Фильм «Отец солдата», в декабре 2009 года отметивший свой 45-летний юбилей, уже стал кинолегендой. Как и его режиссер Резо Чхеидзе, мэтр грузинского кино, почти сорок лет возглавлявший киностудию «Грузия-фильм», лауреат Каннского кинофестиваля, к тому же, награжденный в прошлом году почетным призом «За вклад в мировой кинематограф» XXXI Московского кинофестиваля. Вручал его министр культуры РФ Александр Авдеев, который по-грузински приветствовал режиссера: «Резо, вы наш грузинский брат. Вы своим творчеством делаете то, что завещали нам наши предки».
«Отца солдата» по праву называют самым пронзительным фильмом о Великой Отечественной войне. Во времена СССР каждый год 9 мая эту ленту о грузинском старике, прошедшем всю войну в поисках сына, смотрела вся страна. Главными «виновниками» прославленной киноленты были, конечно, режиссер Резо Чхеидзе и исполнитель главной роли Серго Закариадзе. 
У этой картины счастливая судьба. Немногие фильмы отмечены памятниками. А вот главному герою фильма, отцу солдата Махарашвили, в Кахетии стоит огромный 14-метровый монумент скульптора Мераба Бердзенишвили, который создал также надгробие на могиле Серго Закариадзе. Это тот самый скульптор, чей «Мемориал воинской славы» в Кутаиси, по странному совпадению, был уничтожен буквально за несколько дней до юбилея фильма, прошедшего 22 декабря в московском Доме кино. Но памятник «Отцу солдата» стоит и будет стоять, потому что это знак человечности и любви, и это дань всем тем, кто не вернулся домой с полей сражений. Грузия потеряла в той страшной войне XX века около 300 тысяч воинов.
Майский номер нашего журнала, посвященный 65-летию Великой Победы, был бы неполным, если бы в нем не прозвучало имя Резо Чхеидзе. К сожалению, мы не смогли лично встретиться и поговорить с батони Резо, так как он долгое время находится в Москве – занят озвучиванием фильма «Свеча с гроба господня». Это совместная работа “Мосфильма” и “Грузия-фильм”.
А перед Новым годом случилась беда, режиссер сломал ногу, потребовалась операция, и ему пришлось три месяца лежать в больнице. Редакция журнала «Русский клуб» решила сделать коллаж из многочисленных интервью режиссера и его высказываний о своем фильме «Отец солдата».
- В декабре 2009-го исполнилось 45 лет «Отцу солдата», а 1 июля – 100 лет со дня рождения Серго Закариадзе. Помнят ли об этом в Грузии?
- В России помнят больше. Я уже давал интервью и «Первому каналу», и «Культуре», и каналу «Звезда». Звонили и с одного телеканала из Тбилиси.
- Как вы восприняли награду Московского кинофестиваля “За вклад в мировой кинематограф”?
- Абсолютно не ожидал этого, я в это время был в Москве, и меня пригласили на церемонию награждения, попросив сесть ближе к сцене. Эта награда меня очень трогает, но неужели мой вклад мировых масштабов? Не думаю.
- Как отнеслись в Грузии к вашей московской награде?
- Приз называется «За вклад в мировой кинематограф», и это дорогая для меня оценка моей жизни и моих дел. Но могут по-разному оценить мою речь, в которой я процитировал слова Католикоса-Патриарха всея Грузии Ильи II: «Утром человек встает и, прежде чем солнце поднимется, видит своего соседа». Это невозможно – жить рядом и быть в ссоре и вражде. Надо быть реалистами. Грузия должна учесть, что ее сосед – великая страна Россия. То, что сейчас происходит, очень надеюсь, пройдет.
- Ваш фильм «Отец солдата» вошел в десятку лучших фильмов мира о Второй мировой войне, получил множество премий. Какая из наград для вас самая дорогая?
- Премии, награды – все это хорошо, но не главное. Лучшая для меня рецензия на фильм «Отец солдата» – письмо, которое я получил из Севастополя. В нем рассказывался конкретный случай, когда молодой человек пришел в милицию, чтобы признаться в совершении кражи. Когда у него спросили, почему он пошел на этот шаг, тот ответил: «Я только что посмотрел фильм «Отец солдата» и решил, что буду честно жить на белом свете». Дай бог, чтобы память о Серго Закариадзе долго жила в сознании нашего народа и чтобы люди, посмотревшие фильмы с его участием, хотели стать лучше, чем они есть в жизни.
- Как возникла идея фильма?
- Как-то во дворе нашей киностудии после съемок мы встретились с Сулико Жгенти, с которым мы вместе учились во ВГИКе и очень дружили. Тогда в Москве мы жили недалеко от Кремля в общежитии для студентов Грузии. Редко такое бывает, обычно общежития предназначены для студентов конкретного вуза. Представьте, какой порядок там царил – все грузины вместе.
- Об этом любит вспоминать и Гига Лордкипанидзе, как в одной комнате жили четыре будущих народных артиста СССР – композитор Сулхан Цинцадзе, два кинорежиссера вгиковца – вы и Тенгиз Абуладзе, и один из ГИТИСа – Гига.
- Да, студенческие годы прошли очень весело, но трудно – полуголодные ходили. Грузины жили так – получили стипендию или из дома что-то прислали – в этот же день в ресторан! Все проедали и через три дня ходим голодные. Однажды в конце марта светило солнце и мы решили, что уже наступает весна, и сдали пальто в ломбард. Выходим на улицу, а там снег идет. Но мы все равно пошли в ресторан. Так вот, на киностудии разговорились мы с Сулико, тогда еще никому не известным, начинающим сценаристом, и он дает мне какие-то листочки, мол, почитай, что я тут набросал. Я сразу же прочел, и эти «наброски» меня просто потрясли.
- Почему именно Серго Закариадзе вы предложили роль Георгия Махарашвили?
- Потому что он великий актер. На момент нашей с ним встречи батони Серго был очень известным, много снимался в кино. В театре Руставели у него были ведущие роли - Короля Лира, царя Эдипа, смотреть его приезжали со всего Советского Союза. В работе он не знал покоя и другим не давал. Плюс к этому - неистовый грузинский темперамент. По своим душевным качествам он был идеален для этой роли. Его склад мышления, его глубокое знание народа были идентичны моему видению главного героя. Это должен был быть мощный человек – широко шагающий, уверенный, сильный, мудрый, с юмором и добрыми глазами. Серго в то время было 55 лет, он снимался у меня в «Морской тропе» в роли капитана корабля. Когда я прочитал сценарий, то на следующее утро помчался к Закариадзе в гримерную, хотя знал, что он не любит, когда перед съемками ему кто-то мешает сосредоточиться. Но я не смог утерпеть и стал читать. Сначала он слушал молча, не реагировал, потом оживился, а когда я закончил, повернул ко мне лицо с мокрыми от слез глазами: «Так он нашел сына?» И я понял, что Серго будет сниматься. Киностудия, правда, сопротивлялась, там говорили, что Закариадзе больше театральный актер, что он не тот красавец-грузин, который мог бы олицетворять Грузию на международном уровне. Пришлось убеждать, что эту роль может сыграть только он. Мы оба понимали, что наш фильм - не биография какого-то конкретного человека, а притча об идеальном отце.
- Оказывается, не все складывалось гладко?
- Первоначально и сценарий не хотели пропускать – говорили, что грузинский народ представлен плохо, комедийно. Ведь в фильмах послевоенных лет акцент делался на преимуществе советской общественной системы, на показе мощи государства, разбившего немецких захватчиков. А простые солдаты зачастую оставались в тени. Так что нам пришлось много воевать. Иногда приходилось говорить «да» тому, с чем не согласен, чтобы пройти на следующий этап создания фильма. А теперь мы гордимся и фильмом, и его главным героем. Между прочим, Серго был необыкновенно ответственным. Раньше всех вставал утром и первый гримировался. В костюме Махарашвили он, по-моему, и спал, чтобы утром быстро ехать на съемки. Военные баталии снимались далеко от гостиницы, где жили актеры. Но уже в шесть утра он сидел на первом сиденье возле шофера в автобусе и ждал остальных участников съемочной группы. Первый приходил и последний уходил, потому и результат такой. Представляете, если бы его не было в фильме!?
- Какие «жизненные» эпизоды вошли в ваш фильм?
- Он подсказан самой жизнью. Будущий сценарист Сулико Жгенти сам был участником войны, пошел добровольцем, попал в морскую пехоту, был ранен. Прототип главного героя - реальный человек, воевавший в роте Сулико, встретились они в боях под Керчью. Фамилию герою автор дал в память о нем. Тот Махарашвили, виноградарь из Кахетии, был лет пятидесяти, а все остальные – молодые ребята. Сулико вложил в сценарий свои воспоминания о том, как старый солдат заботился о молодых, как весной мечтал, чтобы поскорее война закончилась и он смог бы вернуться к деревенской работе. «Ночной поход, тащишь пулемет, а он помогает, подхватывает», - вспоминал сценарист. Даже такой эпизод в фильме, когда Махарашвили берет землю и говорит: мол, сейчас пора пахать, сеять, - был на войне. «Весна, проснулся и вижу – берет наш старик штык и ковыряет им землю, - рассказывал мне Жгенти. - Смотрю – сажает зерно». Так что фильм родился из молекул жизни. Серго Закариадзе чувствовал своего героя как себя самого. И зрители ему отвечали искренней любовью, верили, что солдат Георгий – не выдуманный персонаж. Не случайно в Гурджаани стоит памятник 14 метров в высоту. Это один из немногих киногероев в мире, увековеченных таким образом. Скульптор вокруг еще расположил небольшие плитки с фамилиями погибших, 300 гурджаанцев не вернулись с войны. Очень многие из них – Махарашвили. Кстати, Мераба Бердзенишвили знают и в Москве, там стоит его памятник Шота Руставели.
- Снимать фильм с эпизодами военных действий совсем непросто. Было много трудностей?
- Нам везде и всюду помогали. Съемки шли под Москвой, в Грузии, а «немецкие» эпизоды мы снимали, как тогда часто бывало, в Риге и Калининграде. Мы снимали фильм на смешные деньги – 38 тысяч советских рублей. Армия помогала бесплатно. Каждый военный округ, куда мы приезжали, выполнял все заявки. До сих пор помню, как писал, что нужны танки Т-34, две гаубицы, военные в количестве 30 человек... В Подмосковье в нашем распоряжении были части дивизии, дислоцированной в Наро-Фоминске. К нам приставили куратора – генерал-лейтенанта Владимирова, бывшего командующего артиллерией Прибалтийского фронта. Человек он был очень опытный, образованный и многое сделал для фильма. Так что особых проблем при съемках батальных сцен у нас не возникало. К слову, на роль консультанта картины генерал согласился только после того, как прочитал сценарий.
- Были какие-то сложности с выпуском картины? Ведь в те времена готовые киноленты иногда клали на полку, а неугодные и вовсе смывали в лабораториях.
- Проблемы возникли в Госкино СССР. Тогда, как известно, каждый отснятый фильм должен был получить там «добро», без которого не мог пойти в прокат. Руководитель Госкино Романов в одном из эпизодов фильма усмотрел «нарушение армейского устава» - это когда рядовой Махарашвили закатывает оплеуху лейтенанту, который танком давит виноградник. Он решил не выпускать картину в военный прокат, который составлял четвертую часть всего советского кинопроката. Но окончательное решение Госкино переадресовало Главному политуправлению Министерства обороны СССР. Это было для нас настоящим потрясением, у Минобороны репутация была еще та. Мы с такой радостью ехали в Москву на сдачу фильма, заранее заказали банкет в ресторане «Арагви», и вот тебе на! Какой уж тут банкет? Нас позвали в небольшой кинозал Минобороны, на просмотр «Отца солдата» пришли начальник ГПУ генерал-лейтенант Востоков и еще около двадцати высокопоставленных военных. Их реакция поразила нас своей точностью, в зале, когда надо – смеялись, когда надо – затихали, а в конце были аплодисменты, что для этого зала почти невероятно. Военные восторженно приняли фильм и никакого «нарушения устава» в нем не обнаружили. Востоков после сеанса подошел ко мне и сказал: «Как же ваш главный киноначальник не понял, что это не солдат бьет офицера, а отец шлепает провинившегося сына» … Потом фильм показали и в ЦК, и Брежневу. А в 1966 году Серго Закариадзе получил Ленинскую премию – в то время высшую государственную награду.
- Говорят, что вам предлагали снять продолжение фильма «Отец солдата»?
- Зрители присылали тонны писем, в которых умоляли снять вторую серию «Отца солдата». Но я не видел и не вижу смысла в продолжении картины. Без сына нет отца, а без Серго Закариадзе нет Георгия Махарашвили. Дважды войти в одну реку невозможно.
- Как вы воспринимаете попытки уничтожить память о Великой Отечественной войне или произвести ее переоценку?
- Однозначно: это кощунство и безобразие. Великая Отечественная война стала трагедией для грузинского народа. Была и высокая, одухотворенная победа в 1945-м. Освобождена была Европа, фашизм пал. Мы не забыли и радость от той великой Победы. Победа - двойная вещь. Как в моей картине, отец одного грузинского солдата становится отцом для всех молодых ребят разных национальностей. Старик Махарашвили теряет своего сына, но зритель знает, что герой вернется домой и будет продолжать ухаживать за своим виноградником. Он не становится солдатом в том смысле, чтобы теперь всегда воевать, а несмотря ни на что сохраняет свое точное предназначение.  
«Отец солдата» - это эпос о великой войне. И со временем фильм не только не поблек, но и обрел новое звучание. Он дает людям большую веру.  Веру в то, что политикам не подвластно разъединить народы, чья дружба спаяна веками. Об этом не раз говорил и сам режиссер: «Тучи рассеются, а небо останется. Грузия и Россия всегда находили общий язык, вместе творили. Наше дело – дружить и любить друг друга».

Материал подготовила Вера ЦЕРЕТЕЛИ