click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни. Федор Достоевский

Презентация

«ЧЕРНАЯ ЖЕМЧУЖИНА» И МИСТЕР БИ

https://i.imgur.com/4COlOHm.jpg

Книга «Жизнь на пуантах» писателя и тележурналиста Наны Гонгадзе посвящена Тамаре Тумановой, прозванной современниками «Черной жемчужиной» русского балета ХХ века. История жизни примы начинается фантастично: в годы Гражданской войны грузинская княжна кидается на поиски мужа, офицера Белой гвардии. На заснеженном полустанке, где-то около Тюмени, она рожает в теплушке дочку. Так появляется на свет Тамара Туманишвили, ставшая звездой мирового балета. С младенчества ей выпали трудные испытания. Сначала родители увозят ее в Харбин, позднее – в Париж. Отмеченная божьим даром девочка учится в балетной школе Ольги Преображенской и уже в десятилетнем возрасте с триумфом выступает на сцене Парижской Гранд-Опера, «бэби-балерине» аплодируют Павлова, Кшесинская, Лифарь. Совсем скоро она станет солисткой «Русского балета Монте-Карло» и завоюет мировое призвание. Книга представляет интерес как для знатоков и любителей искусства, так и для широкого круга читателей. Героями книги являются Джордж Баланчин, Игорь Стравинский, Пикассо, Дали, Жан Кокто, звезды балета и Голливуда.
Нане Гонгадзе в результате кропотливого труда удалось снять документальный фильм о Тумановой в те годы, когда имя мировой примы, прожившей всю свою жизнь в эмиграции, было практически неизвестно на родине. Книга Н. Гонгадзе «Жизнь на пуантах» издана на грузинском языке. Недавно на русском языке книга была представлена в интернет-издательстве Aegitas.ru. С любезного разрешения автора публикуем фрагменты из книги, посвященные творческому союзу Джорджа Баланчина и Тамары Тумановой.


Ольга Преображенская изо всех сил старалась побыстрее выпустить свою воспитанницу Тамару на большую сцену, чтобы та начала сама зарабатывать и помогать родителям. При первой возможности она представила Тамару и восемь других балерин директору балетной труппы «Ballet Russe de Monte Carlo» полковнику де Базилю. Вместе с ним в студию к мадам Прео, так называли свою наставницу ученицы, пришел хореограф Джордж Баланчин. Он отвесил церемонный поклон Ольге Осиповне, галантно поцеловал ей руку. Преображенская встретила его словами: «Какой сюрприз!». Она была неописуемо рада видеть Георгия, который был ее студентом в Петрограде. Начался просмотр. Туманова настолько искусно показала свое искусство, что Баланчин разволновался. Он спросил разрешения побеседовать с ней и обратился к Тамаре: «Вы любите музыку? Сможете сыграть что-нибудь?». «Конечно», – ответила она и сыграла сонату Моцарта. После этого Баланчин, не колеблясь, ангажировал ее на положение примы-балерины «Русского балета Монте-Карло». Тамара Туманова была принята в лучший балетный коллектив Франции, а хореограф Джордж Баланчин обрел в лице маленькой балерины свою музу.
Тамара писала: «Баланчин, как и моя мать, был грузином, человеком щедрой души, с безграничной энергией. Думаю, что Баланчин видел во мне родственную душу, в моей грусти, в том, что я наполовину грузинка. Его сестра Тамара умерла, и у меня было чувство, что он видел во мне свою сестру». Забавно отметить, что девочка-подросток видит в Баланчине человека солидного, считает «энергичным, несмотря на возраст». Это она пишет о человеке на пороге тридцатилетия.
Премьера балета «Котильон» в постановке Баланчина прошла с колоссальным успехом. Выступление Тамары стало открытием, сенсацией, а заслужить такой успех в Монте-Карло, где была свежа память о прославленных Дягилевских сезонах, было совсем непросто. Критики отмечали, что хореограф сделал акцент на юную Туманову, с ее безупречным телосложением, харизматической внешностью. К этому времени к труппе присоединились еще две барышни – 13-летняя Ирина Баронова и 15-летняя Татьяна Рябушинская, занимавшаяся одно время у Матильды Кшесинской. Таня была младшей дочерью знаменитого московского мецената, банкира Михаила Рябушинского и артистки балета Большого театра Татьяны Примаковой. Три юные грации, обладавшие прекрасной техникой, составили трио. Однако ведущая партия в балете «Соперничество» досталась Тамаре. Кульминацией постановки был эпизод, когда все трое синхронно делали по 32 фуэте. Такого на сцене еще никто не исполнял, a для девочек сложнейший экзерсис не составлял особого труда – они кружились в любом направлении, сохраняя идеальное равновесие.
Баланчин восхищался талантом Тамары, он был доволен, как она справляется с драматургией образа. Тамара вспоминает: «После удачного выступления он всегда брал меня в знаменитую кондитерскую Монте-Карло «Pasquet» и покупал мне там самые дорогие конфеты». Из-за юного возраста девочек в прессе называли «бэби-балеринами». Но серьезной Тамаре не нравилось это прозвище, в интервью журналу «Time» с некоторой долей досады она заявила: «Маленьким детям не под силу танцевать «Лебединое озеро». Балет – не детские шалости».
Маленькие балерины успешно выступали в постановках Баланчина и Мясина, им рукоплескали Париж и Лондон. Благодаря таланту хореографов и исполнительскому мастерству артистов русский балет выжил после кончины Дягилева, несмотря на все трудности и финансовые проблемы. Однако в 1933 году Баланчин, который искал новые пути в искусстве, совместно с либреттистом Борисом Кохно основал в Париже компанию «Les Ballets 1933», художественную часть компании возглавили драматург Бертольт Брехт и композитор Курт Вайль. Таким образом, Баланчин перешел от идей к делу, приступив к созданию балетного искусства XX-го века. Артистам предстояло сделать выбор: Тамара с матерью были уверены, что должны перейти к Джорджу. Другие артисты колебались. Мадам Прео посоветовала идти к Баланчину. Работать у него было непросто: с утра начинались занятия, весь день длились репетиции. Балерин поражала изобретательность Баланчина-хореографа, который ежедневно преподносил своим артистам сюрпризы. У него была привычка выбирать одну танцовщицу и работать с ней весь день, пробуя незнакомые движения. «Когда он, наконец, решал, что правильный баланс корпуса установлен, то говорил: «Теперь вы можете вращаться, сколько хотите». Это было счастьем! Так мы и делали», – пишет в своих воспоминаниях балерина Тамара Чинарова.
Мамы всех балерин на целый день оставляли девочек на попечении Баланчинa и забирали их в конце дня. Так поступали все, кроме Евгении Туманишвили, которая упорно высиживала на всех репетициях, заверяя Баланчина, что никак не может удалиться, поскольку составляет одно целое со своей дочерью. Однако балетмейстер проявил твердость и запретил ей присутствовать в зале, и Евгения вынуждена была дожидаться дочь в гримерной.
Баланчина называли «мистер Би», все девушки были в него влюблены, в том числе и Тамара. Вот что она вспоминает о далеких днях своей юности: «Несколько недель назад я нашла дневник, который вела в то время, и увидела запись: «Ой, ой, ой, Тамарыч, осторожно, осторожно»... Потому что понимала, что он был очень привлекательным». Преданность Тамары окрыляла Джорджа, специально для «дорогой Тамарочки» он создал шедевр – первую версию балета «Моцартиана» на музыку Чайковского. «Гордость в сочетании с техникой, вот чему научил меня Баланчин, – писала Туманова. – Я прекрасно это освоила и демонстрирую до сих пор. Не для какого-нибудь показного шика, ни для всяких там «фигли-мигли».
Нэнси Рейнольдс, директор центра исследований Фонда Баланчина вспоминает, что балет «Моцартиана» вызвал неоднозначную реакцию, консерваторов возмущали «недопустимые» для классического балета позиции артистов. «Баланчин в это время уже искал новый, более современный язык для классического танца», – говорит она.
Напряженный период репетиций, наконец, завершился. И «Ballet 1933» представил на сцене «Theatre des Champs-Elysees» (Театра Елисейских полей) шесть новых балетов Баланчина. Это был настоящий прорыв, новаторскими были и постановка, и декорации, и костюмы. Премьера прошла успешно, но последующие выступления не принесли успеха: балет «Скиталица» окрестили скандальным, «Моцартиану» – скучным, а «Семь смертных грехов» – не эстетичным. Однако Гертруда Стайн предрекла: «Придет время. Все увидят и поймут!». Компания Баланчина протянула всего полгода, но своему создателю принесла неоспоримую пользу. В Лондоне его постановки увидел американский мультимиллионер, искусствовед и филантроп Линкольн Кирстейн, мечтавший создать американскую балетную школу, и на ее базе компанию. В лице Баланчина он увидел человека, которому под силу исполнить его мечту и предложил балетмейстеру переехать в Америку. «Его грузинское имя – Георгий Баланчивадзе. Он обладает личным шармом, он брюнет, гибкий, отменный танцор и самый гениальный мастер балетной техники из тех, кого я знаю. Будущее за нами. И ради Бога, не позвольте нам потерять его!», – писал Кирстейн своему партнеру в Нью-Йорк. Хореограф, дав согласие работать в Америке, поставил условие, что желает видеть у себя в труппе Тамару Туманову в качестве звезды.
По разным обстоятельствам Тамара с родителями переехала в США только в 1937 году. А первое ее знакомство с Америкой произошло во время гастролей по стране, которые организовал Сол Юрок для труппы «Русскoго балета Монте-Карло» в начале 30-х годов. В программе тура были уникальные балеты Мясина. Тамара исполняла в них ведущие партии. Она также была занята в классических балетах – «Сильфида», «Лебединое озеро», «Петрушка». Следует отметить, что балетом «Петрушка» дирижировал автор, Игорь Стравинский.
Переехав в США, Туманова с родителями обосновалась в Лос-Анджелесе. Приезжая в Нью-Йорк, она спешила посетить Академию балета Баланчина и позаниматься у него в классе. «У меня никогда не было травм после его класса. Я безмерно совершенствовалась, набирала все большую скорость, все большую уверенность и, самое важное, от скорости у меня появлялась свобода движений», – вспоминала Тамара.
Туманова была фанатично предана классическому балету, поэтому ее поразил сам факт, что Баланчину нравились американские шоу, атмосфера на Бродвее, видимо, феерический размах постановок давал выход его фантазиям. Например, в 1942 году он даже согласился поставить цирковой номер для 50 слоних и 50 балерин. Музыку для этого дивертисмента, так называемую «Цирковую польку», написал Игорь Стравинский.
Баланчин постоянно навещал Туманову в Калифорнии, в кругу ее семьи он чувствовал себя уютно, был дружен с отчимом Тамары, бывшим полковником царской армии и талантливым литератором. В один из своих визитов Баланчин, как раз вернувшийся из Южной Америки, привез Тамаре в подарок ярко-красный аметист. «Баланчин любил красивые вещи», – вспоминала балерина. Порой, гуляя по Пятой авеню, хореограф подолгу останавливался у витрин известного ювелирного дома и любовался изделиями. «Я всегда любил драгоценности, – говорил он. – Я ведь восточный человек, я – грузин». Настанет время, и Баланчин создаст свой шедевр, к которому он шел четверть века, – балет «Драгоценности» в трех частях – «Изумруды», «Рубины» и «Бриллианты», и посвятит его трем балетным школам – русской, французской и американской.
Туманова участвовала в постановках для «Ballet Theatre» в Нью Йорке, а также для «San Francisco Ballet». Однажды ей позвонил Баланчин и сообщил, что задумал для нее новый балет «Балюстрада». Тамару такое предложение обрадовало. В то же время ей было лестно, что в течение трех недель Баланчин, композитор Стравинский и художник Челищев ежедневно посещают ее спектакли в Калифорнии. В день окончания сезона эта троица явилась к ней в гримерку. «В знак уважения к вам и вашему искусству мы желаем подарить вам бриллиантовое ожерелье», – торжественно объявили гости. Тамара смутилась от волнения, и тут друзья пояснили, что подразумевают не обычное ожерелье, а задуманный специально для Тамары балет, созданный на музыку скрипичного концерта Игоря Стравинского. На репетициях Джордж работал под запись концерта. Евгения Дмитриевна, как всегда, присутствовала в репетиционном зале, выражая недовольство, если дочь, по ее мнению, принимала чересчур откровенные позы. Джордж изредка оглядывался на Евгению и, улыбаясь, бросал ей утешительную фразу: «Мамочка, не думайте плохого!». Композитора на репетиции не допускали, такова была воля Баланчина. Он говорил: «Я не приглашу Стравинского до тех пор, пока не закончу номер. Не волнуйся, он пока не придет. Он до смерти хочет здесь быть. Он хочет сунуть свой нос в постановку, но я не позволю». Перед началом представления в день премьеры Баланчин вышел к зрителям, указал перстом вверх и сказал: «Стравинский звонил оттуда и сказал мне: «Делайте, что хотите и как хотите, концерт – ваш!», – этим Баланчин подчеркнул, что гениальный композитор предоставил ему полный карт-бланш, и только хореограф в ответе за все, что будет происходить на сцене. Стравинский дирижировал на премьере, партию скрипки исполнил Эммануил Душкин.
Тамара появлялась во второй и в четвертой частях. Перед премьерой ей доставили в гримерку ее сценический костюм. И тут она поняла в полной мере, что имел в виду Баланчин, пообещав ей бриллиантовое ожерелье. Ее костюм был усыпан драгоценностями, он искрился бриллиантами, на свету переливались гранями рубины и изумруды, а прическу балерины венчал сверкающий алмазами полумесяц. Даже туфельки украшали драгоценные камни. На сцене белая балюстрада выделялась на фоне черного занавеса. Тамара вспоминала: «Я была в черном. Каждое движение было выверенным. Во время премьеры в зале несколько раз раздавались восклицания, настолько были поражены зрители. Балет был сделан прекрасно, в великолепной манере». По словам рецензента Э. Денби, Туманова представала перед публикой подобно драгоценной статуэтке, с лицом невероятно величественным, в нем было даже нечто демоническое. «Она околдовывала своими ослепительными великолепными ногами, острым, как удар кинжала шагом, смелыми пируэтами и длительным балансом», – писал критик. Стравинский был абсолютно очарован балетом. Он сказал: «Жорж, думаю, что это – эпитома моих мыслей». Он написал в своей книге, что «Балюстрада» был самым значительным балетом в его карьере.
Xореограф Бронислава Нижинская поставила специально для Тумановой балет «Время урожая», в котором Тамара блистала в роли ведущей примы. Тамара вспоминала, как Баланчин навестил ее после выступления в этом спектакле: «Oн стоял за кулисами и следил за действием. После спектакля зашел в мою гримерную, присел и говорит: «Знаешь, Тамарочка, ты танцуешь балет мадам Нижинской, как Хейфец играет на скрипке. Твои ноги исполняют свою партию, как Хейфец свою смычком на струнах». «Баланчин никогда не завидовал. Он уважал других хореографов», – вспоминала Туманова.
Популярность Тамары в США росла с каждым годом, известные авторы писали о ней статьи, ее фотографии появлялись на обложках модных журналов. Ее замечают в Голливуде и приглашают сниматься в военной драме «Days of Glory» («Дни Славы»). Тамара играла роль балерины Большого театра, которая по воле судьбы оказалась в партизанском отряде. Туманова способствовала тому, чтобы роль красавца-партизана в фильме досталась начинающему театральному актеру – так с легкой руки балерины началась блестящая кинематографическая карьера Грегори Пека. Из любви к Тамаре продюсер и сценарист фильма готов был не только отдать роль дебютанту, но и исполнить любой ее каприз. Сделав предложение руки и сердца, Кэйси Робинсон согласился даже на то, что теща и тесть будут жить с ними под одной крышей. Вопреки американским традициям, главным условием балерины было то, что ее родители останутся жить с ней. Венчание Тамары и Кейси Робинсона, успешного магната Голливуда, состоялось 13 июля 1944 года в православном храме Пресвятой Богородицы. Тамара намеренно не пригласила на свадьбу жившего в Нью-Йорке Баланчина, не желая подвергать его хлопотам, в годы Второй мировой войны гражданские самолеты летали по специальному графику. «Церемония была очень скромной, – вспоминала Тамара. – После алтаря и объявления нас мужем и женой мы принимали поздравления, и я внезапно увидела Баланчина. Он подошел ко мне, поцеловал меня, поздравил Кейси, даже поцеловал его. Я говорю: «Георгий Мелитонович, как невероятно, что вы здесь!». «Как я мог пропустить свадьбу моей дочери?», – скромно ответил Баланчин. Евгения Дмитриевна, как всегда, была в своей стихии, все распланировала, всем руководила, даже отправилась с молодоженами в свадебное путешествие.
Семья поселилась в Беверли-Хиллз, a через два года Кейси приобрел особняк в престижном Бел-Эйр, в северной части которого жили Фрэнк Синатра, Стив Мартин, Энтони Куинн, Грета Гарбо, Ава Гарднер, Лана Тернер и другие знаменитости первой величины. Была ли здесь счастлива Тамара в качестве миссис Робинсон? Ведь она получила все, о чем только могла мечтать. Кэйси оказался внимательным и заботливым супругом. Просьба Тамары пристроить к дому репетиционный зал была выполнена беспрекословно и мгновенно. Он не требовал, чтобы Тамара родила – у Кейси были дети от других браков. Его даже не раздражали высокомерные высказывания тещи об уникальности ее дочери. Он был благодарен Евгении Дмитриевне, которая взяла на себя все домашние заботы. Тамара писала о своей жизни: «У меня красивый муж. Он уважает моих родителей, а они боготворят его. Я имею все, что могу пожелать. У меня три собаки, ручные голуби и шикарные автомобили». Кроме того, для Тамары были открыты все двери в Голливуде, она не только гастролирует по миру, но и снимается у знаменитых режиссеров. Однако стоило Джорджу Баланчину позвонить из Парижа и предложить ей танцевать в Опере Гарнье, как Тамара сорвалась с места и без сожаления оставила свою спокойную и роскошную заводь.
Баланчин не мог обойтись без Тамары – он готовился к открытию первого послевоенного сезона в «Гранд-Опера». Театр был в ужасном состоянии, здание и сцена были повреждены от обстрелов. «Не было отопления, стены – мокрые, полы – разобраны. Я репетировала в шерстяной кофточке. После Калифорнии трудно было приспособиться к холоду, но все же я находилась во Франции, у себя дома», – вспоминала Тамара. Бытовые трудности с Тамарой разделяла Евгения Дмитриевна, которая, как обычно, сопровождала дочь. Однако все трудности были побоку – единомышленники были поглощены постановкой «Жизели». Баланчин помогал Тумановой готовить эту сложную партию, он занимался с ней ежедневно, вникая в каждое движение и жест балерины. Позднее Тамара говорила, что своим успехом в «Жизели» была обязана Джорджу. И вот после напряженных трудов настал день открытия сезона. Весна 1947 года, 17-ое апреля, супруга президента Франции, госпожа Ориоль объявляет об открытии сезона «Гранд-Опера». После большого успеха в «Жизели» Туманова неоднократно говорила: «Я стала Тамарой Тумановой благодаря Баланчину. Он был настолько выдающимся, что после него я могла безболезненно работать с другими хореографами».
28 июня 1947 года Баланчин вынес на суд французской публики балет «Le Palais de Cristal» («Хрустальный дворец»). Эту постановку хореограф подарил «Гранд-Опера» и его балетной труппе. Основой балета послужила Симфония си мажор, написанная Жоржем Бизе в 17 лет, ее случайно обнаружили в Парижской библиотеке. На премьеру этого спектакля из Америки приехал муж Тамары. На следующий день после приезда Кейси Робинсона супруги вместе пришли в театр на репетицию. За кулисами им повстречался художник Павел Челищев. Тамара познакомила его с мужем, и художник, поклонившись, скороговоркой обронил по-русски: «Вы все равно разойдетесь!». Тамара удивилась его бестактности, но не подала виду. Через несколько лет это предсказание сбылось, пара распалась после того, как Тамара узнала об изменах мужа.
Первая сцена нового спектакля «Хрустальный дворец» в постановке Баланчина началась необычно и эффектно. Открылся занавес, а на освещенной сцене уже стояли улыбающиеся танцоры в красных костюмах. Прекрасные наряды были созданы художником Кристианoм Делакруа и представляли собой настоящие шедевры: сверкали в лучах прожекторов и меняли цвет в каждой хореографической картине. При смене эпизодов красный цвет менялся на черный, черный преображался в зеленый, розовый и т.д. Такое динамичное зрелище изумляло, покоряло, оборачивалось фейерверком музыки, цвета, чувств и красоты. Тамара танцевала адажио во второй части балета, это была сложная партия, требующая соблюдения устойчивого баланса и равновесия. Тамара вспоминала: «Я закончила танцевать, преклонила колено перед партнером, а в зале стояла полная тишина. «Неужели не понравилось?», – промелькнула мысль. И вдруг раздались оглушительные овации. Это был самый экстравагантный балет Баланчина!». Туманова не раз вспоминала свое выступление в этом спектакле: «Когда я танцевала этот балет, я чувствовала себя, как в раю».
Наступил театральный сезон 1949 года, он вновь был открыт в «Гранд-Опера» неувядающей «Жизелью» с Тумановой. Она также великолепно станцевала «Жизель» c труппой балета маркиза де Куэваса в театре «Palais de Chaillot». В знак признания ее мастерства президент Франции Винсент Ориоль вручил балерине бронзовые слепки ее кисти и стопы. «Этой наградой мне дали понять, что Франция признает мою Жизель как одну из лучших», – вспоминала Тамара. За исполнение партии Жизели Cерж Лифарь вручил ей премию имени Анны Павловой Парижского университета танца. Тамара также стала лауреатом премии «Le Grand prix de Giselle» Федерации танцевальных журналистов и критиков Франции. По мнению французского критика балета Леона Вайара (Leon Vayar), в мире было три Жизели: Павлова, Спесивцева и Туманова.
Тамару Туманову восторженно принимала публика во всем мире, включая страны, где искусство балета было в новинку. В Аддис-Абебе император Хайле Селассие изъявил желание, чтобы Тамара станцевала только для него «Умирающего лебедя», в награду за танец он предлагал царице балета огромный изумруд. Но Тамара отказалась. В Йоханнесбурге после завершения выступлений к Тамаре пришла депутация трудящихся: «Предлагаем вам возглавить государство, когда наша партия станет правящей!».
Но познавшая славу балерина не переставала относиться к своему первому хореографу и наставнику с неизменным почтением. Множество дам, добивавшихся внимания Баланчина, называли его «милый Жорж», «наш несравненный Джордж». Тамара продолжала величать его по имени отчеству.
Баланчин считался непревзойденным гурманом и сам прекрасно готовил. Тамара никогда не опускалась до такой «прозы жизни», но однажды в отсутствие ее кухарки нагрянули в гости родители мужа, и Тамаре пришлось что-то приготовить самой, получилось удачно, и с тех пор она заинтересовалась кулинарией. «Я сказала об этом Баланчину, и он ответил: «Ага, теперь мы посмотрим, кто из нас – лучший повар, ты или я?». После этого вызова к его приезду, я всегда сама готовила пирожки и большие пироги, а также бефстроганов», – вспоминала Туманова. – «Он был доволен. И говорил мне: «Сказать по правде, мне не удается такое тесто, как у тебя». По словам Тамары, любимым напитком Баланчина было шампанское «Roederer Cristal». «Я наслаждаюсь им, несмотря на то, что его любил и наш последний царь», – шутил хореограф.
В месяцы совместной работы Тумановой и Баланчина над постановками в Лос-Анджелесе супруг Тамары часто приглашал всю компанию в модный ресторан «Романофф». «Раз в неделю Баланчин устраивал ужины у себя. Они были совершенно чудесны. По вечерам приходил Стравинский и играл на фортепиано. Затем играли в карты. Они научили меня играть в покер, – говорила о той поре Тамара. – Вечерами отдыхали, а весь день трудились с упоением».
B декабре 1962 года в семью Тумановыx пришла беда – скончался отчим Тамары, Владимир Хасидович. А через две недели из Парижа пришла печальная весть о смерти Ольги Преображенской, что окончательно погрузило Тамару в депрессию. Узнав, в каком состоянии находится Тамара, Баланчин поспешил ей на помощь. Он только что вернулся из Советского Союза и сразу же приехал в Калифорнию, чтобы подбодрить осиротевших женщин. Чтобы развеять грусть, Джордж рассказывал им о путешествии в Россию и Грузию, о встрече с братом Андреем в Тбилиси, которого не видел около 40 лет, о городе Кутаиси, где посетил могилу отца Мелитона Баланчивадзе. «Любовь к прекрасному и ощущение прекрасного в любви у меня от отца, – говорил он. – А что может быть прекраснее женщин и музыки, и соединяющего их танца!». Слушая Джорджа, мать и дочь мысленно переносились на родную землю. Возможно, именно тогда у Тамары возникло желание поехать на гастроли в Советский Союз, посетить Тбилиси и повидать своих родственников. Как удалось выяснить, в 1966 году балерина обратилась с письмом в Госконцерт с просьбой разрешить ей приехать в СССР на гастроли, и получила обнадеживающий ответ, но гастроли так и не состоялись.
Туманова прекратила выступать в 1971 году. Ее уход стал сенсацией. Тамара и тут проявила силу своего характера, поставив решительную точку на взлете своей карьеры. Прощальное выступление Тумановой прошло в знаменитом лондонском театре «London Coliseum Theatre». Расставаясь со сценой, Тамара станцевала свою любимую роль – партию Одетты в «Лебедином озере» Чайковского.
В 1972 году Баланчин был поглощен устройством концертов, посвященных годовщине смерти Стравинского. Хореограф посвящал Тамару в свои планы и пригласил ее на премьеру трех балетов, которые он создал на музыку композитора. То были: «Симфония в три движения», «Два концерта» и «Концерт для скрипки». В последнем – Баланчин, находившийся под впечатлением от поездки в Грузию, поставил для кордебалета грузинский танец. Баланчин был полон энергии и с удовольствием повторял: «Мы, грузины, живем до 150 лет!». На «Фестиваль Стравинского» Тамарe не удалось приехать из-за болезни матери. Забегая вперед, отметим, что не поехала Тамара и в Вашингтон, где в декабре 1978 года Баланчину вручили высшую награду Центра исполнительского искусства имени Джона Кеннеди. Тем не менее это никак не отразилось на их теплых отношениях. Тамара сердечно поздравила Георгия Мелитоновича по телефону. Он, как обычно, интересовался ее мнением. Вряд ли они догадывались тогда, что говорили друг с другом в последний раз.
Баланчин скончался 30 апреля 1982 года. Тамара Туманова ушла из жизни через четырнадцать лет, в возрасте 77 лет. Хореограф и его муза вошли в историю мирового балета. Танец Тумановой являлся образцом для многих западных балерин, в том числе для Марго Фонтейн. В годы становления американского балета многие балерины старались подражать Тумановой, которая представляла идеальный образец хореографического стиля Баланчина. Недаром мистер Би называл Тамару «величайшей танцовщицей и актрисой».


Нана ГОНГАДЗЕ

 
НЕФТЯНЫЕ КОРОЛИ. НОБЕЛИ В ГРУЗИИ

https://i.imgur.com/cDVQdWi.jpg

В Батуми с утра лил дождь, но я уже знала, как удачно провести этот день. Мы поехали к железнодорожному вокзалу – искать в его окрестностях музей братьев Нобелей. Прошли мимо музыкального центра, и куда теперь? Дальше жилые дома. Местные подбодрили подсказкой: «Он как раз между корпусами».
Через пару минут показалась серо-голубая башенка рядом с елью. Надо же! Бывший дом и контора братьев Нобелей, где они обсуждали свои масштабные проекты, где жили, приезжая в Батуми. В красивом компактном особняке сейчас расположен Технологический музей истории фотографии, печатной графики и нефтяной промышленности.
Берем билеты (взрослый – 3 лари, детский – 50 тетри). Сотрудница музея Хатуна Гвенетадзе вызывается проводить нас по залам. «В этом году совсем мало посетителей, – говорит она. – А как туристы наш музей любили! Сойдут на вокзале и первым делом – к нам, рядом же. Узнавали про нас по интернету, из путеводителей».
Музей открылся в 2007 году. До того здесь размещался детский сад, потом – отделение полиции. Дом имеет статус памятника культурного наследия. «Должность» музея идет ему куда больше.
Предчувствую рассказ об интересной истории, и Хатуна Гвенетадзе не обманывает мои ожидания:
– Братьев Нобелей было четверо. Роберт, Людвиг, Альфред и Эмиль. Альфред наиболее популярен, как изобретатель динамита и детонатора и учредитель Нобелевской премии. Роберт – химик, предприниматель, Людвиг – инженер, промышленник, меценат. Младший брат Эмиль погиб во время экспериментов с нитроглицерином (взорвался сарай, где его готовили).
Роберт и Людвиг жили в Санкт-Петербурге, прекрасно владели русским языком. Неслучайно в нашей музейной библиотеке есть и классическая русская литература.
Идея заняться собственным нефтяным бизнесом возникла у Роберта. Дело случая. Поехал в Баку за ореховой древесиной для ружейных прикладов (1873 год). На заводе в Ижевске хотели выпустить 200 тысяч винтовок Бердана. Древесину не нашел, но заинтересовался нефтепромыслами.
По приезде в Санкт-Петербург рассказал брату Людвигу о перспективном бизнесе, тот отнесся к этому скептически, но дал небольшую сумму денег на это дело. Зато Альфред Нобель почувствовал, что надо брать быка за рога. В парижских бизнес-кругах вовсю обсуждали бакинскую нефть. Речь шла об очень большой конкуренции – свято место пусто не бывает. Ротшильды стремились занять лучшие земельные участки в Баку.
И в 1879 году появляется промышленная фирма – товарищество нефтяного производства братьев Нобель. Коротко – «БраНобель». Капитал ее составлял три миллиона рублей. Надо сказать, что когда у Роберта и Людвига случались сложности в этом бизнесе, их всегда финансово поддерживал Альфред.
Роберт и Людвиг Нобель задумали поставлять бакинскую нефть в Европу. Начали со строительства нефтепровода, который шел из Апшерона через Тбилиси – в Батуми (открылся он в 1904 году). Здесь нефть грузили на корабли и отправляли в Европу.
В Баку в тот период многие делали бизнес: Ротшильды, Манташевы… В целом 22 деловые группы владели бакинской нефтью.
Батуми превратился в важнейший порт черноморского побережья. В России обсуждался грандиозный железнодорожный проект Индия – Батуми…
В Батуми существовало много заводов, где разливали нефть. Завод Нобелей, Рихнера, Манташева, братьев Хачатуровых и др. Нефть на экспорт (на местном рынке магнаты ее не продавали) наливали в жестяные бидоны, закрывали пробкой и помещали в деревянные ящики. В таком виде грузили на корабли. Ротшильдовский завод впоследствии выбрал более экономный вариант, без тары – заливать прямо в корабли.
***
В музее можно увидеть образец такого жестяного бидона. И еще станок, на котором вытачивали квадратные пробки для таких бидонов. Он механический, приводится в движение рукой. При желании на нем и сейчас можно выточить пробку – отлично сохранился.
Несмотря на то, что бидон покрыт ржавчиной, на нем отчетливо просматривается «гребешок» – эмблема всемирно известного бренда «Шелл». Товарный знак «Шелл», зарегистрированный на сегодня в 160 странах мира, имеет с Батуми давнюю связь.  
В 1890 году Маркус Сэмюэл, 1-й виконт Бирстед, британский предприниматель, основатель транспортно-коммерческой компании «Шелл» приехал в Батуми. Он задумал транспортировать нефть на танкерах по всему миру. Через два года танкер «Мюрекс», спроектированный Маркусом Сэмюэлем, прибыл в Батуми из английского порта Вест Хартлпул. Здесь в танкер загрузили керосин производства «БраНобель». «Мюрекс» совершил первый рейс: Батуми – Сингапур – Бангкок.
В центре экспозиции – эталонные бутыли с золотисто-янтарным и смоляным содержимым. Переработанная и сырая нефть. Колбы датированы 1892-1895 годами, указано название компании – «Товарищество братьев Нобель».
Впечатляет, когда узнаешь, сколько продуктов можно получить из нефти. Подходим к «нефтяному дереву», где перечислены производные от нефти. У самых «корней» – мазут и битум. На нижних ветвях – дизельное топливо, соляровое масло, бензин, асфальт. На ветвях, бегущих вверх, – вазелин, лаки, оргстекло, пластмасса, спирты, синтетический каучук, медикаменты, парфюмерия, мыло, мастика, полиэтилен и многое другое…
В Грузии уже при советской власти первый нефтеперерабатывающий завод построили в Батуми в 1927-29 гг. Известный нефтяник Иван Стрижов пригласил из Америки Фреда Чейза Коха, основателя компании «Koch Industries» (1930-1931гг.). Тот помог с монтажом установок системы Винклер-Коха, благодаря которым нефть превращалась в бензин. С 1931 года Батумский нефтеперерабатывающий завод заработал в полную силу.
В музее собраны сведения и о конкурентах Нобелей – Ротшильдах, Манташеве… Нефтяные короли делили между собой сферы влияния, заключали картельные сговоры. В одном из залов, обставленном мебелью XIX века (открытые книжные полки с редкими фолиантами, письменный стол и др.) можно увидеть макет корабля, принадлежавший раньше Александру Манташеву, генеалогическое древо Ротшильдов.
Ротшильдовский завод, где разливали нефть, выделялся среди многих прочих. Ранее это предприятие принадлежало Бунге и Палашковскому. Фирма Ротшильда вложила в него капитал и основательно улучшила. Увеличилось количество установок, разливающих нефть (до 11). Завод производил ежедневно 30.000-40.000 деревянных ящиков (для жестяных бидонов с нефтью). На корабль нефть грузили с помощью элеваторов. Ротшильд экспортировал нефть в Индию, Америку, Александрию и др.
При заводе Ротшильда имелось общежитие для рабочих, оснащенное паровым отоплением, с баней, столовой. В общежитии было 48 комнат, в каждой из которых могли жить три человека.

***
Если подняться по очень крутой винтовой лестнице на второй этаж особняка (жаль, дальше нельзя – путь на чердак закрыт), то можно увидеть цветной рекламный постер фирмы «БраНобель». Предлагаются масло, бензин, мази (смазки) для автомобилей, моторных лодок, аэропланов. Рядом и другой плакат – шведские нефтяные двигатели «Авансъ». Разговор заходит о полиграфической рекламе, издательском деле. Хатуна Гвенетадзе показывает газету 1913 года. В конце XIX-начале XX века в Батуми выходило около 20 газет и журналов. Часть издательского оборудования представлена в музее. Меня особенно заинтересовала гильотина для бумаги.
Часть экспозиции посвящена теме чая – развитию этой отрасли в Аджарии. На замечательных цветных фото, сделанных именитым фотографом Сергеем Прокудиным-Горским (1905-1915) видим сборщиц чая в Чакви, помещения для сушки сырья, пионера – зачинателя этого дела – Лау Джен Джау…
По приглашению Константина Попова, наследника крупнейшего российского торговца чаем К.А. Попова, в 1893 году Лау Джен Джау приехал в Батуми. Он привез с собой саженцы и семена чайного куста, которые высадили на участках в Чакви. Через три года он приготовил из них первый чай. Этот чай вскоре по достоинству оценят на Всемирной торгово-промышленной выставке в Париже (1904 г.), наградив золотой медалью.
Лау Джен Джау прожил в Грузии 30 лет. Возвращаясь на родину, он со слезами сказал: «Я уезжаю, но мое сердце и моя душа остаются в Грузии». В Чакви сохранился его дом, правда, в заброшенном состоянии. Но это не останавливает любознательных визитеров, туристов.
Собраны также материалы по производству табака, вина. Интересный стенд с винной продукцией от «Данелия и компании». Эта фирма известна с 1907 года, имеет собственную торговую марку, оригинальную этикетку. Как и в давние времена, выпускает фильтрованное церковное вино. Располагается в том же здании, где была основана.
Те, кто внимателен к деталям, обращает внимание на внутренний декор зданий, с радостью обнаружат в музее образцы старинной керамической плитки. Ею были отделаны старый железнодорожный вокзал, Батумский государственный университет, многие парадные в городе.
…Когда прикасаешься к биографиям замечательных людей, в тебе поселяется жажда искателя. Покидая музей понимаешь, что истории не заканчиваются, а только начинаются. Новые вопросы, как дальние морские горизонты, зовут к путешествиям и поиску.


Медея АМИРХАНОВА

 
САБУРТАЛО. ИСТОРИЯ ОДНОГО РАЙОНА

https://i.imgur.com/ZKlMOt9.jpg

Александр (Алеко) Элисашвили – журналист, политолог, общественный деятель известен еще своими нетривиальными турами по Тбилиси. Его всегда интересно послушать, открыть для себя что-то новое о своем родном городе. Такова его книга «Это Сабуртало! История одного района». Написанная им совсем недавно, сразу привлекла к себе внимание. Презентация проходила в саду Букия, а спустя неделю Элисашвили провел тур по следам книги.
«Сабуртало – это мой первый мир, первая Грузия, – говорил Элисашвили на презентации. – Я здесь родился, научился ходить. Жил на пересечении улиц Павлова и Пекина. Тут многое со мной случилось впервые: влюбился, подрался, подружился, пошел в школу… Сабуртало для меня – место особых эмоций. В течение многих лет, когда я что-то писал или читал о Тбилиси, всегда выделял события, касающиеся Сабуртало».
Теперь они вместе с личными воспоминаниями собраны в книгу.
***
«Северо-западной границей исторического Тпилиси была Вера, та же Вере». Cостав Вере – территория ущелья одноименной реки, деревня Вардисубани, поселения Ваке и Сабуртало. Так что «Сабуртало был Верой!» – заключает Элисашвили.
В XIII веке словом «Вере» называли ущелье. Предположительно, деревня Вера располагалась на месте нынешнего университета. «Самый старый из дошедших до нас архитектурных памятников Веры – Голубой монастырь. Он построен на стыке XII-XIII веков». Храм носил имя святого Андрея – сохранилась девятистрочная надпись над входом.
Веру в старину именовали и не совсем приличным словом, которое в переводе с грузинского обозначает… «птичий помет». Кто, когда и почему прикрепил к ней такое прозвище – неизвестно.
Есть в книге также версия происхождения слова «Сабуртало». Возможно, оно связано с игрой в мяч. Не исключено, что сабурталинское поле использовалось для игры в мяч.
В XVII-XVIII вв. Сабуртало упоминается в исторических документах, как поле. «Но археологический материал указывает, что сабурталинское поле было густозаселенным в XI-XIII вв.». «В окрестностях Делиси, на глубине пяти метров, оказалось поселение времен энеолита. Этого же периода оказались поселения, найденные у высотного корпуса университета, недалеко от здания Бактериофага, на пути к озеру Лиси и т.д.».
Словом, до XIX века эта территория пустовала – итог многочисленных нашествий. Но по сабурталинскому полю шла важная дорога, которая связывала город с деревней Дигоми. Там, где ныне площадь Героев, дорога из города пересекала речку Веру по мосту. Его построили в 40-х годах XVII века, при царе Картли Ростом-хане. Выполнил работу Ходжа Бехбуд, «начальник финансовой службы». Параметры старого моста – 70 метров в длину и шесть метров в ширину. Мост подвергался переделкам в разные периоды. В 1932 году он утратил свою функцию, так как во время реконструкции площади возвели новый мост. Однако простоял до 60-х годов, а потом его снесли. Элисашвили считает это решение большой ошибкой.
В XIX веке для защиты Тифлиса и Военно-Грузинской дороги на левом склоне Верийского ущелья построили контрольно-пропускные пункты. «Позднее, к концу XIX века, на склоне против нынешнего цирка и рядом с библиотекой Академии наук (современной – М.А.) построили казармы, из-за чего впоследствии тбилисцы назвали этот склон «казарменной горой». Часть старых казарм разрушили в 1932 году, при строительстве моста Челюскинцев. «Но несколько строений сохранились почти в неизменном виде. Конечно, никто не помнит, что в этих толстостенных кирпичных зданиях были размещены русские солдаты, защищавшие военную дорогу к Тбилиси».
«В XIX веке вновь начинается застройка Сабуртало. Понемногу появляются маленькие жилые дома. В ущелье реки Веры раскинулась зеленая, тенистая роща, полная фруктовых деревьев. Духанщиков и садоводов, которые увидели здесь возможности для бизнеса, и следует считать первыми сабурталинцами», – отмечает Элисашвили.
К слову, с фруктовыми садами связан топоним – улица Хилиани. Так ее давно прозвали в народе. И хоть название у нее уже иное – имени Симона Чиковани, сабурталинцы и тбилисцы часто пользуются прежним – Хилиани.
Духаны в ущелье Веры держали Гиорги Арчвадзе, Датико Ростиашвили и другие. Молокане-скотоводы поставляли мясо и молоко, ассирийцы-тулухчи – воду… Заведения имели броские, креативные названия – «Фантазия», «Не уезжай, голубчик мой» (переиначили строку из популярного тогда романса) и др.
«В грузинской прессе начала XIX века встречаем интересные новости по поводу присоединения Сабуртало к Тифлису. Например, газета «Иверия» в номере от 3 марта 1903 года писала, что жители Сабуртало желают, чтобы он стал частью города, так как город потом позаботится об упомянутой территории. Но против тамошние князья Габашвили, утверждающие, что город заставит их потратиться, а благоустраивать ничего не станет». Правление города поручило заняться вопросом присоединения Василу Черкезишвили и землемерам. «Несколькими годами ранее (2 декабря 1900 года) газета «Цнобис пурцели» писала, что Васил Черкезишвили обязал инженеров изучить вопрос присоединения Сабуртало к городу; осмотреть, где можно построить здания, где и сколько улиц можно провести».
«Несмотря на сопротивление князей Габашвили, Сабуртало официально присоединился к Тифлису в конце 1917 года». «Но он предстал... не только как обитель духанов». В Сабуртало (на нынешней улице Шартава) стояла грузинская православная церковь. Имелся свой театр и библиотека. В газете «Эртоба» 1918 года упоминаются и театр, и библиотека. Хоть и в грустном контексте. Отмечается, что Сабуртало – окраина города. Нет трамвайных линий, темные улицы по ночам. Тревожная криминогенная обстановка. Народ не может ходить на представления и др. Правление театра и библиотеки просит всех, кто может, посодействовать благоустройству.
***
Книга также рассказывает о застройке Сабуртало в советский период, о внешнем архитектурном облике района, начиная с 90-х по сей день. О том, как происходила коммуникация Сабуртало с другими районами города. О выдающихся архитектурных памятниках. Самым значимым объектам Элисашвили уделил отдельные главы.
Тбилисскому зоопарку скоро без малого 100 лет. Ведь его открыли 10 февраля 1927 года на месте, где раньше располагались верийские духаны. На первых порах за пополнение зоопарка отвечали грузинские охотники. Звери были отечественные, пойманные на территории Грузии. Зоопарк появился по инициативе Г. Хансона.
Элисашвили пишет, что место для зоопарка изначально выбрали неправильно. И напоминает о прошлом печальном опыте, который не учли. Река Вера и раньше затапливала зоопарк: 4 июля 1960 года, 7 июня 1972 года… 13 июня 2015 года мы были свидетелями самого разрушительного наводнения.
Элисашвили отмечает, что первый генплан города появился при Берия. В 1932-1935 гг. по его инициативе построили мост Челюскинцев и связали Ваке и Сабуртало с железнодорожным вокзалом. Знаменитый стоквартирный дом (одиннадцатиэтажка) на площади Челюскинцев (ныне – пл. Героев) тоже вырос в этот период (1937 год). Этот дом архитектора Михаила Калашникова придал площади законченный вид.
Название площади – «Челюскинцев» – продуманный ход Берия. В 30-х годах прошлого века советский ледокол «Челюскин» застрял в Северном ледовитом океане. Экипаж (104 человека) смогли вызволить в сложнейших условиях полярные летчики. Громкая история, использованная Берия для пиара.
В главе про «Красный сад» узнаем, что это… бывшее кладбище. У сада есть официальное название – имени Васо Годзиашвили. После Второй мировой войны рядом с кладбищем построили бараки для пленных немцев и японцев.  Они внесли свой вклад в строительство Сабуртало.
Несколько лет назад, когда разрушили общежитие медицинского университета (это напротив «Красного сада»), в одной из стен нашли большую коробку. И в ней множество фотографий немецких пленных, их письма, памятные вещицы. Коробку передали посольству Германии. Элисашвили на презентации книги признался, что хотел бы устроить выставку в «Красном саду».
Бывший ипподром, который, как нам уже известно, через два года превратится в центральный парк Тбилиси, придумал построить офицер безопасности Капитон Начкебия. В свое время он сопровождал Сталина на Тегеранскую конференцию (1943 г), и, как часто случалось с приближенными вождя, впоследствии был сослан в Казахстан. Вернулся в Тбилиси уже при Хрущеве и включился в строительство ипподрома.
«2 мая 1959 года торжественно открылся ипподром. Он занимал территорию в 56 га, имел три скаковых круга: 1680, 1600 и 1580 метров. Имел т.н. трассу «стипль-чез», 10-тысячную крытую трибуну; на территории ипподрома были расположены манежи – открытый и закрытый, две конкурсные площадки, 11 конюшен».
Элисашвили делится информацией, услышанной в советское время по секрету от военных. Неслучайно ипподром в Делиси такой большой. Он задумывался как трансформер: в случае нападения НАТО его могли бы переделать в военный ипподром.
Автор упоминает в книге забытые имена (и за это заслуживает уважения). К примеру, многие из нас пользуются услугами Национального архива, не раз бывали в этом здании по делам или на мероприятиях. Но спроси, кто архитектор, мало кто ответит.
Валерия Хаджибейли-Чхенкели (запомним!) спроектировала это здание в 1965 году. Одновременно со строительством архива стали возводить дома для его будущих работников. Для Валерии Хаджибейли-Чхенкели проект оказался роковым: во время одной из проверок она сорвалась с верхнего этажа здания и погибла…
По мнению Элисашвили, два объекта, построенные в советский период, заслуживают признания их шедеврами. Ресторан на Мтацминда (авторы – З. и Н. Курдиани) и бывшее министерство транспорта, ныне центральный офис «Сакартвелос банки» (авторы – Г. Чахава и З. Джалагания). Про второе здание газета «Нью-Йорк таймс» написала: «Для запада неожиданное открытие, разрушившее многие стандартные клише о поздней советской архитектуре».
Многие советские памятники, установленные с помпой, постигала потом участь изгоев. Открывалась истина, менялось отношение народа к истории. В книге рассказывается про памятник Орджоникидзе. Какой-то период Сабурталинский район именовался Орджоникидзевским. Автору книги тогда было 11 лет, и он каждый день ездил на тренировки на троллейбусе №13. Маршрут пролегал мимо памятника – тот постоянно был заляпан свежими яйцами. Даже дежурство нарядов милиции никак не меняло ситуацию.
Рассуждая о судьбе изгнанного памятника (демонтаж 10 октября 1989 г.), Элисашвили предполагает, что скорее всего его разделили на части, и продали как лом в Турции, сорвав большой куш. Но стоило поступить умнее, как сделали в Прибалтике: собрать памятники ушедшей эпохи в одном пространстве, показывать их туристам, и зарабатывать на этом.
«88 страниц объяснения в любви к Сабуртало», – так охарактеризовала книгу культуролог Цира Элисашвили. – Материал для всех поколений. Кто-то вспомнит прошлое, молодежь откроет для себя совершенно новое. Для кого-то посыл: чтобы нам не остался Тбилиси, о котором читаешь лишь в книге».
В книге использованы фотографии из Национального архива Грузии, из собрания «Tiflis hamkari», а также снимки, предоставленные «фейсбук-друзьями» Элисашвили.



Медея АМИРХАНОВА

 
«ЧУТЬ-ЧУТЬ ЮЖНЕЕ РАЯ...»

https://i.imgur.com/DgD71B0.jpg

Летом этого года в курортном поселке Шекветили на Черноморском побережье Грузии открылся Дендрологический парк.
Строительство парка началось в 2017 году по инициативе и при поддержке Бидзины Иванишвили и сразу же наделало много шума. Со всех уголков страны в Гурию свозились реликтовые деревья невиданных размеров, в Шекветили осваивали 60 гектаров заболоченной земли, создавали гармоничный новый ландшафт из привезенных материалов, и досужим разговорам обывателей не было конца: обсуждали причуды и прихоти самого богатого человека Грузии, обвиняли в непоправимом ущербе экологии, ругали километровые пробки на дорогах… При этом, по какой-то необъяснимой «рассеянности», не обращали внимания на то, как тщательно соблюдаются принципы перевозки и пересадки деревьев, «забывали», что в работах, связанных с созданием нового парка, заняты сотни человек, за каждое выкопанное дерево собственникам платят немалые деньги, даже за провоз деревьев через частные участки их владельцы получают солидную компенсацию.
Так или иначе, но грандиозная работа была завершена, и заветный день настал. 15 июля парк распахнул свои ворота для всех желающих, и за первые же четыре дня его посетили более 100 тысяч гостей.
Другого подобного парка нет не только на всем Черноморском побережье, но и во всем Кавказском регионе. Это райский уголок, уникальный по своему масштабу и биомногообразию, с абсолютным эффектом первозданной природы.
На 18-ти гектарах парка растут деревья, пересаженные из разных уголков Грузии, – коллекция состоит из 200 гигантских образцов 29-ти различных видов. Впечатляют громадные магнолии и эвкалипты, кипарисы и кедры, дубы и платаны.
На остальных 42-х гектарах высажены десятки экзотических деревьев со всех пяти континентов, например, четыре гигантских баобаба из Кении. Некоторым деревьям – более 300 лет! Кроме того, на территории парка расположена огромная бамбуковая роща.
В парке обитают 58 видов редких птиц, которым созданы самые комфортные условия, максимально приближенные к природным условиям, привычным для этих особей, в числе которых – различные виды фламинго, попугаев, туканов, пеликанов, аистов, журавлей, ибисов, лебедей, гусей, уток и др. Теперь для того, чтобы собственными глазами увидеть розовых фламинго, необязательно лететь в Африку – достаточно съездить в Гурию.
В отдельном вольере расположились удивительные гости с острова Мадагаскар – лемуры.
Стоит добавить, что по всей территории проложены аккуратные дорожки, стоят удобные скамейки (есть даже висячие!), радуют глаз красивые газоны. Таблички сообщают подробную информацию о каждом дереве, о каждом обитателе искусственного озера или птичьих вольеров.
Когда-то раз Бидзина Иванишвили сказал: «То, что я делаю, целиком и полностью достается обществу и остается в Грузии».
Так оно и есть, дендрологический парк передан в дар Грузии. И это действительно необыкновенный подарок – еще одна живая достопримечательность и новая визитная карточка нашей страны!

 
НОВЫЕ ИЗДАНИЯ «РУССКОГО КЛУБА»

https://i.imgur.com/ZV1PZqg.jpg

В течение первого полугодия библиотека Союза «Русский клуб» пополнилась целым рядом новых изданий.
В ознаменование 75-летия Великой Победы над фашизмом вышла в свет книга Владимира Головина «За мной Тбилиси мой стоял. Грузия в Великой Отечественной войне». Из Грузии, в которой в 1941-м было 3,5 миллиона населения, на фронт ушел каждый пятый ее житель – 700 тысяч мужчин и женщин. И почти каждый второй из них не вернулся. В книге рассказывается о мобилизации в республике, подвигах уроженцев Грузии на фронтах войны, их участии в партизанском движении, размещении в республике эвакуированных, беженцев, госпиталей, создании в Грузии военной промышленности на основе эвакуированных заводов, снабжении фронта, строительстве эскадрилий и танковых колонн на сбережения жителей, подготовке в вузах специалистов для фронта, грузинской культуре во время войны. Издание богато иллюстрировано, в нем использованы стихотворения поэтов Грузии, а также Булата Окуджава, Веры Инбер, Владимира Высоцкого и Юрия Визбора.
К 9 мая «Русский клуб» также выпустил музыкальный диск «День Победы». В него вошли песни военных лет и о войне, которые исполнили грузинские певцы и артисты. Эти песни, без сомнения, занимают особое место в жизни каждого. Для одних – это личные воспоминания, для других – отголоски рассказов отцов и дедов, для третьих – детские воспоминания… В каждой из этих песен – живое дыхание человеческих эмоций на фоне великой трагедии ХХ века, Второй мировой войны. И слушать их равнодушно невозможно.
Хотим порадовать поклонников знаменитой серии «Русского клуба» «Русские в Грузии» – изданы шесть новых книг. Теперь серия состоит уже из 33-х названий. Очередные издания, как всегда, посвящены тем выдающимся деятелям русской культуры, которые жили или часто бывали в Грузии, творили здесь, дружили, любили. На этот раз героями серии стали художник Александра Костюрина-Тавадзе, поэт Андрей Вознесенский, художник, архитектор князь Григорий Гагарин, театральный поэт Белла Ахмадулина, режиссер, актер, педагог Всеволод Мейерхольд и ученый-филолог, поэт, педагог Константин Герасимов. Проект осуществлен при поддержке Россотрудничества.

***
Художник Александра Костюрина-Тавадзе была «яркой личностью со сложной судьбой, в которой скрестились дарованный свыше самобытный талант, независимый характер и жестокие обстоятельства жизни… Судьба привела ее в Грузию по большой любви и предоставила ей компенсацию за все пережитое до этого». В книгу, посвященную художнику, вошел очерк Марины Мамацашвили «Выбор жизни» и воспоминания дочери А. Костюриной-Тавадзе, также художника, Олеси Тавадзе «Моя мама».

***
«Грузия занимала в жизни и сердце Андрея Вознесенского важное место. Порой – судьбоносное. Здесь он находил приют в дни гонений, заработок в дни безденежья, дружбу в дни одиночества. Сюда он приезжал и тогда, когда его «любимая Грузия, жертвенная страна» сама нуждалась в помощи и поддержке». О взаимной любви Грузии и выдающегося русского поэта читайте в книге Нине Шадури-Зардалишвили «Любимая моя Грузия».

***
«По обычаям титулованного российского дворянства делом жизни Григория Гагарина должна была стать дипломатическая или военная служба. Но судьбе было угодно распорядиться так, что он известен не только как генерал-майор и кавалер многих орденов, дипломат и обер-гофмейстер императорского двора, а, в первую очередь, как блистательный художник. А наиболее полно талант художника и архитектора у этого европейски образованного человека проявляется в Грузии». О князе Гагарине рассказывает Владимир Головин в книге «Рюриковичи в Грузии: «художник и мастеровой».

***
Тема «Белла Ахмадулина и Грузия» – поистине неисчерпаема. Сказать, что Белла любила Грузию значит не сказать ничего. Сказать, что обожала? Этого тоже будет мало. Она вросла в Грузию, дышала ею, не могла жить без этой земли, воздуха, людей. Слово «грузин» в ее понимании означало слово «родственник». Она наслаждалась звучанием грузинской речи и, находясь в Грузии, просила, чтобы при ней говорили только по-грузински. Неустанно переводила грузинских поэтов – начиная от Николоза Бараташвили и заканчивая Отаром Чиладзе. Белле Ахмадулиной посвящается книга Анастасии Хатиашвили «Больше, чем сны».

***
«Имя Всеволода Мейерхольда – синоним смелого театрального эксперимента, неутомимого творческого поиска и занимает особое место в истории мировой режиссуры первой половины ХХ века. Оно вписано и в историю театра Грузии». О великом режиссере рассказывается в книге Инны Безиргановой «Неистовый реформатор».

***
А в книге «Мы коротаем этот век не зря» перед нами предстанет живой образ Константина Герасимова – выдающегося ученого, поэта, педагога, библиофила, одного из ведущих сонетологов мира, профессора Тбилисского государственного университета им. Ив. Джавахишвили. Автор – Нина Шадури-Зардалишвили.

 
<< Первая < Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая > Последняя >>

Страница 2 из 13
Четверг, 10. Октября 2024