|
магнит для русской интеллигенции |
|
Доктор филологических наук профессор Кубанского государственного университета, действительный член Академии гуманитарных наук Владимир Ильич Чередниченко – тбилисец. В Грузии он родился, с отличием окончил филологический факультет Тбилисского госуниверситета. В 1982 году защитил кандидатскую диссертацию «Поэтика художественного времени А.А. Фета». В 1987-м – докторскую диссертацию, в которой впервые в науке была разработана концепция художественного времени и построена типология временных отношений применительно к литературному роду. Действительный член Международного научного общества по изучению времени (ISST). Вице-президент Международного научного Центра интердисциплинарных исследований (ICIS). Его научные интересы – философия времени, интердисциплинарные исследования; теория и методология литературы; теория и методология журналистики; семиотика. Владимир Чередниченко принял участие в научно-практической конференции «Взаимопроникновение культур», которая прошла в Тбилиси в рамках международного форума «Культура и литература на пространстве Южного Кавказа».
- Владимир Ильич, расскажите, пожалуйста, о ваших научных корнях.
- Мой дед, Иван Александрович, был лингвистом и стенографом, создателем самой совершенной стенографической системы, которую ему удалось приспособить в довоенное время применительно и к грузинскому языку. Его лозунгом было «Фиксировать для современников и потомков самые возвышенные мысли в самое короткое время самыми сокращенными знаками». Лозунг более чем актуальный и в наши дни, хотя интерес к стенографии из-за бурного развития новых технологий упал. Вопреки гуманитарной семейной традиции с детства я бредил математикой и астрономией и свернул в сторону лишь в последний момент, когда надо было определяться с выбором факультета.
Думаю, математическая «жилка» помогла мне избирать нетривиальные пути в филологии. Главный мой труд «Типология временных отношений в лирике» был своего рода компромиссом между двумя видами знаний – гуманитарным и естественнонаучным. Концепция художественного времени (специфику последнего я выводил из сопоставления художественного времени с физическим и психическим), которую я успешно защитил в 1987 году как докторскую диссертацию, до сих пор никем не опровергнута. Признанием концепции послужило приглашение вступить в престижное Международное научное общество по изучению времени, которое в разные годы возглавляли лауреаты Нобелевских премий. В последние годы вместе с небольшой группой ученых я подвергал сомнению положение о нерасторжимости категорий пространства и времени.
- На форуме вы высказали свою точку зрения на сущность переводческой работы...
- Проблемам перевода художественных текстов посвящены сотни монографий и тысячи статей. Важен выбор корректной методики работы над переводом. Создание профессионального подстрочника можно рассматривать как первый шаг в деле перевода (особенно, если речь идет о переводе на неродственный язык), а попытку воссоздания адекватного психического переживания, запечатленного в подлиннике, - как второй. Второй путь требует знакомства с концепцией установки Дмитрия Узнадзе. Именно она сумела наиболее глубоко прояснить механизм процесса перевода. Последующие десятилетия не дали в этом плане ничего принципиально нового.
- Почему вы стали заниматься журналистиковедением? И что такое семиотическая модель журналистики?
- В силу обстоятельств я поступил в 1994 году на факультет журналистики Кубанского госуниверситета. Теория журналистики находилась в ту пору в зачаточном состоянии. Многие журналисты не хотят признавать, что неумение создавать качественные тексты – это не столько проблема нехватки опыта, сколько неспособность применять на практике теоретические положения. Представьте себе журналиста, так и не усвоившего принципы построения заголовков и лидов: он приступает к написанию материала как слепой котенок, который тычется о стенку, пытаясь нащупать выход. В конце 1990-х мой сын – кандидат наук Игорь Чередниченко, чьи идеи уже получили признание ведущих специалистов, стал разрабатывать семиотическую модель журналистики. Изучая знаковую природу этой сферы и построив систему функций журналистики, он сумел по-новому высветить специфику журналистской деятельности. Открывались блестящие научные перспективы, кафедра, которую я возглавлял, пошла по этому пути. Но талант Игоря был слишком ярок, он бросил вызов серой массе провинциально мыслящих псевдоученых, интеллект которых не позволял им подняться до уровня понимания модели, не говоря уже о ее творческом освоении. Проект был свернут. Что касается практической журналистики, думаю, что к ней можно отнести целый ряд очерков и эссе, опубликованных мной в различных периодических изданиях, в том числе в «Русском клубе». На российском спортивном сайте kubsport.ru можно ознакомиться с моими аналитическими обозрениями на футбольную тему.
- Интервью с вами в журнале «Интеллигенция и мир» озаглавлено «В науке был и остается только один счет – гамбургский». Прокомментируйте это положение.
- Ученого делает ученым не диплом о присуждении ученой степени, не долгая успешная научная деятельность, не оценка его деятельности другими. Ученого делает ученым природная способность создавать нетривиальные идеи и умение их обосновывать. Подделать эту способность практически невозможно.
- Какие процессы, по-вашему, протекают в современной русской филологии? Что вас радует, что настораживает, тревожит?
- Поколение выдающихся ученых-гуманитариев сходит с арены, а полноценной замены им нет. Ушли из жизни академики Гаспаров и Топоров, еще работают их коллеги Иванов, Успенский… Глубинное знание молодым поколением не востребовано, к управлению вузами пришли менеджеры, которых не интересуют научные идеи, не приносящие немедленных выгод. Такая стратегия ошибочна, и ее последствия обязательно скажутся на уровне научных работ, который и так недостаточно высок. Важно сохранить преемственность научных поколений, но сейчас этот разговор выглядит разговором в пользу бедных… Мы с Игорем практически подготовили к печати нашу научную переписку с Михаилом Гаспаровым, вот только заинтересованного издателя найти сейчас нелегко.
Семиотика – не панацея от бед, но ее включение в учебный план в качестве одной из фундаментальных гуманитарных университетских дисциплин считаю необходимым. Блестящие перспективы открывают также синергетические исследования, вот только филология и здесь числится среди отстающих. Многие гуманитарии возмущаются сейчас креном в сторону естественнонаучных дисциплин, но ведь это дух времени, и надо выждать, возможно, должно пройти несколько десятилетий, чтобы маятник начал раскачиваться в противоположную сторону. Искусственные меры ни к чему путному не приведут.
- Вы не скрываете своего увлечения театром. Что он дает вам?
- Люблю не только театральное действо как таковое, но и пьесы, предназначенные для чтения. Не буду оригинален, если скажу, что драматический конфликт, накладываясь на житейский, дарит нам катарсис. Жизнь современного человека протекает в жестоком цейтноте. Все чаще мы оказываемся, если продолжать использовать шахматную терминологию, в цугцванге, когда любое действие приводит к ухудшению ситуации, к стрессу. Драматический конфликт способен не только снять напряжение, но и подсказать возможный путь к разрешению будущих противоречий, напеть нам мелодию выхода из тупика. И не только. Являясь действенным фильтром, он очищает наши эмоции, просветляет их. Сейчас вся наша жизнь театрализуется, даже политические дебаты являют собой театрализованное действие. Интерес же к профессиональному театру падает. Настала пора перемен. Нужна встряска наподобие той, которую задал в середине XX века театр абсурда. Требуется реформировать театр – сделать пьесы более лаконичными и зрелищными. В этом направлении, например, работает мало кому пока известный российский драматург-новатор Тим Чигирин. Его «зонтичный театр» способен придать театральному действу новый импульс. Недаром идеями Тима уже заинтересовались российские постановщики и их грузинские коллеги.
- Каковы, на ваш взгляд, перспективы научных контактов между Россией и Грузией? Чем, по-вашему, был полезен тбилисский форум?
- Надо чаще собираться вместе, обсуждать научные проблемы, обмениваться опытом, дискутировать, а также, если воспользоваться словами одного из героев фильма «Не горюй!» – «петь, пить, веселиться», одним словом, радоваться жизни. Грузия всегда была магнитом для русской интеллигенции, так уж исторически сложилось. Пауза в отношениях была поучительной: обе стороны убедились в том, что контакты – прежде всего, творческие и научные – необходимы для двух соседних народов, исповедующих одну религию. Прошедший форум – яркое тому подтверждение. Люди науки говорят на одном семиотическом языке, который способен преодолевать любые преграды.
Беседу вела Инна БЕЗИРГАНОВА
|
|
ПРОФЕССИЯ – МОЙ ВЕРНЫЙ ДРУГ |
|
Тамуна Николадзе – актриса, известность к которой пришла после популярного грузинского комедийного телесериала «Шуа калакши», где она исполняла роль эксцентричной героини Кетеван Глонти. Игра в сериале принесла ей любовь детской и подростковой аудитории. Но ее актерский талант оценила и взрослая аудитория, которая наблюдает за ее творчеством в театре и не перестает удивляться широкому творческому диапазону.
Свой путь на сцену с раннего детства начала в Тбилисском академическом театре имени Котэ Марджанишвили и вплоть до окончания школы принимала участие в его спектаклях. Тамуне посчастливилось играть с легендарными актерами. Софико Чиаурели, Котэ Махарадзе, Отар Мегвинетухуцеси были ее партнерами. Также принимала участие в постановках Темура Чхеидзе и Роберта Стуруа. На сегодняшний день она одно из самых узнаваемых лиц «Тависупали театри» («Свободный театр»), где играет уже восемь лет.
- В каком возрасте вы определили для себя, что будете актрисой? Насколько сложна была для вас дорога в мир театра?
- Бабушка, мать отца, работала в театре имени Котэ Марджанишвили, где ставился один из спектаклей и понадобился маленький ребенок. Мне было тогда три года, и бабушка, забрав меня из детсада, отвела на кастинг. Претендентов на роль было несколько, среди них были и дети знаменитых людей. Но выбрали меня. Как рассказывают, я была очень послушной, хорошо выполняла указания режиссера, благодаря чему детские роли во всех спектаклях давали мне! Штатной актрисой этого театра я не числилась, но помню свое особое чувство гордости, когда мне выдавали зарплату. Так с раннего детства моя жизнь оказалась связанной с театром. Поэтому сложно вспомнить, когда именно захотелось стать актрисой, я не помню, когда бы мне этого не хотелось!
- Задумывались, как могла бы сложиться ваша судьба, если бы не тот судьбоносный кастинг?
- Честно говоря, даже представить не могу себя в другой сфере. Семья не поддерживала мой выбор, отец прочил мне профессию врача-стоматолога, мать видела врачом-гинекологом, а я стала актрисой! (смеется). Не было сомнения или даже колебания, всегда была уверена в своем выборе. Ведь профессия всю жизнь мне сопутствовала, и никак иначе не могло сложиться.
- И сложилось прекрасно, ведь вам посчастливилось играть со многими великими актерами. Какие у вас воспоминания связаны с этим?
- В спектакле «Последняя царица Грузии» я играла вместе с Котэ Махарадзе, Софико Чиаурели, Отар Мегвинетухуцеси. Несмотря на то, что была маленькой, уже тогда сознавала, как мне повезло и какая это была большая честь. Также я сыграла в спектакле «Уриэль Акоста», который был поставлен самим Котэ Марджанишвили и позже восстановлен Софико Чиаурели. Она дала мне роль маленького Робина. Очень дорожу этими воспоминаниями, ведь все они люди исключительного таланта, я восхищалась ими.
- Что больше всего привлекало вас в этой профессии и сохранились ли те первоначальные ощущения?
- Считаю, что моя профессия – мой лучший, самый верный друг, который никогда меня не оставляет и всегда дает мне возможность двигаться вперед, поэтому ощущение осталось неизменным. Когда огромное желание сдать на актерский факультет Театрального сбылось, у меня всегда были дело, спектакли, фильмы. Я искренне работала над своей профессией, и профессия в свою очередь всегда давала мне работу. Одним словом, прошла немалый путь актерского творчества, и могу сказать, что для меня это очень счастливая дорога.
- Вы часто говорите, что являетесь по характеру борцом, но на какие уступки вы все же идете? И есть ли на ваш взгляд вещи, которые вы не уступаете, а просто считаете бессмысленным за них бороться?
- Считаю, что за все в жизни нужно бороться! К примеру, очень люблю балет, но балериной уже никак не стать (смеется). Но если задача реальна, и для ее достижения нужны труд и упорство, не жалея сил буду идти до конца. Культурно, в рамках разумного, объективно оценивая свои способности, интеллект, образование, вступать в каждодневный жизненный бой. Иногда не будет хватать ваших сил и выше головы не прыгнешь, но что мешает пытаться? Ведь быть борцом не значит всегда выигрывать, это значит – не сдаваться!
- Тамуна! Насколько я знаю, вы, как и я, родились в Сухуми. Но я была очень маленькой и почти ничего не помню о Сухуми того времени, разве что по рассказам мамы и родных. А вы помните довоенный Сухуми 1992-1993 годов? Повлияли ли те переживания на становление вашей личности?
- Моя мать гостила у своих родителей в Сухуми. Там я и родилась. Мой отец родился и вырос в Тбилиси, мать тоже с пяти лет росла в столице Грузии. Так что можно сказать, что я родилась в Сухуми, но выросла, сформировалась как личность и прошла школу жизни в Тбилиси. А в Сухуми я всегда с удовольствием ездила летом, во время школьных каникул. Гостила у бабушки июль и август. Летом с семьей отдыхали и на других курортах, особенно в горных местах, но потом по традиции возвращались в Сухуми. Что касается начавшейся в 1992 году войны, то эти вспоминания очень печальны… Было 14 августа, прекрасный летний день, солнце, вся моя семья в сборе, родственники… Но этот день сменился трагической ночью. Началась война. После начала военных действий в течение двух недель мы не могли выбраться не то что из города, а даже из дома. Находились в эпицентре стрельбы и бомбежек. Потом с трудом вылетели из Сухуми на самолете. Но и этот перелет оставил неизгладимый след в моей памяти! Вместе с нами перевозили и погибших, совсем молодых ребят, которые стали жертвами войны. Редко рассказываю об этом, тяжело вспоминать. Когда мы вернулись, ощущалась боль от всего увиденного, пережитого, и осознание конца всех традиций, курортной идиллии. Я была тогда ученицей седьмого класса, и последние каникулы, проведенные в этом удивительном городе, стали последней поездкой к бабушке, последним увиденным там солнечным днем. В том году все связанное с Сухуми в одночасье стало последним!
- Какая вы в общении? В одном из ваших интервью я прочитала, что сохраняете со всеми дистанцию – даже с близкими.
- Задача, которую я ставлю в общении со всеми людьми, это искренность. В первую очередь стараюсь быть хорошим человеком, и только потом хорошей актрисой. Что касается дистанции, считаю, что она необходима в общении со всеми, в том числе и с родными. Ведь во всем есть своя хрупкость, размеренность. Для любого человека, и в первую очередь для актрисы. Если всего этого не учитывать, люди потеряют к тебе интерес. Но при всем этом никто не назовет меня скрытной или замкнутой.
- Какими своими героинями вы особенно дорожите?
- Учитывая работу в разных театрах, и такую «долгую» в «Тависупали театри», собралось огромное количество любимых мною героинь, но все же есть такие, к которым остается особо трепетное отношение: Мод («Гарольд и Мод»), Анна Петровна, та же Сара («Иванов» Чехова), Гертруда («Гертруда»), Мэри («Здесь, в этой обители»), прекрасная Тамуна («Прекрасная грузинская женщина»), и, конечно же, Нора («Кукольный дом» Ибсена). Очень ответственно подхожу к своим героиням. Считаю долгом каждый раз заново доказывать зрителям, режиссеру и в первую очередь себе, что заслуживаю доверенную мне роль. А чтоб создать ее, в героине нужно найти изюминку, прочувствовать ее, полюбить, одним словом, захотеть ею стать.
- Наблюдая за вашей работой в театре, видно, что вы не просто вживаетесь, а проживаете роль. Сложно ли вам выходить из нее?
- Не могу сказать, что сложно, но когда заканчивается спектакль, еще долгое время нахожусь в театре. Привожу в порядок сценические костюмы, как-то заставляю время пройти. После очередной сыгранной жизни на сцене, в такую реальность как улица, дом, не сразу хочется возвращаться.
- Вы популярная, талантливая актриса, но кто ваши любимые актеры? Следите ли вы за их творчеством, может, что-то перенимаете у них?
- Восхищаюсь творчеством Нодара Мгалоблишвили, который всегда безукоризненно играет в постановках очень уважаемого мною Темура Чхеидзе. Люблю потрясающую актрису Нино Бурдули, из голливудских – Мэрил Стрип и Сьюзан Сарандон, стараюсь следить за их творчеством. Но вместе с этим, считаю, что у каждого актера должна быть своя манера игры, язык жестов, поэтому не скажу, что перенимаю. Но, безусловно, что-то учитываю.
- Кто ваш самый любимый персонаж, которого уже сыграли или мечтаете сыграть?
- Еще в школе я прочитала « Сейлемский процесс» Артура Миллера, и с тех пор мечтала сыграть Мэри. Совершенно случайно, уже в институте для дипломной работой преподаватель выбрал мне именно эту роль. Так мною желанная героиня была сыграна. А в последнее время часто думаю о роли Антигоны. Посмотрим, исполнится ли это желание!
- В 2012 году какие творческие сюрпризы можно от вас ожидать?
- Как же без сюрпризов! Совсем скоро выйдет новый телесериал с моим участием, который будет транслироваться на канале «Рустави-2». В театре появилась новая, очень интересная роль, над которой уже начала работать. Какие еще творческие предложения поступят, пока не знаю. Но в любом случае надеюсь всех приятно удивить!
Саломе МАНАГАДЗЕ |
|
В ноябре, через много лет после смерти Отара Гордели, установлена мемориальная доска на доме, где в 1928 году родился композитор, по адресу: улица Читадзе, 10. По инициативе Союза композиторов Грузии и вдовы композитора пианистки Лали Микава. Это – знак любви и уважения, дань памяти человека, который, как и его опустелый, опечаленный дом, стал жертвой безнравственности, равнодушия и несправедливости. Дом выстоит, как выстояла его музыка, как Концерт для флейты, постоянно звучащий в исполнении выдающихся исполнителей мира.
Мы публикуем статью вице-президента Дворянского общества Грузии Ии Багратион-Мухранели.
|
|
Подробнее...
|
|
КОМПРОМИСС МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ |
|
… Несколько лет назад молодой эстонский бизнесмен Оливер Лооде ехал с приятелями в Пушкинские Горы. Чем ближе был заповедник, тем меньше Оливер понимал своих друзей: они перебрасывались цитатами и беспрестанно хохотали, а он чувствовал себя тупицей, не понимающим сути анекдотов. Наконец, Оливер решил объясниться.
|
|
Подробнее...
|
|
