записях 1825 года, и собственные попытки заниматься историческими исследованиями. С фанатизмом исследователя он собрал огромную коллекцию старинных книг, рукописей, артефактов. Плюс современные… слухи. В его записной книжке со слухами, ходившими по Петербургу в 1824-1825 годах, есть и тот, что послужил Николаю Гоголю сюжетом для «Шинели».
Это хобби Александра Ивановича оставило заметный след в русской историографии, но след специфический. Часть древностей в своей коллекции он… подделывал. Считая настоящую русскую историю очень скучной и поэтому приукрашивая ее. То есть занялся мистификацией, изобретя некую азбуку «новгородских рун», делая исправления и приписки в реальных документах, изготовляя пергаментные списки, очень похожие на настоящие и «состаренные» под солнечными лучами. Но что очень важно, делал он это не для того, чтобы выгодно продать свои «открытия», а для удовлетворения собственного честолюбия, из желания иметь у себя в коллекции уникальные свидетельства старины.
Интерес к истории воздухоплавания занимал значительное место среди его увлечений. Сулакадзев систематизировал сведения о воздушных полетах в разные времена, в различных странах и создал рукопись «О воздушном летании в России с 906 лета по Р. X.». В ней, наравне с «летунами» из фольклорных записей, и появляется рязанец Крякутной. Сведения об этом документе просочились за пределы дома коллекционера. Многие исследователи мечтали увидеть его, издатели сулили любые деньги за его публикацию. Сам Карамзин во время работы над «Историей государства Российского» хотел поскорее прочесть таинственный пергамент. Но коллекционер не торопился знакомить кого-либо со своей находкой.
Ну а после смерти Сулакадзева в 1832 году его жена распродает коллекцию мужа, запросив 25.000 рублей. Продать ее полностью не удается, она разошлась по частям, «распылилась», и многие считают это «невосполнимой утратой для русской науки». Хотя всем известно, что в коллекции были и мистификации. Так на рукописном сербском Церковном уставе XIV века Сулакадзев изобразил автограф Анны Ярославны, дочери киевского князя Ярослава Мудрого, вышедшей замуж за французского короля Генриха I. И на то, что она жила в XI веке, на три столетия раньше рукописи, обратили внимание лишь после того, как документ несколько лет пролежал в Императорской публичной библиотеке. А полностью сфальсифицированная история Валаамского монастыря в X веке под названием «Оповедь» считалась подлинной вплоть до начала XX века.
Намного дольше числился в подлинниках отрывок о Крякутном. В рукописи «О воздушном летании в России с 906 лета по Р. X.». он попал к библиографу Березину-Ширяеву, где и был обнаружен Александром Родных, «запустившим»  его на орбиту официальной историографии, в том числе и советской. Мы уже видели, как подьячего славили до середины 1950-х годов. Но в течение следующего десятилетия специалисты рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР обнаружили в рукописи подчистки, исправления и официально доказали, что никакого Крякутного не существовало.
Казалось бы, «финита ля комедиа». Ан нет! Уж очень трудно отказаться от мысли, что ты – первопроходец. В сборнике «Воздухоплавание и авиация в России до 1917 г.» появляется расплывчатое примечание о том, что в «записи за 1731 г., рассказывающей о подъеме рязанского воздухоплавателя, имеются некоторые исправления, затрудняющие прочтение части текста, относящейся к лицу, совершившему подъем». В 1981 и 1984 годах в журнале «Вопросы литературы» публикуются статьи о подделке. Но кто их читает, кроме специалистов? Так что Крякутной продолжил свое жить-бытье в российской истории. И дело не только в том, что отражение его полета можно увидеть в фильме Андрея Тарковского «Андрей Рублев» (1966 год) и прочесть в романе Валентина Пикуля «Слово и дело (1975). Триумфальное шествие летуна ширится:  
В 1971-м статья о Крякутном печатается в третьем издании Большой советской энциклопедии. Со следующего года начинаются переиздания «Чудесного шара» Волкова с цитатой о Крякутном. В музеях Рязанского Кремля несколько десятилетий действует экспозиция: Крякутной на воздушном шаре. В 2007 году губернатор Рязанской области Георгий Шпак называет рязанцев «мировыми первопроходцами в воздухоплавании». В 2009-м у подьячего появляется клон, причем уже с именем (!) за 1.800 километров от Рязани, в город Кургуте Пермской области. Там ставят похожий на Икара памятник «холопу Никитке Крякутному, который в 1656 году изготовил деревянные крылья и прыгнул с ними с 50-метровой колокольни, за что и был казнен».
А вот недавние примеры. В 2017-м в Нерехтском краеведческом музее проходит конкурс на лучшую модель воздушного шара, посвященный Крякутному, у которого тоже откуда-то появляется имя – Ефим. В 2018-м в городском парке Рязани создают «арт-объект» – воздушный шар, опоясанный надписью о полете Крякутного. В том же году в Интернете – отзывы о стенде, посвященном Крякутному в Центральном Доме-музее авиации и космонавтики в Москве. В 2020-м в Костромской области уже в пятый раз проходит фестиваль воздухоплавания, так и названный: «Крякутной». И, похоже, не будет конца-краю этим проявлениям гордости за не существовавшего подьячего.
А от коллекции Сулакадзева сохранилось не больше ста книг из четырех тысяч.  По ним можно судить о диапазоне и значимости его собрания раритетов. Это – отнюдь не мистификации. Наиболее ценное из сохранившегося – богослужебные книги и агиография. Среди них – средневековый пергамент с Церковным Уставом, редкие издания Библии, Молитвенников и «Жития святых», рукописи исторического содержания XVI-XVII веков, переводы «Истории России при Петре I» Вольтера, и труды Ломоносова, сборник материалов XVIII века о Пугачеве, масонские, кабалистические сочинения и рукописные книги по навигации, сельскому хозяйству, геодезии, фортификации…
Ну а в его знаменитых обманах, как говорят сегодня, «ничего личного». Он мистифицировал не ради наживы, воплощая в документах свои фантазии на темы русской истории, он чувствовал себя обладателем уникальных сведений. Иногда художественный вымысел бывает предпочтительней реальности. Сулхан-Саба Орбелиани свою книгу, рожденную наблюдениями над жизнью, над природой человека, назвал именно «Мудрость вымысла». И еще. Присмотримся, с кем схож мистификатор Сулакадзев? Конечно же, с Карлом Фридрихом Иеронимом фон Мюнхгаузеном. В пьесе и в фильме по сценариям Григория Горина незабвенный барон отвечает скептикам: «Да поймите же, барон Мюнхгаузен славен не тем, что летал или не летал на Луну, а тем, что не врет».


Владимир ГОЛОВИН


Головин Владимир
Об авторе:
Поэт, журналист, заместитель главного редактора журнала «Русский клуб». Член Союза писателей Грузии, лауреат премии Союза журналистов Грузии, двукратный призер VIII Всемирного поэтического фестиваля «Эмигрантская лира», один из победителей Международного конкурса «Бессмертный полк – без границ» в честь 75-летия Победы над нацизмом. С 1984 года был членом Союза журналистов СССР. Работал в Грузинформ-ТАСС, «Общей газете» Егора Яковлева, газете «Russian bazaar» (США), сотрудничал с различными изданиями Грузии, Израиля, Азербайджана, России. Пять лет был главным редактором самой многотиражной русскоязычной газеты Грузии «Головинский проспект». Автор поэтического сборника «По улице воспоминаний», книг очерков «Головинский проспект» и «Завлекают в Сололаки стертые пороги», более десятка книг в серии «Русские в Грузии».

Стихи и переводы напечатаны в «Антологии грузинской поэзии», «Литературной газете» (Россия), сборниках и альманахах «Иерусалимские страницы» (Израиль), «Окна», «Путь дружбы», «Крестовый перевал» и «Под небом Грузии» (Германия), «Эмигрантская лира» (Бельгия), «Плеяда Южного Кавказа», «Перекрестки, «Музыка русского слова в Тбилиси», «На холмах Грузии» (Грузия).
Подробнее >>
 
Четверг, 10. Октября 2024