click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни. Федор Достоевский


ОН ПОХОДИЛ НА ТИТАНОВ ПРОШЛОГО

Как-то за год до кончины академика Джибладзе мне приснился сон, будто Георгия Николаевича не стало. Я заливался во сне горючими слезами, буквально захлебываясь от горя. Проснувшись, не почувствовал обычного в таких случаях облегчения. Тревога долго не отпускала, ведь с момента утраты любимого внука Гоглико он стал отсчитывать дни с пугающей точностью метронома. Цифры росли, но этот рост не утешал деда, дни которого пошли на убыль. Когда трагедии исполнилось пять лет и четыре месяца, Георгия-старшего не стало.
Древнегреческому мифу об аргонавтах, отправившихся в невообразимо далекие времена за золотым руном в Колхиду, суждено было разыграться на земле потомков колхов еще раз, теперь уже по другому сценарию. Предводитель аргонавтов Ясон, как известно, после многих мытарств, вернулся в Коринф, где нашел свою смерть под обломками рухнувшего на него корабля «Арго».
Потомки колхов прекрасные грузинские юноши – намеревались встретиться с новыми аргонавтами во главе с Тимом Северином в устье реки Риони. Туда из Кутаиси должна была отправиться яхта, ведомая капитаном Гоги Чоговадзе, внуком Георгия Джибладзе. Тбилисское море, выбранное экипажем в качестве испытательного полигона, оказалось ненасытной Харибдой: оно поглотило отважных мореплавателей вместе с капитаном. История не любит повторений, тем более не терпит их миф, который ждет удобного случая, чтобы превратить повторение в трагедию. Но подвиг тбилисских мифоборцев наполнил сердца горожан гордостью, которая, конечно же, не могла заглушить неизбежной горечи, поселившейся в их сердцах. Георгий-младший погиб, спасая друга, покрыв славой род свой, свою Отчизну.
Человек, в течение целого ряда лет занимавший руководящие партийные и государственные посты (секретарь горкома, заведующий Отделом науки и культуры ЦК КП Грузии, секретарь ЦК, министр просвещения Грузии, министр высшего и среднего специального образования Грузии), каким-то непостижимым образом умудрился не обрасти замшелым мхом бюрократизма и кастовой ограниченности, оставаясь чистосердечным и великодушным, щедрым и честным, равным самому себе во всех метаморфозах жизни. В его характере преломились лучшие черты национального грузинского характера, и даже несколько вспыльчивый нрав Георгия Николаевича был прекрасным дополнением к его жажде установления справедливости «здесь – теперь».
В минуты жестокого противостояния злу он проникался необоримым ораторским пафосом, сметая на своем пути все преграды. Это был труженик-фанатик, автор более 500 научных трудов и 57 книг. Своей неудержимой творческой энергией, которая била из него не ключом, а водопадом, он походил на титанов прошлого. Она же помогала ему перебарывать болезни, скорби да и саму старость, которая, казалось, боялась к нему подступиться. Его бросавшаяся в глаза наивность была наивностью мудреца, а не простака, и в ней не было фальши. Втайне завидуя его высоким человеческим качествам, а заодно и могучему ораторскому дару прирожденного трибуна, недоброжелатели упрекали его в суесловии, в нанизывании «прописных» истин, которые как раз-то для них и не были «прописными». Но больше всего Георгию Николаевичу доставалось как критику и литературоведу. Его многогранная кипучая деятельность, погруженность в стихию мировой культуры подарили грузинскому миру многочисленные труды по самым разным направлениям гуманитарной мысли. В сферу его интересов попадали яркие личности, звезды первой величины, украшавшие небосклон науки с древности до самого недавнего прошлого. Так, скажем, переключение научных интересов ученого с учения Авиценны (Джибладзе Г.Н. Системы Авиценны: Абу Али Ибн-Сина. Тбилиси: Мецниереба, 1986) на психоаналитическую теорию Фрейда (Джибладзе Георгий. К критике психоаналитической эстетики Фрейда. Тбилиси: Хеловнеба, 1985; на груз. яз.), вполне органичное для такой открытой «синергетической» личности, как Георгий Джибладзе, вызвало у специалистов узкой направленности недоумение и даже раздражение. Не решаясь в открытую оспаривать идеи вице-президента Академии наук Грузии, шептались в кулуарах, навешивая на ученого ярлык дилетанта и графомана.
К счастью, тех, кто воспринял идеи академика Джибладзе (среди его учеников целый сонм блистательных ученых), было гораздо больше. И если выдающийся вклад Георгия Николаевича в педагогическую науку, увенчанный золотой медалью имени Яна Амоса Коменского, никогда серьезно не оспаривался – напомню также, что академик Джибладзе был одним из учредителей Академии педагогических наук СССР,– то и в литературоведении он занял свое место как достойный представитель биографического подхода. В тяготении к биографическому методу сказался, возможно, консерватизм ученого, но это был утрачиваемый нашим поколением здоровый консерватизм, основу которого составлял детски ясный взгляд на мир, присущий человеку прежних эпох. Вообще, Георгий Николаевич, в отличие от героя романа Мюссе, был и одновременно не был сыном своего века и его, в отличие от многих современников-приспособленцев, вполне можно было представить деятелем эпохи Гете. Талант академика Джибладзе и его прекрасные душевные качества в полной мере оценил классик советской литературы Михаил Шолохов, в каждый свой приезд в Грузию останавливавшийся у своего старого друга.
Его любовь к Родине была мудра и безгранична, ибо она питалась живительными соками могучего многовекового древа грузинской государственности, древа, разветвленные корни которого впитали в себя кровь многих выдающихся борцов за свободу Отчизны. Его врожденная толерантность была толерантностью истинного грузина, которому чужды идеи, преследующие сиюминутную политическую выгоду.
В посвященном Илье Чавчавадзе фундаментальном исследовании академик Джибладзе писал: «Всегда и всюду думу о Родине Илья Чавчавадзе тесно увязывал с судьбой человечества, поскольку верил, что несчастье одного народа не может обернуться счастьем другого» (Георгий Джибладзе. Илья Чавчавадзе. Цховреба да поэзиа. Часть 1, Тбилиси, 1983, на груз.яз.).
Я познакомился с Георгием Николаевичем в 1985 году, когда остро стоял вопрос об обнародовании в научных кругах долго вынашиваемой мной концепции художественного времени. И хотя мой стиль мышления был ему не очень близок, он был среди первых, кто безоговорочно меня поддержал. С тех пор Георгий Джибладзе – неизменный покровитель всех моих научных начинаний, добрый друг и советчик, рецензент моей монографии и один из официальных оппонентов докторской диссертации. Ученому мужу в 80-х годах приходилось преодолевать самые немыслимые препятствия на пути к вершинам. Мощная поддержка, которую оказывал Георгий Николаевич, помогла выстоять в самые трудные минуты, не пасть духом. Непоколебимая уверенность этого мягкосердечного человека в моей окончательной победе передавалась и мне, согревая сердце. Будучи почти на 40 лет старше, Георгий Николаевич одаривал автора этих строк творческой дружбой, в которой не было и тени высокомерия или снисходительности. Как драгоценную реликвию храню я книги академика Джибладзе с дарственными надписями, сделанными щедрой рукой автора на русском и грузинском языках. Вот одна из самых лаконичных надписей, датированная 27 июня 1988 года – за два месяца до получения мной подтверждения ученой степени доктора наук (о профессорстве не могло быть тогда и речи): «Доктору, профессору, другу В.И. Чередниченко на добрую память».
В череде эпизодов особо запомнился один. Я покидаю гостеприимный кров приболевшего хозяина. Спускаясь по лестнице, слышу окрик: «Володя, возьми вот это, пригодится, на улице холодно», - Георгий Николаевич протягивает шляпу с широкими полями, какую носили люди уже достаточно солидного возраста. В интонациях его голоса выражалось столько заботы и участия, что мне стоило немалых усилий отказаться. (Ныне эта шляпа, подаренная мне дочерью Георгия Николаевича Майей, венчает шкаф с любимыми книгами, напоминая мне о дорогом наставнике.
Один из живописнейших районов Тбилиси Ваке окаймляет Тбилиси с запада. Дальше кладбище и селение Багеби. Детство и юность мои прошли в Ваке. Отец любил бродить со мной по окрестностям, порой заглядывал и на кладбище. Даже в ослепительно солнечные дни аллеи его были погружены в таинственный полумрак. Здесь, под сенью стройных вечнозеленых кипарисов царила отрешенная от земных забот тишина, в которую ненавязчиво вкрадывалось то щебетание птиц, то стрекотание кузнечиков. На фоне могильных плит пестрели веселые бабочки, вплетая в мрамор прожилки неумирающей жизни. Эпитафии, написанные странным, неестественно возвышенным языком, и изображенные на камне фигуры юных женщин, навсегда застывших с виноватыми улыбками, возбуждали в сердце небесную печаль. Это был осколок вечности.
Тридцать лет спустя я приду сюда проводить в последний путь дорогого мне человека, одного из лучших сынов Грузии.

 

Владимир ЧЕРЕДНИЧЕНКО

В то "Хеллсинг манга скачать"время как в канцелярии дежурный офицер орал на Швейка, что таких молодчиков надо-де "Маски для подвижных игр"расстреливать, наверху, в больничных палатах, комиссия истребляла симулянтов.

Теперь поцелуйте крест,-приказал вахмистр после того, как "Скачать фильм бесплатно и без регистрации эволюция борна"бабка Пейзлерка, громко всхлипывая, повторила присягу и набожно перекрестилась.

Поставив бутыль на место, ирландец снова сел на табурет.

Я вас будил уже в семь часов, потом в половине "Скачать образца визиток"восьмого, потом в восемь, когда все ушли на занятия, а вы только "Скачать треки на телефон"на другой бок повернулись.


 
Воскресенье, 08. Декабря 2024