click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Наука — это организованные знания, мудрость — это организованная жизнь.  Иммануил Кант


О, НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ГАФТ!

https://lh3.googleusercontent.com/1pLTqYo04Os_0h3Q09fpUdFV9ufDzh31LYRMKgbHKMYCuko8eJ68oXL7kGdN21p4tQIKGwbzlaVNXO-ChvqTJd83reFGj4bXDDR4jQcvgZ0UazYyg-ctrddB8JTUXJ8UPMN1KCQ0XKyaWqtiHZGg2GAowDr5kgmEsS6PGgJlP4_cGx-O_T5Hs_AQlHFdmRmEJ3hiyFBuXVcTQA9pl_r6aKVSQMhTMlB5fofPwNxVuUbYmqy-cmzZvrqNu3aZ_0wsiVtQoiIS9FiNyl1D-l7ra2lCdSieImDO53m5N9-HleBKSDfIXC3Xkq1MYR1D_fYlHcm6oQRSb4yRZVZE0fKWDuV6IIaaszLm1WXQnIUsTrKzzjOCeII88hiZyZa4aQaTHCEnaGT9q91iz42ASUNfwwY7QG08wo3GibTu9D9KnfDVHJtkPh99LkfYgLybp6ukKzWN4xOuM75vAWuxBtRnQtJAxM9fQ9vYbKn35zv86zNgaVAyvd-6IsbsMXMVU0EcNHRCHaBrqQwUq89Gyc7nDmnpmjbPxxijFwfWFC0MGEPiB-k6tDRMVlx-Q10g3Z-vPOUFtI0AXFChxbwYsfAizFHKASOf3TN3cYFYvrc=s125-no

Тбилиси гудел. Все ждали приезда театра «Современник». Все ждали Валентина Гафта. Он должен был выйти на сцену в спектакле «Вишневый сад» в роли Фирса. Приедет или нет? Пошла волна разговоров, что артист неважно себя чувствует, и Фирса в его исполнении нам не видать. Скорее всего, не приедет… И вдруг – как гром среди ясного неба – Гафт едет! Более того – возможно, даст творческий вечер. И опять разговоры – будет вечер или нет? Как это вообще возможно, ведь он нездоров? Знаете, дорогой читатель, в этой ситуации как нельзя лучше высказалась мама автора этих строк. Простите, что цитата «по знакомству», но она точнее всего характеризует то, как к Гафту относятся в Тбилиси: «Только бы приехал. Только бы вышел на сцену. А там – пусть сидит и молчит, а я буду на него смотреть. И с меня довольно».
Валентин Гафт приехал. И творческий вечер состоялся. И он два часа отвечал на вопросы и читал-читал-читал свои стихи. А зрители просили еще…
На интервью Валентин Иосифович согласился легко. Мы встретились в холле отеля. В нашей встрече принял участие младший коллега Гафта, его партнер и напарник, замечательный артист Саид Багов.
Только мы собрались начать беседу, как к Гафту, заметно волнуясь, подошел мужчина лет 45-и и сказал: «Здравствуйте! Дай вам бог здоровья. Это вам – маленький сувенир». «Маленький сувенир» оказался здоровенной подарочной коробкой, в которой, красочно упакованные, лежали бутылки грузинского вина и коньяка. Вручив подарок, скромный даритель немедленно удалился. Ему от Гафта ничего не было надо – он всего лишь хотел сделать приятное любимому артисту…
Ах, сколь о многом хотелось спросить Валентина Гафта! Но о чем его ни спрашивай, все равно получится разговор о поэзии. Так вышло и на этот раз.

– Валентин Иосифович, посмотрите на эту аудиокассету. На ней дата – 8 мая 1987 года. Это запись интервью, которое вы мне дали 31 год назад в Тбилиси, после спектакля-концерта «Дилетанты». Некоторые ваши стихи я помню с тех пор. Например, я всегда говорю, что Гафт лучше всех определил, что такое искусство: «Плотней к губам судьбы мундштук. Искусство – это кто как дует».
– Я забыл прочитать это стихотворение вчера на вечере. С него можно было бы начать встречу... А еще можно было бы начать вот с этого:

О, это многолетье!
когда устану жить,
вместо меня на свете
часы будут ходить.
Когда они устанут,
задремлют на ходу,
я к ним вернусь на землю
и снова заведу.

– Вы часто думаете о прошлом?
– Я вспоминаю, какое оно временное и какое оно быстрое. Да и было ли оно вообще?

– Как-то Олег Табаков сказал, что старается как можно меньше думать о прошлом – иначе оно начнет перевешивать настоящее.
– Он правильно сказал. Я очень любил и люблю Табакова. Это великий мастер своего дела, великий артист. Но это мало сказать про него. Он знал, что такое человековедение. Пока мы не разобрались в человеке, нужда в таких людях, как Табаков, велика. Он сам занимался этим – выращивал людей для того, чтобы найти золотую жилу. Откуда все начинается? Он не Чехов, не Достоевский, не Пушкин, но, тем не менее, струна – та же. Как ее тронуть, в каком месте, сколько раз? Это загадка. Таких великих очень мало, но все в одно бьются: узнать, для чего жить.

– А для чего жить?
– Для того, чтобы получать удары и разбираться, откуда они берутся.

– Отвечать на удары надо?
– Ответить можно не торопясь. Потом. Разбираться нужно.

– В 1987 году я вас спросила – что вы читаете и перечитываете из поэзии? Повторяю вопрос.
– Что перечитываю? Куда потянет. И понять не могу, кто же из них лучше всех? Перечитываю Бродского. По-прежнему люблю Маяковского. Полюбил Есенина. Это что-то невероятное! Как он цепляет! Это не тот рыболов, который бросает удочку наудачу. Ему всегда попадается рыба, которая как будто выращена в сказке. Сказочные стихи! Не потому, что Пушкин и Лермонтов «ловят» хуже, а потому что удивляешься, как Есенин без промаха ловит рыбу в речке. Он понимал, что происходит около речки, внутри речки и после нее. Это очень наглядное пособие того, что может сделать тот, кто пишет стихи, для того, кто их читает.

– А вот что вы ответили на этот вопрос тогда: «Стихов читаю много. Меня редко что удивляет. Все время удивляюсь Лермонтову. Какой это потрясающий поэт! Не говорю о Пушкине, Фете, Тютчеве – это мои любимые стихи. Ахматова, Цветаева, Мандельштам, грандиозный Гумилев, прекрасный Ходасевич».
– Я согласен со всем, что тогда сказал. Все то же самое осталось. Я тут почитал стихи  Бориса Рыжего. Вот это поэзия! Сильнейшая! Он правильное направление взял – перехватил и продолжил самые великие открытия в стихах. Ты читаешь и не знаешь, чем кончится стихотворение – и вдруг маленькая травинка превращается в огромный лес. Потрясающие сравнения, потрясающие образы. Мне очень нравится. Если бы я так умел, я бы сочинял такие стихи... Я не поэт, конечно. Мне просто нравится иногда заниматься этим делом. У меня есть такие короткие стихи:

Мы не проходили в школе,
Что такое антресоли.
Что-то близкое к фасоли
И соленое притом.
Оказалось – антресоли,
Когда жить не хочешь боле,
Когда корчишься от боли
И прихлопнут потолком.

– У вас, между прочим, финальная фраза в стихах всегда очень много значит.
– Да, это правильно. Так и должно быть.

Ходили по лесу, о жизни трубили
И елку-царицу под корень срубили,
Потом ее вставили в крест, будто в трон,
Устроили пышные дни похорон.
Но не было стона и не было слез,
Снегурочка пела, гундел Дед Мороз,
И,  за руки взявшись,  веселые лица
С утра начинали под елкой кружиться.
Ах, если бы видели грустные пни,
Какие бывают счастливые дни!

– Вы говорите, что Табаков прав, и в прошлое заглядывать не надо. Но если все-таки попробовать – какой самый счастливый момент детства вам вспоминается?
– Мне было десять лет. Отец меня взял на футбол. Играли «Динамо» с ЦДК. Финал Кубка СССР. Отец купил мне мороженое, бутерброды с колбасой. Шел дождь, и мы не достояли, ушли домой. Но мне очень понравилось мороженое и бутерброды с колбасой.

– А футбол?
– Футбол тоже. Но отец был строгий. Он сказал – пошли отсюда, играют плохо.

– На сцене бывают моменты счастья?
– Очень много ошибок бывает на сцене. Иногда тебе кажется, что ты потрясающий. А потом, при разборе, оглядываясь назад, понимаешь, что это было плохо. Тебе просто показалось, что ты все слышишь, все понимаешь, и ты начал добавлять. А добавлять не надо. Если нашел правильную ноту, не надо ее усиливать. Все секреты правильно ложатся только на спокойную душу. Душа вообще меня беспокоит. У меня есть такое стихотворение… Вы знаете, я только к концу жизни понял, про что написал:
К земле стремится капелька дождя
Последнюю поставить в жизни точку.
И не спасут ее ни лысина вождя,
Ни клейкие весенние листочки.
Ударится о серый тротуар,
Растопчут ее след в одно мгновенье,
И отлетит душа, как легкий пар,
Забыв навек земное притяженье.

– Что вас в жизни спасало? Что помогало?
– А мне там (показывает наверх) сказали – не торопись. Мало знаешь, мало читал, мало видел, так что – не торопись.

– Была ли такая роль, которая никак не давалась?
– Роль офицера в фильме «Жизнь Клима Самгина».  Воланд в «Мастере и Маргарите». Говорить, что виноват не я, а режиссер, не буду. Актерская интуиция важна. Но очень многое зависит от режиссера. Он должен подсказывать актеру – как сказать, как двинуться, чем наполниться… Такими были Эльдар Рязанов, Петр Тодоровский. Это режиссеры, которые мне нравились, у которых я шел на поводу.

– Какой жанр вам наиболее близок?
– Комедия.

– А пишите такие печальные стихи. Комедиант с трагическим мировосприятием?
– Нет, не могу сказать, что я такой. Кто-то придумал такой штамп: для того, чтобы писать стихи, нужно быть в печали. У меня нет такой задачи – быть в печали.

– Владимир Высоцкий говорил, что стихи рождаются не из опыта, а из страдания… Вот, что вы сказали о нем в 1987-м: «Он поэт. Хотя многие его стихи неразрывны с его исполнением и мелодией. Он любимый, потому что все, что связано  с ним, любимое». Осталось так же?
– Осталось. Осталось. Высоцкий –  историческая личность. Ему бог дал ту самую лопату, которой копать, тот самый глаз, которым видеть, ту самую энергию, чтобы человек не уставал. Он поджигал себя.

– Вы это заметили при его жизни?
– Конечно.

– Многие из тех, кто работал с ним на одной сцене, прозрели потом.
– Понимаете, всегда есть подозревающие и неподозревающие, понимающие и непонимающие. Тебя сравнивают с другими, говорят плохо про то, что ты сделал, про роли, в которые вложил душу. Профессия такая, актерство. Чем больше успех, тем больше соперников, даже ниже классом. Высоцкий – эпоха. У него – интонации времени.

– Стихи «Что нам Дассен? О чем он пел, не знаем мы совсем. Высоцкий пел о нашей жизни скотской» написаны вами?
– Нет. Это мне приписали. Такое часто бывает. Недавно приписали мне какие-то стихи о Наталье Гундаревой… Это ужасно. Обидно такое слушать. Но я умею это в себе подавить. Пусть пишут…
Всегда на столбовой дороге
Мне преграждали жизни путь
Вот эти бешеные ноги,
Вот эта бешеная грудь.
Пошли последние этапы,
Уже недолго ждать конца,
А мне навстречу только шляпы,
И нет ни одного лица.

– Знаете, в чем ваше отличие от всех остальных? У вас нет предшественников. Вы сам себе Гафт, сам себе основоположник. Вы говорите, актеров всегда с кем-то сравнивают. А Гафта-то сравнить не с кем.
– Даже не знаю, что вам почитать в ответ на эти слова…

– У вас бывали периоды усталости от профессии?
– Да. Когда-то что-то не получалось, когда не нравились ни партнеры, ни режиссер. В театре можно устать. Театр очень многоликий, это тягостно, никогда не знаешь, кто прав, кто виноват.

– Везде так, наверное.
– Везде. Театры очень похожи друг на друга.

– Как вам кажется, современен ли «Современник»?
– Нет, не современен. Он в поисках. Тяжелое дело, но Галька (Галина Волчек) старается. Она меня восхищает в своих поисках. Она не падает духом, но я знаю, чего ей это стоит.

– «Современник» в пути, наверное.
– Не могу вам сказать, не знаю. У меня никаких перспектив уже нет. Я в Тбилиси хотел сыграть Фирса, но Галина Борисовна мне отказала. Она боится, что я упаду. А если она сказала «нет», то спорить бесполезно. Я не отношусь к себе как к последнему человеку в театре и не говорю, что лучше всех, кто там когда-то работал и работает сейчас. «Современник» – сильный театр. Я стоял рядом с товарищами, создателями этого театра, и знал, что вечером они будут играть спектакль, который потрясет зрителей. Олег Даль, Женя Евстигнеев, Ниночка Дорошина… Понимаете, спектакль держится не участием кого-то, а своей цельностью – когда есть сговор между артистами и режиссером. Про все не сыграешь. А когда хотят сыграть в одной роли и эту роль, и ту роль, и третью, так нельзя. Нужно отобрать важные для спектакля вещи. Для этого нужен режиссер. Точка отправления – это всегда режиссер. Он должен быть смелым, неожиданным. Таких не хватает… А возьмите Бориса Рыжего – он бы вам такое стихотворение написал про это, что закачаешься. Рыжий мне нравится.
«Ах, если бы она была жива,
Я все бы отдал за нее, все бросил».
Слова, слова, слова, слова, слова.
Мы все их после смерти произносим.
И пишутся в раскаянье стихи,
Но в глубине души навеки будут с нами
Грехи, грехи, грехи, грехи, грехи,
Которые не искупить словами.

– Саид Муратович, какие уроки преподал вам Валентин Гафт?
Саид Багов: – Я хотел сказать об этом на вечере, но как-то не получилось…

– Скажите сейчас.
Саид Багов: – Он не боится мазать, не боится промахиваться. Это колоссальное достоинство. Если он чувствует, что сразу в десятку не попадет, то кропотливейшим трудом, практически ежеминутным, достигает цели.  

– Изводя «тысячи тонн словесной руды»?
– Совершенно верно! Вот это и сделало его художником – от мальчика, который проходил мимо родственников с томиком Пушкина, изображая, что он его читает, до выдающегося артиста, который грандиозно читает Пушкина, был пройден огромный путь. Для меня его главный урок заключается в том, что возникающему импульсу нужно верить. Мало того, надо иметь еще и волю, и терпение.

– Вместе с Валентином Иосифовичем вы играете спектакль «Пока существует пространство». Это спектакль для театральных гурманов или для всех?
– Для всех абсолютно. Когда мы начинали эту историю, Валентин Иосифович сказал буквально следующее – это должно быть так же просто, как шишкинские «Три медведя». И это просто. При том, что это очень не просто.

В. Гафт: – Это история частной жизни, которая превращается в разговор об очень сложных вещах. Но не коряво, а – как легкое дыхание. Это спектакль, требующий большой загрузки. Но он легкий, чтоб не мучить. Знаете, если бросать мясо на сковородку без масла, оно тут же сгорит. Поэтому сковородочку нужно подготовить.

– У вас есть замечательное четверостишие, посвященное Зиновию Гердту. Оно начинается обращением «О, необыкновенный Гердт!». Я набралась смелости и сочинила посвящение вам:
О, необыкновенный Гафт!
Осознаю до слез, до дрожи –
есть неопровержимый факт:
второго Гафта быть не может.
– Ну что тут скажешь? Грандиозно! Все правильно. Второго действительно не может быть (смеется). Спасибо вам. Спасибо вашему журналу. Я посмотрел – интересный журнал. Вы обогащаете дело, которым занимается артист. Пока существуют такие люди, как вы, театр будет жить, и будут новые открытия. Спасибо!


Нина ШАДУРИ


Зардалишвили(Шадури) Нина
Об авторе:
филолог, литературовед, журналист

Член Союза писателей Грузии. Заведующая литературной частью Тбилисского государственного академического русского драматического театра имени А.С. Грибоедова. Окончила с отличием филологический факультет и аспирантуру Тбилисского государственного университета (ТГУ) имени Ив. Джавахишвили. В течение 15 лет работала диктором и корреспондентом Гостелерадиокомитета Грузии. Преподавала историю и теорию литературы в ТГУ. Автор статей по теории литературы. Участник ряда международных научных конференций по русской филологии. Автор, соавтор, составитель, редактор более 20-ти художественных, научных и публицистических изданий.
Подробнее >>
 
Пятница, 01. Ноября 2024