В феврале выдающейся певице, народной артистке Грузии Медее Дзидзигури исполнилось бы семьдесят лет. На страницах «Русского клуба» о ней вспоминают ее друзья и коллеги.   

Джемал Сепиашвили: «Она создавала на сцене целый спектакль»
В течение долгих лет мы, моя семья были очень близки с Медеей и семьей Дзидзигури. А песни украшали наши взаимоотношения. Слава Богу, что это было,  и  наши с Медеей дуэты остались в золотом фонде грузинского песенного творчества.
Медея была человеком особой внутренней красоты, необыкновенной души, человеком, дарящим людям добро. Я не могу сказать, что у нее были необыкновенные  вокальные данные. Однако она  настолько раскрывала слушателю свою душу в песне, так  рассказывала ему о чем-то прекрасном, что  буквально завораживала своим пением.  Русский романс – тема особого разговора. Да, в Грузии существует давняя  традиция исполнения русского романса. Русские даже говорят, что грузины лучше всех поют русские романсы. Да, у нас было и есть немало певцов и певиц, замечательно исполнявших и  исполняющих русские романсы, но я считаю, что Медея Дзидзигури в этом жанре неповторима. Это был целый спектакль!.. Каждому слову романса Медея придавала какой-то особый, неповторимый смысл.  Когда она  исполняла «Шелковый шнурок», то необыкновенным образом интонировала каждое слово.  «Разве в том была вина моя?» - вопрошала Медея. И это была интонация, присущая только и только ей.  Выраженная мысль обретала новую краску – ту, что, возможно, не имел в виду сам композитор... Десятки лет я слушал романсы в исполнении Медеи и могу смело сказать, что  один и тот же романс в ее трактовке каждый раз был совершенно другим...
Когда я работал в Москве старшим советником по культуре Посольства Грузии в России, то Медея уже была директором и художественным руководителем Дома работников искусств  Грузии. В тот период  был подписан меморандум о сотрудничестве между московским ЦДРИ и тбилисским  Домом,  и это событие  было отмечено сольным концертом Медеи Дзидзигури в знаменитом  ЦДРИ. Зрители кричали от восторга – в буквальном  смысле этого слова!  
Я бы очень хотел,  чтобы в наше время были певцы, которые так же любили бы свое дело, так же ценили своих коллег, так же помогали им, как это делала Медея. Я бы мечтал, чтобы в Грузии было как можно больше певцов, любящих свою родину так, как она, и  желающих, чтобы Россия и Грузия дружили.
Когда  я говорю о помощи, то имею в виду творческую помощь. А это дорогого стоит...  Я могу назвать не одного деятеля культуры, который никогда никому не помогал. Да потому что боятся... а вдруг кто-то добьется большего, чем они?.. Медея же учила других петь буквально по фразам, бери, только бери! И в этом ее самое большое достоинство.
Я не люблю, когда про женщин говорят, что они мужественные. Но иной раз это слово приобретает особую краску в отношении женщин – прежде всего,  таких женщин, какой была Медея Дзидзигури. Когда меня избрали председателем профсоюза работников культуры Грузии, мне поручили вернуть Дом работников искусств профсоюзам, - определенная группа людей незаконно присвоила его. Перед тем, как это произошло, Медея была художественным руководителем. Три года вместе с ней мы боролись за то, чтобы Дом вернули. Три года шли суды, и все это время Медея,  как воробушек, сидела рядом со мной. Она внесла огромную лепту в то, чтобы сегодня этот Дом  принадлежал людям. Мы сделали для этого все, и мне удалось вернуть Медею на прежнюю должность. Медея стала худруком и директором ДРИ. Когда я подписывал приказ о назначении, то спросил ее: «Медея, а может, тебе это не нужно? Ведь этот Дом проклят!» - «Нет, Джемал, мне это нужно. Я же всю жизнь об этом мечтала. Ведь я смогу делать людям много добра!» Буквально через несколько дней я созвал президиум и попросил, чтобы меня освободили от должности председателя профсоюза работников искусств Грузии. Я устал:  столько пришлось пережить! Потом я уехал в Москву и стал работать в посольстве Грузии. А Медея в то время, когда страна переживала страшные трудности, когда не было тепла и света, сумела создать в Доме работников искусств настоящий оазис добра и творчества. Проводила незабываемые творческие вечера при свечах. И все были счастливы. Это было неповторимое время! Медея была счастлива, что получила возможность делать людям добро. К сожалению, большинство людей идет на все ради наживы, ради денег. А вот Медея вела себя иначе: она только отдавала. Например, украсила  ДРИ – привезла туда мебель из своего дома, канделябры, сервизы.
…Я считаю что если бы Медея была жива, то того безобразия, что царит сегодня в нашем так называемом шоу-бизнесе, не было бы. Медея была резкой, когда это было необходимо, и полной любви, когда нужно было выразить свои чувства. Она никогда ни к кому не испытывала чувства зависти, всегда была счастлива услышать песню, русский романс в хорошем, достойном исполнении.
Гия Чиракадзе: «Ее главным качеством была доброта»
Какой Медея была замечательной певицей, всем известно. С ней было легко и приятно дружить. Она умела быть  другом. Впрочем, еще наши далекие предки были связаны какими-то отношениями – мой прадед был знаком с бабушкой Медеи, актрисой немого кино. И когда я приходил к ним в гости, то видел на стене фотографию,  на которой был запечатлен мой прадед Телемах Гуриели… Так что нам с Медеей сам Бог велел дружить. Медея могла подставить свое плечо в трудную минуту. Была очень надежной. Всем хотела помочь и очень многим помогла.  Не забуду вечер, который она устроила своему отцу. Акакий Дзидзигури  был уже безнадежно болен. Но Медея собрала певцов, все много пели…  Это был прощальный, но не грустный вечер. Напротив, это было проявление любви к жизни. Акакий Дзидзигури показал пример того, как нужно держаться в тяжелых обстоятельствах – достойно, мужественно. А когда заболела Медея, это было для всех полной неожиданностью. Я навестил ее в больнице.  Медико  была полна надежды и энтузиазма. «Вот сделаю вторую операцию и начну работать!» Однажды мы пришли к ней вместе с моим другом Джумбером Чолобардия –  Медея его очень любила. И она открыла нам секрет: «Когда приходит слишком много посетителей и среди них те, кого я не очень хочу видеть, то обычно прикидываюсь спящей. А вот вы пришли – дело другое!» К сожалению, это было наше последнее свидание…
Медея вела свой Дом работников искусств на высочайшем уровне!  Из разваливающегося здания она сделала «бонбоньерку». Помещение отапливалось – Дзидзигури находила спонсоров и приобретала на всю зиму топливо. По дружбе. Это были тяжелые времена, но у нее действительно было очень много друзей.  
Мы с  Медеей  много ездили, выступали. В те времена артисты очень мало зарабатывали, и нам устраивали такие вылазки – так называемый «чес». Как-то приехали в Цхалтубо, где находится  бальнеологический курорт,  и  давали в день по три-четыре концерта. Медея умела зарабатывать, но  умела и тратить, была широкой натурой. Все шло от семьи. Когда бы мы  не пришли к Дзидзигури, у них всегда были гости. На одной площадке жили отец, мать, бабушка, а Медея проживала в квартире напротив. И двери были всегда открыты!
Однажды Медея за несколько дней до моего  юбилея принесла стопку пригласительных билетов  на мой творческий вечер «Пригласи, кого хочешь!» - сказала она. Медико сама все организовала, пригласила гостей. Я был очень тронут ее вниманием!
Помню вечер, который она устроила на сцене театра имени Грибоедова. Это было лет двадцать тому назад. Она пела песню на слова Юрия Мосешвили. Я вел этот вечер, и Медея посчитала нужным, чтобы мы вместе станцевали в проигрыше песни танго!..  
Года полтора Медея пела у Константина Певзнера, и я впервые  вывел ее на большую сцену. Это произошло в московском Театре эстрады. Я вывел Медею к зрителям и поцеловал ей руку. И певица потом об этом всю жизнь вспоминала.
Медея была замечательной артисткой. Когда актер  выкладывается, когда он перед тобой как на ладони,  публика это чувствует. Она воспринимает любую мелочь. Медею всегда  принимали очень тепло, тем более, что она пела русские романсы.  Какая  это замечательная традиция, когда грузинки исполняют русские романсы! Тамара Церетели, Кето Джапаридзе, Нани Брегвадзе…
Роин Метревели: «Она все делала от души»
Вначале это была просто хорошая девушка. Она училась в инязе, где в 60-е годы была знаменитая самодеятельность, в которой были замечательные певцы, оркестр, квартет… Как-то у нас были гости, и мы сидели в ресторане «Салхино». И Медея была с нами. Медея пела. Выступал и ансамбль дудукистов под руководством Гриши Ксоврели – певцы исполняли популярную городскую музыку, и я предложил Медее спеть под аккомпанемент дудуки. Сначала она это не восприняла, даже нахмурилась. Но потом все-таки согласилась и получилось прекрасно! С тех пор певица часто выходила на сцену вместе с ансамблем Ксоврели.
В 1968 году Медея была в составе делегации, принимавшей участие в IX Всемирном  фестивале молодежи и студентов в Софии. От Грузии были представлены мужской вокальный ансамбль «Гордела», руставские танцоры. В Болгарии впервые заявили о себе  Маквала Касрашвили и Зураб Соткилава. Медея замечательно выступила в конкурсе русских романсов  и получила первый приз. Потом состоялся гала-концерт, и Медея Дзидзигури исполнила несколько песен. Ее вызывали на «бис»! Помню, что она спела известный романс «Шелковый шнурок». Закончив выступление, Медея ушла со сцены под гром оваций. Глава Болгарии Тодор Живков, под впечатлением от услышанного, подошел к певице и поцеловал ей руку… «Ты знаешь, кто тебя поздравил?» - спрашиваю. «Кто?» - «Сам Тодор Живков!» - «Да? О, если бы я знала, то тоже поцеловала бы его!» - рассмеялась польщенная Медея.
Она  выросла в интеллигентной семье – мать, профессор,  преподавала иностранные языки. Отец был в разное время директором киностудии, заместителем председателя комитета радио и телевидения, заместителем министра культуры Грузии, руководителем Национальной библиотеки Грузии... Медея формировалась в высокодуховной атмосфере.
Гига Лордкипанидзе: «Мастер русского романса»
Для меня Медея – замечательный  человек, широкая натура и, конечно,  изумительная певица,  необыкновенный  мастер исполнения русского романса, к тому же очень близкий нам по семейным связям. Мы очень ценили и ее отца Како Дзидзигури.
Медея часто устраивала прекрасные вечера. С ее приходом  в Дом работников искусств он буквально ожил. Она была фанатично влюблена в его дела! Для меня Дзидзигури – выдающаяся личность, которая умела ценить искусство и служить ему. У Медеи  была особенная, неповторимая  манера пения,  которая отличала ее  от других исполнителей. Грузинское женское пение, особенно исполнение русских романсов,  популярно во всем мире. Я имел счастье слышать Тамару Церетели,  бывать у нее дома, известны такие замечательные исполнители русских романсов, как  Кето Джапаридзе, Нани Брегвадзе… В этом ряду – неподражаемая Медико Дзидзигури, всю себя посвятившая песне и  замечательный организатор. Ранний уход Медеи – большая драма для всех.
Нуну Габуния: «Медея была озорным, жизнерадостным человеком»
Никто не сравнится с тем, как Медея исполняла русские песни и романсы. Лучшего исполнителя  мне редко доводилось встречать. Медея всегда была соавтором композитора, тонко чувствовала каждое слово, фактически предлагала мини-спектакли. Она была чудесным музыкантом, хотя не играла ни на одном инструменте. Медея  очень тонко чувствовала музыку. Кстати, она была первой исполнительницей моих песен.  
Расскажу историю, свидетельствующую о жизнерадостном характере Медеи. Мы выступали в Вани, потом был банкет, после чего мы уехали  на двух  машинах – я была за рулем «Жигулей». Гия Чиракадзе, Темур Цагурия, звукорежиссер – уехали раньше. Случилось так, что Медея Дзидзигури,  я и еще одна наша спутница разминулись с ними, и я не знала, куда мне ехать. Уже была полночь. Заехали в  лес, затем выбрались к какому-то дому. Медея попросила остановить машину, чтобы кто-нибудь нас сориентировал. Вышла и начала кричать в кромешной темноте: «Хозяин, хозяин!» На зов появился человек в белых трусах – самого человека мы не разглядели, только трусы как белый флаг!  Медея спросила его, как выехать на центральную дорогу. Незнакомец объяснил нам: «Поезжайте прямо, потом поверните на восток!» Как будто ночью, в лесу, мы можем понять, где восток, а где запад... Даже луны не было видно! С Медеей началась настоящая истерика – она стала безумно хохотать, присев у забора. Мы тоже стали хохотать, забыв о своих страхах.         
Медея обожала возглавляемый ею Дом работников искусств. После смерти Дзидзигури мне предложили продолжить ее дело, но я сначала отказалась. Мне не хотелось приходить туда после нее – я никогда не могла бы полюбить этот дом так, как любила его Медея. Однако  мать Медико очень просила меня согласиться –  не хотела, чтобы туда пришел кто-то другой, со стороны. «Я хочу, чтобы Дом работников искусств возглавил человек, которого Медея любила и уважала. Я умоляю, не отказывайся!» - убеждала она. И я приняла предложение. Первый же вечер мы устроили в  честь Медеи. Тогда я решила: каждый год, пока я буду здесь, мы будем собираться и вспоминать Медею Дзидзигури. Все певцы, участвующие в вечере, согласились со мной. И правда, в течение трех лет мы устраивали такие концерты. А потом я просто ушла из дома…
Гия Джохадзе: «Ее место на эстраде вакантно»   
Мне довелось дружить с представителями трех поколений этой семьи.  Сначала – с Акакием Дзидзигури, первым директором грузинского телевидения, совершенно потрясающим человеком с энциклопедическими знаниями. Он прекрасно, профессионально пел – понимал, чувствовал тексты разных песен, оперных арий. Я работал нештатным корреспондентом Грузинского радио и часто приглашал его в студию. Он делился воспоминаниями, рассказывал,  как его дважды снимали с должности – за пропаганду буржуазной музыки. Он вспоминал об этом с улыбкой…  Сейчас продолжаю дружить с его супругой, которая, слава Богу,  жива.  Дружеские отношения связывают меня с сыном Медеи, Бидзиной Бараташвили – мы долго вместе работали.
Мое знакомство с Медеей произошло в связи с моей работой на радио. Была такая передача, довольно популярная – «Час пик». Моя небольшая рубрика была связана со стихами, которые стали песнями.  Я встречался практически со всеми представителями грузинской эстрады, в том числе с Медеей. «Я тебя ждала, заходи!» - просто сказала она, когда я пришел к ней для интервью. Этот разговор состоялся сразу после трагического 9 апреля. У Медеи  были гастроли в Израиле, но она прервала их и вернулась в Тбилиси. Сказала, что не могла петь.
Как могло случиться, что в Грузии есть две вершины исполнения русского романса – Нани и Медея? И как они могли не просто мирно сосуществовать, но любить и ценить друг друга? Как она чувствовала текст! Это были маленькие спектакли. Сыграла свою роль семья. Первым ее концертмейстером была бабушка Чута Эристави – звезда грузинского немого кино. Отец Чуты был предводителем грузинского дворянства. Она и обучила внучку этим прекрасным романсам,  тонкостям, нюансам исполнения.
Медея болела душой за грузинскую культуру. Помню, как грузинский  ансамбль «Форте»,  выступавший в Москве, приехал в Тбилиси. Музыканты «Форте» были моими друзьями, и я вел этот вечер вместе с Медеей. Услышав в  их исполнении замечательную песню, она даже заплакала. И сказала с болью: «Объясни, почему так должно происходить? Они ведь на пике своих творческих возможностей и должны быть в Тбилиси!»  
Я иногда думаю: ведь Медея уступила Нани – не поехала в Москву. А если бы все-таки поехала, то сегодня были бы две грузинские звезды, известные в России. Конечно, с профессиональной точки зрения очень  обидно – Медея могла бы добиться большего.
Когда я работал диктором Грузинского телевидения, то иногда вел концерты в филармонии. Помню, в одном из таких концертов участвовала Медея. На репетиции она вдруг сказала, что ей нравится одна песня, которая звучит в фильме «Веселый роман» - «Мимгере раме». «Я ее пою в фильме, но никогда не исполняю на эстраде. Это плохо! Вот хочу на этом концерте спеть эту песню. Найдите мне партнера, который выступит со мной в дуэте!» - распорядилась Медея. А я с детства пел эту песню, любил ее и почему-то подумал, что это мой шанс! Преодолевая робость, я сказал, что смогу выступить. Причем не с кем-нибудь, а с самой Медеей. В итоге мы спели дуэтом и нам сопутствовал успех. Никогда не забуду, каким она была замечательным партнером. Пока мы пели, она все время держала мою руку в своей, чтобы я не сбился с такта, - ведь  перейти с разговорного жанра на вокал и петь с оркестром без соответствующего навыка было непросто. Так что даже это счастье было в моей жизни – я пел с Медеей на сцене!
Последняя моя встреча с Медеей произошла, когда она уже лежала в больнице. Я пошел к ней  вместе с моим другом. Она очень обрадовалась нашему приходу, мы много шутили, смеялись. Медея говорила, что собирается в ближайшие дни вернуться домой. Приближался праздник Рождества. «Если не по старому,  то по новому стилю  буду обязательно дома!» - пообещала Медея. Я хотел уйти, чтобы дать ей возможность отдохнуть. «Оставайся, мне жаль расставаться с тобой!» А перед уходом поговорил с глазу на глаз с лечащим врачом, спросил: «Как вы думаете, когда она вернется домой?» - «Она же сказала вам, что через несколько дней!» - «Пожалуйста, скажите мне правду!» - «С ней все хорошо!» - успокоил врач. Думаю, врач не сказал мне всей правды… А тогда я ушел из больницы с надеждой на лучшее. Через три дня Медеи Дзидзигури не стало. До нынешнего дня ее место на эстраде свободно. Ни у кого нет голоса такого тембра!
Джансуг Чарквиани: «Явление Медеи»
Явление может быть зимой, которой сопутствует тепло. На свете существует много явлений, Медея Дзидзигури была таким же явлением, как весна, полная тепла и цветения. Свое одиночество Медея преодолевала песнями. Холодная сила и энергия, свойственные ее личности, превратились в идеальную красоту и поэтическую гармонию. Ее творчество было похоже на грузинскую лозу… У этой лозы было  имя – Медея.
С детства у нас были близкие отношения, я ценил ее характер, ее грузинский дух, творчество. Она не раз звонила мне и говорила, что у нее новая песня, и она хочет украсить ее моим стихом…
Однажды  произошло удивительное: Медея спела мне по телефону песню, текст которой ей не нравился, и попросила быть автором… не текста этой песни, но стихотворения.  Она знала, что я не писал текстов для песен. Напротив, песни писались на мои стихи. Но как я мог отказать Медико? Через час по телефону я спел свои стихи: «Снова уходишь, снова отдаляешься...»
Позже, перед смертью (как оказалось, это было перед смертью!) Медеи  я поговорил с ней по телефону и спросил, как она. Она сказала, что ей предстоит операция, и тогда будет все ясно. В конце я сказал Медее: «Не пой эти мои стихи!» Она засмеялась. Да, она рассталась со мной,  смеясь…
Грузия потеряла в лице Медеи прекрасного исполнителя грузинских песен, Россия – блестящего исполнителя  русских романсов. Я хорошо помню слова Беллы Ахмадулиной: «Если хотите почувствовать душу русского романса, послушайте грузинскую певицу Медею Дзидзигури».
Медея Дзидзигури была явлением и весной, по которой стосковались…
Заур Квижинадзе: «Ее жизнь – яркий, запоминающийся миг!»
Вспоминая Медею Дзидзигури,  не могу не отметить ее удивительную простоту и общительность. Медею любили все, кто хотя бы один раз присутствовал на ее концерте или слышал ее замечательный голос в записи. В период ее популярности я работал литературным редактором Тбилисского театра им. А.С. Грибоедова. Медея была частым гостем нашего театра и не раз выходила на нашу сцену в сборных и сольных концертах. Неподражаемая манера исполнения романсов и песен завораживала зрителя и заставляла его сопереживать прекрасной певице, которая раскрывала перед нами самобытность и неповторимость каждого произведения. Моя жена Валентина Кудряшева в те годы, будучи студенткой Тбилисского циркового училища, вместе с однокурсниками участвовала в гастролях Медеи Дзидзигури, купаясь в лучах славы популярной певицы и радуясь общению со звездой, лишенной тщеславия и гонора. Судьба отмерила Медее очень недолгую жизнь, но ее жизнь – удивительно яркий и запоминающийся миг для всех, кто оказался рядом с ней. И я очень горжусь тем, что общался, дружил с этой прекрасной женщиной, и что в ее репертуаре была и моя баллада «Маска Коломбины».
Тенгиз Джаиани: «О ней можно говорит без конца»
Медея уже тяжело болела, лежала в больнице, доживая последние дни, когда композитор Инола Гургулия выразила сожаление о том, что Медея не успела записать ее песню «Человек», хотя эта песня замечательно у нее получалась… И вот решили все-таки восполнить пробел – записать песню. «Сможем?» - спросила Инола. «Конечно, сможем!» - заверил я. Помню, как пришел после работы домой, просидел всю ночь и написал оркестровку, сделал аранжировку. А утром записали песню в студии. Медико сидела с нами, пока мы записывали оркестр – со скрипкой.  В тот же день мы все закончили – фонограмма оркестра была готова! И  наложили сверху голос Медеи. Потом Медея дала послушать запись Иноле. Наверное, это была последняя радость в жизни Медико перед ее  уходом.
Помню, что все работали тогда,  как одна семья – режиссеры, звукорежиссеры. Потому что знали, для чего это делается. Когда я рассказываю об этом сейчас, у меня мурашки бегут по телу. Это ведь было за несколько дней до кончины Медеи! А песня «Человек» - философская. В ней говорится о том, что сначала была улыбка, потом – мелодия, потом – любовь. И все это создал человек. В песне были не только хорошие слова, но и очень приятная мелодия.
Мы дружили семьями, часто  собирались  компанией. Дружба началась с давних пор – с того времени, когда Медея еще училась в институте. А будучи какое-то время в ансамбле  «Рэро», она пела русские романсы под мой аккомпанемент фортепиано.   
Пик нашей дружбы пришелся на период, когда я руководил оркестром радио и телевидения, и мы  вместе с Медеей  проводили очень интересные  концертные программы  в филармонии. Мы дали несколько концертов, и они  прошли на ура. Это был  творческий расцвет Медико! Тогда она пела дуэтом с Зурико Цискаридзе, Темуром Татарашвили…
Дзидзигури была талантливейшим исполнителем грузинских песен и русских романсов… Более душевного, отзывчивого человека я в своей жизни не встречал.
Материал подготовила


Инна БЕЗИРГАНОВА