В декабре прошлого года грузинский и мировой кинематограф осиротел – ушел из жизни один из культовых кинорежиссеров нашего времени, Отар Давидович Иоселиани.
2 февраля 2024 года мэтру исполнилось бы 90 лет.
«Русский клуб» чтит память великого мастера и вспоминает его путь в кино – путь в Вечность.

Начало
История Отара Иоселиани стоит внимания и даже целого фильма.
Отар Давидович признавался, что ему «посчастливилось застать поколение прошлого века, впитать старинные традиции».
Детство будущего кинорежиссера было нелегким: отец провел долгие годы своей жизни в лагерях, и Отар воспитывался женщинами – мамой, которая окончила Институт благородных девиц, бабушкой и тетей.
Гениальность Отара Иоселиани складывалась из разного рода страстей и увлечений. Он интересовался графикой и живописью. Был неравнодушен к музыке – окончил дирижерско-хоровое отделение музучилища и курсы композиции при тбилисской Государственной консерватории. Его влекли и технические науки: Иоселиани поступил на механико-математический факультет МГУ, где проучился три курса. Но в итоге тяга к кино взяла свое: в 1961 году Отар Иоселиани окончил режиссерский факультет Всесоюзного государственного института кинематографии.
В возрасте 23 лет Отар Давидович снял свой первый фильм – короткометражную картину по рассказу Александра Грина «Акварель». Уже тогда Иоселиани удалось искусно передать дух притчи о человеке и искусстве. Через два года последовала «Песня о цветке» («Саповнела»), а потом кинолента «Апрель», которую зрителям увидеть было не суждено – цензура. Это фильм о том, «как жажда приобретательства убивает в людях хрупкие и нежные чувства – способность радоваться, грустить, то есть, иначе говоря, способность жить», – вспоминал режиссер.
Ранние эксперименты продолжились фильмом «Чугун», который Отар Иоселиани снял на основе своего личного опыта: в нем показан один день адской работы рабочих-доменщиков. Для этого молодой Отар устроился горновым в доменный цех металлургического завода. Он понимал: снять что-то настоящее можно, лишь только испытав это лично, на своей шкуре.
Истинно «иоселиановский» почерк сформировался в его первом полнометражном художественном фильме «Листопад» (1966). Картина была удостоена приза ФИПРЕССИ и приза Жоржа Садуля за лучший дебют на Каннском фестивале. А 1972-м на экраны вышел «Жил певчий дрозд», пожалуй, самый известный фильм Иоселиани. Именно с этой картины и началась его настоящая слава. О нем заговорили как о самобытном грузинском режиссере.

Цензура
Однако Иоселиани правда приходилось нелегко. В то время в советском кино бушевала цензура. Под запрет попадало все, что было связано с правдой, вспоминает друг и коллега Иоселиани, режиссер Мераб Кокочашвили: «Чтобы делать настоящее искусство, нужно быть правдивым и свободным. Но свобода личности была абсолютно неприемлема для советской идеологии. Отару Иоселиани, как и другим режиссерам, приходилось преодолевать все эти цензурные препятствия. Нужно было говорить правду о личности, о Грузии, о состоянии человека того периода. Первые же фильмы Отара Иоселиани были о правде. И его фильмы запрещали».
Так и было. Драма «Листопад» о работниках винодельческого завода (главный герой выступает против попустительства начальства) была запрещена к показу в Грузии, а затем и в Москве. Потом картину разрешили показывать в киноклубах. Следующий фильм Иоселиани – «Жил певчий дрозд» – не выходил в прокат два года. По мнению цензуры, главный персонаж, музыкант, был тунеядцем и бездельником. Фильм «Пастораль» о жизни в грузинской деревне в пух и прах раскритиковал председатель Госкино Филипп Ермаш. Иоселиани рассказывал, что тогда ему сказали, что он «больше не будет снимать кино».
«То же самое было и с моими картинами, и с картинами многих наших коллег, – вспоминает Мераб Кокочашвили. – Режиссеры впадали в депрессию. А Отар в депрессию не впадал, а снимал гениальные фильмы. Именно для того, чтобы оставаться правдивым режиссером, он был вынужден уехать из Грузии и работать во Франции».
Во Франции Иоселиани снял прекрасные фильмы – «Фавориты луны», «И стал свет», «Прощай, дом родной!» (другое название «Истина в вине»), «Сады осенью». Фильм «Охота на бабочек» получил несколько кинонаград, включая премию итальянской кинокритики имени Ф. Пазинетти в Венеции и премию фонда Андрея Тарковского на XVIII Международном кинофестивале в Москве. Картина «Разбойники. Глава VII» удостоена Специального приза жюри на Венецианском кинофестивале, «Утро понедельника» – приза Берлинского кинофестиваля «Серебряный медведь» за лучшую режиссерскую работу, а также награды ФИПРЕССИ. За фильм «Шантрапа» режиссер был удостоен кинематографической премии Жана Виго. Последняя картина Иоселиани – «Зимняя песня» – вышла в 2015 году.
«Однако я больше всего люблю фильмы Отара, которые он снимал в Грузии, – признается Мераб Кокочашвили. – Для меня это просто грузинская классика. Если вы спросите меня, каков был художник Отар Иоселиани, я скажу: это было его абсолютно индивидуальное творчество. Никто не делал кино так, как Отар. Вы просто не можете себе представить, каким было отношение к нему и его искусству, когда он выступал на различных фестивалях, настолько его кино было совершенно иным. Оно не похоже на общее развитие кинематографа. Это иной – «отаровский» – кинематограф. Но не только «отаровский». 70-е, 80-е, начало 90-х годов – особый этап грузинского кино. После показов грузинских фильмов за границей, особенно во Франции, Германии и Италии, тогда звучала фраза «феномен грузинского кино». Это именно те годы, когда невероятно четко проявился национальный характер нашего кино».
«Грузинским периодом» Иоселиани восхищается и выдающийся фотохудожник Юрий Мечитов: «Мне ближе начальная часть его творчества, которая связана с Грузией. Это «Листопад» и «Жил певчий дрозд». История парня, жизнь которого так бессмысленно заканчивается. Сколько раз я сам себя ловил на мысли, что поспеваю, как говорится, на последний удар барабана – то есть, всегда все делаю в последний момент. По-человечески мне очень близок герой, которого блестяще сыграл Гела Канделаки. На меня огромное впечатление произвел также фильм «Пастораль», который просто потрясал своей документальностью, воссозданием быта деревни, пристрастный, критический фильм, и в то же время – полный любви. Его прокатывали, так называемым вторым экраном, то есть не в крупных кинотеатрах. Сидело до обидного мало зрителей… Из его зарубежных картин я бы выделил «Охоту на бабочек» и «Фавориты Луны». Идея с постоянно уменьшающейся в размерах картиной в «Фаворитах» – гениальная находка. У каждого своя жизнь, и человек волен выбирать, если эта возможность ему предоставляется. Но почему-то я думаю, что, останься Отар в Грузии, то, может быть, он создал бы нечто не менее значительное».

Магия кино Иоселиани
«Когда вы прожили в стране 50 лет, то не можете изменить образ мышления. Поэтому я продолжаю делать грузинское кино – пусть и во Франции, – говорил Иоселиани в интервью Би-би-си в 2010 году. – Слава Богу, что тот общий язык культуры, который существует в Европе и во Франции, абсолютно тот же, на котором мы все изъясняемся. Возможно, это и есть язык иудео-христианской культуры, в котором понятия добра и зла приблизительно совпадают».
Кинокритики разделяют творческую биографию режиссера на три этапа: грузинский (киноклассика с элементами модернизма, свойственного 1960-м годам), ранний французский (постклассический и постмодернистский) и тот, что сложился в 1990-х (название которому еще предстоит подыскать), где исторические сюжеты и политика смешаны «в легком сюрреалистическом коктейле».
Кстати, сам Иоселиани любил определенные этапы грузинского кино, отмечает Мераб Кокочашвили. Для него 20-30-е годы прошлого века – это величайший период. Также он почитал французского кинорежиссера Рене Клера. «При этом сам он был высочайшим мастером. Это человек, который был очень хорошо знаком с математикой, – говорит режиссер. – И вы знаете, он как математик все точно определял. Основой служил принцип кинематографического рассказа, который прямо связан с изобразительным показом. Отар очень точно определял, что должно быть на экране. Жизнь для него – это движение. Движение во всех проявлениях: в действии, слове, музыке, шумах. Все, что происходит в жизни, все, что можно увидеть, услышать и ощутить. Таким способом Отар доносил до зрителя свою идею, то, что хотел сказать, что его беспокоило. Он необыкновенно четко умел находить и фиксировать кинематографическое решение».
У Отара Иоселиани был свой особенный киноязык, вспоминает его ученица, кинорежиссер Нана Джанелидзе: «Это было абсолютно авторское кино, его киносинтаксис, если можно так выразиться. Он описывал быт, и сквозь этот быт все время чувствовалось дыхание вечности. Я до сих пор не могу понять, как это ему удавалось. Просто он очень точно чувствовал вечность и умел это передавать в каких-то маленьких деталях… Как в фильме «Жил певчий дрозд», когда часы тикают, тикают, как вечность».
Иоселиани привел в грузинский кинематограф нового героя. «Это был гадкий утенок, как Нико из «Листопада», который защищает самые высокие моральные ценности. Ведь там вино – не просто вино. Для Грузии вино означает гораздо больше. И это была метафора Отара», – отмечает Н. Джанелидзе.

Отар как дыхание вечности
Но при всей своей гениальности Отар Давидович был непростым, а порой и сложным человеком.
«Он был очень строгим, сложно принимал людей в друзья. Мне выпало счастье, я оказалась в этом кругу друзей, – вспоминает Нана Джанелидзе. – Я познакомилась с Иоселиани, когда была на первом курсе, и получала из его рук награду «За лучшую экранизацию рассказа». Так мы и подружились… Да, он был очень критическим, при этом ироничным. Но дружить умел очень верно, нежно, самозабвенно. И никогда не давал друзей в обиду, всегда защищал».
Отар Иоселиани не терпел потребительское общество, общество сытых. «В его фильмах клошары такие очаровательные! Они умеют общаться, в отличие от людей высшего общества, – говорит Н. Джанелидзе. – Они вместе пьют, поют. Большое значение имеют и музыка, и грузинские песни. То, что люди начинают вместе петь, – это всегда общность, высшая духовность. Музыка у Отара была тоже метафорой. В том же «Листопаде», когда у директора мальчик ужасно играет какое-то музыкальное произведение, показано снобское общество, в котором дети обязательно должны играть на музыкальном инструменте. А когда начинают петь рабочие завода – помните, как они поют? Как это органично и изумительно!».
Отар Иоселиани был большим поэтом, говорит Нана Джанелидзе, и в то же время великим сказочником: «И все это как-то очень странно в нем умещалось… Знаете, когда он ушел, вдруг оказалось, что не имело значения, часто общался ты с ним или нет. Он – был. И это была величина, которая поддерживала тебя в моральном, этическом, эстетическом смысле. Он был как столп, который все уравновешивал. И это давало чувство спокойствия, потому что ты знал, что он – есть. После его смерти у меня появилось чувство какой-то растерянности… Ведь, в принципе, это один из последних могикан большого кино. Он был великим грандом».
Великий гранд и ушел с достоинством – тихо, интеллигентно, непритязательно. И оставил нам лучшее, что мог оставить, – свое великое наследие, свое кино.


Анастасия ХАТИАШВИЛИ