Прозаик, финансист, бизнесмен, доктор экономических наук Александр Потемкин – личность настолько разносторонняя, что порой кажется: сферы его интересов не могут профессионально пересекаться. Однако он успешен во всех своих начинаниях. Родился Александр Петрович в Сухуми и учился на отделении журналистики Тбилисского государственного университета, а потом в МГУ. Как журналист начинал в «Молодежи Грузии». Позже переехал в Германию. Сегодня Александр Потемкин живет с семьей в Испании, хотя география его  «жизнедеятельности» не менее широка, чем области интересов. Он тесно связан с Грузией, Россией, Германией и Испанией. Уже несколько лет осенью он собирает литераторов, переводчиков, журналистов, критиков из нескольких стран на своего рода «потемкинские чтения» в Малаге. В непосредственной обстановке обсуждаются новые произведения писателя и многие вопросы современной литературы. Неизменно самая многочисленная делегация прибывает из Грузии. Это вполне естественно. Заслуженный журналист Грузии Габриэл Намталашвили – глава грузинской делегации когда-то был первым шефом писателя – он принимал юного Александра Потемкина на работу в «Молодежь Грузии». Александр Потемкин – член Союза писателей Грузии, и в 2016 году он был награжден орденом Святого Ильи, который вручила прозаику председатель Союза писателей Грузии Маквала Гонашвили.
Александр Потемкин – автор повестей и романов «Я», «Изгой», «Кабала», «Стол», «Игрок», «Мания», «Человек отменяется», «Русский пациент». Новый роман «Соло Моно» в российской печати и  многих телепередачах объявлен «шедевром мировой литературы». Подобное «вершинное» звание, пожалуй, должно присудить время. Но очевидно, что это незаурядное произведение уже вызвало острые споры и определило полюса мнений – от восхищения до неприятия. Впрочем, как и все произведения писателя с необычной судьбой, порой окутанной тайной, и неповторимым мировосприятием.
Художественно-философская концепция Потемкина – попытка создания модели сегодняшнего мира, это констатация имеющегося и  моделирование мира будущего. Модели зловещей, гипотетической, если процессы пойдут в направлении, предсказанном автором, – то есть в направлении повсеместного разрушения.
В книгу, появившуюся в Москве в издательстве «Порог», вошло послесловие автора этих строк под названием «Homo ли Solo?» («Таежное» блуждание души), которым хочется поделиться с читателями «Русского клуба».
Новый роман Александра Потемкина удивил своей сложностью даже самых его прилежных читателей. Это роман-вызов, и уже в авторской аннотации задан тон: «Уважаемые читатели! Если уровень вашего HIC («эйч-ай-си», высшее выражение сознания, higher intelligence consciousness) меньше, чем 100, то, пожалуйста, не приобретайте эту книгу – вряд ли вы получите удовольствие от ее чтения». При таком посыле не каждый решит признаться в своей несостоятельности, и читатель обеспечен – начинаешь погружаться в причудливую ткань текста. Если автор хотел добиться того, чтобы роман был прочитан даже помимо воли, – он этого достиг.
Уровень HIC и является основным составляющим романа, причем уровень интеллекта напрямую связывается с судьбой человечества, что даже в контексте нынешнего повышенного интереса к возможностям человеческого сознания и мышления представляется оригинальным. А уж выбор персонажа, который взял на себя миссию усовершенствования человечества, просто поразителен. Итак, молодой человек по фамилии Махоркин и со значащим именем Федор Михайлович родом из городка Сивая Маска, что за Полярным кругом, пешком отправляется из родных мест в Астрахань к возможному спонсору Пенталкину, способному финансировать воплощение в жизнь его,  махоркинской идеи.
Внутренний монолог персонажа длиною почти во весь роман начинается сообщением: «Сегодня я уже точно не помню, что именно меня вдруг обеспокоило: нога, рука, голова, живот.  Но боль оставалась в памяти. Именно после нее я, сам того не подозревая, впервые задумался: сейчас меня уже раздражает, почему эта мысль раньше не приходила мне в голову, а что это такое я сам?» То есть герой сразу определяет не просто свою необычность, но «неподчиненность» собственному организму – он не может определить, что же у него болит. Да собственно, на протяжении всего повествования Махоркин отказывается от любого проявления исконных человеческих чувств, интересов и ощущений. Сам он «угрюмый», лохматый, с почерневшими зубами, худой и неказистый. Махоркин подчеркивает свою неприглядность, почти декларирует ее, хотя порой кажется, что именно собственная непривлекательность так мучит его, что он спасается от мира верой в гениальность своей идеи. Она родилась в его сознании и мало связана с реальностью,  мир реальный вообще живет параллельно с героем: «У меня отсутствует вкус на прекрасное или отвратительное. Мое сознание не оперирует такими характеристиками. Я вообще практически не замечаю внешний мир. Мне необходимо предельно сконцентрироваться, чтобы разглядеть его».
Все чувственные  радости и недомогания им отрицаются как  проявление низшего, присущего «сивомасковцам» существования, которое для него олицетворяет все пошлое, примитивное, недочеловеческое. Их стремление устроить свою жизнь, повысить благосостояние, любить, выпить-поесть, одеться и даже завести детей в Махоркине вызывает полное отторжение. Если «подпольный» персонаж Достоевского упивался своей зубной болью и вокруг нее возводил свои болезненные умственнные построения, то Махоркин – уже какой-то завершающий этап отказа от обычных человеческих проявлений, особенно позитивных. Если Махоркин вдруг ощущает в себе (а это случается) какие-либо чувства, близкие к «сивомасковским», он не просто отгоняет их, но стремится истребить: «Но как избавиться от всего этого чисто человеческого, которое я ненавижу не столько в других, но больше в самом себе? Конечно, меня сложно понять: если у них восхищение вызывает то, что они называют прекрасным и возвышенным, то у меня их восторги, кроме удрученности, ничего не рождают. Еще давно я сделал первые шаги по пути, удаляющему меня от людей: в школе и техникуме отказался от общения со знакомыми, единственным собеседником и другом для меня стало Время»... Персонаж пускается в путь с обмылком, полутора тысячью рублями, скудным запасом провианта и вполне современным, невесть откуда у него взявшимся, планшетом. Да это и несущественно, поскольку необходимо для его идейного продвижения по тайге и редких включений в происходящее во внешнем мире.
Александр Потемкин, как и всегда в своем творчестве,  обыгрывает целый пласт идей и сюжетов. Собственно, узнаваемая цитатность характерна для современного, особенно постмодернистского мышления. В данном случае перед нами роман-путешествие, но также доведенный до логического предела.  Преодолевая в XXI  столетии тысячи километров пешком, персонаж по сути путешествует по закоулкам собственного сознания и постоянно декларирует это. Если молодой человек классического романа-путешествия к его завершению «воспитывался» приключениями, общением с новыми людьми, совершенствовался, то и Махоркин меняется к финалу, но эта эволюция  – от интереса к собственной идее – через полное погружение в нее – к отчаянию и трагическому концу.
В начале пути Федор Михайлович определяет его цель и координаты: «В этом путешествии, и я должен это понимать, мне откроется не реальная картина мира, а ее искаженный образ, порожденный моим болезненным сознанием. В этом понимании мой эгоизм становится абсолютным. Свою жизнь я посвящаю лишь себе самому. И чихать я хотел на всех и даже на свой собственный биоресурс. Я одинок и не испытываю никакого желания иметь какое-либо имущество, кроме собственных, порой вздорных, мыслей».
Люди, по Махоркину, в основном обладают самым низким интеллектом, их потребности примитивны, а современное человечество выродилось безнадежно – люди истребляют себя и себе подобных (мотив расширения масштабов уничтожения, войны, ненависти пронизывает повествование): «...свою вершину человечество уже миновало. Последние тридцать лет оно катится в бездну, набирая скорость. Свет, озарявший души и разум, потускнел. Разгул потребительства и восторги от жалких мыслишек, напоминающих мелкие клочья былого, цельного и даже великого, нынче писком наполняют Вселенную». Такому человечеству нет места в Галактике, и хотя человек – результат случайных космических мутаций,  хаоса материи, этот продукт не удался. Единственный путь – создание  биоинженерным путем новой человеческой особи с несопоставимым с нынешним, высоким уровнем HIC.
Следует «вывести» принципиально новый тип человека, и это берет на себя Махоркин из Сивой Маски. Продуктом нанокупажа станет Соло Моно. Поначалу Махоркин еще осознает, что ему не под силу создать нового человека, что все планы – лишь игра его воображения: «Я мечтаю совершенствовать свой вид, то есть, сивомасковцев во всем мире, но отлично понимаю, что для этого у меня нет Времени, и вот я нашел успокаивающий меня компромисс: мне важно не столько  само физическое перерождение, изменение собственной сути, сколько постоянное размышление об этом невероятном чуде...».
От непрекращающегося внутреннего монолога героя время от времени отвлекают события, составляющие некое развитие сюжета, мы подчеркиваем «некое», поскольку ведущим движением сюжета явлется развитие самого Махоркина от мечтаний к полному подчинению собственной идее. Он находит в тайге труп и документы, которые могут принадлежать убийце. Так и происходит,  Федор Михайлович на время «сбивается» со своей траектории  и оказывается в небольшом городке, где выслеживает убийцу – тупого братка, от которого чудом спасается. Далее он встречается с немкой – членом антиурбанистской организации «Индивидуалис». Девушка годами живет в лесу, изредка встречаясь со «своими» и обсуждая лишь насущные проблемы выживания. Касаться вопросов политики и современного быта запрещено. Следующей оказывается компания купальщиков, устроившая на берегу групповую оргию, затем пьяная компания, от которой Махоркин едва уносит ноги. И еще безумный тип, требующий общения, этот оказываесят садистом и рассказывает, что может перемещаться из эпохи в эпоху, причем проделывает свои скачки ежедневно – оказываясь то в застенках Гулага, то среди современных экстремистов. Сам он отрубил голову человеку, который чем-то его рассердил. Галерея чудаков, дикарей, извращенцев и сумасшедших почти не затрагивает чувств Махоркина, он спасается погружением в мечты о нанопинцете, который необходим для создания нового человека на атомно-молекулярном уровне. Вообще он постоянно подчеркивает, что люди его не занимают, он вне этого мира страстей, да и встреченные им лишь убеждают, что человечество безнадежно и нужно поскорей заняться трансформацией людского рода. Моментами герой удивляется самому себе, декларируя одиночество как единственно приемлемую для него форму существования. Одиночество Махоркина абсолютно. Собственно, все герои А.Потемкина одиноки, но в данном случае оно непробиваемо. Да и персонажи, появившиеся на страницах романа лишь подтверждают, что каждый бредет сам по мрачной тайге своих переживаний и мыслей. Природная тайга здесь не причем – она величественна и прекрасна, Махоркин изредка ощущает ее красоту, он чувствует повадки зверей. Но это также затрагивает его «по касательной». Тайга же его сознания мрачна и непроходима.
Однако постепенно возникает ощущение, что Махоркин все же страдает от своей невписанности в реальность. «Я ничем и никогда во внешнем мире не очаровываюсь, потому, что его, мира, я вообще не вижу. Про себя я никогда не восклицал: «Как красиво!» или «Как безобразно!». Когда не замечаешь окружающую действительность, сказать, слава богу, нечего. Молчишь и раскидываешь умом». Лишь пару раз он тепло вспоминает библиотекаршу из родного городка, которая помогала ему. И однажды в его памяти звучит: «Я лишь эпизодом вспомнил свою бабулю и прервал работу памяти», «бабулю», по-видимому, сыгравшую главную роль в его детстве. Остальные – лишь ошибка мутаций: «Да-с, неудачный биоинженерный проект сотворения сивомасковцев вынуждает меня к его фундаментальному переделу ... Но тут без генной инженерии желаемого результата добиться невозможно. Других инструментов, способных гасить соблазны потребления, воспитывать невосприимчивость к телесным искушениям, я не вижу. Однако ампутация чувственности вызовет колоссальный социальный взрыв:  сокращение у граждан небольшого таежного городка потребительского спроса приведет к спаду производства, а это  послужит толчком к развитию экономического кризиса. Лопнут социальные программы».
Все в герое противоречиво и нескладно. С одной стороны, соотечественники его вообще не интересуют, с другой – он размышляет об экономическом кризисе, о котором при его образе жизни никак не должен заботиться. Возникает вопрос – а не эмоциональная ли тупость присуща Махоркину? Как известно, это понятие из области психиатрии, симптом  тяжелых заболеваний.
Да и свою идею герой часто называет навязчивой. Но чем дальше, тем больше она охватывает его целиком. «Их (то есть «сивомасковцев» – М.Ф.) для меня нет. Моя мечта – быть их противоположностью. И все! Единственная моя мысль, которая вызовет у них неприязнь ко мне, так это что я в своем сознании, а не публично утверждаю:  сивомасковцы – не конец эволюции, довольно скоро появится новое существо Соло Моно, мой приемный сын». Писатель мастерски прослеживает, как сознание Махоркина становится все более воспаленным, герой моментами осознает это, но все реже и реже.  «Мне достаточно подключить к мозгу существующую в сознании информацию, касающуюся устройства наносборщика, и в воображении возникнет образ нового существа – я мечтаю назвать его  Соло Моно или Сам в Себе». Противоречия усугубляются: «Вообще же у меня нет никакого сомнения, что все связанное с моим главнейшим проектом, а значит, с этапами жизни Махоркина и с воспаленным сознанием Федора Михайловича, отмечено какой-то ниспосланной свыше сверхсилой». Какие же высшие силы, когда Махоркин абсолютно убежден в отсутствии высших, во всяком случае, божественных сил? К примеру, он утверждает: «Если я – мельчайшая часть общей материи, то и передо мной не должны возникать вопросы, что есть божественное, благородное, а что – дьявольское, антигуманное. Жизнь, материя, Вселенная – это продукты стихии, а я могу внести в этот необдуманный процесс интеллектуальное начало».
Постепенно проявляются черты мании величия. Махоркин начинает верить, что именно он создаст Соло Моно: «Надеюсь, настанет день, когда я передам в дар миру идеальный образец великого Соло Моно. В его сознании моментально будет совершаться оценка любого глобального события, точная и всесторонняя».
Если одной из целей автора было нагнетение безысходности, это удалось блестяще – читатель словно продирается через тайгу вместе с Махоркиным – тайгу реальную и непроходимую тайгу его воспаленного сознания. И постоянно герой видит перед собой полотна Сальвадора Дали, которые становятся лейтмотивом наррации, а возможно, и ключом к пониманию видений Махоркина. В романе, как у А.Потемкина во всех произведениях, просматривается широкий культурологический ареал – перекличка с Ницше, Хайдеггером, Федоровым, современными философами, сюжетные и персонажные цитаты из Гоголя, Салтыкова-Щедрина,  Маркеса. И, конечно, Достоевский, который, словно закулисный персонаж, присутствует в ткани романа, а его наследие является ведущим интертекстом.
Попутно Махоркин начинает высылать по электронной почте статьи-послания сильным мира сего – главам государств, высшему духовенству. Это размышления о мировых религиях и институте церкви, о политике и Евросоюзе. Он даже переводит их с помощью компьютера на английский и китайский, считая, что его посланиям должны внять все континенты, и одновременно сомневаясь, что на них отреагирует хоть один адресат. Эти вставки представляются менее органичными, во-первых, вряд ли Махоркину могут быть доступны все приведенные в них сведения, во-вторых, при своем воспаленном состоянии он скорее всего не мог бы логически построить какой-либо текст, хотя известны случаи,  когда люди, охваченные сверхъидеей, направляют свои тексты именно в высшие инстанции.
Последнее послание касается пагубности искусственного интеллекта и уверенности, что именно новый биочеловек должен населить планету: «Скажу, что материальной реальностью является лишь вещество. Соло Моно создается из материальной реальности, то есть из вещества; это творение из органики. Существуют причины, вынуждающие меня браться за свое детище без промедления. У меня есть конкуренты. Я бы выразился даже более жестко: у сивомасковцев есть противники, которые ни перед чем не остановятся. Это всемирно известные фирмы, основательно взявшиеся за создание искусственного интеллекта. Они намерены использовать не природные органические вещества, а пластик, металлы и прочую неорганику. Поэтому я не могу браться ни за какой другой проект. Соло Моно фактически стало частью моего собственного существа; кроме идеи создания жителя Вселенной, в голове моей ничего нет и быть не может».
И, наконец, герой на пике своего земного унижения начинает собственно себя ощущать первым новым человеком: «В этот момент в голову пришла совершенно неожиданная, обескураживающая сознание мысль. Если я так радикально отличаюсь от сограждан своей ментальностью, мировоззрением и дерзновенной устремленностью к созданию нового обитателя глобального мира, если я совершенно не испугался отправиться в преисподнюю, то возможно предположить нечто удивительное: некий неизвестный (или неизвестные) ученый уже сложил 27 лет назад из биологического строительного материала самого Федора Махоркина, первую версию Соло Моно?» Кто же этот Соло Моно? Субъект, обладающий высочайшим HIC, которому будет доступен диалог с разумными существами всей Галактики. Но каковы его душевные качества? Единственное, о чем рассуждает в этом направлении Махоркин – новый человек будет лишен всего суетного и не будет агрессивным. Неудивительно, что мечты Махоркина полны противоречий: то он говорит, что ничто из жизни гомо сапиенс не будет характерно для Соло Моно, то пытается наделить его именно лучшими человеческими качествами – душевными, а не только интеллектуальными... И все глубже в эти противоречия погружается.
Встреча с предполагаемым спонсором – реальным олигархом Пенталкиным состоялась и завершилась крахом. Поначалу бизнесмен даже заинтересовался проектом, но вскоре осознал, что перед ним безумец. А, возможно, оказался не способным оценить масштаб идеи. Если раньше,  порой с параноидальным стремлением, пытались создать вечный двигатель, то перед нами – задача создать новый тип человека, таков изобретатель XXI века. Фактически Пенталкин – единственный оппонент идей Махоркина, увидевший в нем обиженного, несостоявшегося человека, которому недоступны обычные чувства и занятия обывателя. Когда-то был задан вопрос: «Достаточно ли он сумасшедший, чтобы быть гениальным?» В отношении персонажа А. Потемкина этот вопрос остается открытым.
Герой совершает самоубийство – на последние деньги покупает в аптеке пенталгин и настойку боярышника и уходит из жизни. В последние мгновения угасающего сознания он надеется, что продолжит свой путь в ином измерении и там осуществит свою мечту.
Махоркин не раз размышлял о смерти, и ему кажется банальным и непристойным обычное погребение. «Смерть должна быть праздником!» – заявляет человек, не способный ощущать радость жизни. Мысль о том, как совершится погребение, нередко будируется в современной литературе. Так, героини пьесы польского писателя Ежи Пильха «Множество демонов» – юные сестры, наделенные сверхъестественными способностями,  решают быть сожженными после смерти. Это рассматривается как вызов, поскольку их отец – протестантский пастор.
Роман «Соло Моно» – еще более резкий и безжалостный, чем остальные произведения писателя. Если раньше А. Потемкин размышлял о падении человека внутри человеческих категорий и оценок, то ныне он представил персонаж, выведенный из системы людских чувств и ценностей. Если в центре предыдущих романов была, прежде всего, судьба России, то в «Соло Моно» выносится приговор нынешнему состоянию и «исчерпанности» всего человечества. Роман программный, написанный в уже известном нам авторском жанре – вплетенное во все пласты художественной ткани философское обоснование,  препарирование разрушенного  мира и человека в нем.   Отдельного персонажа и всего человечества в целом.
Возникает вопрос, почему мысли и идеи, которые тревожат самого автора, доверены «пораженцу», человеку убогому?  Божественную миссию создания нового человека берет на себя некто, не верящий в Создателя. Но если  взглянуть с иной точки зрения – с позиции гуманистической русской литературы – перед нами несчастный, недолюбленный, недоласканный человек, возможно, с большим нереализованным потенциалом. Однако  потенциал этот направлен на несоизмеримые с его масштабом идеи, которые, созидательные по замыслу, оказываются для него разрушительными. Он мечтал расселить свое творение по всему Космосу, а бездна космоса и безграничное время обернулись для него тупиком. Хотя в своей творческой мысли Александр Потемкин почти всегда непредсказуем. Возможно, такой персонаж, пребывающий на грани полета интеллекта и мерцающего, воспаленного сознания, и может быть глашатаем прорыва в новые перспективы?
Многие вопросы остаются без ответа. В наши дни, когда всем мыслящим людям очевидно, что человечество достигло грани, за которой или бездна, или поиски принципиально новых путей, когда искусственный интеллект несет в себе реальную угрозу, которая, быть может, не за горами, размышления о возможных путях весьма актуальны. И роман А. Потемкина погружает в самые тяжелые, но неизбежные раздумья.
Ведь, возможно, из дремучего таежного сознания есть выход. И раз человечество, по крайней мере, нужно не уничтожить, а улучшить, это может быть путем к надежде.


Мария Филина