«Евгений Онегин» крайне редко ставится на драматической сцене. Есть оперы, фильмы, спектаклей мало – в основном, эпизоды. Ирина Гачечиладзе, выпускница ГИТИСа, молодой режиссер решила этот стереотип поломать. И сознательно пойти на риск. «Онегин», показанный в Театре на чердаке (Малая сцена марджановского), весьма самобытный, эксклюзивный…  Кроме того, в образовавшемся русско-грузинском культурном вакууме будем считать его авансом к восстановлению прежних связей и отношений.
Для сценария были использованы переводы поэмы на грузинский, выполненные Отаром Челидзе и Григолом Цецхладзе. Над компиляцией работал Бесо Хведелидзе. Но так как главная ценность поэмы – гениальный пушкинский слог, лирические отступления и размышления автора, Ирина Гачечиладзе, решив сохранить эту самобытность, ввела новый (но знакомый) персонаж – ученого Кота (исполнитель – Ираклий Чолокашвили), который цитирует классика на русском. Причем не только строфы из «Онегина», но и другие известные пушкинские стихи.
Постановка новаторская. Будучи режиссером молодым и смелым Ирина Гачечиладзе предпочитает классику в современном прочтении. Некоторые «вольности» режиссера могут прийтись не по вкусу консерваторам. Как то например, идея одеть действующих лиц в формы стилизованных матрешек (это наиболее популярный символ, «логотип» России). Но и сам поэт, работая над «Онегиным», по свидетельству критиков, позволял себе озорство. И в жизни отличался страстью к приключениям, доказательство чему 29 состоявшихся и несостоявшихся дуэлей.
Что любопытно, в спектакле вообще не использованы декорации. Вместо вещей или животных – характерные для них звуки. Зритель не видит, как скачет Онегин, но слышит быстрый конский топот, нет на сцене камина, но ухо различает потрескивание угольков в костре, стук оконных створок заменяет эту часть интерьера. Подобная озвучка в какой-то мере приближает спектакль к кинематографическому продукту.
Сам костюм (художник-постановщик Ирина Гачечиладзе) предполагает новый стиль игры. У героев-матрешек активны только лицо и руки – самые «говорящие», красноречивые части тела. Благодаря этому создается эффект крупного плана, как в кино. Над костюмами (всего их 16) трудилась большая творческая группа. Ирина Гачечиладзе учла и советы конструктора Миши Джаникашвили. Они созданы из губки, достаточно объемны и открывают простор для арта. Ведь, по сути, это новая концепция – костюм-декорация. Помимо того, что сценическое пространство освобождено от предметов, такой костюм еще и характеризует своего владельца. Венцом этой многосложной работы стал истинный праздник для зрительских глаз.
Даже несмотря на сделанный Ириной анонс перед показом, трудно было представить, какое именно действо ожидает. «Трагикомедия, гротеск» – частично удовлетворила она мое любопытство. Зал стал заполняться  иностранными гостями, друзьями режиссера, пришедшими «поболеть», почитателями русской поэзии. Закулисный голос объявил, что премьера осуществляется при поддержке «ТВС-банка» и «Лотерейной компании Грузии».
В луче света виден неподвижный  мужской профиль, слышится стрекот старой кинопленки. Герой, щурясь от света, разворачивается к залу всем корпусом, и зритель удивленно вскидывает брови – большая фигура матрешки! Но наряд матрешки, как у лондонского денди – зеленый травяной фрак, щегольски повязанный шейный платок и широченные панталоны. Комичный вид не мешает Онегину (Дмитрий Татишвили) сохранять ироничный тон, когда он рассуждает о жизни в деревне (действие спектакля начинается в провинции). О вечерах в семье Лариных: «варенье, вечный разговор про дождь, про лен, про скотный двор». Приглашение поэта Ленского (Зураб Берикашвили) в дом Лариных, однако, принято. Но матрешки не могут вскочить на коней, а только смешно семенят ногами.
В первом действии много фольклора, русских народных хоровых песен, цыганский романс (музыкальное оформление и хореография Ирины Гачечиладзе). Вот и в доме Лариных звучат зажигательная «Возле речки, возле моста», «С вечора, с полуночи», а героини одна краше другой лихо приплясывают, вместе с ними и ученый Кот (актрисы второго плана Ани Церетели, Гванца Коршия, Саломе Маисашвили). Женские костюмы тоже красочны и остроумно продуманы. К платью Прасковьи Лариной, матери семейства (Лика Кобуладзе) крепятся детали кресла-качалки. Ведь она проводит в нем много времени. Любое движение актрисы взад-вперед создает ощущение покачивания на кресле. Образ этого предмета довершает скрип (озвучка). За платьем няни (Натия Губенко) волочатся клубки ниток, на фартуке – незаконченное вязание и спицы. Подол Ольгиного сарафана (в роли – Лела Мебуришвили) украшают горшочки с белыми розами, а Татьяниного – расписные ложки-плошки. У Татьяны (Кетеван Шатиришвили), в отличие от матери и сестры не букли или прическа, а простая русская коса, правда великолепная – огненно-рыжая (эти эффектные женские парики сделаны из ниток), в руках – книжный томик.
«Неужто ты влюблен в меньшую?», «Я выбрал бы другую, когда б я был, как ты, поэт». Ирина Гачечиладзе тоже не колебалась с выбором актрисы на эту роль. Свою будущую героиню она увидела не на сцене марджановского, куда приходила для кастинга актеров, а в зрительном зале. Кетеван (Кета) Шатиришвили еще студентка и не числится ни в одном из театральных коллективов, но безусловно талантливая. «Онегин» – дебют на профессиональной сцене и сразу в главной роли. В ее игре много души, поэзии и искренности. Томления и грусть Татьяны разделяют няня и ученый Кот. Именно он в ночной тиши, под пение сверчков пишет (водит пером под диктовку) знаменитое письмо Татьяны к Онегину. Кот вообще примечательная фигура – то его гоняют взашей за разбойничество в курятнике (улики кудахчут сами за себя), то завороженно внимают декламациям. Цитирует Кот много и по случаю: «У лукоморья дуб зеленый», «Желание», «Не дай мне Бог сойти с ума», «Чем меньше женщину мы любим...». Более того, Коту отведена роль секунданта на дуэли Онегина и Ленского, из его лап друзья-противники получают пистолеты. Слышен колокольный звон, Онегин и Ленский целятся не в друг друга, а в сторону зрительного зала, всматриваясь вдаль. Выстрел. Ленский склоняет голову на грудь. «В камышах лебедушка» – тянется заунывный тоскливый мотив. Найден в спектакле тот разумный компромисс между смешным и лирическим, без которого не обходится ни одно хорошее произведение. Очень сложно выбирать пропорции того и другого, когда речь идет о Пушкине, но режиссер, мне кажется, справилась. И зрителю не было скучно от стереотипной подачи, и классика не пострадала от ноу-хау. Хочется еще отметить лаконичное изложение – эта музыкальная и зрелищная постановка уместилась в рамки одного часа.
Вторая часть «Онегина» поставлена на музыку Чайковского. Зритель видит Татьяну в свете, на балу, преображенной, от прежнего смущения не осталось и следа. Красавицу в малиновом берете ведет под руку седовласый генерал в мундире с эполетами (Валерий Коршия). «Ужель та самая Татьяна?». Красивую сцену объяснения героев продолжит прославленный пушкинский стих «Я вас любил: любовь еще быть может» в исполнении Кота. Многозначительный эпилог к одиночеству Онегина.
За премьерами сама Ирина наблюдала из-за кулис, и из зала. И хоть режиссеры – люди публичные, немного смущалась, принимая поздравления. «Онегин» для нее третий по счету драматический спектакль, в активе магистра театральных искусств также пять фильмов. Не так давно, во время сезонов грузинской культуры в Армении, Ирина воплотила на оперной сцене Еревана большой и серьезный замысел – «Дон Жуана» Моцарта (кстати, по этой же теме она защищала диссертацию). В совместном проекте приняли участие армянские артисты и симфонический оркестр Армении. По словам И.Гачечиладзе, «Дон Жуан» поставлен с использованием новейших элементов – компьютерной графики, оригинальных декораций. Полгода, пока готовился проект, она жила в Ереване. Жалеет, что тбилисский зритель незнаком с этой работой, но не теряет надежды когда-нибудь ее сюда привезти...