Страшный взрыв сотрясает в августе 1906 года Аптекарский остров Санкт-Петербурга – элитное дачное место того времени, некий аналог нынешней подмосковной Рублевки. Две бомбы террористов-смертников из «Союза социалистов-революционеров максималистов» разносят значительную часть казенной дачи главы российского правительства Петра Столыпина. Сам Петр Аркадьевич чудом остается целехоньким, он залит не алой кровью, а… синей жидкостью – из пролетевшей над его головой чернильницы. Но были ранены его трехлетний сын и 12-летняя дочь, едва не лишившаяся ног и на всю жизнь оставшаяся инвалидом. А еще – около 100 человек, из которых 30 погибли на месте и несколько скончались в больнице. Газета «Русское слово» сообщила: «Из числа жертв взрыва на даче председателя совета министров П.А. Столыпина – гвардии штаб-ротмистр запаса князь Михаил Александрович Накашидзе, изобретатель того бронированного боевого пулеметного мотора, о котором недавно писалось на столбцах нашей газеты». Грузинский князь, за пару лет до этого создавший первый российский броневик, пришел к Столыпину обсудить дальнейшую судьбу своего детища. После его гибели бронеавтомобилями в России перестают интересоваться вплоть до Первой мировой войны.
Когда в 1873-м у гурийского князя Александра Накашидзе, в перерыве между сражениями оказавшегося в Москве, родился сын Михаил, герой Кавказской и Крымской войн не сомневался: его единственный наследник тоже станет военным. Мальчику было два года, когда полковник Накашидзе вновь отправился на Кавказ, где, отличившись в боях, он станет начальником Аварского округа, воинским начальником Западного Дагестана, Елизаветпольским губернатором, генералом от кавалерии. И молодой князь оправдывает надежды отца. Окончив Пажеский корпус, он получает направление на гражданскую службу, коллежским секретарем, но добивается перевода сначала в 43-й Тверской драгунский, а затем – в лейб-гвардии Гродненский гусарский полки. Надо сказать, что для кавалерии это необычный офицер. Он проявляет интерес не столько к лошадям, сколько к передовой технике того времени – автомобилям. И в 29 лет выпускает книгу «Автомобиль, его экономическое и стратегическое значение для России». В ней – красочные перспективы будущего армии. Ознакомимся лишь с основными из них:
«Самую большую услугу в России автомобиль, конечно, окажет Военному ведомству... Он будет способствовать мобилизированию войск и подвозу припасов в местностях, где мало железных дорог и подъездных путей и даже на Кавказе, наиболее нуждающемся в этом отношении. Но взглянем шире, посмотрев на Восток… где в особенности заметно отсутствие удобных путей сообщения и, наоборот, всюду прекрасные грунтовые дороги... Почему нельзя предположить, что для горных мест не будут выработаны вьючные автомобили, ведь разбираются же конно-горные орудия; что же тут невозможного? Таким образом, автомобиль и в военном отношении будет, несомненно, иметь широкое применение для целей нашей армии и сослужит и в этом отношении… великую службу». А это – из рецензии во 2-м номере альманаха «Исторический Вестник» за 1902 год: «Автор подробно объясняет, в какой степени страдает в экономическом отношении Кавказ от примитивных способов передвижения по шоссейным дорогам, и, как военный, обращает также внимание на затруднения, которые встречают повсеместно войска на Кавказе в вопросах довольствия и быстрого передвижения».
При этом князь не ограничивается лишь теорией. Оказывается, что у него есть и талант предпринимателя, а это помогает совмещать военную карьеру с гражданской коммерческой деятельностью. Все в том же 1902-м он, на паях с известным автомобилистом графом Потоцким и полковником Головиным, основывает в Варшаве товарищество «Большой международный гараж автомобилей», получающее известность под названием «Интернациональ». Основная деятельность – торговля импортными автомобилями, в основном французскими, но начинаются попытки создать и собственное производство. Так что уже через год российская пресса пишет об автомобиле «Интернациональ» с мотором до 20 лошадиных сил. И подчеркивает: варшавская фирма использует не только французские агрегаты, но и запчасти собственного изготовления. А потом «Интернациональ» создает и два своих 10-местных автобуса.
Но этого деятельному князю мало. Вместе с варшавскими фирмами «Рентел» и «Романовский» он участвует в организации омнибусного сообщения в Царстве Польском, а главное, налаживает торговые отношения с французской автомобилестроительной фирмой «Шаррон, Жирардо и Вуа». Оказывается, что там создан один из первых в мире образцов бронетехники, экспериментальный бронеавтомобиль «Шаррон50CV», названный «автопулеметом». Еще в 1902 году фирма представила на Парижской выставке частично бронированный автомобиль, но французская армия отказалась от него, и через два года отставной полковник Гюйе спроектировал полностью бронированную машину с пулеметной башней.
Энтузиаст всего нового Накашидзе обращает на эту новинку особое внимание. Причем настолько пристальное, что передает управление «Интернационалем» другим собственникам, уходит в отставку и становится директором отдела броневых автомобилей фирмы «Шаррон». Правда, там изготовлены всего два броневика, но Накашидзе совершенствует их конструкцию. Планы его грандиозны, однако свершиться им мешает Русско-японская война 1905 года. Потомственный военный Накашидзе уходит на нее добровольцем, получает чин подъесаула (штаб-ротмистра), командует отрядом разведчиков 7-го Сибирского казачьего полка. И убеждается на этой войне, насколько полезны могут быть броневики. А раз так, надо действовать.
Князь сообщает командующему 1-й Маньчжурской армией генерал-адьютанту Николаю Линевичу об идее оснащения армии «неуязвимыми пулеметными автомобилями», предлагает заказать такой броневик для испытаний во фронтовых условиях. Генерал в восторге, и, заручившись его поддержкой, Михаил отправляет начальнику Штаба русских войск на Дальнем Востоке письмо, которое начинается так: «22 сего июля я имел честь получить от Вашего Превосходительства извещение о согласии Главнокомандующего на производство опыта с боевым автомобилем на мой счет. Во избежание каких бы то ни было недоразумений, прошу точно указать данные, которым должен удовлетворять автомобиль и условия его приобретения казной. Я предлагаю следующие данные…». В перечислении – те условия, которые Линевич выдвинул к конструкции броневика. Посредничество при оформлении сделки и финансирование доставки машины Накашидзе берет на себя.
Следующий этап – уже Военное министерство. Там инициативу князя одобряют, но на таких условиях: броневик строится французами с учетом изменений и доработок, внесенных Накашидзе, однако российское министерство не гарантирует его покупки. Оно лишь оплачивает провоз автомобиля и приглашение механика фирмы для технического обслуживания машины. Обязанности шофера после доставки броневика в Маньчжурию и применения его в бою Михаил тоже берет на себя. Уладив все многочисленные формальности и, преодолев все подводные течения бессмертной российской бюрократии, князь отправляется с фронта через всю империю на станцию Александрово Варшавско-Венской железной дороги, куда должны отправить заказ. Но когда автомобиль добирается до Санкт-Петербурга, война с японцами уже полгода как позорно завершилась. А ведь князь, на свой страх и риск, заказал еще 11 машин, которые уже официально именуются «Накашидзе-Шаррон». И шесть из них в стадии сборки...
Накашидзе пытается получить разрешение на беспошлинный ввоз в Россию остальных пяти броневиков, он готов оплачивать все расходы на перевозку и испытания, он гарантирует: «Если Военное Ведомство не пожелает их приобрести, они немедленно будут отправлены мною обратно во Францию». Но вот что сообщает в 1905 году начальник управления военных сообщений Генерального Штаба: «Подъесаул князь Накашидзе докладной запиской от 3 декабря с.г. просил о безотлагательном пропуске через таможню еще пяти таких же бронированных автомобилей, но в этой просьбе ему было отказано 8 декабря, так как предположено приобрести лишь один мотор на предмет испытания его военным ведомством».
Броневик и водителя-француза привозят в Петербург лишь через четыре месяца после декабрьской просьбы Накашидзе. А в Главном артиллерийском управлении (ГАУ) для испытания новинки создается специальная комиссия под председательством авторитетнейшего специалиста – члена Артиллерийского комитета Военного министерства генерал-лейтената Михаила Тахтарева. С марта по май 1906 года броневик четырежды прогоняют из Петербурга в Ораниенбаум, Токсово и по другим маршрутам. Испытания пулеметной башни и обстрел брони пять раз проводятся на стрельбище Ружейного полигона Офицерской стрелковой школы. И 30 июня появляется документ под названием «Журнал комиссии при ГАУ для испытания бронированного автомобиля, снабженного пулеметом».
В нем бронеавтомобиль «Накашидзе-Шаррон» признается вполне пригодным для разведки, связи, борьбы с конницей и преследования отступающего противника. Но при этом называются и недостатки. Они связаны в основном с одной из исконных российских проблем – дорогами и бездорожьем, для которых у французской машины оказываются низкие маневренность и проходимость. Кроме того, слабоваты броня и вооружение. Комиссия не спешит отказываться от явно перспективного новшества, но немедленно брать его на вооружение побаивается. Ее вывод гласит: «Доставленный автомобиль не удовлетворяет некоторым условиям поставки, а потому и не может быть допущен к приему». Накашидзе не сдается и отправляет докладную записку начальнику Главного управления Генерального штаба генерал-лейтенанту Федору Палицину. Ведь тот не подчинен военному министру и интересуется всеми новшествами. Записка эта весьма обширна, поэтому познакомимся с ее главными положениями:
«Построенный мною автомобиль был приспособлен к условиям войны на Дальнем Востоке. Нынешнее политическое положение на этой окраине вовсе не дает оснований предполагать, что мы не накануне новых осложнений с нашим врагом. Японское военное министерство уже два раза обращалось на наш завод с просьбой поставить ему 50 автомобилей, а комиссия китайских офицеров, приезжавшая для осмотра автомобиля, сделала нам заказ на 150 автомобилей для китайского правительства. Будучи связан со мной контрактом, завод был вынужден временно отказаться от этих заказов, но если до 1 сентября с.г. я не представлю заводу от Русского Правительства заказа известного количества автомобилей… то завод будет вправе поставлять бронеавтомобили кому угодно… Было бы грехом перед Родиной лишить Русскую Армию такого необходимого вида оружия, тем более, что в случае возникновения военных действий мы, за неимением автозавода, будем поставлены в невозможность получить бронированные автомобили из-за границы… В заключение считаю долгом добавить, что, идя навстречу Правительству в виду его тяжелого денежного положения, мы готовы были бы открыть в Петербурге крупный автомобильный завод».
И генерал Палицин решает продолжить испытание броневика – на маневрах во время Красносельского лагерного сбора, а князь вновь не боится рисковать, взяв на себя все расходы, связанные с участием его детища в маневрах. Но бездорожье не исчезает, броня с вооружением остаются те же, и очередная комиссия, на этот раз возглавляемая генерал-майором Анатолием Розеншильдом фон Паулином, делает такой вывод: «Ограниченное время, данное для испытаний, а главное, весьма незначительный район маневров… при возможной скорости движения автомобиля 60 верст в час, весьма ограничивали круг его действий, а поэтому Комиссия признала, что испытания далеко не полны и желательно поставить их на более широкую ногу». Тем не менее начало отчета обнадеживающее:
«На практике выяснилось, что автомобиль весьма пригоден… для широкой разведки в тылу и на флангах противника; для прорыва с разведывательной целью сквозь цепь противника; для службы связи в сфере огня противника, особенно при значительном развитии сети путей; как удобная вышка для производства наблюдений на ровной местности.., для различных вспомогательных целей при партизанских действиях; для быстрой доставки в боевые линии патронов и снарядов, а равно пополнение убыли офицеров; для преследования противника и постоянное беспокойство со всех сторон пулеметным огнем».
А затем – выводы, положившие конец надеждам Накашидзе: «Хотя комиссии поручено было высказаться о тактическом значении броневого автомобиля, тем не менее нельзя обойти молчанием и некоторые технические стороны, существенно влияющие на тактическое применение автомобиля». И повторяется то, что было высказано предыдущей комиссией: «Бронеавтомобиль Накашидзе… получит широкое применение лишь в сфере густой сети шоссе,.. легко застревает в грязи, малоповоротлив на дорогах…». Есть и претензии к различным элементам конструкции. В общем, выводы обеих комиссий совпадают: в таком виде броневик не пригоден для применения в русской армии.
Накашидзе пытается модернизировать свою машину с учетом полученных замечаний. Он выставляет рекламацию производителю брони, и Путиловский завод устанавливает новые листы, полученные из Франции. Модернизируются смотровые щели. Но с главной проблемой, плохой проходимостью по российскому бездорожью, ничего сделать нельзя… Тем не менее конструктору выдают за его старание немалую премию – тысячу рублей, и он продолжает работать над новой, более совершенной машиной. А существующую модель, под впечатлением кровавых событий революции 1905 года, решает предложить Министерству внутренних дел – «для поддержания внутреннего порядка», выполнения полицейских и охранных задач. С этим предложением, а также с кучей различных чертежей Накашидзе и отправляется на прием к председателю Совета министров Столыпину, который совмещает этот пост с должностью главы МВД. В то время, чтобы попасть на прием к премьеру, надо было просто прийти и записаться…
Князь был уже в приемной Столыпина и ждал своей очереди, когда к даче подъехало ландо, из которого вышли два жандармских офицера с туго набитыми портфелями. Они уверенно идут к кабинету премьера, но швейцар замечает, что их каски – устаревшего образца. Вместе с начальником охраны он пытается преградить им путь, но террористы, стараясь не упустить шанс, бросают портфели с бомбами прямо у приемной. В ландо возле подъезда детонирует третья бомба… Как звали эсеров-«шахидов» для нас не имеет особого значения, но вот имена тех, кто прямо способствовал этому теракту…
Взрывные устройства изготовлены в динамитной мастерской большевистской «Боевой технической группы» Леонида Красина, будущего первого Народного комиссара внешней торговли СССР, а затем – советского полномочного представителя в Англии. Мастерская эта располагалась в московской квартире… Максима Горького. А охранял ее знаменитый боевик-налетчик Симон Тер-Петросян – тот самый Камо, совершивший в Тифлисе кровавое ограбление банка и бежавший из Метехской тюрьмы. Такие вот «буревестники революции, борцы за народное счастье», готовые продать свою страшную продукцию кому угодно.
Среди погибших от их «изделий» – не только чиновники, военные и полицейские. Вдова статского советника с ребенком, горничная, крестьянка, няня, неустановленная женщина на 8-м месяце беременности, курьер, лакеи, официанты, харьковский мещанин, жена прапорщика запаса… А это – из записки товарища (заместителя) министра внутренних дел: «12 августа 1906 года был убит среди других явившийся к Министру с предложением для полицейских и охранных целей изобретенного им типа автомобиля штаб-ротмистр князь Михаил Александрович Накашидзе, и вместе с ним погибли все чертежи, планы, договоры с французской автомобильной компанией и прочие документы, относящиеся к его изобретению».
Каким Накашидзе видел свой новый броневик, так и осталось неизвестным. Но его друг, отставной гвардии полковник Александр Офросимов продолжает «пробивать» бронеавтомобиль и, в конце концов, в 1907 году военное ведомство России покупает одну машину у французов. Броневик вновь тщательно испытывали, и он снова «показал высокие скорости движения по хорошим шоссе и полное отсутствие проходимости по грязным дорогам или проселкам». Так что с него снимают броню и переделывают в обычную легковушку. Всего с 1905 по 1908 годы фирма «Шаррон» изготовляет по чертежам Накашидзе несколько броневиков, но в Россию попадают только два. Остальные не пропускает таможня Германии, а вскоре немецкая фирма «Бенц» выпускает их копии. Два броневика немцы официально покупают у французов, отправляют в одну из крепостей Восточной Пруссии и используют во время Первой мировой войны. А «Накашидзе-Шаррон», купленный французскими военными, воюет в Бельгии. Тогда каждый броневик играл большую роль в бою.
Такой интерес к машине, оказавшейся ненужной в России, понятен. Она была довольно передовой для своего времени. Именно ее технические решения стали в дальнейшем классическими: полностью бронированный корпус, вращающаяся башня с перископом, не боящиеся пуль шины. Неслучайно в отчете комиссии Розеншильда фон Паулина были «вещие» слова: «бронеавтомобили имеют широкую будущность как вспомогательное средство на поле боя». Русская же армия, так и не получив собственные броневики, в годы Первой мировой войны втридорога закупала их у различных зарубежных фирм. Дураки и дороги…
Михаила Накашидзе похоронили на Никольском кладбище северной столицы. Теперь найти его могилу трудно. Но там, где стояла злосчастная дача, разбили цветник и возвели гранитный обелиск, первый камень которого заложил Столыпин. Волею судьбы он сохранился в эпоху, когда памятники «проклятого царского режима» нещадно уничтожались. А в 1991-м на нем восстановили икону Воскресения Христова, написанную монахинями Новодевичьего монастыря, и медную мемориальную доску.
Сейчас это – единственное место, где можно почтить память конструктора-новатора Михаила Накашидзе. Не удалось найти даже отдельную фотографию князя. А как хотелось бы посмотреть на лицо человека, видевшего дальше остальных.


Владимир Головин