Роберт Манукян: «Самый любимый и самый лучший спектакли у меня еще впереди»
Так совпало, что с нашим сегодняшним героем мы учились в одной школе, жили на одной улице в Тбилиси, но не были знакомы. Первое его театральное впечатление было связано со спектаклем Тбилисского оперного театра, где всю жизнь служил мой отец. Его мама работала в Доме офицеров на проспекте Руставели, где я в течение 12 лет играла в народном театре. В 1999 году он в костюме Деда Мороза фотографировался с моим маленьким сыном… И при всем этом мы все еще не были знакомы! А познакомились всего несколько лет назад, в Москве, через Фейсбук, когда обнаружилось, что мы учились в одной школе, жили на одной улице и т. д. Познакомились и поняли, что мы из одного «теста» – тбилисско-московского замеса. Чем и гордимся. Итак, мой собеседник – режиссер Роберт Манукян. Он коренной тбилисец. Служил актером в театрах Еревана и Тбилиси. Окончил режиссерский факультет Тбилисского института театра и кино им. Ш. Руставели, мастерскую Лили Иоселиани. Работал режиссером-постановщиком в Тбилисском государственном армянском театре им. Петроса Адамяна, главным режиссером в Государственном театре киноактера и режиссером-постановщиком в «Театре Сергея Безрукова» в Москве, главным режиссером в Хабаровском краевом музыкальном театре, худруком в Хабаровском краевом театре драмы, режиссером-постановщиком в Краснодарском академическом театре драмы им. М. Горького. С 2021 года – главный режиссер Калужского областного театра драмы.
– Роберт, в детстве ты очень успешно занимался шахматами, танцами, игрой на гитаре, ходил в театральную студию, даже в математике преуспел. Столь разносторонне одаренному человеку, наверное, трудно выбрать свою стезю? Как ты дошел до жизни такой – режиссерской? – Трудно не было. Потому что где-то с шести лет я уже знал, что стану актером. Дело в том, что я жил в Тбилиси на улице Грибоедова, и с четвертого этажа нашего дома была видна крыша Оперного театра, и это был самый первый театр, который я посетил. Мы с бабушкой и сестрой были на детском спектакле. Когда открылся занавес, заиграла увертюра, а потом персонажи в красивых костюмах начали петь и танцевать, моя душа устремилась к ним. И мне захотелось не созерцать все это действо, а быть там, с ними, где свет и все так празднично и необычно. Вот так эта «бацилла» в меня и попала, и я уже не мечтал быть ни космонавтом, ни летчиком, а только актером. И уже исподволь готовил себя к этому. А режиссура уже пришла позже – как продолжение и дополнение к актерскому мастерству.
– Значит, всем остальным ты занимался для общего развития? – В Доме офицеров, где работала моя мама, была шахматная секция, куда я и попал. Там же были и танцы, и детская театральная студия… Ты ходила в народный театр, я – в студию. А шахматы, кстати, до сих пор очень люблю.
– Нашим народным театром руководила Фатима Джафаровна Балашова. У нее было указание «сверху»: ставить спектакли на военную тематику, но иногда удавалось ее уговорить на русскую классику, и мы ставили Островского, например. У меня остались очень приятные воспоминания. А кто у вас был руководителем студии? – Актер ТЮЗа Вячеслав Михайлович Торгунаков. Он ставил с нами спектакли на школьную тематику – произведения, которые проходили в школе. Это очень помогало нам, детям, в освоении классики. В здании Дома офицеров – в стиле модерн, с красивыми лестницами, балкончиками – я проводил весь день, тем более что это было в пяти минутах от дома. Счастливое время! В Доме офицеров работали кинотеатр, скульптурная мастерская, кипела бурная творческая жизнь: концерты, спектакли, творческие встречи с известными актерами Этушем, Яковлевым, Мироновым, Папановым... Я ходил на все! На Новый год в прекрасном зеркальном фойе Дома офицеров ставили елку. И в новогодней интермедии вокруг елки я исполнял роль Нового года. На утреннике объявляли: «Встречайте Новый год!» Я выходил в красном костюме, шапке с надписью «1972 год», в руках – флаг, и говорил: «Я Новый год – год мира и труда!». А еще там была шикарная столовая, где очень вкусно готовили. Один зал предназначался для офицеров, а в другой мог прийти пообедать любой человек. На столе лежало распечатанное на машинке меню. Подходили официанты. Мне это очень нравилось - я, ребенок, сижу и делаю заказ. Чуть выше Дома офицеров находился клуб Дзержинского, я туда ходил в секцию игры на гитаре. И все было рядом, все благоприятствовало моему развитию. Вообще, мы с тобой счастливые люди, потому что родились и жили в центре города. А если бы росли на городской окраине, думаю, не все получилось бы так складно.
– В твоем послужном списке порядка 70 работ. В основном русская классика. Почему ты так тяготеешь к классике? – Во-первых, я люблю классику – западноевропейскую и особенно русскую. Во-вторых, современная драматургия меня как-то «не цепляет». А в 70 моих работ входят и театрализованные представления, и шоу, и фестивали, которые я ставил. Собственно драматических спектаклей – около 50-ти.
– Можешь назвать свой самый лучший спектакль и самый любимый? – Самый любимый и самый лучший спектакли у меня еще впереди. Понимаешь, то, что я сделал вчера, мне, как правило, не очень нравится. Например, в Калужском театре сейчас идет спектакль «Горе от ума», и он становится все лучше с каждым показом. Но я стараюсь больше его не смотреть, потому что мне все время кажется, что я что-то сделал не так, не то. Я поставил его полгода назад, время прошло, сегодня я уже по другому что-то придумал бы. Поэтому я не люблю смотреть свои спектакли. Но это необходимо, чтобы следить за спектаклем и постоянно корректировать.
– А при подготовке спектакля, наверное, важно вовремя поставить точку? – Когда ты репетируешь, то распределяешь свои силы так, чтобы успеть к сроку. Но, как обычно говорят все режиссеры, «вот еще бы недельку, и было бы еще лучше». Последней недели всегда не хватает. А я привык работать с опережением графика, чтобы в процессе какие-то вещи доделать, отшлифовать, почистить.
– Режиссеры зачастую не любят смотреть работы своих коллег. По разным причинам. Ты смотришь чужие спектакли? – Конечно. Мне абсолютно это не мешает. И потом, я никогда не злорадствую, если вижу откровенно плохой спектакль, я переношу это на себя, рефлексирую, может, уйти из профессии, раз уже такие спектакли появляются… А если вижу интересную постановку, то чувствую большую радость за свой режиссерский цех. Смотреть надо, потому что режиссер должен быть не только начитанным, но и «насмотренным».
– У тебя есть любимые современные театральные режиссеры? – Мой педагог Валерий Владимирович Фокин, которому 76 лет, - один из лучших режиссеров современности. Он ставит замечательные спектакли. Я ведь после Тбилиси приехал в Москву и учился в магистратуре, организованной Центром имени Мейерхольда и Школой-студией при МХАТ имени Чехова на курсе Фокина. Эта магистратура была предназначена для режиссеров стран СНГ и Балтии. У нас были мастер-классы, мы ездили в Японию, Грецию, изучали биомеханику Мейерхольда. У Фокина я защитил магистерскую диссертацию на тему «Всеволод Мейерхольд. Путь к актерской педагогике. От студии на Поварской – к биомеханике».
– По-моему, ты еще и преподавал? – Да, я занимаюсь педагогикой с 1995 года. Мне нравится преподавать, у меня есть контакт со студентами. В Тбилисском институте театра и кино у меня был целевой актерский курс для армянского театра имени Адамяна. В последнее время преподавал в Московском государственном институте культуры, на кафедре режиссуры театрализованных представлений. Помню, на первом же занятии сказал: если не хотите ходить, то не ходите, три балла я всем поставлю, пусть приходят те студенты, которые действительно хотят от меня что-то получить в профессии. Представь себе, все ходили. В киношколе Александра Митты преподавал и актерское мастерство, и режиссуру. Время от времени приглашают меня на мастер-классы, где я в основном занимаюсь семинаром «работа режиссера с актером в кадре», поскольку я снимал сериал как кинорежиссер, и мне эта тема хорошо знакома.
– Кстати, как у тебя складываются отношения с кино? – Для меня это хобби. Приглашали – снимался. Но чтобы чего-то реально добиться в кино, надо все бросить и заниматься только им. То же самое в отношении кинорежиссуры. Как-то знакомый продюсер предложил снять небольшой сериал. Для меня это был дебют, первый опыт, и я сначала отказывался, а потом все-таки решил попробовать. В итоге опыт получился удачным, я изучил профессию кинорежиссера на практике, ведь режиссура кино отличается от театральной.
– Как называется твой сериал? – «Снег растает в сентябре». Четыре серии. Можно посмотреть в интернете.
– Что тебе больше по душе – российское кино, западное или Голливуд? – Пожалуй, все-таки западное. Оно более качественное в плане постановки кадров, работы актеров, оператора, режиссера. В российском кино, наверное, есть хорошие фильмы, но я их очень мало смотрю. Я люблю французское кино 70-80 годов, а после, на мой взгляд, качество все больше страдает.
– Ты приехал в Москву в возрасте 38 лет. Кем ты себя считаешь на сегодняшний день – тбилисцем или москвичом? – Конечно, тбилисцем! Москвичом можно себя считать, если родился в Москве, если ты москвич во втором или третьем поколении. А я родился в Тбилиси. Много ездил по работе –Владивосток, Хабаровск, Краснодар, Калуга… Я могу назвать себя столичным жителем, поскольку живу в Москве.
– Тогда перейдем к самой приятной части нашей беседы – о Тбилиси. У тебя там мама, дочь, внучка, сестра, племянницы. Какие чувства ты испытываешь, когда приезжаешь в Грузию? Я, например, каждый раз плачу в тбилисском аэропорту – и прилетая, и улетая... – У меня замечательные ощущения! Естественно, в первую очередь – от встреч с родными. Потом обязательно захожу в Грибоедовский театр, куда я пришел в 25 лет и оказался самым молодым актером в труппе, где меня очень тепло приняли, где я вырос как актер. Люблю Армянский театр – там я проявил себя как режиссер, сделал свои первые шаги в этом качестве. Очень люблю эти два театра. У меня прекрасные отношения с директором театра Грибоедова Николаем Свентицким, я дружу с художественным руководителем Автандилом Варсимашвили, а с худруком Армянского театра Арменом Баяндуряном, который пригласил меня в качестве режиссера в 1995 году, мы очень большие друзья. В Тбилиси я ставил спектакли еще в трех театрах – в театре Царского подворья, «Театральном подвале» и Театре одного актера имени Верико Анджапаридзе, где мы с Темуром Чхеидзе поставили моноспектакль с участием Софико Чиаурели.
– В Калужском драматическом театре ты поставил спектакль еще 17 лет назад. Как ты себя там чувствуешь в качестве главного режиссера? – Очень хорошо. Замечательный театр, творческий директор, который меня отлично принял, талантливая труппа, с которой легко работать.
– С удивлением узнала, что сейчас ты ставишь спектакль «12 стульев» по своей инсценировке, и премьера уже вот-вот. В театре это произведение ставили нечасто, при том, что в кино было несколько экранизаций. – Кино и театр в корне отличаются друг от друга, поэтому я не боюсь сравнения с фильмом «12 стульев» – у меня свое, оригинальное решение спектакля.
– А тебе не хотелось сыграть главного героя? Ты как-то назвал себя Остапом Бендером. – Нет, я режиссер. Мое место – в зале. У меня вообще нет такого желания, потому что во время репетиций ты показываешь актерам какие-то вещи, и сам можешь прочувствовать и проиграть все эмоции, удовлетворить свое актерское «эго». Зачем самому играть главную роль, если в труппе есть хорошие актеры? Это неправильно. Другое дело, что в самом конце спектакля я все же сыграю маленькую, всего на две минуты, роль, и это будет роль Сталина.
– Ух ты! – Да. Не хочу спойлерить, в какой связи появляется Сталин. Приезжайте, смотрите! – Ты человек не только творческий, но и предприимчивый. Сам рассказывал, что в отсутствии работы приходилось бегать, что-то перепродавать, зарабатывать. Сейчас тяжелые времена для театра, и некоторые для привлечения зрителей приглашают очень популярных телеведущих, певцов. Ты пошел бы на такой шаг? – Я решительно против того, чтобы к работе в театре привлекали непрофессиональных людей, которые не понимают, что такое театр. Даже если человек окончил театральный институт, это не значит, что он уже стал актером. Нужны годы, чтобы ощутить себя в профессии уверенно. А до того все время сомневаешься. Мне, например, понадобилось десять лет, чтобы понять – да, я, наверное, все-таки режиссер.
– И сейчас сомневаешься? – Конечно. В выборе пьесы, артистов, в ходе репетиций. Но это и хорошо – не дает забронзоветь и перестать быть интересным самому себе.
– Если бы была такая возможность, ты хотел бы прожить свою жизнь по-другому, – хотя бы ради интереса? – Меня моя жизнь вполне устраивает. Какой будет другая, я не знаю, а свою знаю, со всеми своими радостями, проблемами, особенностями.
– Чего ты в жизни боишься? – Потерять близких мне людей.
– О чем мечтаешь? – О хорошем спектакле, поставленном мною.
– Мне кажется, ты не очень любишь давать интервью? – Да, это так. Но сейчас - совсем другое дело. Ведь нас связывает наш любимый город Тбилиси.
Нелли СКОГоРЕВА
|