click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Единственный способ сделать что-то очень хорошо – любить то, что ты делаешь. Стив Джобс


АЛХИМИЯ МИНАНКАРИ

https://i.imgur.com/KISGUir.jpg

Заслуженный художник Грузии Михаил Михайлович Цалкаламанидзе продолжает активно работать и создавать удивительные произведения без оглядки на то, что он уже считается классиком прикладного искусства и вошел в историю культуры нашей страны как один из первых мастеров, возродивших древнее искусство грузинских перегородчатых эмалей. Более полувека он передает свои секреты мастерства подросткам. В недрах Дворца молодежи, или, как привычнее – легендарного Тбилисского дворца пионеров – у него имеется рабочий кабинет, в котором царит совсем не дворцовая обстановка: здесь стучат молотками, колдуют возле тигля, преодолевают сопротивление металла. Вся жизнь нашего героя проходит в нелегких трудах, даже поездки на различные творческие симпозиумы, выпавшие на его долю, были заполнены решением профессиональных вопросов. Впрочем, одна поездка выбивается из этого ряда. Михаилу Михайловичу довелось побывать в Израиле в составе творческой делегации в те далекие времена, когда посетить Святую землю из-за политических разногласий было практически невозможно. Исключение сделали для грузинской делегации после открытия фрески Руставели в монастыре Святого Креста в Иерусалиме. Руководители диаспоры грузинских евреев постарались принять гостей на самом высоком уровне, так что поездка удалась на славу. Для нашего героя самыми ценными сувенирами из библейской страны стали камень, подобранный на Масличной горе, из которого он впоследствии выточил крест, а также горсть земли из подворья Крестового монастыря. Михаил Михайлович высыпал в монастырском дворе привезенный из Грузии чернозем, а опустевший мешочек решил заполнить почвой, по которой некогда ступал Шота Руставели. Однако земля во дворе оказалась окаменелой – руками не соберешь. Рядом толпились сопровождавшие делегацию мальчики из фольклорного ансамбля, одетые в чохи и подпоясанные кинжалами. Они мгновенно отреагировали на призыв учителя взрыхлить землю и принялись орудовать декоративными кинжалами на глазах обалдевшего греческого священника.
Землю из легендарной обители добыли. По мнению Михаила Цалкаламанидзе, это был хороший знак – ведь Шота Руставели имеет самое непосредственное отношение к возрождению древнего искусства перегородчатой эмали. В начале 60-х годов XX века в Грузии с особой торжественностью отмечали 800-летие бессмертной поэмы «Витязь в тигровой шкуре». Этот юбилей дал мощный толчок к возрождению национального самосознания, народных традиций, интереса к истории. С празднования этой даты и начался новый этап в истории возрождения традиционного грузинского искусства. Вместо красных знамен, звезд и прочей советской символики на плакатах появились рыцари в кольчугах. Памятные медали, афиши, значки, выпущенные к юбилею, были оформлены в стиле традиционных орнаментов с использованием старинного грузинского шрифта.
Выдающиеся художники Ираклий Очиаури и Коба Гурули одними из первых стали работать в технике чеканки и очень быстро приобрели множество последователей. Чеканка украсила интерьеры современных зданий, в художественных салонах появились великолепные портреты, картины, чаши, украшения, металлические оклады для книг, а затем сувенирные лавки быстро наполнились доступными по цене штамповками на латуни с томными танцовщицами в национальном наряде. В течение многих лет, пока гости «Солнечной республики» раскупали на сувениры вина, кинжалы и папахи, перегородчатые эмали терпеливо ждали своего часа в надежно защищенных золотых кладовых музеев. Минанкари не спешили раскрыть свои тайны. Между тем умельцы с упорством алхимиков принялись искать рецепты эликсира жизни для этой «спящей красавицы».  
Секреты перегородчатой эмали заинтриговали многих, был в их числе Миша Цалкаламанидзе, в ту пору студент Тбилисской Академии художеств. В числе первых мастеров ему удалось возродить искусство минанкари. С тех пор более 60 лет он создает художественные перегородчатые эмали. С его изысканными миниатюрами, иконами, панно-пластинами, статуэтками, ювелирными изделиями восхищались во многих странах мира. В Тбилиси, Москве, Киеве, в ГДР и ФРГ прошли персональные выставки, на которых были представлены перегородчатые эмали Михаила Цалкаламанидзе и его супруги Циалы, а также ее керамика и текстиль. Работы мастера были показаны во Франции, Японии, Индии, Вьетнаме, Венгрии, Чехии, Литве. Поражает, что на его миниатюрах выразительные лица и пластичные фигуры «выписаны» различными оттенками эмали, создающими эффект светотени.

– Вы помните, как вы «заболели» эмалями?
– Разумеется, помню. По Академии художеств разнеслась сенсационная новость, что один из преподавателей сумел изготовить эмаль с перегородками. Я ринулся к нему с вопросами: как он добился успеха, в чем секрет его технологии? Однако лектор сухим тоном посоветовал дождаться выхода его книги, в которой он поделится своими открытиями. Я решил не ждать, а идти своим путем. Занялся изучением пластики металлов, разобрался в их физических и химических свойствах, стал учиться обжигу, шлифовке, креплению перегородок на пластине, сварке, экспериментировать с эмалевыми красками. Мое упорство не пропало даром. Первым, кто возродил перегородчатые эмали, был художник Автандил Спарсиашвили, а я был вторым.

– Сколько времени ушло на ученичество и эксперименты?
– Они длятся до сих пор!

– От кого унаследовали творческие гены?
– В роду я первый художник, хотя в моем роду все ценили и любили искусство. А теперь в моей семье сложилась династия – моя супруга Циала и дочь Русудан стали моими верными соратницами по творчеству. Много лет вместе с женой мы преподавали во Дворце молодежи, сейчас работаю вместе с дочкой. Обучаем детей минанкари, резьбе по дереву, чеканке, керамике, ковроткачеству и другим народным промыслам. Наши воспитанники - лауреаты многих конкурсов. Получается, что вся моя жизнь связана с Дворцом – преподаю уже полвека, а в детстве сам в нем учился.

– Кто был вашим первым наставником?
– Замечательный педагог изостудии Дворца пионеров Григол Месхи! Достаточно сказать, что наш учитель был другом таких корифеев культуры, как поэт Галактион Табидзе и актер Акакий Хорава. Они частенько заходили навестить Месхи, засиживались у нас в студии, запросто общались с нами. Вот было время!

– Глядя на вас, складывается образ не привычного советского учителя, а скорее царского офицера. Поправьте, если я ошибаюсь.
– Напротив, такое сравнение для меня большая честь. Отец, которого я практически не знал, был до революции военным – офицером кавалерийского полка, кавалеристом был и его брат, мой дядя, во многом повлиявший на мое воспитание. Такое происхождение ко многому обязывает. Понимаю, что из дипломатии порой стоит промолчать, однако приходится идти в атаку, если сталкиваешься с несправедливостью и подлостью. Особенно, когда затронуты интересы моих учеников. Сколько было случаев, когда отстаивал их конкурсные работы, добивался, чтобы награды были вручены по заслугам, а не по блату. Моя мама тоже была максималисткой. Она начала свою врачебную практику с хирургии. В годы Первой мировой войны мама, молоденькая девушка, осталась за старшую в военном госпитале в Новороссийске, потому что остальной персонал сбежал при наступлении красных. Через пару дней город опять заняли белые, и какой-то генерал при входе в госпиталь был остановлен сторожем: «Княжна не велела никого впускать!». Мама не была княжеского рода, но сторож, пораженный ее решительностью, наградил ее титулом. За героическое спасение раненых в Новороссийске маму наградили Георгиевским крестом. Затем она работала хирургом в Тбилиси, потом в течение многих лет была детским врачом в поликлинике, и ее знал весь район.

– Имея такую родословную, странно, что вы не стали ни военным, ни врачом.
– Юность и молодость я отдал своей страсти – моделированию судов, даже возглавлял Федерацию судомодельного спорта Грузинской ССР. Кстати, это увлечение нежданно-негаданно оказало мне помощь при поступлении в Академию художеств. Замечу, что профессионально заняться творчеством я решил очень поздно, практически в тридцать лет. Прежде чем идти на экзамены, было благоразумно проконсультироваться у профессора Давида Николаевича Цицишвили, который был не только выдающимся специалистом, но и на редкость отзывчивым человеком, которого за глаза все ласково называли Додиком. С большим волнением я отнес ему на суд свои работы. Перебрав чеканки и рисунки, профессор обратил внимание на деревянную модель кораблика, которую в мой портфель чуть ли не насильно запихала моя мама. «Вот такие работы нам нужны! – воскликнул Цицишвили, рассматривая кораблик. – У вас еще есть?». Узнав, что имеется целая флотилия, Давид Николаевич распорядился привести весь флот в Академию. Мои модели он выставил не где-нибудь, а в кабинете ректора – профессора живописи Аполлона Кутателадзе. Экспозиция вызвала интерес. Таким образом, моя судьба была решена: после экзаменов я стал студентом отделения промышленного дизайна Академии художеств. Моя дипломная работа – электромобиль – осталась невостребованной, но я не особенно огорчился. Все мои мысли уже в годы студенчества были прочно связаны с созданием перегородчатых эмалей, а также с ювелирным искусством.
Тематика ранних произведений Михаила Цалкаламанидзе берет начало в грузинской дохристианской архаике: автор посвятил несколько циклов мифологическим образам зверей, знакам зодиака, более поздние работы дают аллюзии на скульптуры бронзового века, средневековые легенды и рисунки рукописных книг. Ювелирные изделия и статуэтки эмальера отличают прихотливая изысканность формы и нежные переливы красок. А вот жанровые его композиции выполнены лапидарно, с юмором, в них ощущаются позитивная энергия и любовь к соотечественникам. Таковы  композиции «Сбор чая», «Хлеб и лоза», «Семья», «Урожай», «Материнство», «Аджарский танец». Перед трагическими событиями гражданской войны в Грузии мастер создал скульптуру «Разлад» – две женские фигуры с почти одинаковыми лицами разъединены трещиной. События последних десятилетий наложили особый отпечаток на его работы, наполненные философской глубиной и болью за судьбы людей. Все чаще он обращается к темам высоким, духовным, библейским.

– В чем же заключается особенность грузинской перегородчатой эмали?
– В Грузию эмали пришли из Византии в раннем средневековье. Но есть мнение, что технология зародилась в Сасанидском Иране, а оттуда уже попала в Византию. В пользу этой версии свидетельствуют персидские корни слова «минанкари». Грузинские мастера украшали эмалевыми вставками оклады чудотворных икон, кресты. Знаменитый оклад Хахульской иконы Божьей Матери был сделан где-то до 1154 года, он имеет размеры 116 на 95 сантиметров, украшен 115 эмалевыми пластинами. Это самое большое эмалевое произведение грузинской древности. Минанкари делали почти исключительно на золоте. А слой эмали был толстым, почти 2-3 миллиметра. Для древнегрузинской перегородчатой эмали характерна углубленная прозрачность, использование темно-зеленых и винных оттенков.

– Почему при возрождении древних технологий возникли такие сложности?
– Мастера древности прикрепляли золотые нити перегородок (толщиной 0,2 мм и 0,1 мм) к золотой пластине. В полученные углубления заливали расплавленные эмали. Современные мастера работают с серебром. Мне первому удалось показать, что при определенном навыке на серебре возможна горячая пайка. Работая с серебром, следует добиться равномерного линейного расширения эмали и металла, иначе при нагреве эмаль будет трескаться. Само собой, что современные мастера работают с фабричными эмалевыми красками, которые выпускают в виде плиток и порошка. А в древности их изготовляли самостоятельно. По сути, эмаль – это расплавленное стекло с добавлением солей разных металлов.

– Обычно навыки передаются из поколения в поколение, как получилось, что технологии были утрачены?
– Многочисленные набеги захватчиков сделали свое дело, завоеватели не только истребляли народ, но и его культуру, угоняли в рабство мастеров. В XV в. преемственность поколений была нарушена – искусство минанкари было утрачено. Некоторые реликвии, чудом сохраненные в монастырях, в середине XIX века в связи с интересом коллекционеров были вывезены за пределы страны. Самое громкое дело связано с похищением сокровищ из Гелатского монастыря в 1856 году, когда фрагменты чудотворной Хахульской иконы оказались в различных частных коллекциях. Спустя годы на родину были возвращены лик и руки Богородицы и богато украшенный складень. Остальные фрагменты считаются утерянными.

– Когда ученые обратили внимание на грузинские эмали?
– Одним из первых ими заинтересовался во второй половине XIX века историк, археолог и этнограф, член-корреспондент Петербургской Академии наук Дмитрий Бакрадзе, который обратился с письмом в высшие органы власти Российской империи с просьбой защитить грузинские реликвии от хищений и продажи в частные коллекции. В этом деле большую помощь ему оказал авторитетный историк, академик Петербургской АН Никодим Кондаков, специалист по византийскому и древнерусскому искусству, создатель иконографического метода изучения памятников искусства. Кондаков первым из искусствоведов разграничил византийские и грузинские эмали, доказав их оригинальную ценность. Следует с благодарностью вспомнить и деятельность большого знатока народного прикладного творчества Давида Николаевича Цицишвили, моего учителя. В 1973 году он организовал в Тбилиси Первый международный симпозиум по эмали. Именно этот симпозиум и выставка в его рамках положили начало традиции ежегодных симпозиумов Союза художников СССР в Паланге по всем видам живописи и прикладному искусству. Благодаря этим творческим встречам, национальные школы эмали получили большой импульс для развития.

В настоящее время возрожденные перегородчатые эмали стали самыми популярными сувенирами. Они очаровывают палитрой красок грузинской природы – лазурью неба, темным бархатом южной ночи, рубином винных струй. Рассматривая витрины прилавков, кажется, будто радуга рассыпалась на сотни фрагментов и превратилась в нарядные ожерелья, браслеты, медальоны, перстни, серьги. И совсем не задумываешься, какой труд кроется за всем этим великолепием.
Михаил Цалкаламанидзе заслужил авторитет среди эмальеров разных стран не только как изысканный художник. К числу профессиональных открытий относятся и метод горячего крепления, и горячая пайка, и защитные очки. Впрочем, кто вспоминает о технических сложностях, когда видит итог филигранного мастерства – сочетание пластики металла и переливов эмали! Художник неоднократно участвовал в международных форумах мастеров по эмали в венгерском Кечкемете, где делился с коллегами своими изобретениями. В память об одном из симпозиумов в Венгрии остался каталог, обложку которого украшает работа Михаила Цалкаламанидзе.
Мастер и сегодня продолжает много работать. Как он шутливо говорит, «бороться с чертовщинкой», отвоевывая у перегородчатой эмали ее секреты. Он гордится, что воспитал несколько поколений продолжателей своего дела. Многие его воспитанники стали известными мастерами. А один из его учеников Иосиф Зангаладзе создал икону Св. Георгия, которая хранится в ризнице величественного кафедрального собора Святой Троицы в Тбилиси. О чем может еще мечтать мастер? Наверное, в этом и заключается смысл творчества – воздвигать мост, объединяющий прошлое и будущее.


Ирина КАНДЕЛАКИ


 
Четверг, 10. Октября 2024