| Четыре события одного года |
|
Давно известно, что с именем Пиросмани и с фактом открытия его картин тесно связаны имена художников Михаила Ледантю и Кирилла Зданевича. Честь им и хвала! Но как недооценена роль младшего брата Кирилла, Ильи Зданевича (1894, Тифлис – 1975, Париж) в безошибочном определении им чуда, открывшегося за личностью Пиросмани и его картинами. В этой связи и в контексте юбилейной даты художника закономерно вспомнить и о других круглых датах: сто лет со дня знакомства Пиросмани и Ильи Зданевича; сто лет со дня первой публикации о Пиросмани, статьи И.Зданевича в газете «Закавказская речь»; сто лет «Тетради Николая Пиросманашвили», дневнику встреч Ильи Зданевича с Пиросмани; сто лет со дня первого экспонирования картин Пиросмани в Москве на выставке «Мишень», этапной в истории авангарда. Илья Михайлович Зданевич, cын потомка сосланного на Кавказ поляка и грузинской дворянки Валентины Гамкрелидзе, вошел в историю грузинской, русской и французской культуры, как поэт и прозаик, журналист, историк культуры, дизайнер книги, одна из самых радикальных фигур авангарда, сбрасывавший с парохода современности Венеру Милосскую и ставивший выше нее американский башмак. Но приехав на каникулы домой в январе 1913 г., этот дерзкий ниспровергатель культурных ценностей прошлого, 19-летний футурист из футуристов увидел в доме родителей висевшую на стене картину Пиросмани «Пирушка мушей», найденную Михаилом Ледантю и Кириллом Зданевичем и позже выставленную на «Мишени». Илья решил отыскать художника и после долгих скитаний из духана в духан набрел на него. «Достигнув улицы Гоголя, мне представилось зрелище, смысл которого я сразу не понял или даже не захотел понять. Рядом со мной стоял, сгорбившись, старик в серой изодранной и замасленной паре, в рваной обуви, с красными опухшими руками... Изношенный фетр, посыпанный пылью... и в поднятой руке, дрожащей, точно от бессилия, или умолявшей о пощаде – орудие тайны – тонкая кисть... Я знал, что это – Пиросмани, Пиросманашвили, герой моих снов и мечты в течение долгих месяцев, певец моей родины, мудрец, один, где–то в глуши постигший тайны живописи, сумев увидеть то, что никто не видит, неуловимый, единственный чародей». Удивительное совпадение: почти так же был открыт и найден Анри Руссо великим Пабло Пикассо. Пройдут годы, и Пикассо и Илья Зданевич встретятся, подружатся и одним из результатов их дружбы станет книга Ильи «Нико Пиросманашвили. 1914» (Париж, 1972) с иллюстрацией портрета Пиросмани работы Пикассо. Илья договаривается с Пиросмани о следующей встрече, а также заказывает художнику свой портрет. Он решил завести дневник встреч с ним: это была общая тетрадь в черной клеенчатой обложке. Илья озаглавил ее так: «Тетрадь Николая Пиросманашвили. Картины художника, его биография». Здесь же надписи: «Тифлис. 25/I 913. Илья Михайлович Зданевич», «niko firosmanaSvili», «Дом виршарей», «Николай Асланович Пиросманашвили». И главная запись: «Теперь после знакомства с Николаем, я знаю, что такое жизнь». Илья Зданевич готовился к большой серьезной работе, посвященной жизни и творчеству Пиросмани, о чем свидетельствуют записи: «О Николае. План. 1. Тифлис. 2. Николай. 3. Знакомство». Позже в тетради появился список вопросов, предназначенных Пиросмани: «Вопросы, которые необходимо предложить Николаю для его биографии». Вот некоторые из вопросов: «Когда родился? (год, число, месяц). Когда начал рисовать и чем? Учился ли рисовать у кого-либо? Для чего живопись? Нужно ли искусство? Какова его цель? Отношение к жизни вообще? Кто учил русскому языку? Когда и где попалась в руки Барсова кожа с иллюстрациями Зичи и как их снимал? Есть ли различие меж «маляром» и «художником»? Каково различие меж «самоучкой» и «учившимся»? На что надеется, для чего живет, какие цели, как бы он хотел кончить жизнь? Отношение к своей известности и своим картинам?» В дневнике Ильи Зданевича список 106 работ Пиросмани с адресами и местонахождением (названия – самого Ильи). Фактически это – первый полный список картин художника, использованный для каталога в монографии 1926 г. Илья в записях стремился дословно передать выражения Пиросмани, например, «У меня талант устал, я вас ждал утром. Вы опоздали» или «Как же, если мы не будем работать над низшим, как мы сумеем сделать высшее?» Запись слов Пиросмани от 29 января 1913 г. в дневнике – «родился в конце января 1863 г.» особенно важна, ведь у исследователей дата рождения Пиросмани колебалась от 1851 г. до 1867 г.! Первая дата в дневнике Ильи (без записи) – 25 января. Сами записи начинаются 27 января в воскресенье (кончаются 1 февраля 1913 г.). В январе 1913 г. целью И. Зданевича было нарушить трагическую отчужденность жизни и творчества Пиросмани. С легкой и энергичной руки юноши, спешащего «надеть мир на новую ось», и где точкой опоры он видел и искусство Пиросмани, - он вытянул его из неизвестности и безымянности, а крещение славой художник получил в марте 1913 г. на выставке «Мишень». Ничто не прошло мимо юного Ильи, и на страницах дневника перед нами – образ мастера: честный, неистовый, трудолюбивый, с достоинством истинного аристократа, щепетильный, впечатлительный, доброжелательный, но в то же время недоверчивый и неуживчивый. Из записи 30 января выясняется, что первый раз к Пиросмани Зигу (Сигизмунда) Валишевского привел Илья Зданевич, а вечером того же дня он же привел своего брата Кирилла, чтобы познакомить его с художником (в погреб Сандро Кочлашвили «Карданахи»). Илья Зданевич был страшно озабочен тем, как помочь Пиросмани, больному и нищему. Илья обратился к своему знакомому «присяжному поверенному Канчели», убедил его съездить на Молоканскую улицу. А.Канчели, поэт и общественный деятель, поддержал идею Ильи сделать художнику большой заказ: расписать столовую в его доме. Как вспоминал позже Илья, «протест домашних оставил пожелание неосуществимым». Долгие годы дневник И.Зданевича (о котором знали, увы, немногие) считался утерянным. О нем знали лишь по некоторым вольно пересказанным цитатам в книгах Кирилла Зданевича, посвященных Пиросмани (1963–1965 гг.). В 1920 г., уезжая с целью продолжить учебу в Париже, Илья Зданевич оставил некоторые свои личные бумаги дома, в том числе и дневник. Кирилл пользовался записями, но потом по настоянию брата привез его в Париж в 1966 г. (братья встретились через 46 лет разлуки!). В январе 1989 г., во время подготовки экспонатов для выставки «Братья Зданевичи» в Государственном Музее искусств Грузии, автор этих строк обнаружила эту общую тетрадь в черной клеенчатой обложке в архиве Ильи Зданевича в Париже. Элен Дуар-Зданевич (последняя супруга и муза Ильи) разделила мою радость и обещала подарить заветную тетрадь нашему музею. Слово свое эта замечательная женщина сдержала в том же году. Но вернемся к январским дням 1913 г. Неутомимый Илья Зданевич решил обратиться к тифлисской общественности, чтобы хоть как-то привлечь внимание к участи Пиросмани и его картин. Он отдал в газету «Закавказская речь» статью, опубликованную 10 февраля 1913 г. Он писал о бедственном положении художника, о необходимости оказать ему помощь, поддержать заказами, дать ему возможность обзавестись жильем. Он призывал общественность не дать погибнуть картинам, «которые вскоре станут украшением галерей и музеев». «Нужно особенно ценить этот редчайший самородок. Равнодушие было бы слишком крупным преступлением». И.Зданевич буквально взывал: «Кто знает о том, что в Тифлисе есть художник, обладающий исключительным талантом, которому по праву принадлежит исключительная слава... В его сценах великолепен дух расы, родные типы и мотивы. Только народ с богатым культурным прошлым мог родить его». Это была первая публикация о Пиросмани. И.Зданевич был настолько уверен, что появление Пиросмани на московских выставках станет значительным явлением художественной жизни, что уже в первые дни знакомства с художником знал, что повезет его работы на выставку «Мишень». Он действительно повез шесть картин, три из которых были экспонированы (в том числе и его портрет, написанный Пиросмани за 8 рублей за несколько дней января 1913 г.). Прошло сто лет, как Пиросмани впервые выставили рядом с модернистами с 24 марта по 7 апреля 1913 г. Пиросмани знал от Ильи о будущей выставке и спрашивал у него : «Когда выставка? Если бы вы дали мне комнату, полотна, я бы вам за месяц написал 10-15 полотен, лучшие, чем те, которые есть». Российские друзья Ильи Зданевича уже знали о Пиросмани. Михаил Ларионов видел картины, привезенные из Тифлиса Михаилом Ледантю, и признавался: «Мы так его полюбили». Он называл грузинского самородка «чудесным» и «необыкновенным». От художницы В.Е. Пестель, в молодости примыкавшей к ларионовской группе художников, пошла традиция сравнивать Пиросмани и Анри Руссо: «Он же совершенный француз... кто-то говорит, что он лучше Анри Руссо, искреннее и сильнее, разнообразнее». Огорченный и возмущенный равнодушием со-отечественников, И.Зданевич публикует новую статью о Пиросмани в газете «Восток» (номер от 29 июня 1914 г.) и вновь призывает помочь художнику. Не услышанный в 1913 г., Илья в своей статье уже более резок: «Ублюдки Европы – ваши поэты, живописцы, музыканты, критики и профессора, молодые и старые, не стоят сантиметра его клеенок». Илья и Кирилл Зданевичи, как и некоторые из их друзей, начали поиски картин Пиросмани, покупали их, несмотря на нужду и скромные финансовые возможности. В результате в их доме собралось несколько десятков полотен художника, составивших основной корпус работ Пиросмани и позже ставших наследием всей Грузии. Илья Зданевич оставался всю жизнь преданным и восторженным почитателем личности и творчества Пиросмани. Несмотря на активную деятельность в Тифлисе и Петербурге (служба военным корреспондентом, завершение учебы в университете и т. д.), он устроил однодневную выставку 50-ти картин Пиросмани на квартире родителей в Тифлисе 5 мая 1916 г. Кстати, после этой выставки Моисей Тоидзе захотел найти Пиросмани. Их встреча состоялась в доме М.Тоидзе в присутствии членов семьи на Гончарной улице № 32. Пиросмани пришел вместе с художником Гиго Зазиашвили. В 1926 г. Илья был огорчен тем, что его не привлекли к работе по изданию монографии о Пиросмани. Ностальгия по юности, по Пиросмани заставляла Илью Зданевича обращаться к заметкам о художнике (хранятся в его архиве). Он мечтал о выставке Пиросмани в Париже. В 1971 г. под грифом «Сорок первый градус» в Париже он издал книгу «Бустрофедон в зеркале». Здесь среди других есть строки: «Пиросманашвили / Мой художник / Мои горы / Мои леса / Моя отвага / Все сгинуло». Ирина ДЗУЦОВА |
