«Он появился на свет в легендарном московском роддоме N7 имени Григория Грауэрмана, где в разное время родились Булат Окуджава, Олег Ефремов, Марк Захаров, Александр Ширвиндт, Александр Збруев, Михаил Ножкин, Андрей Миронов... Беременность и роды были сопряжены с большими проблемами для матери. Она с трудом выносила ребенка, пришлось даже лечь в больницу на сохранение, а потом родить путем кесарева сечения. Когда будущего народного артиста вынули из материнской утробы, он глубокомысленно молчал. Опытный фельдшер взял новорожденного молчуна за ножки, перевернул вниз головой и стукнул по попке, что немедленно возымело действие: младенец заорал что есть мочи, и стоявший рядом доктор с изумлением воскликнул: «Ну и артист!» Эту историю Борису Михайловичу Казинцу рассказала мать» – таково начало книги об уникальном актере «Закон вечности Бориса Казинца», вышедшей в серии «Русские в Грузии» к его 85-летию.
С этого самого остроумно описанного артистом мгновения и по сей день Борис Казинец, руководитель Театра русской классики в Вашингтоне, лауреат «Звезды Театрала» в номинации «Лучший русский театр за рубежом», слышит эти слова: «Ну и артист!» Потому что уже не одно десятилетие удивляет и восхищает своих зрителей, близких, друзей. Своим ярким талантом и творческим долголетием, жизнелюбием и энергией, свежестью чувств и молодой неиссякаемой фантазией. Так было всегда, где бы актер ни жил, в каком бы театре ни служил – в Новочеркасске, Ростове, Перми, Рязани, Минске, Вене, Тбилиси, Вашингтоне… Значительный «кусок» жизни Казинца – театр имени Грибоедова, где артист заблистал всеми гранями своего дара в спектаклях Котэ Сурмава, Сандро Товстоногова, Гизо Жордания, Левана Мирцхулава, Гиги Лордкипанидзе.
Накануне своего девяностолетия Борис Михайлович вновь представил публике плод своего вдохновенного труда – фильм-спектакль по произведениям Александра Пушкина и Михаила Лермонтова «И влюблюсь до... ноября». Ожидалось, что эта работа будет показана на грибоедовской сцене, в дни празднования 175-летия театра Грибоедова. Борис Михайлович и его тбилисские поклонники уже предвкушали долгожданную встречу. Пандемия разрушила планы актера – он так и не смог пересечь океан… Но Казинец не был бы Казинцом, если бы согласился с этой ситуацией, если бы смирился с обстоятельствами: ведь театр, творческий процесс на протяжении всей жизни – единственно возможная для него форма существования. И Борис Михайлович решил обратиться к своим зрителям с экрана – моноспектакль был снят на пленку… на радость всем нам! (режиссер фильма, оператор и монтажер Шамиль Наджафзаде, ассистент – верная подруга актера – Светлана Ивановна Казинец).
Вдохновило Казинца на создание спектакля «И влюблюсь до... ноября» шутливое стихотворение Пушкина «Подъезжая под Ижоры», в котором ностальгическое чувство соединяется с юмором, а обманчиво возвышенная лексика тонко маскирует иронию поэта. Оно было написано под впечатлением от встречи Пушкина с уездной барышней, дочерью исправника Катенькой Вельяшевой, с которой поэт познакомился на балу. Это было легкое увлечение, Пушкин был «грустно очарован» юной провинциалкой из Тверской губернии, но не более того… От этой красивой истории из жизни Александра Сергеевича ниточка потянулась к двум незатейливым поэтическим сюжетам, легшим в основу моноспектакля «И влюблюсь до... ноября».
«И приснился мне сон, – с этого начал свое экранное выступление актер. – Сидят за бутылкой цимлянского игристого вина два юных гения – хулиганы, бабники, картежники, вольнодумцы, дуэлянты…  Александр Пушкин и Михаил Лермонтов. И вдруг задира Мишель восклицает: «Сашенька, я вызываю вас на дуэль, постреляемся стишками!». «Принимаю вызов!» – отвечает Александр. И дуэль состоялась. Но не на Черной речке и не у подножья горы Машук под Пятигорском, а в Летнем саду в Санкт-Петербурге. Я нашел в старом сундуке прекрасные иллюстрации к произведениям Пушкина и Лермонтова. И решил: все это должны увидеть и услышать мои друзья-зрители. Сегодня вы станете секундантами на поэтической дуэли. Александр, к барьеру, ваш выстрел первый!»
Этот монолог, по задумке автора идеи, режиссера-постановщика и исполнителя Бориса Казинца, стал преамбулой необычного стихотворного действа – творческого состязания двух классиков. Так подсказала прихотливая фантазия талантливого мастера слова. В качестве оружия на «дуэли» использовались отнюдь не пистолеты, не шпаги, а… поэмы.  «Грациозная шутка и первый опыт русского натурализма», по определению Белинского, «Граф Нулин» Пушкина – с одной стороны и «Тамбовская казначейша» Лермонтова, продолжившего пушкинские традиции насмешливых поэм, – с другой. Борис Казинец, придумавший столь оригинальный ход, чередовал эпизоды двух поэм, сопоставляя и сталкивая героев, события, ситуации, остроумные пассажи и лирические отступления. И делал он это легко, с блеском, с ироническим подтекстом и некоторой грустью – глубоко спрятанной, неявной, но ощутимой. Перевоплощаясь то в Пушкина, то в Лермонтова, то в графа Нулина, то в ротмистра Гарина, то в Наталью Павловну, то в «тамбовскую казначейшу». Помогали ему в этом изысканные иллюстрации к поэмам (А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Кузьмина, В. Крамской) – они художественно обогащали спектакль, передавали дух классической эпохи первой половины XIX века.    
У Бориса Михайловича огромный опыт перевоплощений в жанре моно, и каждый раз актер и режиссер находит неожиданный ракурс, нюанс, умеет разглядеть, сделать явным то, что неявно, скрыто, и показывает это в занимательной, необычной форме. В постановке «Похождения Чичикова» по гоголевским «Мертвым душам», которую посчастливилось увидеть тбилисцам, он создал 21 образ! При этом актер не увлекался характерностью, работал акварельными красками. Только обозначив особую, выразительную черту очередного персонажа, он выдавал его точный, узнаваемый портрет. Эти портреты будто отражались в зеркале сознания Чичикова – ироничного, проницательного, уверенного в себе господина, каким его играл Борис Михайлович.
Борис Казинец сразу открывал нам сущность этого ловкого жулика – Чичикова, рассказывал о его небезукоризненном прошлом. В первом же монологе Чичиков вопрошал: «Почему ж я? Зачем на меня обрушилась беда? Кто ж зевает теперь на должности? – все приобретают. Несчастным я не сделал никого: я не ограбил вдову, я не пустил никого по миру, пользовался я от избытков, брал там, где всякий брал бы; не воспользуйся я, другие воспользовались бы. За что же другие благоденствуют, и почему должен я пропасть червем?» Чтобы не «пропасть червем», Чичиков и задумывает свою аферу – ведь иначе в этом мире не проживешь, таков закон жизни: «мошенник на мошеннике сидит, мошенником погоняет». Эта мысль завершала моноспектакль Бориса Казинца. И не просто завершала, но венчала его как незыблемая, вечная, неоспоримая истина. Она в известном смысле позволяет если не оправдать Чичикова, то хотя бы смягчить ему приговор. Ибо «а судьи кто?» Те же мошенники, мздоимцы, христопродавцы… В этом убежден создатель «Похождений Чичикова» – Борис Казинец, смело взглянувший на своего, такого узнаваемого, героя из дня сегодняшнего.
В следующий свой приезд в Тбилиси, в рамках IV Международного русско-грузинского поэтического фестиваля, художественный руководитель Театра русской классики в Вашингтоне Борис Казинец показал моноспектакль «Счастье, оно игриво» по мотивам «Повести о рыжем Мотэле, господине инспекторе, раввине Исайе и комиссаре Блох», произведений О. Мандельштама, О. Левицкого, А.Твардовского, Ю. Рихтера и Т. Влади. Вновь будучи автором инсценировки, режиссером-постановщиком и исполнителем в одном лице, Борис Михайлович вышел за рамки «Повести о рыжем Мотэле» – нафантазировал, что было бы, если бы автор этого произведения Иосиф Уткин не погиб в 1944 году, а дожил до наших дней. Что могло произойти с его героем Мотэле? Казинец предположил дальнейшие события в его судьбе: 37-й год, война, плен, эмиграция... А воплотил этот смелый замысел в поэтическую форму поэт и драматург Заур Квижинадзе. Так родился почти мифологический образ «Вечного Мотла» – «безвременного и проклятого изгоя», прошедшего огонь, воду и медные трубы и всю жизнь спасающегося упорным трудом. Не проводя прямых параллелей, хочется все-таки отметить, что и Борис Михайлович в самых сложных жизненных перипетиях спасается трудом, творчеством. Им тоже пройдено немало «домов», но Борис Михайлович везде и всегда, как рыжий Мотэле, служит своему богу, своему ремеслу – Театру, актерской профессии.
Борис Казинец подготовил еще один монопроект, заслуживший зрительское внимание, – «Милый друг» по роману Ги де Мопассана – правда, в Тбилиси его не видели. И как всегда, он предложил необычный подход к инсценировке произведения. «Казинец проиграл нам жизнь Жоржа Дюруа, придумав дневник, якобы написанный им самим. Вы слышите голос Андрея Миронова, распевающего свои знаменитые куплеты из «Соломенной шляпки» про Жоржетту, Жаннету, и вас охватывает ощущение необъяснимого чувства радости, предвкушение настоящего праздника. И вы уже переноситесь в другой мир, а потом появляется Борис Казинец – элегантный седой красавец во фраке с тросточкой и произносит: «Сегодня 28 июля 1874 года, и у меня в кармане лишь три франка сорок сантимов... Это значит: два обеда, но никаких завтраков; стало быть, можно будет еще два раза поужинать хлебом с колбасой и выпить две кружки пива на бульваре. А это самый большой расход и самое большое удовольствие, которое я позволяю себе по вечерам». И он двинулся по улице Нотр-Дам-де Лоррет. Под звуки знакомой и любимой всеми песни» (З. Кушелман. «О Борисе Казинце и его театре». Наш голос. США, 8 июня 2012 г.)
Цикл «соло» Театра русской классики Бориса Казинца включал и моноспектакль «Жизнь прожить – не поле перейти». Уже само название говорит о том, что актер, выйдя в очередной раз на «лобное место», обратился к публике с исповедью, с рассказом о своей жизни, наполненной испытаниями, победами, творческими радостями и разочарованиями. О том, как прошел, прошагал по своей жизни. По своей театральной жизни, по которой шагает уже много-много лет!
В дни 170-летия в малом зале театра Грибоедова состоялся творческий вечер Бориса Казинца, презентация книги о нем. А спектакль назывался «В карете прошлого». Это был рассказ актера о своей жизни от рождения до сегодняшнего дня. Он перемежался стихами Семена Гудзенко, Евгения Евтушенко, Владимира Высоцкого, Николоза Бараташвили. В него был включен монолог Бориса Годунова. В рецензии Ланы Гарон на страницах журнала «Страстной бульвар» читаем: «В лаконичной декорации – ширма и развешенные сценические костюмы – артист рассказывает о своей яркой жизни, богатой на значительные роли и на интересные встречи; вспоминает грустные истории, театральные байки. Азартно, с юмором и с ностальгической печалью почти до слез ведет он свой рассказ, заставляя вспомнить героя чеховской «Лебединой песни. Калхас».
Но в это легкое чудесное представление вдруг ворвался сюжет, который придал всему спектаклю значение события. Борис Казинец сделал паузу и прочел стихи, которые мы любим, и которые, как нам кажется, хорошо знаем. «Вдоль обрыва, по-над пропастью... // По самому по краю». Самоценность поэзии Владимира Высоцкого, о которой говорят исследователи его творчества, еще раз получила подтверждение. Стихи с глубоким чувством, прекрасно прочитанные артистом, прозвучали как философский комментарий, освещая трагическим светом весь Монолог Артиста».
В 2016 году Театр русской классики, возглавляемый Борисом Казинцом, победил в номинации «Лучший русский театр за рубежом». В торжественной обстановке на сцене московского театра им. Е. Вахтангова ему была вручена «Звезда театрала» –  престижная премия, учрежденная журналом «Театрал». Как говорится, награда нашла своего героя. Всей своей жизнью актер заслужил эту «звезду»!  
Несколько слов о Театре русской классики. Он был создан в 1993 году в пригороде Вашингтона. Борис Михайлович выпустил, кроме названных моноспектаклей: «Король Лир» У. Шекспира, инсценировку чеховских рассказов «В городе N», «Женитьба Бальзаминова» А. Островского, «Забыть Герострата» Г. Горина, «Точка зрения» В. Шукшина, «Потерпевший Гольдинер» В. Шендеровича, «Последний еврей» М. Барановского, «Эзоп» Г. Фигейредо.
Не устаю восхищаться Борисом Михайловичем! Не только его мастерством, о котором столько уже сказано и написано, но – поразительной преданностью делу своей жизни, работоспособностью, прекрасной физической формой. Он просто не может не заниматься творчеством. В чем бы оно ни выражалось. В период пандемии он вернулся к своему любимому занятию – резьбе по дереву. Занялся строительством русской усадьбы под названием «Светобор». Даже обратился к двухтомнику «Русское деревянное зодчество». Неожиданно произведения деревянной миниархитектуры Бориса Казинца стали частью его монопредставления «И влюблюсь до... ноября», органично соединились с ним. И миниатюрная русская усадьба дополнила художественный образ спектакля.
В завершение – один из отзывов благодарных зрителей: «Огромное спасибо за приобщение к сокровищам мировой культуры – русской поэзии. Необыкновенный сюжет, великолепная художественная декламация и восхитительные графические иллюстрации делают этот спектакль особенно запоминающимся. Борис, ваш артистический дар многогранен и уникален. Продолжайте творить и изумлять нас вашими новыми творениями!»


Инна БЕЗИРГАНОВА