|
МЕСТО ВСТРЕЧИ – ЗВЕНИГОРОД |
|
Этим летом в творческой резиденции Союза театральных деятелей России «Звенигород» прошла VIII Международная летняя театральная школа под художественным руководством народного артиста России Александра Калягина, которая осуществляется в рамках программы поддержки русских театров стран СНГ и Балтии под патронатом Президента РФ.
Задачи школы за время ее существования остались неизменными – на один месяц объединить лучших молодых представителей современного театра из разных стран, создать им условия для профессионального обучения, творческого и дружеского общения, а в результате – поставить несколько новых спектаклей с участием всех учащихся школы.
Открывая VIII Школу, А.Калягин подчеркнул: «Мы гордимся этим проектом. Мы видим отдачу. Педагоги, режиссеры, мастера в Школе – изумительные. Но самое главное на проекте – это атмосфера интернационального единства, когда за одним столом сидят азербайджанцы, армяне, чехи, словаки, грузины, американцы, украинцы. Политика остается в стороне. Здесь царит дух творчества, любви и взаимопонимания».
Участниками проекта в этом году стали 82 молодых актера из 27 стран мира, в том числе и актеры Тбилисского государственного академического русского драматического театра им. А.С. Грибоедова – Медея Мумладзе и Василий Габашвили. Претендентам пришлось пройти большой серьезный конкурс – 8 человек на одно место. За право учиться в Школе соревновались актеры из России и Германии, Чили и Канады, Украины и Сербии, Ливана и Чехии…
По насыщенности и разнообразию обучения Школа СТД, пожалуй, не знает аналогов. Все занятия проводят педагоги из ведущих театральных вузов Москвы и Санкт-Петербурга. Жизнь Школы – это ежедневные тренинги, мастер-классы, репетиции, занятия по всем основным профессиональным дисциплинам: актерское мастерство, сценическая речь, движение и фехтование, танец.
Занятия по сценречи вела старший преподаватель Театрального института им. Б.Щукина и ВГИКа, генеральный директор «Центра развития культуры речи» Елена Ласкавая. О секретах и правилах гримерного дела рассказывал Николай Максимов, заслуженный деятель искусств РФ, педагог, автор портретного грима сотен ролей. В рамках Школы работали три актерские мастерские: профессора Клайпедского университета Гитиса Падегимаса; члена Совета Международной Ассоциации Михаила Чехова, заслуженного деятеля искусств РФ Вячеслава Кокорина; заведующего кафедрой актерского искусства Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства, заслуженного деятеля искусств России, профессора Вениамина Фильштинского. Мастер-классы провели выдающиеся представители театрального дела, чьи имена не требуют особых представлений, - Сергей Женовач, Сергей Безруков, Адольф Шапиро, Евгений Стеблов.
Но главный итог обучения – это пять спектаклей, пять полноценных театральных проектов.
Сергей Голомазов, художественный руководитель мастерской в РУТИ-ГИТИС и Театра на Малой Бронной, поставил с учениками психологическую драму Анатолия Королева «Формалин». Дмитрий Брусникин, художественный руководитель мастерской в школе-студии МХАТ, представил спектакль «UFO» по пьесе Ивана Вырыпаева. Была осуществлена постановка кукольного спектакля по роману Николая Островского «Как закалялась сталь» под руководством главного режиссера Театра кукол им. С.Образцова Бориса Константинова и Евгения Ибрагимова, лауреата Национальной премии «Золотая Маска». Известный экспериментатор Дмитрий Филиппов (Мелкин) поставил уличный перфоманс «Лес». И, наконец, Альберт Альбертс и Александра Конникова представили хореографический спектакль «Возможность №8».
О своих впечатлениях, о самых ярких событиях Летней школы-2014 «Русскому клубу» рассказали сами участники – грибоедовцы Медея Мумладзе и Василий Габашвили.
- Вы чувствовали себя учениками или профессионалами?
В.Габашвили. Я ощущал себя учеником. И даже не ожидал, что за один месяц можно столько получить в профессиональном плане, узнать так много по речи, пластике, гриму, фехтованию. И успеть поставить спектакль.
М.Мумладзе. Несмотря на то, что мы столько лет работаем в театре и с нами обращались, как с коллегами, мы учились. Все было интересно и разнообразно, важно и необходимо.
- Сложно было?
В.Г. Мы успевали все – ходить на лекции, репетировать, делать ежедневные домашние задания…
М.М. Мы занимались не с 9 до 9. Порой полночи репетировали. В 8 часов были уже на ногах, а засыпали, самое раннее, в 4 утра. Артисты, которые ставили кукольный спектакль, вообще работали ночи напролет. А усталости никакой не было. Все время хотелось все больше и больше репетировать, учиться и просто общаться.
- По какому принципу учащихся отбирали в спектакли?
М.М. Мы все прошли кастинг. Каждому давалось три минуты – прочитать стихи, станцевать, спеть.
В.Г. Волновались, как при поступлении в театральный.
- В какой спектакль выбрали вас?
В.Г. К Дмитрию Брусникину в спектакль «UFO». По содержанию – это короткие истории людей, имевших контакт с внеземной цивилизацией.
- Брусникин, он какой?
М.М. Я в него влюбилась.
В.Г. У него какой-то подход удивительный к артисту. Мне, я признаюсь честно, было сложно выучить текст. Вырыпаев – драматург очень необычный. Логика у него вразброс, и логически запомнить текст невозможно. И Дмитрий Владимирович, на 5-й или 6-й репетиции, после того, как я опять напутал с текстом, вместо того, чтобы рассердиться, сел и спокойно так сказал: «Вася, что с тобой? Ты такой талантливый. Я знаю, что ты помнишь этот текст. Давай, говори!» И вдруг я понял, что действительно помню весь текст. Какая-то магия произошла…
М.М. Он довольно строгий. Но так поддерживал, так помогал… В конце с нами больше работал не он, а его ассистенты, потому что у Брусникина самого была премьера. Когда мы играли в Москве, а у него начинался спектакль через три часа, он все-таки приехал, чтобы обнять и пожелать удачи!
- Вы показывали спектакль в Москве?
В.Г. Да, а еще – в Театральном центре СТД РФ «На Страстном», Культурном центре имени Любови Орловой в Звенигороде и Истринском драматическом театре.
- Каково впечатление от остальных четырех спектаклей, поставленных в рамках Школы-2014?
М.М. Потрясающее.
В.Г. Кукольный спектакль «Как закалялась сталь» меня особенно поразил. Там артисты играют на сцене вместе с куклами. Он сложный технически, выстроен на массе нюансов, деталей… Как они смогли все это выучить, запомнить? Иногда я даже не понимал, каким образом они достигают таких поразительных визуальных эффектов, когда на твоих глазах преображается пространство. Это был и театр теней, и пластический театр, и вокальная постановка.
М.М. Был еще удивительный перформанс «Лес» - пластический спектакль с потрясающими трюками.
- Простите меня за такой вопрос, но не было ли ощущения самодеятельности? Было ли заметно, что это играют молодые профессиональные актеры?
В.Г. Абсолютно. О нас пусть скажут другие, но когда мы смотрели спектакли коллег, видели настоящую профессиональную работу.
- А как обстояли дела с чистотой вашей русской речи?
В.Г. Я играл ирландца, и мне пришлось говорить с акцентом.
М.М. А я играла англичанку, и мне тоже понадобился акцент. Кроме того, там были люди, которые вообще не говорили по-русски – из Чили, Сербии, Германии. Они занимались с переводчиками. Серб, например, вначале знал всего слов пять на русском, а в конце учебы – заговорил. Мы ему тоже помогали – в нашем спектакле он должен был выучить большой монолог.
- В школе работали три актерские мастерские. У кого занимались вы?
В.Г. У Вячеслава Кокорина. Мы как раз и просились именно к нему.
- Почему?
В.Г. Он преподает по системе Михаила Чехова. Это было незнакомо, интересно.
М.М. Нас все-таки учили по Станиславскому, и мы хотели узнать что-то новое. И это было потрясающе. За неделю у Кокорина мы научились тому, чему нас учили четыре года.
- Станиславского не предали?
В.Г. Нет, нет! Вячеслав Всеволодович большой знаток этого дела, и сразу дает практические знания.
М.М. Он подарил нам профессиональные ключики, которые мы теперь можем всегда применять.
В.Г. И научил тому, что очень важно для актера – как правильно получать энергию и как ее отдавать.
- А друзей много появилось?
Вместе. Все 80!
В.Г. Это не просто товарищеские, а дружеские отношения. Прощаясь, мы все писали друг другу пожелания – на майках, буклетах… Я всем писал по-грузински и просил – когда встретитесь с грузином, попросите, чтобы он вам перевел.
М.М. А все 16 человек, которые были заняты в спектакле «UFO», стали для меня семьей. До такой степени, что я иногда забывалась и начинала говорить с ними по-грузински.
- И никакой политики?
В.Г. Конечно, нет. Там, например, были участники из Украины, и, несмотря на сложности, которые сейчас есть между Россией и Украиной, все были вместе, рядом. Вообще, мне кажется, что за этот месяц во мне что-то кардинально поменялось, я стал по-другому мыслить, иначе относиться к профессии.
М.М. Как будто жить стало легче.
Нина ШАДУРИ
P.S.
Что запомнится навсегда участникам Летней школы-2014? Ночные репетиции, щедрость и мудрость мастеров, выступление на московской театральной сцене, воздушные шарики, выпущенные в небо в день прощания… А еще – настоящая дружба людей, безгранично преданных выбранной профессии, у которой, как давно известно, нет национальности. Актер актеру – брат.
На прощальном вечере один из участников сказал: «Летняя школа еще раз доказала, что у искусства нет границ». И под общий добрый смех и аплодисменты добавил: «Хотя Габашвили сейчас снова скажет, что все люди – грузины!» |
|
«УЧИТЕСЬ У СТАРИКОВ, НО ДЕЛАИТЕ ПО-СВОЕМУ» |
Международный фестиваль искусств «Gift» имени Михаила Туманишвили, начавший свое шествие в трудный для Грузии период развала, в 1997 году, был первым международным театральным фестивалем того времени и настоящим подарком для всех любителей театра. Последние четыре года, с 2009-го, фестиваль оказался в опале вместе с его организатором и художественным руководителем Кети Долидзе. Только в этом году при поддержке нынешнего правительства и премьер-министра Бидзины Иванишвили «Gift» был возвращен в осенний Тбилиси. Он состоялся практически сразу после закончившегося V Тбилисского международного театрального фестиваля, его организаторы и директор Эка Мазмишвили присутствовали на открытии возобновленного «Gift». Открытие проходило в театре киноактера им. М.Туманишвили, где лауреатам фестиваля вручался памятный приз – статуэтка Михаила Ивановича, миникопия его памятника. Приз получили гости из Москвы: руководитель Театра музыки и драмы и музыкальной группы «Цветы» Стас Намин и руководитель театральной Лаборатории Дмитрий Крымов, а также грузинские деятели – Теймураз Мурванидзе, Гела Канделаки и актеры театра киноактера Нинели Чанкветадзе и Мзия Арабули. Был представлен публике и молодой режиссер Нико Дуглас-Вуд, внук знаменитой актрисы Хилари Вуд, члена Совета директоров «Gift». Он показал на фестивале свой короткометражный художественный фильм «Мальчик-чайка» с Хилари Вуд в главной роли.
В фестивале приняли участие театры из Франции, России, Великобритании, Литвы, Турции и Швеции, и в течение двух недель показы шли на разных сценах тбилисских театров.
Знаковым был первый спектакль нынешнего «Gift» - «Костюм» парижского THEATRE DES BOUFFES DU NORD по новелле южноафриканского писателя Кена Темба, прошедший в переполненном большом зале театра им. Шота Руставели. Его постановщик – самый именитый режиссер мировой сцены Питер Брук, остается вечным экспериментатором, стереотипы не для него. Этот посыл – эксперименты и неутомимые поиски – стал негласным, но очевидным девизом сегодняшнего «Gift».
Спектакль Брука, где участвуют и темнокожие евроафриканские артисты (ведь действие происходит в пригороде Йоханнесбурга в ЮАР), стал европейским хитом еще в конце 90-х. Сосуществование в спектакле представителей разных культур – давний фирменный знак режиссера. «Костюм» - это утонченный профессионализм постановщика, филигранная точность мизансцен с минимумом декораций и визуальных эффектов. На сцене лишь яркий ковер, кровать, стол. И постоянная игра с прямоугольной вешалкой, которая становится то дверью, то окном, то автобусной остановкой. В спектакле звучит живая музыка (гитара, аккордеон, синтезатор), актеры легко меняют образы. Надо отдать должное их внутреннему артистизму, непоказной пластике, когда они из пустого пространства создают реальную ситуацию. Игра воображения здесь настолько заразительна, что мы свободно в нее включаемся. Так, пиджак любовника в руках героини как будто оживает и становится действующим лицом: пиджак сажают за стол, с ним выходят на прогулки и в гости. Полные горького юмора этюды с этим костюмом, которые проделывает муж, становятся для жены пыткой, и она умирает. Захватывает вокальное мастерство главной героини в роли жены-певицы. Особенно в финале, когда она с пронзительной, щемящей грустью исполняет танзанийскую песню. То, как Брук использовал африканские традиции, которыми он заинтересовался еще в 70-е годы, заслуживает особого внимания. В этом читается профессионально озвученный призыв мудрого режиссера и человека к толерантности, что так необходимо в сегодняшнем мире оголтелого противостояния культур и религий.
В фестивале участвовала и дочь прославленного режиссера Ирина Брук, которая делает неординарные проекты, привлекающие внимание. На этот раз ее парижский театр «Irina’s Dream Theatre» (как и у отца, ее театр межнациональный) представил «Трилогию острова», куда вошли «Буря» Шекспира, «Одиссея» Гомера и «Остров рабов» Мариво в ее режиссерской интерпретации. Она объединила три пьесы темой бури: это люди, выброшенные жизненным штормом, а не морским, из привычной ситуации на «остров» экстрима. Все ищут дорогу домой, а по сути, это вечные поиски самих себя.
От пьес режиссер оставляет основные моменты сюжета. Время и страна в спектаклях не обозначены, персонажи гротескны, все условно и максимально приближено к сегодняшнему дню.
Так, в шекспировской «Буре» волшебник Просперо – бизнесмен-ресторатор, выброшенный с дочерью на остров после того, как его брат Антонио отобрал у него бизнес. Столь же приземленные и другие персонажи. Слуга Ариэль – не летающее создание, творящее чудеса, а официант в деловом костюме с бабочкой и подносом в руке, ловко орудующий на кухне. На сцене – кухонный бар с посудой и едой, обеденный стол и длинная вешалка с театральными костюмами, которыми в зависимости от ситуации пользуются актеры. В центре сцены, как символ «островной» темы трилогии – нос деревянного корабля.
Все три спектакля идут в одном сценическом оформлении, что лишь подчеркивает открытую театральную условность, где глубокая разработка характеров не предусматривается. Актеры не перевоплощаются, они зрелищно, гротесково представляют своих героев и их эмоции, используя почти цирковую пластику, прибегая иногда к сценическим этюдам. И так во всех трех спектаклях. У режиссера условность и с жанрами – западные критики назвали это «коллаж жанров».
Например, эпическая «Одиссея» Гомера сыграна не впрямую, а с юмором кратко пересказана специально для детей-школьников. Текстовые комментарии о приключениях Одиссея дает зрителям бог морей Посейдон, эпические строки поэмы поданы в стиле рэпа. В спектакле много пародийных пантомимических сцен, они ритмично меняются, мелькают, как клипы, и легко воспринимаются новым поколением. Но для опытного зрителя все это слишком просто.
В последнем спектакле трилогии «Остров рабов» по пьесе XVIII века Пьера Мариво в стиле комедии дель арте Ирина Брук использовала тот же арсенал жанрового коллажа, добавив еще и намек на театр масок, когда актеры используют белый грим. Эта постановка оказалась самой острой и близкой по теме сегодняшнему зрителю. Слуги и господа, попав на загадочный остров, обязаны на время поменяться местами. Занятно смотреть, как аристократы напяливают на себя тряпье слуг, а те жадно хватают их вещи, украшения и с издевкой передразнивают своих недавних хозяев. Юмор, гротеск, пластика, мгновенная перемена мизансцен – актеры используют богатый арсенал приемов. Глядя на эти метаморфозы и уловки слуг и хозяев, нам остается только посочувствовать и тем, и другим. В сегодняшнем мире мы часто наблюдаем такого рода превращения, и каждый легко может оказаться в подобной ситуации. В финале спектакля все находят способ понять друг друга и простить, а вот в жизни это случается редко. Идея пьесы давно сформулирована: «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой».
Своеобразным актерским мастер-классом можно считать моноспектакль британского актера и продюсера Гая Мастерсона «Шейлок» (автор текста и режиссер Гарет Армстронг, Великобритания). Мастерсон – лауреат Гран-при Эдинбургского театрального фестиваля, его ветеран и одновременно легенда «Сообщества фестиваля «Fringe», показал виртуозное мастерство. Своей азартностью он захватывает зрителя и втягивает в свой круг, вне зависимости от знания английского. В начале действия – он наш современник, рассказывающий о Шекспире, его времени и пьесе. Но, погружаясь в ситуацию, он как бы входит в игру, накидывает пальто и шляпу – и мы видим и слышим Шейлока. Потом актер показывает, каким его играли во времена Шекспира – и перед нами скорченный рыжий урод в еврейской шапочке с длинными пейсами и мерзким голосом. Моментальное актерское преображение поразительно, как и мгновенная перемена парика или костюма. Мастерсон может, даже читая по книге, сидя за столом, голосом разыгрывать дискуссию: шляпа на руке – и это уже говорит другой персонаж о гонениях, преследованиях евреев в гитлеровской Германии. Все действие идет практически без пауз, несмотря на насыщенность исторического и драматургического текста. При этом – никакой актерской показухи и заигрывания с залом.
Кроме Шекспира и других мировых классиков, прозвучал на фестивале и выдающийся грузинский автор Нодар Думбадзе. Его «Я, бабушка, Илико и Илларион» в сценическом варианте «Здравствуйте, люди!» представил один из ведущих театров Литвы – Паневежский драматический театр им. Юозаса Мильтиниса, создавшего концептуальный интеллектуальный театр. На постановку Думбадзе пригласили грузинского режиссера Василия Чигогидзе. Литовским артистам предстояло окунуться в незнакомый мир грузинской деревни 50-х годов, крестьянского быта, острых характеров и не менее острых языков. Недаром друзья Думбадзе говорили: «Так смешить и смеяться умел только он». Скрытый литовский темперамент в этом спектакле вдруг прорвался: актеры и в жесте, и в слове как будто уловили грузинский характер, играли заразительно, ярко, экспрессивно. И среди кувшинов, квеври, национальных костюмов с кабалахи на голове и грузинского народного многоголосья, возникало ощущение, что играют грузинские артисты, только говорят на незнакомом языке.
Символичным был сам факт обращения литовцев к грузинскому автору и приглашение грузинского режиссера на постановку. Во все времена культуры и народы что-то заимствуют друг у друга, и быть может, в недалеком будущем грузинский театр ближе познакомится с современной плеядой литовских постановщиков – знатоков и создателей новых направлений современного театра. Лия Ахеджакова называет Литву настоящей театральной Меккой. Как отмечают специалисты, «притягательность литовской режиссуры в яркой афористичности, в особом искусстве символизма». Грузии было бы не просто интересно, но и полезно ближе познакомиться с литовской театральной культурой.
Контрастом драматическим театрам стало выступление турецкого Театра теней «Карагоз и Хакиват» - именно так издавна именовались главные герои турецкого национального театра теней. При отсутствии других видов театральных зрелищ в Турции это было самое популярное и любимое развлечение народа во все времена, а теперь это прерогатива детей и этнографов. Руководитель театра Эмин Сениер, он же – художник, режиссер, кукловод и актер-рассказчик, представил классику фольклора Востока «Лейли и Меджнун», в основе которой лежат древнеарабские легенды и предания о трагической любви юноши-поэта, прозванного Меджнуном (т.е. одержимым). Выразительные куклы цветного театра теней, их точные движения, захватывающие танцы оставили яркое впечатление. Не удивительно, что кукол Сениера закупают и хранят многие музеи мира.
«Все жанры хороши, кроме скучного» - это формула на все времена. В дни фестиваля для зрителя были открыты двери в любые театры – драматические, музыкальные, пластические, кукольные, экспериментальные, где он мог в полной мере оценить это многообразие.
В Тбилиси был представлен Театр танца «Кульберг-балет» из Швеции, основанный в 1967 году и занимающий в Европе одно их ведущих мест в сфере современного танца. В труппе 16 танцовщиков из разных стран мира, с которыми работают и отечественные, и иностранные хореографы. Показанную в Тбилиси постановку «И высокие каблуки» осуществил канадский хореограф, художник, худрук театра в Монреале Бенуа Лашамбре, прославившийся в Нью-Йорке как импровизатор и исследователь искусства танца.
Это не традиционный классический балет, возможно, танцовщики навыками классики не владеют. И это не новый «психологический балет», как, например, у Бориса Эйфмана, который занят, по его словам, «поиском языка тела, способного выразить жизнь духа». У шведского театра свой язык тела и язык танца, каждый по-своему занимается расширением возможностей современного балетного театра. Хореограф Бенуа Лашамбре не случайно выбрал название «И высокие каблуки», т.к. использовал в постановке нечто вроде котурн древнегреческого театра. Молодежный состав труппы отлично справляется с этим непростым «инструментом», на наших глазах примеряя котурны и как бы осваивая этот непростой способ передвижения. Казалось бы, для чего он нужен молодым людям? У них все впереди – жизнь, карьера, любовь... Да, все так, но для того, чтобы достичь чего-то, надо выделиться, быть в чем-то выше других. И молодежь, глядя на успевших подняться, победно бегающих и танцующих на котурнах сверстников, рвется к тому же, мечется, преодолевая пространство и препятствия на пути, даже на одной котурне. Не знаю, этот ли замысел вкладывал постановщик, но воспринималось это именно так.
В качестве препятствия – высоко висящий в центре сцены небольшой объемный занавес из множества спускающихся до пола белых светящихся нитей. Это единственный элемент декораций. Кто-то из персонажей легко проскакивает через многослойные нити, а другой может в них вконец запутаться. Эти танцевально-световые, сценографические и музыкальные метаморфозы впечатляли, преображая на наших глазах пространство. Они создавали нужную атмосферу – то путаное бессилие, ужас и страх, то редкие просветы покоя и радости в маняще-легком, светящемся пространстве этих нитей.
Занавес из нитей легко трансформируется, в руках человека уменьшается до квадрата, и его нити воспринимаются уже полупрозрачным, светящимся цветком. Вокруг него извиваются тела – изломы жизни? А потом эти нити, удлиняясь, становятся как будто сетью, и все оказываются в неведомых сетях жизни, кто-то тонет в этом водовороте, желая выбраться, но безуспешно. Музыка композитора Хан Роу имеет здесь решающее значение, она задает эмоциональный настрой, вместе с пластикой передавая состояние героев и изменение ситуации – мягкое плавное звучание переходит в резкий перезвон с тревожным гудением или ритмичную неразбериху. Сюжета здесь нет, именно музыка диктует его, а пластика воплощает, и каждый зритель расшифровывает происходящее по-своему. Но представление в целом, его современная особая пластика, создают ауру того мира, в котором мы сегодня существуем – беспокойство, напряжение, бессмысленная мельтешня, наши взлеты и падения, стремление выделиться, кого-то догнать и перегнать. А в итоге – вечная путаница в нитях судьбы, спускающихся с небес...
Московское «шествие» или «нашествие» началось с концерта под открытым небом на Рике легендарной рок-группы «Цветы» под руководством Стаса Намина. Это одна из первых российских рок-групп, в советское время многие их песни были запрещены и звучали только на закрытых концертах для «своих». Сейчас те давние запреты кажутся просто смешными, но у Стаса Намина инакомыслие, наверное, в крови, так что особого единения с властями так и не случилось. Этот свободный посыл ощущается во всех выступлениях рок-группы, недаром они собирали в России тысячные стадионы зрителей. К сожалению, в Тбилиси на этот раз о выступлении рок-группы знали далеко не все. Однако приятно было, что на протяжении концерта число собравшихся все увеличивалось.
В рамках фестиваля тбилисцы увидели и Театр музыки и драмы Стаса Намина, созданный в 1999 году, где органически сочетается музыкальное и драматическое искусство вне всяких канонических форм. Театр показал спектакль «Оркестр Underground» тбилисских авторов Инги Гаручава и Петра Хотяновского в постановке Кети Долидзе. Его полное название «Underground
Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript
или Несколько снов о счастливой жизни». По жанру это музыкальная фантасмагория (музыку написал Стас Намин, стихи Инги Гаручава), а по смыслу – вполне реальная фантасмагория, в которую все мы окунулись в «лихие» 90-е. Было время, когда интеллигенция, профессора продавали на улице свои книги, одежду, а кто-то стоял с протянутой рукой. В заполненных до отказа подземках кипела своя жизнь – зарабатывали кто чем мог. Там всегда звучала музыка, кто пел, кто играл или танцевал, там же ели и спали. Так было и в Москве, где вечером по длинным подземным переходам жители старались не ходить. Авторы пьесы в такой «подземке» и нашли своих героев – не уличных музыкантов, а симфонический оркестр во главе с дирижером. Это был знак открытого протеста музыкантов против хаоса и беспредела, царивших вокруг.
Пьеса помимо точно выстроенного сюжета и текста, несет в себе некий скрытый, мистический, а точнее, нравственный посыл, свойственный всей драматургии авторов. Без вмешательства небесных сил не обходится ни одна из их пьес. То, как человек живет, и какой путь он выбирает, непременно отразится на его последнем пути туда, в небытие. Как-то недавно даже Владимир Сорокин признавался, что «есть тайный смысл в этом мире, и я дошел до веры». Авторы «Underground» дошли до нее значительно раньше. В финале идет жесткий разгон непокорных музыкантов, причем, явно с политическим акцентом, что четко и эмоционально подчеркнуто режиссером. Но, благодаря появлению Ангела, все заканчивается для «узников подземки» переходом в иной мир – светлый и волшебный. Вот они, «несколько снов о счастливой жизни».
Символична и сценография спектакля, при том, что она минимальна (художник Мамука Ткешелашвили). Отражение одновременного существования обоих миров угадывается чисто визуально. Образ высшего мира – светлые занавеси, рядами развешенные под потолком, на которых четко просвечиваются контуры разных музыкальных инструментов, и все происходит в их ауре. Эти парящие в облаках силуэты как некий символ искусства, символ творчества. Кроме того, благодаря им создается ощущение длинного подземелья. А на сцене – уже земной мир, инструменты «живьем» стоят вместе с пюпитрами в глубине сцены, оставляя широкий проход.
В постановке Долидзе свободное пространство необходимо – то воришка мечется, убегая от милиционера, то преподносится изысканный танец-объяснение в любви немолодой пары, то идут озорные музыкальные экзерсисы молодых и масса других ярких, полных экспрессии и эмоционального заряда мизансцен. Но особенно запоминается разгон музыкантов, когда милиционер уже в пустой подземке с остервенением хлещет кнутом. Эти звуки, как пощечины каждому из нас. В спектакле во всем чувствуется школа Туманишвили: пластика, яркий внешний рисунок и музыка Стаса Намина, задающая тон всему происходящему. Но при этом жив и «психологический театр», раскрывающий внутреннюю драму героев пьесы: досконально разработаны их характеры, актеры передают нюансы настроения и переживаний персонажей в разных ситуациях. А это сегодня уже большая редкость. Есть мудрый завет классиков: «Учитесь у стариков, но делайте по-своему».
«По-своему» делает все и режиссер Дмитрий Крымов, благо в Москве 70-х – 80-х учиться было у кого. Да и семья способствовала тому: отец – великий режиссер Анатолий Эфрос, мать – известный театральный критик Наталья Крымова. Она не раз бывала в Тбилиси, особенно интересовалась творчеством Туманишвили и работой созданного им театра киноактера. Они дружили семьями, и вместе с Натальей Анатольевной, которую все мы будем с благодарностью вспоминать, приезжал и ее сын Дима. Так что Тбилиси для него не чужой город, открывать его не надо было. А вот показ на фестивале четырех спектаклей его Лаборатории (причем, они шли по два раза) «Катя, Соня, Поля, Галя, Вера, Оля, Таня…» по циклу рассказов И.Бунина «Темные аллеи», Коллективное сочинение «Смерть жирафа», «Опус № 7», «Оноре де Бальзак. Записки о Бердичеве» (по пьесе А. Чехова «Три сестры») стал для тбилисских театралов настоящим открытием.
Идея, композиция и режиссура каждой постановки самого Крымова. И это при том, что он по своей профессии – художник-сценограф, закончил постановочный факультет Школы-студии МХАТ, работал в театрах художником-постановщиком. В начале 90-х ему «театр наскучил», и он занялся живописью, графикой, инсталляцией. Лет десять назад начал преподавать в ГИТИСе, где ведет курс театральных художников.
Со студентов все и началось – выдумки, эксперименты, репетиции и первые спектакли. Так и родилась его творческая Лаборатория, а идея ее создания была предложена в 2004 году руководителем московского театра «Школа драматического искусства» - Театр Европы» известным режиссером Анатолием Васильевым. Экспериментальные постановки Крымова были включены в репертуар театра и сейчас уже не сходят с афиши. Дерзкие театрализованные идеи художника Крымова и его учеников постоянно множатся и пользуются бешеным успехом у нового поколения. Разгадывать замысловатые шарады этого «театра художника», где работают не с авторскими текстами, а только «по мотивам», ужасно интересно. Можно заблудиться в конгломерате возникающих ассоциаций – текстовых и смысловых, а более всего, визуальных. Все строится не на тексте, а на контексте, и только реализуется визуально. Недаром московские критики говорят, что он уже достиг «небывалой высоты театрального бесстрашия». Но рассказать о показанных на фестивале спектаклях Лаборатории и их невероятных сценических проделках в пределах этой статьи невозможно. Крымов – отдельная тема.
Вера Церетели
|
|
|
ТЕАТР КАК РЕВОЛЮЦИОННО-КОСМИЧЕСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ |
Мы ждали этого события целый год и не разочаровались. Тбилисский международный театральный фестиваль, в пятый раз проводимый при поддержке Министерства культуры и охраны памятников Грузии (худрук фестиваля – Екатерина Мазмишвили), вновь восхитил разнообразием программы – тем, жанров, стилей, высоким уровнем спектаклей. Мы увидели как традиционный театр, так и сценические новации, расширили свое представление о том, чем сегодня жив мировой театр, как развивается и куда стремится.
АВТОРСКИЙ ТЕАТР: РОБЕР ЛЕПАЖ,
ПИППО ДЕЛЬБОНО
Как считает Робер Лепаж, остроумно названный «главным джокером мирового театра», сегодня зрителям недостаточно только театра, недостаточно им и просто кино. Знаменитый канадский режиссер превращает театр в мультимедийное пространство, соединив в своем моноспектакле «Обратная сторона луны» все виды искусства – от цирка до кино; философское и обыденное; грустное и смешное; мечту и реальность. В этом синтезе рождается высокое искусство. Иллюминатор космического корабля превращается то в люк стиральной машины, то в аквариум, и мы наблюдаем, как в окошке плещется вода или бесшумно плавает золотая рыбка. Обычная гладильная доска вдруг трансформируется то в велосипед, то в летательный аппарат. Через иллюминатор (стиральная машина?) из космоса выплывает маленький космонавт-младенец, которого укачивает «мамаша» - в нее перевоплощается герой спектакля. История сложных отношений двух братьев – ученого и телеведущего (в обеих ролях – Ив Жак) переплетена с историей покорения космоса советскими и американскими космонавтами и астронавтами. Начиная с открытий основоположника теоретической космонавтики Константина Циолковского и запуска первого искусственного спутника Земли 4 октября 1957 года и кончая первой высадкой американцев на Луну и совместного экспериментального пилотируемого полета советского корабля «Союз-19» и американского «Аполлона». В спектакле сопрягаются земная, повседневная жизнь и философия космической реальности. Золотая аквариумная рыбка Бетховен – воплощение нежности, хрупкости и недолговечности земного бытия. Она погибает, и это становится стимулом к примирению двух братьев, осознавших бренность человеческой жизни. Потрясает финал – герой парит в невесомости под «Лунную сонату» Бетховена… Сценическая фантазия с использованием новейших технологий (компания Ex Machina) способна творить невероятное.
На фестивале был также представлен авторский театр одного из лидеров европейского авангарда, лауреата европейской премии «Новая театральная реальность» Пиппо Дельбоно, показавшего спектакль «После битвы» (Emilia Romagna Teatro). Стимулом для его создания стали три события, произошедшие одновременно и так или иначе повлиявшие на его жизнь: смерть матери, кончина великого немецкого хореографа Пины Бауш и нереализованная постановка оперы Верди, которую Дельбоно собирался делать на Сицилии. «После битвы» - это впечатляющее зрелище, значительно раздвинувшее представление о возможностях театра, включает оперу, балет, драму, кино, анимацию, элементы шоу. «После битвы» - это театр абсолютной свободы, раскрепощенности, жизнеутверждающего начала. В нем есть нечто смелое, бунтарское. Иррациональность и живописность странных персонажей Дельбоно напоминает стилистику фильмов Феллини. Неудержимая стихия буквально захлестывает сценическое пространство – она находит выражение в слове, хореографии, пластике, вокале, цвете и свете. Дельбоно, кажется, не может ограничиться лишь одним способом самовыражения и ищет универсальный язык, способный отразить противоречивый внутренний мир современного человека – одинокого в жестоком, безумном мире. В спектакле «После битвы» отчетливо звучит патриотический пафос, тревога за судьбу Италии («Посмотрите на Италию, где все имеет двойное дно, где все политики коррумпированы, а общество больно!» - говорит в интервью Пиппо Дельбоно).
ФИЗИЧЕСКИЙ ТЕАТР АМИТА ЛАХАВА
Театр, очевидно, перестал доверять слову и все больше обращается к жесту, движению, действию. Отсюда – физический театр, в котором слово играет в лучшем случае вспомогательную, фоновую роль. Как это происходит в британском театре «Gecko». На первом тбилисском фестивале тбилисцы увидели его потрясающую «Шинель». И вот – новая встреча. На это раз – со спектаклем «Потерянная» в постановке актера и режиссера Амита Лахава. Нам явлен внутренний мир молодой женщины – ее комплексы, страхи, вытесненные в подсознание душевные конфликты, связанные с пережитым в детстве потрясением. Прошлое (родители, их сложные отношения) всплывает в оконных рамах, за стеклами. Они подвижны, и возникает эффект кинокадров памяти. Героиня Лили взаимодействует с окружающим миром и фантомами своего внутреннего мира через сложную экспрессивную пластику, на языке необычной хореографии, напоминающей эвритмию – «видимую речь». На сцене происходит сталкивание-отталкивание фантомов подсознания или реальных сущностей, электрические разряды передают нервно-психическое напряжение, а синяя дымка погружает в ирреальный мир. В финале мы становимся свидетелями внутреннего освобождения молодой женщины – это находит выражение в эмоциональном, зажигательном танце. Лили наконец обретает саму себя.
Необычной формой привлекла внимание и постановка немецкого театра из румынского города Тимишоара «Derdiedans». Это авангардное представление, придуманное Флорин Фиероиу, отражает внутренний мир современного человека, его желания и страхи, стереотипы поведения и реакций. Это находит выражение во всем – словесных клише, определенных физических действиях, сложных, противоречивых взаимоотношениях с окружающими. Кто-то старается самоутвердиться, стать лидером и подчинить другого своему диктату, происходит столкновение воль и интересов. Об этом – спектакль физического действия «Derdiedans».
Театр – праздник! Этот посыл ощутили зрители, посетившие спектакль финского коллектива (Kallo Collective) «Members of our limbs». Трое артистов разыграли перед публикой веселую клоунаду. Разумеется, тоже – без слов.
МЕТАФОРИЧЕСКИЙ ТЕАТР СИЛЬВИУ ПУРКАРЕТЕ
Физическое действие первично и в постановке румынского театра «Radu stanca» «Приключения Гулливера» (режиссер – известный в Европе Сильвио Пуркарете). Сцены жестокости и насилия следуют здесь одна за другой. Происходящее в спектакле иногда за гранью добра и зла. Цель – показать глубину нравственного падения человека, превратившегося в йеху. А значит – в агрессивное, жестокое, жадное существо. В романе Свифта «Приключения Гулливера» йеху – концентрированный образ природы человека, не облагороженной духовностью. «Я не хочу быть йеху!» - кричит в финале человек, напоминающий писателя Свифта. А в ответ бесстрастный голос вещает: «Ты есть то, что ты есть!» Запомнилась сцена, когда одинаково одетые люди с портфелями, плотным строем следующие друг за другом, в один момент из невозмутимых и законопослушных граждан превращаются в преступников, безжалостно расправляющихся с себе подобными. Это побоище ужасает и не оставляет никаких иллюзий относительно человеческой сущности. Страшнее всего то, что все это происходит на глазах ребенка. Он становится немым свидетелем всего того зла, что совершается взрослыми. Интересна не только тема спектакля, но и его форма. В постановке Сильвио Пуркарете прекрасно используется разнообразная фактура – песок, например. В эпизоде очередной расправы сыплющийся песок символизирует кровь. А в одной из сцен мы наблюдаем двойное действие – в левой части сценической площадки его выполняют актеры, с правой точно так же, зеркально, «работают» куклы…
ПРОВОКАТИВНЫЙ ТЕАТР МАЙИ КЛЕЧЕВСКОЙ
Театр жестокости представил нам и коллектив из польского города Ополе. На материале шекспировского «Макбета» знаменитый режиссер Майя Клечевская исследует природу человеческих пороков. Остро современному звучанию спектакля во многом способствует популярная музыка – шлягеры разных лет (одна только «Bang-Bang» в исполнении Нэнси Синатра чего стоит) и эстетика кабаре. Персонажи весьма экзотичны – это нынешние мафиози, рвущиеся во власть любой ценой, и трансвеститы. Все они участники безумного карнавала. Свойственные стилистике Клечевской жесткость и провокативность, поразившие тбилисцев еще в прошлом году, когда театр из Ополе показал «Гибель богов», - отражение нашей реальности. Майя Клечевская, по сути, мизантроп, и скептически относится к устройству существующего мира, основанного на насилии. Ведь это стало неотъемлемой частью повседневной жизни. Так что кровавые события, показанные в спектакле «Макбет», кажутся отнюдь не проявлением средневековой жестокости, а чем-то чуть ли не обыденным, во всяком случае, - знакомым.
ДОСТОЕВСКИЙ & ДОСТОЕВСКИЙ
Были представлены два спектакля по Федору Достоевскому. «Идиот. Возвращение» - так назвал свою постановку художественный руководитель санкт-петербургского театра «Мастерская» Григорий Козлов. Он ограничился только частью романа – первым, очень насыщенным днем князя Мышкина в Санкт-Петербурге. Впрочем, именно в этот день закладываются предпосылки трагического финала.
Не все удовлетворены версией «Мастерской», считая ее недостаточно глубокой и философской. Хотя, на наш взгляд, Григорий Козлов и не ставил перед собой этой задачи. Он стремился передать восприятие романа нашим современником – молодым человеком, впервые открывающим для себя этого автора и это произведение. Отсюда – внимательное вчитывание в текст, интерес к деталям и подробностям и отсутствие стереотипов в трактовке романа. Так, в спектакле питерского театра развернута швейцарская история бродяжки Мари, соблазненной и брошенной, а затем преданной анафеме жестокими людьми. Она не просто фигурирует в рассказе Мышкина – Козлов выводит девушку на сцену. И вдруг очевидной становится параллель этой темы с основной линией Настасьи Филипповны. Раскрывается суть отношения князя к обеим, таким разным и в то же время в чем-то похожим женщинам, которые «много страдали и из такого ада чистые вышли». Так что в истории дружбы Мышкина с Мари заложены его будущие, такие непростые, отношения с Настасьей Филипповной и Аглаей. И тут есть ответ на вечный вопрос, которым задаются читатели – зрители: «А кого он все-таки любил? Настасью Филипповну или Аглаю?»
«Мастерская» Козлова считает, что, по сути, никого. Отношение князя к обеим – это, скорее, сострадание, жалость. Такая христианская любовь. Евгений Шумейко в роли Мышкина юн и непосредствен. А шерстяные носки на ногах и непослушный вихор на голове дополняют трогательный, почти мальчишеский образ. Со своим детским простодушием князь – Шумейко явно не созрел для любви к двум вполне уже сформировавшимся женщинам – Настасье Филипповне (Арина Лыкова) и Аглае (Полина Сидихина). Кстати, в спектакле санкт-петербургского театра подчеркивается особая связь Мышкина с детьми – еще в Швейцарии он понял, что ему хорошо только с ними: «Через детей душа лечится...»
В спектакле «Мастерской» Мышкин – это, прежде всего, человек европейской культуры, оказавшийся в новой для него сугубо российской ситуации. Забавна сцена, когда князь обливается водой, напевая песенку на французском языке. Он еще наполовину там, в Швейцарии… вместе с детьми, да и сам, по сути, дитя.
Изумителен весь первый акт спектакля – в первую очередь, длинная, подробная, филигранно выстроенная и сыгранная сцена у Епанчиных. Благодаря невероятной органике молодых актеров она смотрится и слушается на одном дыхании. У каждого из них – свободный полет, позволяющий парить в своей роли. Шумейко легко справляется со сложнейшим монологом Мышкина о смертной казни – о том, что «убивать за убийство несоразмерно большее наказание, чем самое преступление. Убийство по приговору несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье». Но, пожалуй, последующие сцены спектакля уступают этой, первой. Специфический дух театра Достоевского, его «фантастичность» куда-то улетучивается, уступая место бытовому психологическому театру. Хотя Федор Михайлович, в первую очередь, предполагает самый высокий градус актерского существования, предельную обнаженность мыслей и чувств. Именно этого не хватило в известной сцене, когда Настасья Филипповна – в спектакле актриса Арина Лыкова бросает в огонь пачку денег…
Польский театр «Провизориум» показал своего Федора Михайловича – «Братья Карамазовы» в постановке Януша Опринского, сумевшего передать накал страстей и иррациональность мира писателя. Крупным планом представлены главные диалоги романа. Сценическое пространство буквально звенит от интеллектуального и эмоционального напряжения. Герои бурно, с психологическим надрывом обсуждают мировоззренческие вопросы, так что нет нужды в переводе – во всяком случае, для тех, кто читал произведение. Персонажи постоянно находятся на сцене, события разворачиваются не в хронологической последовательности – все существует как бы одновременно, и это создает впечатление целостности: мы таким образом держим в сознании весь объем произведения. Особенно сильное впечатление производит философский спор Ивана и Алеши. Два сильных актера – Лукаш Левандовский и Марек Зерански – проживают каждое слово, каждую мысль своих героев на пределе возможного. Интересно, что вместе с ними по воле Януша Опринского за столом сидит влюбленная в Алешу Лиза Хохлакова. В этом спектакле она почти юродивая – мы воспринимаем ее как ангела-хранителя Алеши. А он в этом нуждается: в спектакле в младшем брате особо подчеркивается «карамазовское», бесовское, разрушительное начало. Правде, оно почти никак не проявляется – пока… Его страсти еще впереди.
Неожиданным оказался Федор Карамазов – Адам Вронович. Актер не стремится показать патологическую страсть старого маразматика. В его трактовке отец Карамазов – это сильный, опасный и вполне еще молодой хищник («гадина», как называет его Иван.) Это проявляется в сценах диалога Федора, Ивана и Алеши Карамазовых, в рукопашной схватке Федора с Дмитрием (Ромуалд Крезел). А невозмутимый, почти флегматичный, но весьма зловещий Смердяков в исполнении Яцека Бжежинского – этакий Энтони Хопкинс в роли Ганнибала Лектера. В отличие от мужских немного разочаровали женские образы – внутренне статичная Катерина Ивановна (Магдалена Варжеча), Грушенька (Каролина Порцари), очень похожая на девушку с панели.
Разочарован был и Януш Опринский, но по другой причине: задержались в дороге декорации, что, конечно, не могло не сказаться на качестве показа. Вместо обещанных трех часов спектакль продолжался часа два, не больше. Полякам пришлось лепить сценографию на подборе – спасибо, помог театр имени К.Марджанишвили. Отказались за неимением и от вращающегося круга. Несмотря на столь существенные потери, спектакль публика в целом восприняла. Ощутила дух Достоевского – мятежный, страдающий, взыскующий истины.
СОЛО
Нежным и сентиментальным оказался моноспектакль «Платеро, путешествие на осле» в постановке Левана Цуладзе. Эта копродукция – результат сотрудничества Майка Марани, театра Марджанишвили, Норвичского кукольного театра, Mercury Theatre из Колчестера и NFA International Arts and Culture. В основе спектакля лежит пьеса «Платеро и я» Хуана Рамона Хименеса. Моноспектакль Левана Цуладзе – это щемящая история дружбы поэта с трогательным осликом по имени Платеро. Актер Крейг Огден передает поэтический взгляд Хименеса на мир, отличающийся обостренным сочувствием ко всему, что терпит боль и притеснение; печаль, мудрость и сострадание переплавлены в спектакле с верой в обновление жизни. Актеру помогает кукловод Нино Намичеишвили.
Еще один выход в жанре моноспектакля – «Марсель» Ереванского государственного театра юного зрителя. Постановку осуществил Акоп Казанчян. Моноспектакль, в котором блистает Мария Казанчян, соткан из песен Эдит Пиаф. Молодая актриса, обладающая красивым, сильным голосом, создает трагический образ французской певицы, мучительно переживающей гибель любимого человека, но нашедшей спасение в песне.
ТЕАТР ДЛЯ ДЕТЕЙ
Спектакль (мюзикл) британской «Company 1927» «Животные и дети вышли на улицы» (постановка Сюзан Андраде) - пример того, как высокие сценические технологии творят настоящие чудеса. Анимационные персонажи (на сцене – три экрана, на которые проецируется изображение) в нераздельном синтезе с живыми, играющими и поющими, актерами, эстетикой комикса и стилистикой немого кино, необычной, заводной музыкой – это настоящий праздник как для детей, так и для взрослых. Хотя события в спектакле разворачиваются совсем не радостные. Действие происходит в 20-е годы прошлого века в неблагополучном районе Байю города N, в котором процветает детская преступность. Здесь живет одинокий юноша-писатель и мечтает вырваться из страшного места. Приговором звучат слова: «Если родился в Байю, то здесь и умрешь!», однако юноша продолжает надеяться на чудо. Как и вновь прибывшие в Байю Агнесса и маленькая девочка Иви Ивз, попытавшиеся было что-то изменить в этом Богом забытом районе.
ДРУГОЙ-НАШ ТЕАТР
В рамках фестиваля состоялась презентация сборника Международной ассоциации театральных критиков «XXI век – театр Восточной Европы против и вместе со временем». В него вошли работы известных критиков из Румынии, Швеции, Польши, Грузии. Кроме презентации, ассоциация организовала встречу с французским режиссером, художественным руководителем Национального театра Нормандии, Жаном Ламбером-Вайлдом, в которой приняли участие молодые режиссеры, актеры, театральные критики.
- Ламбер не считается ни с какими эстетическими нормами классического и современного театра, - рассказывает руководитель Международной ассоциации театральных критиков, театровед Ирина Гогоберидзе. - Спектакли, которые я видела, - это визуальный театр в поэтической эстетике, абсолютно четкая поэтика. Жан Ламбер-Вайлд сам пишет тексты для своих спектаклей. У него особая философия восприятия театра. По мнению режиссера, память о театре как таковом существует в генетике любого человека. И его задача сегодня – сохранить театральность театра, чтобы она не превратилась в механизированную форму. Для этого в театральном искусстве, в душах тех, кто служит искусству сцены, необходимо открывать запрятанные «комнатушки» театральной памяти. Во время встречи в Тбилиси мы посмотрели отрывок из его спектакля: человек летает над сценой, усыпанной обрывками полиэтилена. Он не привязан, и тут нет никакого оптического обмана: мы видим живого человека! У Лепажа эффект парения в невесомости – это оптический обман: зеркала создают удивительную фантасмагорию. А вот у Ламбера человек действительно летает. «Я придумал машину!» - говорит он. Он сам мастерит свои декорации, все, что ему нужно для сцены. «Моя машина – это «мерседес», у Дэвида Копперфильда – «роллс-ройс». Однажды он пришел и попросил меня продать ему «мерседес», но я ему отказал: ведь я сам все придумал и хочу сам это использовать!» Я видела очень интересный спектакль Ламбера «Эта сладкая война!» Слов у актеров практически нет, но текст звучит и накладывается на действие. В горизонтальной двухэтажной мизансцене задействованы две супружеские пары. Сюжет таков: предвидя неизбежность войны, родители убивают своих детей. И буквально чернеют от горя. А под конец сами исчезают в хаосе войны. Там есть такой момент: герои покрываются чем-то черным. Эта жидкость стекает со второго этажа и покрывает вторую пару внизу. Ламбер, изучавший химию, физику, хотел найти средство для того, чтобы сразу снять эту черноту – как бы обелить, снять вину с героев. И он нашел этот способ... Второй спектакль, который я посмотрела, - «Моя старая добрая яблоня». О пожилой женщине, которая находит в себе силы возвратиться к той яблоне, под сенью которой она выросла. Это непередаваемая визуальная поэзия! Ламберу принадлежат замечательные мысли о театре. «Я ищу театр, который нам принадлежит и одновременно тот, который нам неизвестен. Этот другой-наш театр и нужно придумать сегодня». «Театр – это революционно-космическое соглашение, где Дантон говорит «ты» Эйнштейну, Фрэнк Синатра танцует с Пазолини, Далида кончает собой без Брехта. Их страна – это миф, который они защищают перед пулеметами нашего дыхания». Я собираюсь пригласить Ламбера к нам на стажировку. Однажды я сказала ему о том, что если грузинский театр не использует новые технологии, то это лишь потому, что для внедрения новаций нет материальных возможностей. И Ламбер предложил вновь приехать в Грузию и научить наших молодых режиссеров создавать нечто из ничего.
Инна БЕЗИРГАНОВА |
|
«ЛИТЕРАТУРА – ТЕРРИТОРИЯ ПАМЯТИ» |
В мае Тбилиси посетила делегация российских интеллектуалов. В ее составе – Ирина Алексеева – директор Санкт-Петербургской высшей школы перевода РГПУ им. А.И. Герцена, профессор кафедры перевода РГПУ, член Национальной лиги переводчиков РФ; Ирина Ерисанова – директор Дома-музея Бориса Пастернака в Переделкино, писатель, литературовед; Наталья Громова – историк литературы, писатель, старший научный сотрудник Дома-музея Марины Цветаевой; Алла Чикичева – режиссер-постановщик документальных фильмов (100ТВ); Нина Петлянова – журналист «Новой газеты»; Галина Артеменко – корреспондент информационного агентства «Regnum-Балтика». Инициатором поездки стала писатель, переводчик, ведущий редактор издательства «Лениздат» Наталия Соколовская.
Этот визит прошел под эгидой грузинского землячества Санкт-Петербурга и при поддержке МКПС «Русский клуб», и стал большим неформальным праздником как для гостей, так и для хозяев. Обе стороны соскучились по общению, взаимному выражению чувств, профессиональным контактам и будто старались наверстать упущенное за годы вынужденного молчания и отчуждения. Отсюда – эмоции через край, признания в любви и встречи, встречи… Каждая из них была особенной, и потому – запомнилась.
«Вепхисткаосани» – грузинская библия
Одна из встреч, объединенных темой «Литература – территория памяти», прошла в Тбилисском русском театре имени А.С. Грибоедова. Открыл вечер директор театра, президент «Русского клуба», заслуженный деятель искусств РФ Николай Свентицкий, подчеркнувший особые связи Грузии с Санкт-Петербургом.
В процессе общения с аудиторией гостьи представили новые книжные издания.
«Я никогда не переводила с грузинского языка или на грузинскую тему, - отметила Ирина Алексеева. - Но я рвалась сюда, чтобы набраться сил, которые здесь ощущаю. Среди моих переводов есть такие, которые свидетельствуют о невозможности осваивать территорию памяти, ограничиваясь одной отдельно взятой литературой. Не обязательно читать на многих языках, но нужны разные взгляды на один предмет».
Среди переводов Ирины Алексеевой – «Полное собрание писем» Вольфганга Амадея Моцарта, «Из Ленинграда в Швабию. Книга воспоминаний» Наташи Серовой – внучки Валентина Серова. «Такая территория памяти тоже должна быть освоена», - считает И.Алексеева.
Наталья Громова представила свою книгу «Странники войны. Воспоминания детей писателей». Она уникальна тем, что авторы вспоминают детское восприятие жизни на краю общей беды. Каждая история – отдельная судьба. Среди прочих – судьбы трех погибших юношей: Георгия Эфрона, сына Марины Цветаевой, Никиты Шкловского, Всеволода Багрицкого; рассказы о встрече с Пастернаком.
«Музей Пастернака в Москве – территория, аккумулирующая, в том числе, любовь к Грузии, - подчеркнула Ирина Ерисанова. - Грузия для Бориса Леонидовича была землей его друзей. Он писал: «Мы в течение стольких лет клялись друг другу в любви, и настало время, чтобы слова стали правдой». Для него гибель грузинских друзей Тициана Табидзе и Паоло Яшвили была огромной потерей.
Одной из главных тем на тбилисских встречах была трагедия ленинградской блокады.
«Психика людей в блокаде подвергалась чудовищным видоизменениям. Чувство страха, голода – колоссальный опыт выживания, невероятный способ сохранить себя, чувство собственного достоинства», - говорила Наталия Соколовская.
«Лениздат» выпустил книгу «Человек из оркестра. Блокадный дневник Льва Маргулиса». Это записки скрипача, принимавшего участие в первом легендарном исполнении Седьмой симфонии Шостаковича в блокадном Ленинграде. Время записей охватывает самые трагические месяцы жизни города – с июня 1941 года по январь 1943 года.
Недавно переиздана знаменитая «Блокадная книга» Даниила Гранина и Алеся Адамовича. Наталия Соколовская подарила ее специальному представителю премьер-министра Грузии по связям с Российской Федерацией Зурабу Абашидзе на своем творческом вечере.
«Ангел благого молчания: стихотворения и поэмы» – книга «ленинградской мадонны», во многом неразгаданной личности, Ольги Берггольц – тоже увидела свет в нынешнем году. Готовится к публикации основная часть ее дневников – уникального документа эпохи. Часть дневников 1939–1949 годов вошла в книгу «Ольга. Запретный дневник» (СПб., Азбука, 2010).
Потрясением для зрителей стала картина «Блокада: эффект присутствия» Аллы Чикичевой (соавтор сценария Н.Соколовская) – о создании и уничтожении Музея блокады и обороны Ленинграда. «Он слишком явно говорил о блокадных муках ленинградцев и недостаточно о руководящей роли партии и лично товарища Сталина в спасении города» – говорится в аннотации к картине. Музей стал жертвой так называемого «Ленинградского дела» – серии судебных процессов в конце 1940-х – начале 1950-х годов против партийных и государственных руководителей. Их судьбу едва не разделила Ольга Берггольц.
Алла Чикичева приготовила для тбилисцев еще две работы – документальные фильмы «Из жизни петербургских мостов» и «Голоса Петербурга».
«Из жизни петербургских мостов» – фантастические зарисовки, в которых гигантские городские сооружения воспринимаются как одушевленные существа, живущие по своим особым законам. «Голоса Петербурга» – редкая возможность услышать Льва Толстого, Осипа Мандельштама, Владимира Маяковского, Максимилиана Волошина.
Гвоздем вечера стала презентация уникального двуязычного издания – билингвы «Вепхисткаосани». Поэма Шота Руставели издана на грузинском языке в Санкт-Петербурге в издательстве «Вита нова» с русским подстрочным переводом. Автор иллюстраций – заслуженный художник Грузии Лоретта Абашидзе-Шенгелия. Руководитель проекта Наталия Соколовская назвала произведение «христианской мистерией, начиненной колоссальным количеством смыслов», грузинской библией, великой книгой в истории мировой литературы.
«Работа над проектом продолжалась два года. Все это время мы перезванивались и пересылали тексты через Интернет. Когда Лоретта закончила работу над иллюстрациями, связь с Грузией прекратилась: перестали летать самолеты, ходить поезда и автобусы, закрылась почта. А нам надо было срочно сканировать и сдавать рисунки в издательство. К счастью, помог замечательный человек, немецкий предприниматель Клаус Хипп, спонсор Тбилисской Академии художеств. Он запаковал иллюстрации, взял их с собой в Германию, а оттуда переслал нам в Санкт-Петербург».
«Язык культуры – метаязык»
В Институте грузинской литературы имени Шота Руставели состоялись круглый стол и переводческий семинар. Вела встречу директор института, профессор Ирма Ратиани. Она отметила «недовключенность» грузинского читателя в процессы, происходящие в современной русской литературе. «Язык культуры, литературы – это метаязык, на котором люди говорили, говорят и будут говорить. Мы должны выстраивать новые отношения, учитывая новый этап истории, новые процессы, идущие на постсоветском пространстве, в мире».
«Молодые практически не владеют русским языком, он им не так близок, как старшему поколению. Предпочтение отдается изучению английского и немецкого. Тем не менее, конференции, семинары проходят у нас на трех языках – грузинском, русском и английском», - рассказала И.Ратиани.
По мнению переводчика Ирины Модебадзе, политика не должна и не может контролировать процессы, связанные со знанием языка. «Язык, звучащий с экранов российского ТВ, - это не тот русский, на котором должны учиться молодые. Ощутимо засилье Интернета, звуковых книг, произошла коммерциализация книжного рынка, и издательства не интересуются переводами грузинской литературы на русский язык. Хотя кадры переводчиков пока еще есть!»
По мнению И.Ратиани, для развития переводческой деятельности нужны литературные агенты. Она рассказала по просьбе гостей о новых тенденциях в развитии грузинской литературы, назвала ее знаковые имена.
«В прежние времена над переводами работали «люди-институты», а сейчас мы находимся на пепелище, - считает доктор филологии, профессор ТГУ имени И. Джавахишвили Мария Филина. - Выясняется, что нужен новый уровень русско-грузинских отношений и литературных взаимосвязей».
«Первое, о чем мы подумали, - это Тициан Табидзе, которого мы нежно любим, - сказала Наталья Громова. – В моей книге «Узел. Поэты: дружбы и разрывы» он тоже присутствует как герой в связи с Пастернаком. Мы хотели бы издать книгу на русском языке, а, может быть, и на грузинском тоже. Меня очень волнуют стихи, воспоминания, письма Тициана. И еще. Мы сейчас везем в Иерусалим планшетные выставки. Можем привезти на планшетах материалы, связанные с Мариной Цветаевой, Ариадной Эфрон, Борисом Пастернаком, и в Тбилиси. Есть возможность проводить вечера поэтов, которые интересны и здесь. Можно читать стихи и по-грузински, и по-русски. Все в наших руках. Моя тема в профессии – литературный быт 20-50-х годов. Я вошла в семейные архивы, старалась снять лакировку действительности, присущую советской литературе, и разглядеть пронзительные смыслы со всеми страхами и неразрешимыми вопросами времени… В центре моей первой книги «Узел» – Борис Пастернак. Человек, который не сгибался, жил в соответствии с личной судьбой. Кстати, в каждой моей книге есть грузины и грузинские сюжеты. Давид Самойлов написал: «Отвези меня в Грузию! Здесь я хочу умереть». Это гимн не одного поколения, мечтающего здесь раствориться. И в последней моей книжке эта тема тоже прозвучит».
«К нам, в музей Пастернака, приходят молодые, и мы говорим им о дружбе, братстве поэтов, - поделилась Ирина Ерисанова. - И у юношества появляется другой интерес. Я так рада, что была в гостях у Тициана – в его доме-музее! Есть ощущение, что ты приходишь туда, где тебе положено быть. Через год у Тициана юбилей, и мы должны отметить эту дату вместе. Мы уже начали работать, думаем, как будем вызывать коллег из Грузии. Хотя на официальном уровне ничто сближению и развитию контактов не способствует. Никому по-настоящему это не интересно. Более того, в чем-то это даже опасно властям, потому что они понимают: возникает нечто более прочное, чем просто какие-то политические отношения…»
Литератор Заза Абзианидзе передал в дар гостям последние издания, вышедшие в Грузии на русском языке.
«Возьми нас, Наташа, в Грузию!»
Изумительно теплый по атмосфере, наполненный живыми эмоциями творческий вечер Наталии Соколовской, состоявшийся в Союзе писателей Грузии, завершил проект «Литература – территория памяти».
«В положении, в котором мы находимся, важно знать, что есть люди, с которыми ты можешь говорить напрямую и не бояться, что тебя истолкуют неправильно. Мои друзья просят: «Возьми нас, Наташа, в Грузию!». Они знают, что здесь я прожила почти 10 лет, включая 1989-й, 1991-1992 годы… Вспоминаю строки Анны Ахматовой, «я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был».
Когда возникла идея поездки, я пошла к президенту Грузинского землячества Санкт-Петербурга Бадри Какабадзе, человеку, поддерживающему многие культурные инициативы (в том числе и издание «Вепхисткаосани»). И вот мы приехали».
Наталия Соколовская рассказала о том, что летом в Санкт-Петербурге выходит роман Отара Чиладзе «Шел по дороге человек», а в сентябре в России будет издана его «книга бешеной энергии и силы» – роман «Годори» в прекрасном переводе Александра Эбаноидзе. «Это великий пример того, как можно думать о стране и ее истории. Мы полагаем, что для современной российской литературы очень важно присутствие таких имен в отечественном книжном поле. Вновь вспомним русского философа Михаила Бахтина, считавшего, что только в диалоге культура приближается к пониманию себя самой, глядя на себя глазами иной культуры и преодолевая тем самым свою односторонность и ограниченность».
Недавно вышла в свет третья книга прозы Наталии Соколовской, роман «Рисовать Бога». Писательница называет его «попыткой осмыслить опыт изучения жизни страны в тридцатые годы и опыт работы над блокадными проектами». «Каждый из нас должен проанализировать нынешнюю жизнь и идти дальше. То, что происходит в наших государствах, требует осмысления и душевного участия».
Роман под названием «Литературная рабыня: будни и праздники» был удостоен премии имени Н. Гоголя в 2007 году и вошел в длинный список «Большой книги». Большая его часть происходит в Грузии. В 2011 году вышла книга повестей «Любовный канон», тоже вошедшей в список «Большой книги».
«Почти двадцать лет назад у меня был вечер в Союзе писателей Грузии, - вспоминала Наталья Соколовская. – Присутствовали Джансуг Чарквиани, Отар Чиладзе. Я читала свои переводы из Чиладзе, и он одобрительно кивал головой. Это было знаком приятия. Дом, в котором находится Союз писателей Грузии, много значит и для грузинской, и для русской литературы. Председатель Союза поэт Маквала Гонашвили для меня как сестра, мы ведь подружились еще девочками...»
Хозяйка вечера – человек удивительного обаяния и творческой энергии – прочитала свои давние переводы из Тициана Табидзе, Джансуга Чарквиани, Отара Чиладзе и вновь покорила собравшихся совершенством своего стиха, филигранностью техники, ясностью выраженной мысли.
Тбилисцы расставались с гостями с надеждой на новые встречи.
Инна БЕЗИРГАНОВА |
|
