В мае Батуми принимал участников четвертой Международной киношколы «Содружество», организованной кинокомпанией «М-премьера» при поддержке Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ (МФГС). В конкурсе приняли участие 24 картины, представляющие 14 стран (прекрасная работа программного директора киношколы Александры Жуковой). Победителей выбирало жюри мастеров, критиков; лучшие картины определялись и общим голосованием. В итоге определились фавориты: «Путешествие в Париж» Марии Поляковой (Россия), «Дом на голове Клаузеверца» Дмитрия Булгакова (Россия), «Технический перерыв» Филиппа Сотниченко (Украина), а также – «Франка» белоруса Митрия Семенова-Алейникова, кыргызская картина «Прощай» Караша Жанышова, «Озеро радости» Алексея Полуяна (Беларусь).
В рамках киношколы прошли и внеконкурсные кинопоказы. Свои работы представили мастера – Алексей Федорченко («Война Анны»), Наталья Меркулова и Алексей Чупов («Человек, который удивил всех»), Иван И. Твердовский («Подбросы»), Владимир Битоков («Глубокие реки»). Картину Кирилла Серебренникова «Лето» презентовал музыкант Рома Зверь, сыгравший в ней главную роль. Он же является одним из авторов саундтрека к фильму.
Молодые режиссеры Антон Азаров (Украина), Павел Емелин (Россия), Валерис Олехно (Латвия) и Дархан Тулегенов (Казахстан) стали участниками необычного творческого эксперимента: сняли для давно задуманного международного альманаха короткометражные фильмы, объединенные общей темой – «пограничное состояние». Причем сделали это в считаные дни. Под занавес кинофорума на крыше гостиницы «Адмирал», в которой не только проживали участники школы, но и ежедневно проходили конкурсные просмотры и обсуждения фильмов, состоялась премьера.
Произошло еще одно важное событие – «круглый стол» по проблемам межнационального киносотрудничества, в котором приняли участие режиссеры, продюсеры, киноведы разных стран. Разговор получился предметным и полезным.
Корреспондент «РК» взяла интервью у художественного руководителя киношколы, киноведа, кинопродюсера Вячеслава Шмырова.
– Вячеслав Юрьевич, с чего началась ваша любовь к кинематографу?
– Я никогда не был киноманом. Стремился поступить в Литературный институт на поэтический семинар, но в итоге прошел конкурс во ВГИК на киноведение. Туда я тоже поступил не сразу. Хотя мне сказали, что у меня есть «чувство фразы». Это, конечно, очень вдохновило, как и мои институтские мастера, огромные личности – Евгений Данилович Сурков и Лилия Хафизовна Маматова… Это все и решило.
Если представители моего поколения киноведов хотели продвинуться в 1990-е годы, они шли на телевидение. Там оказались нынешний главный редактор телеканала «Культура» Сергей Шумаков, популярный телеведущий Сергей Шолохов, который ведет передачи про кинофестивали… А я остался в сфере кинокритики. Но с определенного момента понял, что писать в пустоту нет никакого смысла. Ведь с концом перестройки ушла в небытие и эта традиционная область киножурналистики. Издания по кино выживали кто как мог, некоторые исчезли вообще – популярный журнал «Советский экран», например. И самое главное – фильмы, о которых следовало бы писать, перестали выходить в широкое прокатное пространство. Особенно те, которые всерьез чего-то стоили.
Кризис впервые дал о себе знать в 1994 году, когда произошло обрушение так называемого кооперативного кино. Старая советская экономика после распада СССР еще какое-то время существовала, поддерживаемая новыми экономическими возможностями. Но к середине 90-х и эта система рухнула. В это время я был отборщиком кинофестиваля «Киношок» и видел, что фильмы, на которые я рассчитывал, к началу фестиваля не будут закончены и не из чего будет собрать программу. Конечно, конкурс «Киношока» в итоге сложился, но я испытал такой стресс, что ушел с этого кинофестиваля. Именно потому что не мог объяснить людям, далеким от экономических реалий, что на самом деле произошло в нашем кинематографе.
Тогда же, в 1994-м, мы провели кинофорум в Ялте. Там была очень четко заявлена новая тенденция – с перестройкой и позже появилась новая волна российских кинематографистов: Владимир Хотиненко, Валерий Тодоровский, Алексей Балабанов, Сергей Сельянов, Дмитрий Месхиев, Дмитрий Астрахан… В Ялте по существу произошла презентация нового кинопоколения. Ведь до 1994 года у всех на устах были имена лидеров перестройки – Элема Климова, Ролана Быкова, Сергея Соловьева… Что тоже было правильно, но время-то поменялось! После исторического Пятого съезда кинематографистов СССР прошло уже к тому времени почти 8 лет. Новое поколение заявило о себе, причем ко многим из этих ребят пришло понимание, что нужно выстраивать совершенные новые модели кинопроизводства, которые предполагали бы новые выходы к потерянному на тот момент зрителю. И тогда в профессию продюсера ушли Сергей Сельянов, Сергей Ливнев, Сергей Члиянц, отчасти Валерий Тодоровский. Отражением новой реальности и новой идеологии стал фильм «Брат», снятый в 1997 году Алексеем Балабановым. Картина стала манифестом нового поколения и зрителей, и кинематографистов.
Ко всем этим явлениям я имел в каких-то случаях самое прямое, в каких-то – опосредованное отношение. Но как кинокритик я в те годы почти не работал – был организатором кинофестивалей, разных акций, в частности, этого кинофорума в Ялте. Выступил сопродюсером киноальманаха из четырех короткометражных новелл «Прибытие поезда», который мы сняли в 1995 году к 100-летию мирового кинематографа. И тем самым дали возможность творчески проявить себя, обратиться со своими микрообращениями, выразить свое творческое кредо новому поколению – режиссерам Александру Хвану, Алексею Балабанову, Дмитрию Месхиеву и Владимиру Хотиненко. Сегодня фейсбук позволяет вернуться в активную сферу кинокритического бытия. При этом печатаешься ты или не печатаешься в толстых журналах, уже никакого значения не имеет. Если у меня до 8 тысяч френдов и подписчиков, это перекрывает сегодня тираж любого издания. Проще сделать какую-то публикацию именно через фейсбук. Большинство моих проектов при этом работает. В частности, Международная киношкола в Батуми. На будущий год она пройдет в пятый раз.
– Вы уже давно занимаетесь популяризацией российского кино и фильмов стран Содружества в Грузии. Начинали в Тбилиси, а в последнее время стали работать в Батуми, Кутаиси. Какими были минувшие годы?
– Эти годы были непростые. В 2010 году в Тбилиси прошел первый фестиваль кино России и других стран Содружества. Он возник по частной инициативе грузинской стороны – предпринимателей и меценатов Константина Лузиньяна-Рижинашвили и Гии Базгадзе. Константин с этой идеей обратился к Рязанову, предложив ему стать президентом фестиваля, а Эльдар Александрович назвал мою кандидатуру в качестве программного директора. Так мы с Константином и познакомились. При этом я изначально понимал, что нужно быть обеспеченным и своей, российской частью фестивального бюджета. Мы ведь вовлекали в процесс именитых кинематографистов, а дипломатические отношения между Россией и Грузией на тот момент были разорваны. Хотелось, чтобы наши кинематографисты были уверены, что они участвуют в серьезном мероприятии. Тогда меня поддержал сопредседатель Правления МФГС Михаил Швыдкой. Так возник главный партнер этого начинания – Международный фонд гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ. Была сделана единственная поправка: в фестивале должны участвовать не только российские кинематографисты, но и представители других стран Содружества. Так был создан формат тбилисского фестиваля.
И все-таки мы все время зависели от некой политической синусоиды. Мои партнеры рисковали. Приближались то парламентские, то президенские выборы. Кто-то в сети объявил бойкот нашим мероприятиям. Правда, я больше слышал об этих угрозах, чем видел их в реальности. За все время проведения наших многочисленных мероприятий в Грузии только один раз был организован пикет около кинотеатра «Руставели». Мы тогда очень легко поговорили с людьми, которые вышли с плакатами, и они тут же разошлись. Помню, с каким воодушевлением в тот вечер я выступил перед залом, и ответное воодушевление зала. Я сказал, что можно и дальше жить, не замечая друг друга. Но будет ли от этого лучше именно тем, кто создает фильмы, и тем, кто хочет их увидеть? Давайте делать все от нас зависящее вопреки тому, что нас разделяет политика. Меня зал тогда поддержал овацией. Была поддержка и со стороны крупнейших кинематографистов Грузии – Резо Чхеидзе, Эльдара Шенгелая, Ланы Гогоберидзе, Александра Рехвиашвили, Баадура Цуладзе…
А потом я стал ощущать, что мои партнеры начинают постепенно терять интерес к этому проекту. Пока фестиваль проходил в кинотеатре «Руставели», было не так заметно, что не все наши фильмы одинаково интересны зрителю. В большей степени публика была ориентирована на старые советские имена, названия. На первый фестиваль приехал Эльдар Рязанов. Мы, конечно, показали его самые последние работы. Но было ясно, что ставку нужно делать на молодое поколение. Тем более – людей из республик, имеющих опыт копродукции. Это уже становилось знаком перемен, тенденцией нового времени. С этими фильмами трудно было работать, непросто оказалось собирать полные залы. Однако возможности «раскрученного» кинотеатра «Руставели» позволяли нам манипулировать этой проблемой. Иногда фильмы шли в маленьких залах, в других случаях работал большой. Но когда нас перевели в кинотеатр «Амирани», начались огромные сложности... Плюс из-за всех этих политических метаний фестиваль несколько раз менял свое название.
Констатин Рижинашвили с самого начала предложил замечательный приз – серебряную пластину с изображением Софико Чиаурели. Параджановский рисунок, выполненный грузинским художником, живущим в Италии. Мы его вручали многим знаменитостям, в том числе создателям фильма «Покаяние», 30-летие которого мы отмечали. Я же выступил с идеей назвать фестиваль «Софико», ведь это нас ни к чему не обязывало – просто было красиво и отражало уже возникшую традицию. Но мои партнеры были против, потому что кто-то им все время внушал, что с такими названиями международные фестивали не бывают…
В Грузию благодаря нам приехали Вадим Абдрашитов, Андрей Смирнов, Сергей Соловьев, Алексей Балабанов, Анна Михалкова, Валерий Тодоровский, Сергей Сельянов, Виталий Манский, Авдотья Смирнова и многие другие. Но мы должны были продвигать режиссеров с более скромными именами, но с не менее серьезными творческими результатами. В общем, возникла непростая ситуация... А в 2016 году в Грузию впервые приехал Александр Сокуров. Мне хотелось, чтобы он почувствовал в Грузии особое к себе отношение. Но с самого начала не очень заладилось – режиссера по чистой случайности 40 минут продержали на границе. Он, человек, воспитанный на советском мифе о Грузии, был несколько разочарован...
Словом, я понял, что нужно что-то менять. Тогда и был предложен формат киношколы, когда мы собираем людей из разных республик бывшего Союза. Проводим мониторинг в национальных конкурсах, в международных фестивалях. Ищем потенциальных участников нашей киношколы. В первый год мы ее провели в Тбилиси, оставили все открытым, сделали посещение сеансов бесплатным – приходите! Опубликовали сообщения в СМИ Грузии. Ведь почувствовать информационное пространство в современной Грузии тоже довольно сложно… Но не все удалось. Вторая киношкола прошла уже в Батуми.
– Формат киношколы оправдал себя?
– Формат киношколы себя оправдал, когда мы оказались именно в Батуми. Тут мы достаточно независимы, стремимся к тому, чтобы у нас были участники из всех республик бывшего Союза. И мы своего добиваемся. Там, где есть кино, – а это 14 стран бывшего Союза, кроме Туркменистана, где в области кино вообще ничего не происходит, – мы к этому подошли. Самое главное – мы нашли в Батуми новых партнеров. Это – прежде всего Батумский международный кинофестиваль, с которым мы сотрудничаем еще и отдельно.
Если иногда мы можем провести при помощи Министерства культуры России еще и Дни российского кино в Грузии, то делаем это на базе Батуми, а также работаем вместе с творческим домом «Отец солдата» в Кутаиси. В этом городе есть определенные проблемы с публикой. Но когда мы входим в контекст Батумского кинофестиваля, то этих проблем уже не ощущаем. Потому что мы обязательно спрашиваем руководителей этого форума: вы какие фильмы хотите, чтобы мы привезли, каких гостей? Почти все из нашей сегодняшней российской кинодействительности они отбирают сами. В этом вопросе нужно демонстрировать мягкий подход, чтобы не говорили, что это «рука Москвы». В итоге батумцы отбирают фильмы Ивана И. Твердовского, Василия Сигарева, Кирилла Серебренникова, дебютантов, документалистов или просят организовать мемориальный сеанс, посвященный фильму Андрея Тарковского «Сталкер». Все это вполне нас устраивает. В прошлом году в Батуми приехала не только известная актриса Светлана Немоляева, но и кинематографисты нового поколения Алексей Федорченко, Яна Троянова, Николай Хомерики…
– Вы делаете ставку на тех, кто сегодня определяет климат в российском кино?
– Это главные участники различных программ международных фестивалей. Мы пока не можем договориться с Андреем Звягинцевым – не совпадаем с ним по графику. Хотя и в активной с ним переписке. Думаю, через годик-другой, когда Андрей завершит свою новую картину, он в Батуми обязательно приедет.
– Таким образом, ностальгия – не ваш путь в отборе фильмов и участников для фестивалей и школ?
– Нет. Я-то сам к ностальгическим темам очень расположен. Но нужно понимать, что почти 30 лет мы уже живем в новой реальности – после того, что произошло в 1991 году. Выросло новое поколение, у которого свои темы и идеи, и навязывать им интересы бабушек и дедушек неразумно и неэтично. Мы хотим вызвать волну интереса прежде всего к новым именам. И в природе не существует одного-единственного рецепта, как это сделать. Мы находим партнеров, грузинское гостеприимство и в Батуми. Не испытываем какого-то дефицита любви. Но главное, что люди из России, Средней Азии, Казахстана, Прибалтики, которые здесь побывали, покидают Грузию с любовью к ней. В эти дни мы сняли четыре короткометражные новеллы для альманаха, действие которых происходит в Батуми. Это та же набережная, те же красивые, старые и новые, здания города...
Мы понимаем, что вектор грузинского интереса сейчас не направлен в сторону нашего кино. И это результат политики, заложниками которой в некотором смысле мы являемся. Надо называть вещи своими именами и не бояться этого.
– Видели что-нибудь из новинок грузинского кино?
– Из самых последних, к сожалению, – нет. Мне нравятся фильмы «Слепые свидания» Левана Когуашвили, «Мандарины» Зазы Урушадзе… И это говорит о том, что там, где был интересный кинематограф, он продолжает жить. И в Грузии, и в Украине, и в Кыргызстане, и в Литве. А это были в кинематографическом отношении сильные советские республики. Сейчас мы будем делать в Москве новый фестиваль стран СНГ. Он пройдет в октябре и тоже при поддержке МФГС. Программа будет включать короткий и длинный метры. И мы сможем, как я надеюсь, показать те грузинские фильмы, которые в последние годы были пропущены – и не только мной, но и российской публикой.
– Вы рассказали о том, что происходило в российском кинематографе в 90-е годы. А что сегодня? Мы становимся свидетелями возрождения российского кино?
– Я бы не сказал, что мы переживаем какой-то необыкновенный ренессанс. Финансово кинематограф становится все более сильным, но при этом сфера авторского кино заметно сокращается, а весь российский мейнстрим, хоть и идеализируем советское прошлое, делается по голливудским лекалам. За что я все время и критикую российское министерство культуры, которое дает немалые деньги на эту продукцию. Она мало связана с лучшими традициями нашего кинематографа прошлых лет. По существу, обслуживание патриотической идеи в таких фильмах, как «Движение вверх», происходит за счет навыков, которые возникли у кинематографистов в 90-е годы, когда они воспитывались на девятом вале американского видео. Как киновед я не могу этого не замечать. И не отмечать, что новые российские режиссеры не знают не только фильмы Григория Чухрая или Михаила Калатозова, но и Витаутаса Жалакявичюса, Толомуша Океева, Тенгиза Абуладзе…
А развитие авторского кино сегодня ущемляется. Многие фильмы, вышедшие на широкую фестивальную орбиту в прошлом и в этом году, вообще не получили господдержки в России. Например, картины Алексея Федорченко «Война Анны» (она получил все основные российские кинопремии 2018 года) или Сергея Ливнева «Ван Гоги», которая очень хорошо была принята в прокате. Это настоящий прорыв арт-мейнстрима с большими актерскими удачами Алексея Серебрякова и Даниэля Ольбрыхского. Зато господдержку получила масса разной серятины.
В картины вкладываются гигантские средства государства, по сути создается большой коммерческий проект. Но эти фильмы в прокате себя, как правило, не окупают, а потом их почти не показывают по телевидению. Идеология одноразовости вообще характерна для современного российского кинопроцесса. Сколько всего заложено было в картинах того же Леонида Гайдая, которого в свое время обвиняли в том, что он работает на дешевый вкус! А каждое новое поколение считывает в его фильмах что-то свое. Его работы не устаревают именно потому, что за режиссером, который думал о самом непритязательном массовом зрителе, всегда стояла большая культура.
Сегодня этого нет. Сегодня нет и литературы, которая была бы востребована широкой читательской аудиторией. Это касается даже популярной музыки. Все живут какими-то сегментами, субкультурами. В творческой среде это очень заметно – в театральной, кинематографической, музыкальной. Раньше это невозможно было себе представить. Все варились в общем бульоне, а сегодня это невозможно.
А идеологических оглядок, перестраховки, самоцензуры стало еще больше. Сейчас Иван И. Твердовский будет снимать фильм «Норд-Ост». И я очень удивлен этому обстоятельству! Современная история России имеет свои глобальные сюжеты. История Курска, Беслана, тот же Норд-Ост. Но они не находят в кино отражения. Про Курск, как и про Чернобыль, снимают отнюдь не наши мастера! Авторское кино предлагает камерные сюжеты, которые разворачиваются в безвоздушном пространстве. Либо мы смотрим аляповатые голливудские истории. Это все так примитивно, неинтересно и совершенно бесперспективно.
– Уходят гиганты кино. Сегодня вы можете назвать значимые фигуры молодых режиссеров, равные кинематографистам старшего поколения?
– Я скептик, к большому сожалению. И рядом с именами Данелия, Хуциева, Рязанова вряд ли кого-нибудь могу сегодня поставить. Хотя и смотрю с большим интересом очень хорошие фильмы, которые делают Борис Хлебников, Наталья Мещанинова, Алексей Федорченко, Кирилл Серебренников. Большим событием стала картина «Дылда» дебютанта Кантемира Балагова, ученика Сокурова. Балагов, кстати, был участником самой первой нашей киношколы. В целом же в кинематографических рядах произошел разрыв поколений. И этот «неандертальский» период нашего кино будет еще, увы, очень долгим. При этом нужно понимать, что прежнее кино все-таки существовало в достаточно щадящем режиме, государство контролировало этот рынок. В прокате почти не было голливудской продукции, а больший приоритет имело французское или итальянское кино… Мы были интересны на фестивалях, если за творчеством молодых режиссеров стояла художественная смелость. Так в международном фестивальном контексте возникали имена Соловьева, Абдрашитова, Авербаха, Михалкова, Шахназарова. А сегодня превалируют конъюнктурные подходы.
– Бескрылость мысли?
– Если хотите. Конечно, контекст изменился. Сегодня российское кино – это маленькая европейская кинематография с неплохим набором достойных имен. А эпохальной фигуры, подобной Тарковскому, нет.
– Может быть, большое видится на расстоянии?
– Может быть. Трудно быть каким-то пророком.
– А Андрей Звягинцев?
– Это отдельный разговор. Ясно, что тема, оформившаяся в трилогию «Елена» – «Левиафан» – «Нелюбовь», Звягинцевым исчерпана. Сейчас Андрей будет снимать другое, совсем новое для себя кино. Дай бог, чтобы это был такой же интересный Звягинцев! Возможно, кинорежиссер вырулит на новый путь. Как, разумеется, и Александр Сокуров, который в последние годы, к сожалению, не снимает, а занимается воспитанием нового поколения кинорежиссеров. И, конечно, нужно быть осторожными в прогнозах.
– А сами вы выросли на каком кино, каковы были питающие вас корни?
– Когда я поступал во ВГИК, на вопрос, кто ваши любимые режиссеры, все обычно говорили: Тарковский и Михалков! А нам советовали: говорите лучше – Герасимов и Бондарчук. Вернее примут! Картина мира казалась очень простой. А сегодня в каких разных плоскостях существуют имена Тарковского и Михалкова! Да и творчество того же Герасимова заслуживает самого пристального внимания. Лучше него никто экранизацию романа «Тихий Дон» так и не сделал, хотя прошло 60 лет!
Самым большим детским потрясением для меня были фильмы Григория Козинцева «Дон-Кихот» и Сергея Параджанова «Тени забытых предков». А еще нас водили школьниками на фильм «Три дня Виктора Чернышова» Марка Осепьяна. Зал категорически не принимал картину, ею кормили как ненавистной манной кашей. И я шумел вместе со всеми в темном зале, но в глубине сознания что-то отложилось. Я уже и тогда подумал: тут что-то не так! Ведь недаром же режиссер снял кино не «как все»! И до сих пор этот эпизод своей жизни помню. А вдруг в этом зале кто-то еще испытал такие же противоречивые чувства?
Наше поколение выросло на фильмах Андрея Тарковского, Алексея Германа, Глеба Панфилова, Сергея Соловьева. В то же время сейчас я не считаю эти позиции однозначно незыблемыми. История кино шире, разнообразнее конкретного зрительского опыта. Я преподаю в ГИТИСе историю кино и понимаю, что не все, что интересно мне, таким же интересным может оказаться для нынешних двадцатилетних. И где тут граница между великим подлинным и великим иллюзорным – я разгадываю каждый раз заново... Что бы я делал на месте российского министерства культуры? Я бы вкладывал деньги в популяризацию нашего кинематографического наследия. Нужно проводить серьезные международные ретроспективы, реставрировать старые фильмы и продвигать большее количество имен, те ценности, которые принадлежат всем, а не только советским поколениям, жившим в условиях ограниченной свободы! Ведь если бы за этим кино стояла еще и широкая международная репутация, как за теми же фильмами Тарковского или Параджанова, то, конечно, новое поколение обращалось бы к нему с большим интересом, чем сейчас.
Фотографии
Дм. Островского
Инна БЕЗИРГАНОВА
|
