Пятнадцатый по счету Тбилисский международный фестиваль искусств имени Михаила Туманишвили «GIFT» («Подарок»), учрежденный в 1997 году, прошедший через многие испытания, но неизменно сохраняющий свой высокий уровень, позволил вновь оценить неисчерпаемые возможности и многообразие творчества, увидеть лучшие образцы современного театра, изобразительного искусства, хореографии.
Открыла фестиваль королева фламенко Эва Эрбабуэна, страстная пропагандистка всех существующих его стилей – от «солеа» до «танго», взорвавшая огненными эмоциями зал Тбилисского театра оперы и балета имени З.Палиашвили. «Балет Фламенко Эвы Эрбабуэна» перенес исконно камерный танец на большую сцену. В спектакле «Дождь» кипят нешуточные испанские страсти. Надрывный плач гитары, разрывающее душу пение, бешеное отбивание ритма каблуками – сапатеадо. Аж дух захватывает!
Фламенко задало тон всему фестивалю «GIFT».
Вечный зов свободы
Тбилиси вновь посетили вахтанговцы и показали спектакль своего художественного руководителя, одного из лучших режиссеров современности Римаса Туминаса «Ветер шумит в тополях» Ф. Сиблейраса, с фантастическим актерским трио: Владимир Симонов, Владимир Вдовиченков и Михаил Суханов. С беспощадным реализмом и художественной правдой, но при этом очень тонко, филигранно, с чувством юмора они разыгрывают человеческую трагедию: жизнь и смерть, старость и ожидание неотвратимого конца, экзистенциальное одиночество и отчаянный вызов неизбежности, стоическое приятие мира таким, каков он есть, и ожесточенный бунт против судьбы. Отрицание смерти и вечное стремление к мечте...
Тщательно продуманная геометрия мизансцен. Скупой язык сценографии Адомаса Яцовскиса. Посередине – длинный темный ящик, рождающий сложные, неприятные ассоциации. Слева – пюпитры с нотами, словно в ожидании музыкантов, которым предстоит исполнить «Реквием»... Высокая классическая музыка сменяется монотонно-тревожным звучанием, затем – нежной и сентиментальной мелодией (композитор Фаустас Латенас). Трое очень пожилых людей (абсурдность и пикантность ситуации в том, что все они – ветераны еще Первой мировой войны, в той или иной степени пострадавшие от нее) в бесконечных разговорах, воспоминаниях и перепалках коротают закатные дни своей жизни в Доме для военных ветеранов – герои называют его богадельней. В атмосфере «висит» ожидание и страх близкой смерти. Но это естественное состояние по-разному проявляется и переживается персонажами – в зависимости от психотипа личности.
Чопорный, консервативный Рене – Владимир Симонов – уже четверть века обитает в Доме, и его, кажется, все устраивает в сложившемся укладе жизни: во всяком случае, он чувствует себя в окружающей среде вполне комфортно. Совсем иначе ощущает себя «новичок» Густав – Владимир Вдовиченков. По мнению Густава, самый большой недостаток его товарища по несчастью Рене – «в том, что он доволен». В отличие от него герой Вдовиченкова не просто «не доволен» своим прозябанием в богадельне – он крайне агрессивно настроен, не собирается мириться со своей новой реальностью и бросает вызов немощи, одиночеству, серости будней, самой смерти. Он не хочет влачить жалкое существование в ожидании конца. Правда, выражается протест этого безумного поэта в довольно эксцентричной форме. Достаточно сказать, что его самый близкий друг – неодушевленное существо: огромная скульптура собаки... С ней он не хочет расстаться, даже задумывая побег из «заточения». Фернан – Максим Суханов – третий психотип. Этот обаятельный, нежный человек, время от времени впадающий в короткое беспамятство (ясно, что в конце концов он просто не выйдет из этого состояния, что и происходит в финале), отнюдь не соглашатель, как Рене, но и не готов к яростному бунту, как Густав. Фернан мягок, уступчив, иногда в нем проявляется что-то инфантильное, детское... Он может выбежать на сцену в балетной пачке и с шариком в руке, веселый и жизнерадостный. Этот человек настолько оторвался от реальности, что даже не читает писем от родных – переписку с ними ведет, как это ни парадоксально, Густав. Но порой Фернана охватывает настоящий ужас перед грядущей неизбежностью, особенно когда он приходит к абсурдному выводу, что в доме престарелых не содержатся люди, отмечающие день рождения в один и тот же день. А значит, при появлении нового лица, родившегося с Фернаном в один и тот же день, у последнего появляется серьезный «конкурент». Кому из них еще разрешается пожить, а кому пора отправляться в мир иной, решает безжалостная сестра Мадлен...
Спасение для обреченной (как, впрочем, все мы, смертные) троицы – там, где «ветер шумит в тополях». То есть, там, где мечта, свобода, потерянный рай, где существует механизм вечного движения, а значит, смерти – нет. Даже если это только иллюзии. В чем-то эта тема перекликается с культовым романом Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки».
Спектакль пронизан высокой, пронзительной печалью – как все постановки Римаса Туминаса («Дядя Ваня», «Евгений Онегин», «Маскарад», «Мадагаскар»). В то же время в нем много юмора, и зрители на протяжении всего спектакля смеются – словно речь идет вовсе не о грустных вещах. Римас Туминас относится к своим персонажам с нежной иронией.
К режиссеру – вопросы после спектакля:

– Герои вашего спектакля стоят на пороге вечности. Смерть не просто как горизонт маячит где-то впереди, она совсем близко, рядом...
– Нет, это спектакль больше про свободу. Какой бы сюжет ни был. Это – о вечном зове свободы. И еще – о мечте. Только старики могут так мечтать, а молодые только планируют. Да, в молодости – не мечты, а только планы, планы, планы... А старикам можно помечтать. В преклонном возрасте это прекрасный дар – способность мечтать, даже о невозможном. Мелькают всякие литературные реминисценции. Но только в сторону абсурдистской драматургии, потому что Сиблейрас – продолжатель Сэмюэля Беккета...

– Вы часто ставите русскую классику. И как бы смотрите в этот мир – мир ее героев – глазами человека иной культуры, извне. А вот в литовском «Мадагаскаре», показанном в Тбилиси в прошлом году, вы находитесь «внутри» поставленной в спектакле проблемы самоидентификации литовского народа. Для вас здесь существует принципиальная разница? Ведь, будучи «вне», ты часто замечаешь то, что не дано увидеть «изнутри» той или иной культуры.
– Да, это есть, это верно. К примеру, поляки так хорошо знают и любят своего поэта Адама Мицкевича, что им трудно поставить его по-новому. А русские так обожают Чехова, что у них это либо белый цвет, либо растянутый рассказ, и нежный, и длинный, и скучный. Скучно на этом свете, господа... Мы буквально это и видим на сцене. Да, нам, нерусским, в данном случае легче... Наверное, если бы русские интерпретировали что-то литовское или грузинское и взглянули на это со стороны, то тоже приоткрыли бы нечто такое, чего литовцы и грузины не увидели и не почувствовали. Через дистанцию всегда лучше видишь. Надо быть где-то на горе и наблюдать эту жизнь сверху. Как на войне. Не быть в центре битвы, а смотреть со стороны, чтобы потом можно было это описать и оценить. Это не значит, что ты отступил от бегущей жизни, ее проблем. Но немного отстраниться нужно, тогда ты лучше видишь, понимаешь и в итоге легче находишь выход, как жить дальше.
В спектакле «Мадагаскар» действительно затронута тема, кровно касающаяся литовского народа. Но только благодаря автору, той истории, которую предложил, придумал драматург Марюс Ивашкявичюс – сплел интересные тексты, только через его судьбу. Это вечная тема: поиск земли обетованной, эмиграция, желание начать жизнь заново. Хочется, хочется заново жить, но нельзя, не получается! И поскольку это вечная тема, то она заслуживает иронии, самоиронии. Но ни в коем случае не сарказма, не злости, не мести. Это чувство временное. Нужно гладить, любить эти судьбы, проводить их в небытие, благословляя и благодаря за мечты. Они мечтали, но у них не вышло. Может, у нас получится? Но я знаю, что и у нас не выйдет. Как и у моих родителей, которые мечтали жить лучше и счастливее, надеялись, что лучше будут жить их дети. Сейчас я думаю, что и у нас не вышло, но связываю свою надежду с внуками. Такая жизнь, конечно, заслуживает любви, но с большой долей иронии...

– Но в вашем спектакле «Дяде Ваня» все-таки безнадежность полная...
– Не согласен с вами. Я вспомнил бы слова Константина Циолковского, у которого погиб сын Игнатий. Ученый вернулся из Москвы в Калугу вскоре после похорон и продолжил свои эксперименты. Жена ворвалась к Циолковскому и обвинила в том, что после случившегося он продолжает заниматься наукой... Циолковский на это ответил так: «Нет, я сына не похоронил, я его отправил в вечное путешествие по Вселенной!» Я тоже отправил чеховского дядю Ваню в вечное путешествие. В этом спектакле космическое ощущение остается. Так что я не уничтожил надежду, а отправил героя в путешествие...

«Это не Гоголь!»
Тбилисский театр в последние годы особенно успешно осваивает наследие Николая Васильевича Гоголя – причем как на русской, так и на грузинской сценах. Грибоедовцы с успехом сыграли практически все его пьесы («Женитьба», «Ревизор», «Игроки»), в театре имени Марджанишвили были не менее успешно поставлены «Ревизор» и «Записки сумасшедшего», те же «Записки» идут в «Глобусе», у Сандро Мревлишвили... Фестиваль показал сразу двух Гоголей, что вполне в духе нашего времени, тяготеющего к разгадке тайны писателя.
Философия Николая Васильевича, с его «скорбно-критическим отношением к миру и одновременно фантастическим и религиозным чаянием его преображения», заинтересовала режиссера Георгия Сихарулидзе. Правда, на сцене Кутаисского драматического театра имени Л. Месхишвили эта идея была выражена чрезмерно усложненным языком символов и образов.
Удивил и Гоголь в интерпретации совсем еще молодых артистов мастерской Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова московского ГИТИСа, показавших дерзкую версию «Игроков». «Это не Гоголь!» – воскликнул зритель из зала, как бы выразивший мнение негативно настроенной части публики, но оказавшийся «подсадкой». Со сцены его тут же послали... подальше и продолжили театральное хулиганство (в хорошем смысле этого слова). Право, осовремененный Николай Васильевич (профиль Гоголя изобразили на экране, после чего писателю был сделан ирокез – прическа, популярная в субкультуре панков), освоенный через панковскую культуру – по сути, протестную, мог смутить кого угодно. Ведь вместо вполне себе безобидных гоголевских плутов на сцене лицедействовали настоящие отморозки, беспредельщики, наркоманы, готовые пойти на все, вплоть до убийства, ради достижения своей цели. В спектакле почти не звучат знакомые тексты из гоголевской пьесы, нынешние игроки пикируются – борются между собой за интеллектуальное лидерство не с помощью игральных карт, но на словесном уровне: с помощью поговорок, пословиц, каламбуров, шуточек на грани фола. А вместо знаменитой и универсальной шулерской колоды, которую Ихарев называет Аделаидой Ивановной, герой этого спектакля берет в руки более весомый аргумент: огромную биту. С ее помощью он с особой жестокостью расправляется с опытным аферистом Гловом – в финале так же безжалостно забивают самого Ихарева. Происходящее в спектакле режиссера-постановщика Александра Кузнецова напоминает то театральный капустник со всякого рода приколами и розыгрышами, то современный криминальный сериал с его культом насилия. И смешно, и страшно. А поставлено и сыграно – блестяще!

«Демон. Вид сверху»
С особым нетерпением ждали очередного спектакля Дмитрия Крымова – постоянного участника фестиваля «GIFT». Каждая работа этого талантливого режиссера-художника, наделенного невероятной фантазией (благодаря «Подарку» тбилисцы увидели уже шесть спектаклей Лаборатории Дмитрия Крымова), – уникальный в своем роде сценический опыт, еще один шаг в освоении бесконечного театрального пространства. Всегда нечто неожиданное, не повторяющее прежние его эксперименты...
В этот раз тбилисцы оказались в интерьере Караван-сарая (Карвасла) и стали свидетелями грандиозного по художественному размаху представления «Демон. Вид сверху», родившегося, по словам Дмитрия Крымова, из мечты о полете. Образно говоря, «с высоты птичьего полета» зрители наблюдали волшебные превращения Театра Художника. С помощью красок, ножниц, бумаги и различных предметов актеры-художники Дмитрия Крымова творили чудеса, мир образов и символов. Проносились над планетой, сушей и океанами, вместе с Демоном, «летающим над грешной землей», и «Влюбленными» Марка Шагала. Изображали библейскую историю изгнания из рая Адама и Евы. Сжигали второй том «Мертвых душ» Николая Гоголя. Посещали Ясную Поляну Льва Толстого – старика с длиннющей, как у Дядьки Черномора, бородой, оставившего свое имение и отправившегося в неизвестность, навстречу смерти. Рассказывали историю девочки, родившейся из снежного кома, будто из яйца, и ее вознесшихся родителей. Воссоздавали эстетику Сергея Параджанова и в ней – историю лермонтовских Демона и Тамары. В какой-то момент они запоют арии из оперы Антона Рубинштейна – когда супервыразительный визуальный контекст оказывается недостаточным, чтобы выразить томление лермонтовской героини и одиночество печального «духа изгнанья». Все время, пока шло представление, «под куполом» Караван-сарая висел Демон, развернув над сценой черные крылья...
Каждый эпизод спектакля вызывал возгласы зрительского восхищения. Потрясла сцена жертвоприношения. Невинный агнец с трепещущим сердцем в ожидании заклания... и капли алой крови на ослепительно белом фоне после того, как жертва принесена. Грузинское застолье. Лермонтов в чохе. «Мравалжамиер». Загадка ошеломляющего художественного воздействия при использовании самых простых, на первый взгляд, средств выразительности. Причем все происходит на глазах у зрителей – никаких тайн нет, весь творческий процесс открыт и доступен каждому, и публика, замерев, наблюдает, как из ничего рождается нечто.
Персонажи Крымова то распластаны на белом «холсте» – круге сцены, точно нарисованы на нем, то словно оживают, отделяются от «полотна» и обретают объем. Это гармоничное соединение театра и изобразительного искусства в столь чистом, идеальном воплощении тбилисцы увидели, пожалуй, впервые.

«В фокусе – Италия»
Так называлась программа, презентованная посольством этой страны. Спектакль «Италия десятые годы – Италия сегодня» по пьесе драматурга Эдуардо Эрба (Atir Teatro Ringhiera) в постановке молодого режиссера Серены Синигалья – социальная комедия. В ней рассказаны истории шести итальянских женщин, принадлежащих к разным слоям общества, и одной албанской сиделки. Все они посещают танцевальный класс – с урока хореографии и начинается спектакль, отражающий проблемы обычных граждан, ставших жертвами финансового кризиса. Оформление сцены является одним из ключевых моментов спектакля: сверху – понятно, что с прохудившегося потолка – льются бесконечные потоки воды, под которыми стоят ведра... Позднее эти ведра, наполненные водой, будут использованы в сцене кораблекрушения, в результате которого погибнет обанкротившийся бизнесмен – муж одной из героинь спектакля. Избалованной красавицы, от которой бедолага долгое время скрывал истинное положение вещей. В трудные времена выживают наиболее приспособленные, легко адаптирующиеся люди – в спектакле это албанка, которая кормит всю свою родню, оставшуюся на родине.
Немного смутила зрителей довольно смелая постельная сцена. Все-таки мы пока не привыкли к столь откровенному эротизму на театральных подмостках. Впрочем, эта забавная и органично поставленная и сыгранная сценка вполне вписывалась в стилистику спектакля и не была лишена юмора.
Обнаженное тело – вовсе не исключительный, а вполне обычный момент в западной культуре. Глубокая, эмоциональная, профессионально великолепно оснащенная актриса Марианелла Гранелли в постановке Кармелло Рифичи «Медея-материал» Г.Мюллера (компания Prohima Res, Милан) общается со зрителями обнаженной. Эта нагота – обнаженность беспредельных страданий героини древнегреческого мифа Медеи – в спектакле нашей современницы, ее надрывная исповедальность, предельная степень выражения боли, крик души экспрессиониста Эдварда Мунка. Вместо одежды – лохмотья искореженной души. Медея не то что без одежды, – она, по сути, без кожи. И она – разная. То эффектная стриптизерша в светлом парике, исполняющая неистовый вакхический танец. То измученная женщина с бледным лицом и воспаленным взглядом, сидящая за кухонным столом. В зале – мы. А на экране – то предавший ее мужчина, то публика. Внимающая и аплодирующая. В какой-то момент обезумевшая Медея открывает огонь по зрителям на экране. Некоторые падают замертво, другие в ужасе разбегаются... Шотландский театральный критик Джойс Макмиллан – гость фестиваля – назвала спектакль «Медея-материал» «стандартом высокого формата».
Фестиваль «GIFT» однажды уже представлял «Медею-материал» – в постановке Анатолия Васильева и в исполнении французской актрисы Валери Древиль. Ту постановку, без сомнения, так же можно было отнести к стандартам самого высокого формата.
В рамках программы «В фокусе – Италия» был подготовлен и совместный проект – комедия положений на остросоциальные темы под названием «Нам не платят? Мы не заплатим!». Спектакль, смешно и динамично поставленный итальянским режиссером, продюсером, директором Флорентийского фестиваля Микеле Панелла и лихо разыгранный обаятельными и наделенными чувством юмора актерами театра имени М.Туманишвили, стал данью памяти недавно ушедшего драматурга Дарио Фо – автора гротескно-сатирических пьес, насыщенных черным юмором, актуальными аллюзиями и построенных на актерской импровизации в традициях комедии дель арте. Порадовали глаз и удовлетворили эстетическое чувство красочная сценография и такие же костюмы, соответствующие праздничному настроению постановки. Хотя сам сюжет отнюдь не веселый: отчаявшиеся домохозяйки, едва сводящие концы с концами, решаются ради выживания на крайние меры, вплоть до воровства...
В рамках проекта «В фокусе – Италия» прошел показ документального фильма «Прекрасная женщина в кинотеатрах», состоялась дискуссия с автором картины Чечилией Цопелетто.

«Murmel! Murmel!»
Невероятное, причудливое, абсурдистское шоу привезли немцы (Volksbuhne, Берлинский народный театр). В его основе – музыкально-пластическое обыгрывание одного-единственного слова – «murmel». Этим словом – в переводе с немецкого оно означает «мрамор» – названа как скандальная пьеса эпатажника Дитера Рота, состоящая из одного слова (сам текст, тем не менее, занимает 178 страниц!), так и постановка продвинутого режиссера Херберта Фритша, дерзко играющего театральными формами, трюками, гипертрофированными образами.
Слово «murmel» приобретает какую-то странную, магическую власть над персонажами-масками – всех словно охватывает паранойя. «Murmel» завязло в сознании и прилипло к языку, вошло в их плоть и кровь. Герои произносят его то весело, то нежно, то обреченно-растерянно, то наступательно, то призывно. В постоянном движении, в самых невероятных позах, в пантомиме, в клоунаде, в танце, в пении... Под аккомпанемент ксилофона (изумительная музыка Инго Гюнтера). Вместе с актерами со словом активно взаимодействует декорация – потрясающая сценография (Херберт Фритш) и свет (Торстен Кениг)! Разноцветные ширмы постоянно меняют положение – то сужают, то расширяют пространство, то смещают его влево или вправо. Эта игра не только веселит публику, но и создает странное ощущение тревоги и страха. А персонажи-куклы с толстым слоем грима на лицах кажутся смешными, нелепыми человечками, уязвимыми и беспомощными. Но очень трогательными.
В жанре моно в сопровождении нежной мандолины – прозвучала музыка Стивена Мея – выступила американка Либи Скала в спектакле Джениса Л. Голдберга «Феличита». В своем искреннем монологе актриса от лица Лизи поделилась со зрителями светлыми, позитивными эмоциями, опытом действенной любви к ближнему, делающей окружающий мир чуть радостнее и совершеннее.

Живой театр
На фестиваль приехала одна из лучших театральных критиков, политический обозреватель из Шотландии Джойс Макмиллан. Во время встречи с грузинскими критиками она поведала о том, как пришла в театр, осознав, что именно на сценических подмостках идет интересный, живой процесс. «Если существует что-нибудь живое, оно – в театре. Мне нужна была сфера, пространство где, существует сострадание. И я нашла это в сценическом искусстве». Д. Макмиллан коснулась политических вопросов, связанных с национальной самоидентификацией Шотландии, рассказала о шотландском театре, драматургии. Поделилась своими взглядами на современную критику. Для нее самое важное в оценке спектакля – насколько он отвечает запросам времени, а также гармоничный синтез литературного материала, режиссуры, исполнительского мастерства, художественного и музыкального решения.
Д. Макмиллан сказала о низком финансировании театральной критики как таковой, о невысоком уровне печатных изданий. Тем не менее пришло новое поколение, которое хочет посвятить себя этой малооплачиваемой сфере деятельности – писать о театре.
По словам художественного руководителя фестиваля «GIFT», режиссера Кети Долидзе, оценки Джойс Макмиллан ждут на Эдинбургском фестивале около шести тысяч театров: если она напишет четыре звезды – это значит, что спектакль продан на весь месяц. По мнению шотландского критика, тбилисский «GIFT» – фестиваль высокого класса, балующий зрителей потрясающими спектаклями.
Кстати, Джойс Макмиллан стала одним из лауреатов фестиваля «Gift» – ей была вручена статуэтка Михаила Туманишвили «за совершенство в искусстве». Кроме гостьи из Великобритании, обладателями этой награды стали писатель Лаша Табукашвили, художник Темо Гоцадзе, выставка которого состоялась в рамках «Подарка», а также танцовщица Эва Эрбабуэна.
Как мы уже отметили, в фестивале приняли участие не только гости, но и наши соотечественники. Сюрприз приготовил режиссер, актер Зураб Гецадзе, известный своими постановками по абсурдистской драматургии. В этот раз он обратился к Шекспиру. В образе короля Лира предстал тонкий, интересный актер школы Михаила Туманишвили Зураб Кипшидзе. Гецадзе поставил живой, динамичный спектакль. Этому во многом способствовали подвижные декорации, в считанные секунды меняющие ситуацию на сцене. По мнению Джойс Макмиллан, тбилисский «Король Лир» – «очень страстный спектакль, семейная драма. Он о любви между поколениями, которая может разрушиться от различных социально-политических причин», – отметила она.
Фестиваль завершило изысканное представление «Танго Роз» – концептуальная работа визуального искусства художника, фотографа и дизайнера Ирмы Шарикадзе.
Одним из дорогих «подарков» стала для тбилисцев актриса, художник, композитор, режиссер, певица Манана Менабде – Кети Долидзе назвала ее человеком Возрождения. На этот раз Менабде предстала в качестве оригинального фотохудожника.


Инна БЕЗИРГАНОВА