В ГЛАВНОЙ РОЛИ – РЕЖИССЕР |
Вышла в свет очередная книга режиссера, педагога заслуженного деятеля искусств Грузии Темура Абашидзе «Мои университеты», в которой автор рассказывает о педагогах, учивших его секретам профессии в прославленном Театральном институте имени Шота Руставели. Предлагаем монолог мастера – воспоминания, глубокие размышления о прошлом и настоящем театра, о новых тенденциях его развития.
О кризисе культуры
Мы, современные люди, больше шумим, хотя разница между нами и теми, кто жил в XIX и XX веках, не такая уж значительная. Человечество идет вперед отнюдь не семимильными шагами. Может быть, оно развивается в области каких-то технических достижений, а в смысле духовных, интеллектуальных, аналитических аспектов особых, революционных изменений не заметно. Сейчас ощущается явное оскудение на таланты – таланты художественного, творческого плана. Особенно по сравнению с XX и, тем более, с XIX веком. Ведь вторая половина XIX века – это просто фонтан творческих открытий! В самых разных областях появилось сразу много гениев. В том числе – в театре. Но театр – это всегда наглядный пример достижений в самых разных сферах жизни. Когда все остальное развито, это сразу отражается в театре. Театр – это, образно говоря, выставка достижений в области художественной и научной деятельности человека. Сейчас наступило затишье. Может быть, затишье перед новым подъемом? Театр стал каким-то странным. В этой сфере мы, думается, очень отстали. К примеру, Россия, которая была передовой страной в сфере театральных достижений, театральной литературы, живописи, драматургии, режиссуры, актерского мастерства, сегодня тоже переживает не лучшие времена. Очень редко происходит что-то по-настоящему интересное и новое. Больше стараются освежить, модернизировать уже знакомое. Что же касается принципиально нового, то это случается крайне редко! Владимир Немирович-Данченко в свое время отказался от премии в пользу новаторской «Чайки». В наше время это представить себе невозможно. В годы моей творческой активности нужно было опираться на классику, а классикой считалось то, что было создано в XIX веке и перешло в век двадцатый. И это были очень серьезные основы, фундамент невероятной прочности. Если говорить о мировой литературе, то это были Ромен Роллан, Л.Толстой, Чехов, значительные фигуры в поэзии. Таким образом, литературная, музыкальная основы всегда были очень мощными. На этой почве родились и самые выдающиеся исполнители, артисты. Театр расцвел в конце XIX-начале XX веков. Потому что квалифицированный зритель, квалифицированный литературный материал и такие же исполнители – все необходимое для развития театра реально существовало. Даже в такой маленькой стране, как Грузия, создавались выдающиеся театральные произведения, были очень большие подвижки в области театрального искусства. У нас творили Марджанишвили, Ахметели, писалась замечательная музыка, ставилась опера. Мы, представители моего поколения, крутились в этом фантастическом водовороте, и что-то, естественно, «прилипало». А сейчас, несмотря на то, что коммуникабельность в мире очень возросла, очень оскудел творческий потенциал. Человек меньше стремится к творчеству, формированию замысла. Сейчас главное – не родить свой замысел, а вылепить его из того, что есть вокруг. Сегодня очень мало кто делает какие-то совершенно новые вещи. Чаще всего современный режиссер конструирует нечто целостное из каких-то уже существовавших деталей. В результате средний уровень сильно подтянулся, а вершины настолько высоки, что если ты не какой-то выдающийся альпинист, туда не доберешься. Я видел японскую постановку «Медеи». Это настолько грандиозное, технически оснащенное нечто, что уже само по себе потрясает. В финале Медея превращалась в какую-то гигантскую птицу. Она вылетала в зал!.. И публика просто замирала… Само действие было тоже закручено на высочайшем уровне, а Медею играл мужчина. Есть такой швейцарский режиссер – Кристоф Марталер, который для каждого своего спектакля строит театр. Однажды представление разыгрывалось на Женевском озере – на плотах. А для «Трех сестер» Марталеру – для одной постановки! - театр построили. Пятьдесят лет назад такое даже представить было бы невозможно.
Кто в театре главный?
В театре главное – актер. Это чисто английская тенденция. Главное – чтоб тебе Господь дал подзатыльник. Выходил Хорава, и ты на него смотрел. Не важно, что он играл. У него были какие-то флюиды, он буквально приковывал к себе внимание. То же касается Вахтанга Чабукиани. Он выходил на сцену, и все на него смотрели очарованные, завороженные. В чем заключается высокий класс театра? В подборе вот таких актеров. Они подбираются тщательно, многие годы. Такие актеры не рождаются, так сказать, пачками… Театр без актеров не может быть. Без таких актеров… Режиссура стала очень важной профессией в театре, но на сегодняшний день она стала совершенно бесконтрольной. Театр стал игнорировать драматургию как основу для действия. И театр стал совершенно игнорировать актера. Актер сегодня только выполняет задание режиссера. Это же касается автора, художника. То, что мы раньше называли многоцветьем театра, утрачено… Раньше я приходил в театр, и актер вдруг открывался с неожиданной стороны. Поражала или сценография, или музыка… Все это делало театр непредсказуемым. Непредсказуемость на сегодняшний день перестает интриговать. Это плохо. На мой вкус, да и с точки зрения грамотного отношения к театру в целом как к синтетическому искусству, такие вещи делать нельзя. В серьезном академическом драматическом и музыкальном театре нельзя хулиганить. А хулиганство на сегодняшний день легализировано. Недавно поставили «Кето и Котэ». Так вот, в спектакле нет ничего ни от Кето, ни от Котэ, ни от музыки Долидзе. Только набор штампов, иногда с большей, иногда с меньшей эффективностью. Несмотря на все режиссерские усилия, результат минимальный. Подбор кадров для театра очень важен. Если в академический театр попадают не лучшие литературные произведения, не лучшие актеры или режиссеры, то это постепенно снижает художественный уровень спектаклей. Во всем нужна строгость отбора. От нас, моего поколения, многого требовали, оценивали с точки зрения умения или перспективы это умение приобретать. А сейчас к несовершенству в театре слишком снисходительно относятся. Хотя должна быть конкуренция, столкновение поколений, личностей. Как было раньше!
Учителя и однокурсники
Я из театральной семьи, всю жизнь в театре проторчал. Правда, поначалу меня готовили к музыкальной стезе – учился в консерватории, которая была тогда на высоком уровне, собирался стать пианистом. Но в последний момент поменял ориентир и нацелился на театральный институт, который, кстати, тоже был в тот период вузом высокого класса. Только-только уехал Георгий Товстоногов, преподавали Додо Алексидзе, Михаил Туманишвили. Позднее я никогда не жалел, что ушел из консерватории. Но с музыкой не расставался: в институте сопровождал спектакли игрой на фортепиано. Считаю, что моя судьба в театре сложилась очень благоприятно. Я прожил хорошую творческую насыщенную жизнь. Уже в институте я был на хорошем счету. Спектакли у меня получались неплохие. Первый спектакль, который я поставил, - «Журавлиные перья» по пьесе японского драматурга. Главные роли в нем сыграли замечательные актеры Белла Мирианашвили и Нугзар Андгуладзе. Музыку к постановке написали мои друзья из консерватории. Спектакль шел в сопровождении оркестра. В нем играли музыканты, которые в будущем стали очень известными: Ирина Яшвили, Тамаз Батиашвили, Эдик Санадзе и другие. Многие стали известными музыкантами европейского уровня… Очень хороша была Белла Мирианашвили. Второй спектакль, который я поставил, - «Каменный гость» Пушкина. Я тогда учился на четвертом курсе. А диплом защищал в Батуми, после чего меня оставили работать в батумском театре. В институте у меня была очень хорошая группа. Я учился вместе с Робертом Стуруа, Медеей Кучухидзе, Тамазом Гомелаури, Гурамом Жвания… Сначала нашей группой руководил выдающийся режиссер, человек энциклопедических знаний Василий Кушиташвили, работавший с таким известным французским режиссером, как Шарль Дюллен. На подмостках созданного им театра «Ателье» Дюллен поставил около семидесяти спектаклей, сыграл свыше тридцати ролей. Здесь, в своей «мастерской» он основал замечательную драматическую школу. Кстати, театр «Ателье» приезжал в Тбилиси на гастроли, и все пошли на могилу Василия Павловича. Он руководил нашей группой недолго – всего один семестр, но дал нам очень много. У него была оригинальная манера преподавания, и он многому научил нас с точки зрения чистой театральности. Потом к нам пришел Михаил Иванович Туманишвили и преподавал нам до самого конца. Мы считаем его своим главным учителем. Под его руководством мы получили свои режиссерские дипломы.
В Батуми
Сначала я был очередным, потом – главным режиссером. Надо сказать, что Батумский драматический театр – это довольно авторитетный по грузинским меркам театр. Когда я туда попал, то сразу оказался в его особой атмосфере. До меня там работал выдающийся грузинский режиссер Арчил Чхартишвили. Кстати, он первым в Грузии поставил «Царя Эдипа», «Отторгнутый» по Важа Пшавела. Этот человек обладал необыкновенной творческой фантазией, режиссерской смелостью. И когда меня назначили главным режиссером, то первое, что я сделал, - восстановил его постановки. Спектакль «Царь Эдип» в свое время посмотрел американский писатель Джон Стейнбек и был под таким впечатлением, что, вернувшись в США, написал о том, как в маленьком портовом городе, в котором кроме таверн и бардаков ничего не должно быть, он увидел на сцене огромного, роскошного театра – «Царя Эдипа». И на каком уровне, в каком исполнении! Он был очень удивлен. Так что батумский театр был, я бы сказал, очень солидным театром, с хорошими традициями. Я потерял с ними контакт в последние годы и не знаю, как там обстоят дела сегодня, но то, что это был очень хороший мощный национальный театр, могу утверждать с полным основанием. В Батуми мне довелось проработать всего несколько лет, но это был для меня очень плодотворный период. Я тепло вспоминаю это время. Многие из моих батумских спектаклей были высоко оценены – мы получали премии союзного значения. В честь Победы мы поставили спектакль «Святые в аду», который выиграл всесоюзный конкурс, обыграв театр Марджанишвили. И героиня моего спектакля, актриса Ламара Карасашвили, разделила первую премию с Анастасией Вертинской, сыгравшей главную роль в спектакле «Мастера» Стоянова. Мы повезли «Святых» в Москву вместе с двумя другими постановками, получив право гастролировать в Кремлевском театре. Второй спектакль, тоже отмеченный премией, был поставлен по пьесе батумского драматурга Али Самсония. Она называлась «Море и любовь» - это была лирическая драма с комедийной составляющей. Третья работа, которую мы представили в Москве, - «Я, бабушка, Илико и Илларион» Думбадзе в постановке Шалвы Трофимовича Инасаридзе. Он был очень одаренным человеком и соратником Арчила Чхартишвили. В Батуми я проработал четыре года, и за этот период поставил 16 спектаклей. А всего за свою творческую жизнь я выпустил 202 спектакля! На мой взгляд, режиссер должен иметь профессиональный режим. Ставить один спектакль в три года, даже если это хороший спектакль, не значит быть профессиональным режиссером.
В Тбилиси
Я всегда с удовольствием ставил детские спектакли и не понимаю тех режиссеров, которые этого не любят. Поэтому с добрым чувством вспоминаю свою работу в Театре юного зрителя. В ТЮЗ тогда назначили большого директора – Ивана Гвинчидзе. До этого он был директором марджановского театра. Гвинчидзе был очень театральным, прогрессивно мыслящим, интересным человеком. При нем ТЮЗ пошел вперед. Мы с ним очень хорошо сотрудничали. Он, собственно, и перевел меня из Батуми в Тбилиси. В период моей работы в ТЮЗе я познакомился с моей будущей женой Ингой. Она была очень хорошая актриса – актриса от Бога! Когда она выходила на сцену, то сразу приковывала внимание зрителей, невзирая на то, большую или маленькую роль играла, и какого уровня был спектакль. Между нею и публикой всегда возникали флюиды. Это очень ценное свойство актера! Инга играла во многих моих спектаклях. Но она много работала и до меня, и после моего ухода из ТЮЗа. Из ТЮЗа меня перевели в театр музыкальной комедии имени Васо Абашидзе, с которым связан очень интересный период моей жизни. Я работал с замечательными композиторами Сулханом Цинцадзе, Отаром Тактакишвили, Гоги Цабадзе, Нодаром Габуния, Важа Азарашвили, Гией Канчели. Так случилось, что я дважды возвращался в музыкальный театр. Несколько лет работал в опере, театре имени Марджанишвили, театре миниатюр. К переходам относился вполне нормально, спокойно. С удовольствием ставил спектакли и в опере, и в кукольном театре, и в оперетте, и в драме. В оперном театре я поставил «Пиковую даму», «Севильский цирюльник», «Риголетто», грузинские детские оперы «Нацаркекия» Мери Давиташвили, «Непрошеные гости» Александра Букия – всего шесть спектаклей. Работать с таким материалом мне было очень интересно – Чайковский, Верди! В оперетте я прослужил больше – лет пять-шесть. Подолгу я нигде не работал. А потом был театр имени Грибоедова в кошмарный период гражданской войны. Помню, как зашел в свой кабинет – кабинет главного режиссера – и ахнул: автоматная очередь прошла прямо над моим креслом!
В Каире
А потом меня пригласили в Египет, в Академию искусств Каира, и там я проработал долго – двенадцать лет. Я поставил там оперу Стравинского «Мавра», а главное – осуществил постановку «Синухео» – самого древнего литературного произведения в истории человечества. Это первая дошедшая до нас повесть в истории человечества, которая датируется XXII веком до нашей эры. Полного ее текста нет. На протяжении 400-500 лет его то теряли, то восстанавливали. Я нашел это произведение в библиотеке советского посольства. Как выяснилось, брат российского императора Кирилл Александрович был выдающимся египтологом с мировым именем, и именно он буквально по кусочкам восстановил «Синухео» из обрывков папируса разных веков и издал на русском и древнеегипетском языках. Она мне очень понравилась. Я сделал из повести пьесу и поставил на сцене Национального драматического театра. Получился очень интересный спектакль в стиле древнегреческой трагедии с хором, хоревтами, ведущим. Главного героя Синухео играл прекрасный актер Ахмед Саад. Оформил спектакль известный художник Фуад, а музыку написал совсем молодой композитор. Вся сцена была по колено засыпана песком, привезенным из пустыни, и все герои, хор ходили, утопая в этом песке. Спектакль шел тридцать раз подряд. У меня всегда хорошо складываются отношения с труппой, коллективом. Не стал исключением и Египет. Мне очень нравился этот театральный коллектив. Кстати, в академическом театре актеры играют на классическом арабском языке, который отличается от повседневного, разговорного. У меня было два переводчика – мадам Самия Тауфик и Ахмед Магран. Я сделал инсценировку на русском языке, а Магран перевел на арабский, причем с привлечением специалистов, потому что это была серьезная научная работа – это было так же сложно, как перевести на арабский «Витязя в тигровой шкуре». Поэтому за этим процессом все очень внимательно наблюдали, Магран очень старался. В итоге все остались довольны, а я за эту работу получил премию. Египетские актеры отличаются дисциплинированностью, чувством ответственности и фанатизмом. Они ничем, кроме своей профессии, не занимались. Почти вся грузинская театральная терминология пришла к нам от арабов. По-арабски «масрахея» - пьеса, «масрах» - театр, «масхара» - актер. В смысле – развлекающий, развлекатель. В Каире я познакомился с великим египетским актером Яхья Фаггарани. У него была огромная машина, оснащенная как квартира, и он фактически жил в ней. Там был его гардероб, небольшой холодильник и все необходимое. Яхья Фаггарани был настолько занят, что не мог возвращаться домой, чтобы отдохнуть и переодеться… Он сыграл главную роль в моем спектакле «Одна ночь из тысячи». Кроме этого, я преподавал в аспирантуре и докторантуре Египта мастерство режиссуры музыкального театра будущим режиссерам, издал там книгу.
Педагогическая режиссура
В Тбилиси я выпустил «Историю оперетты и мюзикла», книгу «Некоторые соображения о воспитании актера музыкального театра». А сейчас я написал книгу о Театральном институте «Мои университеты». В ней отражен период 1950-60-х годов, когда я сам еще учился. Уже два года я не ставлю спектаклей. В своей жизни я выпустил очень много спектаклей – возможно, даже больше, чем следовало. А в последнее время у меня появилась другая творческая тенденция – я не очень увлекался постановкой пьес. Старался сам писать пьесы, делать инсценировки. Очень интересным получился музыкальный спектакль, который я поставил со своей последней группой из 12 человек. Вот история его рождения. Я обратился к стихам Давида Строителя – грузинского Петра I. Это был человек невероятной физической мощи – два метра 18 сантиметров. Воин, известнейший на всем востоке полководец, замечательный государственный деятель, великий царь в истории Грузии. Но он еще и поэт. Причем замечательный поэт. Я взял его стихи и сделал спектакль. В моей постановке стихи Давида Агмашенебели и читаются, и поются. Получилась очень своеобразная композиция под названием «Песнь сожалений». Такого рода эксперименты стали меня больше интересовать. Так, я взял «Три девы» Поликарпе Какабадзе и тоже сделал из этого музыкальный спектакль. Каждую девицу играли две актрисы. Поликарпе Какабадзе написал нечто «под Меттерлинка» - получился очень симпатичный поэтический спектакль. Современный литературный материал меня мало привлекает. Для меня драматический театр – это судьбы людей. В результате взаимоотношений, диалога, конфликта возникают какие-то поступки, проявляются характеры. Характер персонажа должен видоизменяться на глазах у зрителей – это и есть драматический театр, когда вследствие определенных явлений, происходящих с человеком, меняется и его внутренняя суть, и он начинает по-другому мыслить, чувствовать, действовать. Вот в этом суть драмы. Когда театр перестает быть наглядным, когда все только подразумевается, то это уже нечто совершенно другое… Я с Робертом Стуруа всегда спорил – то, что он делает, не является собственно драматическим театром. Может быть, это хороший театр – я не с этим спорю! Но это не «драма». Драма предполагает только душевный контакт и рожденные в результате этого контакта видоизменения. На моей памяти только три великих грузинских актера производили неизгладимое впечатление – Акакий Васадзе, Серго Закариадзе и Вахтанг Чабукиани. Они овладели тем, о чем я говорил. И потому стали «китами». Драматический театр может быть развлекательным, но своей драматичностью, а не развлекательностью. Я за то, чтобы каждый театр занимался своим делом. На современном этапе театр вышел на такой уровень, когда он не должен заигрывать со зрителем.
Монолог режиссера записала Инна БЕЗИРГАНОВА |
В конце мая миллионы зрителей замирают в ожидании нового победителя «Евровидения» - счастливчика, который будет определять погоду на музыкальном Олимпе до следующего года. В 1974 году этим счастливчиком стала «АББА», в 2012-м им может стать грузинский певец Анри Джохадзе. «Евровидение» - конкурс эстрадной песни среди стран-членов Европейского вещательного союза. От каждой страны в конкурсе участвует один представитель – солист или музыкальный коллектив, исполняющий песню длительностью не более трех минут. Во время выступления, проходящего в прямом эфире, на сцене должно выступать не более шести артистов одновременно. После выступления всех участников наиболее популярная песня определяется путем голосования телезрителей и жюри, в котором участвуют все страны, выступавшие в финале и полуфинале. Конкурс проходит ежегодно, начиная с 1956 года, и является наиболее популярным неспортивным мероприятием в мире, с аудиторией до 600 миллионов зрителей. Финал конкурса традиционно проходит в одну из суббот мая. На этот раз 26-го. Полуфиналы конкурса пройдут 22 и 24 мая. В этом году в «Евровидении» примут участие 42 страны, в финал пройдут только 26. «Евровидение-2012» станет 57-м по счету, оно пройдет в столице Азербайджана, в специально построенном для фестиваля Бакинском кристальном зале вместимостью до 35 тысяч мест на площади Государственного Флага. На строительство площадки было выделено пятьдесят миллионов манатов (около 48 миллионов евро). В преддверии столь масштабного мероприятия президент Азербайджана Ильхам Алиев распорядился упростить регистрацию виз и аккредитацию для граждан других государств, приезжающих в Баку в связи с конкурсом. Азербайджан проводит конкурс впервые. Право провести его страна получила после того, как в 2011 году в Дюссельдорфе дуэт «Ell& Nikki» с композицией «Running Scared» занял первое место, набрав в финале 221 балл. Визуальной темой конкурса названы ярко-красные узоры, а также логотип в виде огненного цветка и девиз – «Light your fire!» («Зажги свой огонь!»). Участник от Грузии – Анри Джохадзе поет с четырех лет. Сегодня ему 31. Его называют одним из самых талантливых и перспективных грузинских исполнителей. В восемь лет был солистом детского оперного театра при Тбилисском театре музыкальной комедии. С отличием окончил Государственную академию искусств. Истоками своего творчества считает народные песни «Мравалжамиер», «Чакруло», сванские напевы и другие образцы грузинского фольклора. Обладатель призовых мест и Гран-при «Украинского международного конкурса» (1998), «Славянского базара» (1999), конкурсов «Золотой шлягер», «Радуга Кавказа», «Варна-2003», «Астана-2004», «Golden Stage» (Румыния), «Шанхай-2004», «Море друзей – Ялта-Киев-транзит», «Эилат-2007» (Израиль), «Песни моря» (Украина). Финал национального отбора Грузии в этом году собрал девять участников. Кроме Анри Джохадзе, на сцену выходили Борис Бедия, Эдвард Татиани, Леван Джибладзе и группы November, Vanilla Cage, Mirror Illusion, REMA и Industrial City. После выступления последнего исполнителя в прямом эфире государственного канала состоялось sms-голосование. Единогласным решением жюри и телезрителей представителем на «Евровидение-2012» от страны был выбран Анри Джохадзе с песней «I’m a Jocker» (авторы – Русудан Чхаидзе и Биби Квачадзе). Музыкальные эксперты и продюсеры возлагают на певца большие надежды. Они уверены, что у него есть все шансы взойти на музыкальный Олимп Европы и привезти конкурс «Евровидение» в Грузию. Перед поездкой в Баку Анри Джохадзе побеседовал с корреспондентом «РК».
- Анри, каким было ваше первое ощущение, когда вы узнали, что будете представлять Грузию на «Евровидении»? - Не помню, если честно. Кажется, немного растерялся. Я так долго шел к этому, что никаких особенных переживаний, пожалуй, не было. Не знаю, хорошо это или плохо. Нет, ну, конечно, я обрадовался. - Почему вы выбрали образ Джокера для вашего выступления? - В песне заложен определенный смысл. Это история о человеке, который всегда наедине со своими проблемами, немного одинокого, но который всегда старается сделать праздник для окружающих. Идея клипа в том же – создать праздничное настроение. Джокер никогда не покажет своей печали и своих проблем. Такой вот человек-праздник. Хотя он всегда остается один. Я думаю, это проблема всего мира – не показывать своих эмоций. - Ваш творческий имидж сильно отличается от того, какой вы на самом деле? - Разница небольшая. - Или большая? Ваши друзья говорят, что в жизни вы совсем другой человек, нежели на сцене. - Я не согласен с тем, что мой имидж воспринимается, как скандальный. Скандальный человек в моем понимании, это тот, кто открыто критикует и оскорбляет своих коллег, ведет себя вызывающе. По международным меркам я совсем не скандалист. Я не понимаю, почему моя персона так воспринимается. Думаю, просто путают людей, которые выпадают из общего контекста, непохожих, с людьми скандальными. Я коммуникабельный, респектабельный, признанный. А скандалисты – всегда сомнительные личности. Их талант ввиду их поведения часто ставят под сомнение. Возникает вопрос, а не подменяется ли талант скандалом и шумихой? Поэтому я и говорю, что не удовлетворяю эти критерии. - Вы – автор ваших клипов. И не только. - Да, я сам пишу сценарии для своих клипов, сам их снимаю и монтирую. Снимаю клипы для коллег. Одна из последних моих работ – клип для замечательной певицы и моего друга Верико Турашвили. Мы сняли его в театре Грибоедова. На съемки клипа не потратили ни одного лари. Это еще раз доказывает, что если чего-то очень захотеть, все получится. - Если бы Анри Джохадзе не стал певцом... - Он стал бы кинорежиссером. - Вы с юности принимали участие в международных песенных конкурсах. Что вам это дало в профессиональном плане? - Опыт. Выступая на конкурсах, я был в активном поиске. Я искал свое направление в творчестве. Искал себя. Поэтому и решил принимать участие в различных состязаниях. «Евровидение» для меня – четырнадцатый по счету международный конкурс. И последний. - Значит, вы себя нашли? - Я нашел себя, когда почувствовал вкус первой победы в 17 лет на конкурсе в Украине. Это стало для меня отличным стимулом. Правда, я занял только третье место, что считаю большим достижением. Мне интересно заниматься любимым делом. Люблю бороться и не люблю, если мне все подносят на блюдечке. Поэтому мне сложно. Но если ты борешься только чтобы не потерпеть поражение, ты никогда не выиграешь. - Что для вас главное в вашей работе? - Результат, отдача. Я говорю о глобальном успехе. Я точно знаю, как делать свою работу красиво. Мне кажется, если люди делают свою работу без энтузиазма, я имею в виду творческих людей, такая работа лишена смысла. Если твои песни не находят отклик у слушателей, ты не ощущаешь своей нужности как музыкант. Служение – вот главное слово. «Евровидение», на самом деле, тоже не потолок, а скорее, возможность мощного пиара, чтобы с твоим творчеством познакомилось как можно больше слушателей. Сегодня я пою на «Евровидениии», завтра могу выступить в клубе. И это будет равноценно по качеству. - Есть распространенное мнение, что шоу-бизнеса в Грузии не существует. - Шоу-бизнес существует. Но проблема в качестве. Правда, здесь есть и оборотная сторона медали – аудиторию нужно воспитывать. Я, в этом смысле, ничего не имею против советской модели. Цензура важна. Но самоцензура еще важнее. Она идет от воспитания, семьи. - У вас есть мечта? - Я уже давно ни о чем не мечтаю. Все свои мечты я превратил в цели. И достиг. - Как вы оцениваете свои шансы на победу в «Евровидении»? - Не могу сказать. Я понимаю, что это большая политика. Моя задача – выйти на сцену и показать незабываемое шоу. Нино ЦИТЛАНАДЗЕ |
|
ПАМЯТЬ ТЕХ, КТО ВИДЕЛ ТЕБЯ... |
Евгения Лебедева нам трудно представить молодым человеком. Мы узнали его уже зрелым мастером. Само время еще не убежало от нас слишком далеко. Благодаря техническим средствам мы услышали голос артиста, увидели его пластику, манеру игры, глаза, движения. Мы знаем его Холстомера, Бессеменова, Артуро Уи… Но даже в ранней работе, сохранившей облик, как нам кажется, совсем молодого Евгения Лебедева, ему уже 38 лет – это Ромашов в фильме «Два капитана» (1955). Между тем, после окончания Московского городского театрального училища в 1940 году Евгения Лебедева командировали работать в Тбилиси – в Русский театр юного зрителя им. Л.М.Кагановича. Правда, за плечами уже была непростая, полная треволнений и скитаний жизнь «поповского сынка». Он приехал, когда ему было 23 года, а уехал из Тбилиси, когда ему было за 30. Русский ТЮЗ являлся в то время совершенно уникальным театром даже для такого театрального города, как Тбилиси. Это был первый в Закавказье театр для детей, созданный в 1927 году по инициативе Н.Я. Маршака (главного режиссера ТЮЗа вплоть до 1960 года) и К.Я. Шах-Азизова (знаменитого впоследствии директора Центрального детского театра в Москве). Мечта о создании театра для детей зародилась у Маршака, когда он руководил детским домом. Он один из инициаторов создания первой в Советском Союзе детской железной дороги, которая работала в знаменитом городском саду Муштаид. Николай Яковлевич был предан «идее детства». Имея некоторое внешнее сходство с известным детским поэтом и такое же отчество, он взял себе псевдонимом фамилию Маршак, что впоследствии породило некоторую путаницу исследователей и биографов, считающих их родными братьями. На самом деле, настоящая фамилия Н.Я. Маршака – Чечет; семья жила в отдельном домике во дворе католического костела на улице Калинина, и, вероятнее всего, кто-то из его предков был католическим священнослужителем. Русский ТЮЗ, возглавляемый Маршаком, был подчинен общему пониманию высокой миссии – служению Детству. Свидетельством энтузиазма, которым был охвачен весь коллектив, может послужить такой эпизод. За афишами первого спектакля – «Гайавата» - отправился администратор М.Барутчев. Он вернулся с афишами, но без зубов. Цена оказалась больше, чем рассчитывали, и Михаил Григорьевич, не раздумывая, расплатился своими золотыми зубами (впоследствии именно Барутчев дал путевку в «театральную» жизнь Р.Мерабову, который начинал при нем мальчиком-администратором; его дочь, Татьяна Барутчева-Мергелова, стала руководителем педагогической части ТЮЗа, а внук работает сегодня главным администратором в Театре музыки и песни Елены Камбуровой). Перед коллективом стояла задача приобщить детей к искусству, познакомить с произведениями русской и мировой драматургии, научить языку театра. Отношение к детям было любовное и очень серьезное. Юные зрители писали о своих впечатлениях от спектаклей в тюзовскую многотиражку «Дети Октября», позднее – «Вестник ТЮЗа». Работал «Актив школьников», в который стремились попасть, кажется, все школьники грузинской столицы. Педагогическая часть занималась с детьми читкой пьес и разбором спектаклей. В репертуаре стояли «Ромео и Джульетта», «Коварство и любовь», «Разбойники», «Бедность не порок», «Поздняя любовь», «Сказки Пушкина», «Василиса Прекрасная», «Овод», «Дубровский»… В пеструю, многокрасочную и богатую впечатлениями театральную жизнь Тбилиси русский ТЮЗ вписывался абсолютно и органично. Многие известные деятели отечественной культуры начинали свой творческий путь именно с тбилисского русского ТЮЗа. Свой первый в жизни профессиональный спектакль «Предложение» Г.А. Товстоногов поставил именно здесь в 1933 году; будучи совсем мальчиком, он сыграл Балду в пушкинской сказке и в общей сложности проработал в русском ТЮЗе до 1940 года, где поставил большое количество спектаклей. В начале 70-х на встрече с тбилисской театральной общественностью Георгий Александрович Товстоногов сказал: «Мизансценированию я научился у великого режиссера Маршака». Кинодраматург и публицист Анатолий Гребнев еще школьником стал главным редактором многотиражки «Дети Октября», газеты русского ТЮЗа в 1930-е годы. В театре работал Энвер Бейбутов – старший брат знаменитого певца Рашида Бейбутова, многолетний главный режиссер Ростовского театра, а затем – русского драматического театра в Баку; работал молодой Рафик Экимян – будущий директор Московского театра Ленком. Юный Булат Окуджава начинал свою трудовую деятельность рабочим сцены в русском ТЮЗе. Через много лет, уже известным поэтом, находясь в Днепропетровске, он с юмором рассказывал сотрудникам Московского областного ТЮЗа, который там гастролировал, о своей работе монтировщиком в Русском ТЮЗе: «Лебедев меня тогда на дух не замечал. Но зато потом, в своих мемуарах, он все-таки написал, что работал в тбилисском ТЮЗе, в котором рабочим сцены был я». После выхода на экраны фильма «Дом, в котором я живу» зрителям с гордостью показывали место, которое по абонементу когда-то принадлежало мальчику Леве Кулиджанову, бывшему «активисту школьников при ТЮЗе». Говорили, что и Марлен Хуциев был частым посетителем тюзовских спектаклей, и Евгений Примаков. Начинающий артист Евгений Лебедев приехал, когда ТЮЗ был на взлете. Великолепные артисты составляли эту уникальную труппу: потрясающие актрисы-травести Ч. Кирова и М. Бубутейшвили; герои-любовники по амплуа, разные, каждый со своей особенностью и манерой, красавцы-мужчины Ю.Новиков, Г.Чодришвили, В.Урусов; комики, «злодеи», характерные – А.Юдин, К.Ефимов, Н.Глобенко, О.Орел; артисты на роли трогательного, слабого, забитого жизнью «маленького человека» - П.Нерясов, П.Штогрин, А.Барсанова; «светская львица» Т.Папиташвили; социальный герой – Л.Романов; наконец, А.Энгельгардт – потомственный дворянин, из старинного знаменитого рода Энгельгардтов, один из которых был директором Царскосельского лицея, спасал А.С. Пушкина от ссылки, которому принадлежит крылатая фраза: «Не смерть страшна, а страшно бесчестие». Во многих спектаклях партнершей Лебедева была Ольга Беленко, первая актриса театра, обладающая поразительной многогранностью сценического дарования («Бедность не порок»: Митя и Любовь Гордеевна; «Свои люди – сочтемся»: Подхалюзин и Липочка; «Слуга двух господ»: Труфальдино и Смеральдина). Позднее ее звал к себе в Ленинград Г.Товстоногов. Лебедев поехал, а она отказалась. Невероятно скромная в жизни, скорее всего, испугалась. Женой Евгения Лебедева стала актриса, красавица Катя Агаларова, которую все называли Малышкой. Наполовину азербайджанка, наполовину грузинка, с удлиненным разрезом глаз она была похожа на восточную миниатюру. При этом она еще и пела красивым теплым сопрано. Вначале молодая семья жила на тогдашней Татьяновской улице в комнате, которую им сдавала мама Гоги Товстоногова. Фактически это был просто замкнутый угловой «кусочек» длинного тбилисского балкона, который шел вдоль всего дома. Позже Лебедев и Агаларова жили в тюзовском общежитии в трехэтажном здании бывшего склада декораций с комнатушками-пеналами по пять на этаже, с печным отоплением, общей кухней и туалетом. Дом «в стиле ранний Вайсерманс», шутили артисты, причудливо соединяя слово Ренессанс и фамилию директора театра Вайсермана. О, это знаменитое общежитие Русского ТЮЗа во дворе Дома железнодорожников на проспекте Плеханова №127! На третий этаж, где жили первые актеры труппы (Урусов, Беленко, Лебедев с Агаларовой, Энгельгардт), вела пристроенная снаружи гремящая металлическая лестница; ступеньки были с дырками в виде кружочков и линий, перила слегка поддерживались редкими металлическими подпорками. Лестница была вся какая-то прозрачная, почти воздушная. Она возвышалась и над Домом железнодорожников, и над Плехановским проспектом с его платанами в три обхвата и казалась лестницей в небо. Очень скоро Евгений Лебедев стал одним из ведущих актеров театра. Он сыграл Митю в пьесе «Бедность не порок», Подхалюзина в пьесе «Свои люди – сочтемся», Бабу-Ягу в «Василисе Прекрасной», Труфальдино в «Слуге двух господ», Павку Корчагина в спектакле «Как закалялась сталь», Сережу Тюленина в «Молодой гвардии» и молодого Сталина в спектакле «Побег» (позже, в 1949 году, в первом спектакле Г.А. Товстоногова в ленинградском Ленкоме «Из искры…» за исполнение роли Сталина Е.Лебедев получит Сталинскую премию 1 степени). Во время войны и в первые послевоенные годы бригада тюзовцев много ездила по госпиталям с концертами. С участием Лебедева были сцена с Липочкой из «Своих людей...» и мимическая сценка «Рыболов». Похоже, что именно здесь, в Русском тбилисском ТЮЗе, сформировалась особая актерская индивидуальность Лебедева, и были намечены основные темы его творчества. Представляется, что в актерской природе Лебедева была заложена некоторая физиологичность исполнения: он играл как бы чуть-чуть «над реализмом»; можно использовать и общепринятую формулировку – сюрреализм, как ни покажется неожиданным этот термин, применительно к игре драматического актера. В эти первые девять лет работы в театре он проявил себя как характерный артист, склонный к эксцентрике, владеющий редким жанром гротескной игры в сочетании с тонким психологизмом. В нем непостижимым образом блистательно слились два направления русской театральной школы – школа представления, эксцентриада, яркая определенность формы и глубокое переживание, сердечный душевный надрыв, «жизнь человеческого духа», по словам К.С. Станиславского. К сожалению, почти не осталось людей, которые видели этот ранний, самый ранний период актерского творчества Евгения Лебедева. Воспоминания обрывочны, не полны, но и по ним все-таки можно составить некоторое представление о том, как это было. Мне рассказали о мизансценах в «Молодой гвардии», которые навсегда врезались в память «юному зрителю», видевшему спектакль более 60-ти лет назад. На авансцене Сережа Тюленин (Е.Лебедев) прикалывал на спину проходящему полицаю (Г.Барановский) листовку с текстом типа «Я – предатель» или что-то в этом роде. Делалось это очень ловко и неизменно срывало аплодисменты. И еще. Кончался спектакль очень выразительной «скульптурной» композицией – памятником героям. Это впечатляло: Любка Шевцова – О.Беленко, Олег Кошевой – В.Урусов, Иван Земнухов – М.Минеев. В спектакле «Слуга двух господ» была сцена, когда Труфальдино пытается заклеить чужое распечатанное письмо мякишем хлеба и непроизвольно проглатывает его, и не один раз! Настоящий концертный номер, собиравший у верхнего окошка тюзовского закулисья, откуда актеры обычно наблюдали ход спектакля, толпу. Более поздний общеизвестный аналог – лебедевский шедевр в «Энергичных людях» В.Шукшина. Бабу-Ягу Лебедева мне посчастливилось видеть несколько раз, правда, уже в поздние годы и только в концертном исполнении. На наших глазах Лебедев вдруг превращался в томную и кокетничающую старуху, которая время от времени вскидывала острые глазки, чтобы проверить, какое впечатление она произвела. Лебедев демонстрировал чудеса актерской техники и полного владения своим телом, лицом, каждой его мышцей: одна сторона дергалась, другая была спокойна; правый глаз плакал, левый смотрел весело; смена выражений происходила в секунды. Казалось, такого не бывает, просто не может быть, невозможно! Иногда в статьях встречается ошибочное утверждение, что концертное исполнение Лебедевым роли Бабы-Яги ведет свое начало от Ведьмы в спектакле «Аленький цветочек» в Ленинградском театре имени Ленинского комсомола. Здесь мы снова встречаемся с тем, что актер Лебедев стал широко известен в более поздний период. На самом деле, и Ведьма в «Аленьком цветочке», и знаменитый концертный номер восходят к спектаклю, который считался «золотым фондом» Русского ТЮЗа и шел многие годы, - «Василиса Прекрасная», поставленная Г. Гинзбургом в 1941 году. По рассказам очевидцев, на сцене стояло огромное дерево, из дупла которого была выдвинута доска. По ней с диким визгом и громким гиканьем съезжала лебедевская Баба-Яга с длинным острым носом и живыми точками – глазками. Театральный костюм был скроен из множества лоскутов, по отдельности прикрепленных друг к другу. Эти подвижные шевелящиеся лохмотья создавали особый эффект. Казалось, что нет отдельно тела и отдельно одежды, а вот эта вся шевелящаяся материя, ветошь, которая зыбко вздыбалась и клочкообразно опадала, казалось, это и есть само тело этой сказочной страшной и веселой старухи. В «Золотом ключике» Лебедев играл пуделя Артемона. Судя по тому, как еще три десятилетия спустя сами артисты вспоминали спектакль и пуделя Артемона, это была выдающаяся работа. Спектакль ставил сам Маршак. Как всегда, он вчувствовался в авторский мир писателя, проникся его мироощущением, его юмором, его особой стилистикой. Артисты рассказывали, что иногда создавалось впечатление, что он почти идентифицировал себя с автором, чуть ли не считал себя Алексеем Толстым. Работая с артистами, он часто говорил: «А вот мы с Алексеем Толстым думаем так…» И не всегда было понятно, шутит он, или говорит всерьез. Но так же ощущали себя и актеры, «вживаясь» в тех, кого играли. И, конечно, среди всех выделялся Лебедев, в котором острая эксцентрика, гротеск всегда соединялись с глубоким проникновением в сущность образа. Как-то на одной из репетиций он, уже совершенно ощущая себя пуделем Артемоном, подошел к столбику на сцене и по-собачьи поднял ногу. Рассказывали, что сам он даже и не сразу понял, почему раздался такой гомерический хохот всех, кто увидел эту сценку. Как-то Евгений Лебедев привел на репетицию маленькую девушку в морской форме. Это была его сестра, которая приехала из госпиталя после тяжелой контузии, полученной во время боев за Керчь. Неожиданно в середине репетиции она вдруг вскочила и взволнованно прокричала примерно следующее: «Я не понимаю! Идет война! Может, именно сейчас кто-то гибнет, жизни не жалеет, ради победы, а вы сказочками занимаетесь! Там пули свистят, а тут мой брат собаку изображает!» На Лебедева это произвело огромное впечатление. Он ушел на фронт добровольцем и оказался в той части, которая дислоцировалась в Керчи. Директору К.Вайсерману пришлось приложить много усилий, чтобы убедить военное начальство в том, что этот артист совершенно необходим ТЮЗу. Константин Николаевич лично поехал за Лебедевым и увез его из Керчи буквально накануне одного из самых страшных сражений, где погибли почти все. Вайсерман сделал «броню от фронта» еще нескольким талантливым артистам. Многие поколения юных зрителей навсегда запомнили этого замечательного человека. Когда заканчивался спектакль, и в последний раз задвигался золотисто-солнечный занавес, на сцену выходил директор К.Вайсерман. Он, как дирижер, взмахивал рукой, из оркестровой ямы раздавался бодрый марш, и, начиная с первого ряда, цепочкой – один за другим – юные зрители покидали зал. Это торжественное «шествие» детей под музыку через весь зал позволяло избежать толкучки и суматохи в раздевалке («Театр начинается с вешалки»!) и придавало самому посещению театра вкус значительности и особой праздничности. Война закончилась, Лебедев так сильно был увлечен работой в ТЮЗе, что, получив письмо от А.Таирова с предложением работы в Камерном театре, просто не ответил на него. Но вскоре он начал тосковать о России. «Меня не отпускали, - рассказывал Евгений Алексеевич. - Ждали, когда я успокоюсь, смирюсь, привыкну. А я не успокаивался, не смирялся, я тосковал, бунтовал, просил привезти земли русской… Мне ее привезли… в спичечной коробке… из Москвы… Я хранил ее у себя в гримерной». В 1949 году он все же вырвался в Москву и некоторое время работал в Театре Промкооперации. В том же 1949 году, по приглашению Георгия Товстоногова, возглавившего ленинградский театр имени Ленинского комсомола, Лебедев уехал в Ленинград. Вместе с Георгием Товстоноговым в Ленинград переехала и его сестра Натела. Она была на десять лет младше Евгения Лебедева, и если в Тбилиси между ними ничего и быть не могло, то здесь Евгений влюбился в повзрослевшую девушку. В 1950 году они сыграли свадьбу. Всякий раз, бывая в Тбилиси, став уже знаменитым, всемирно известным артистом, Лебедев обязательно находил время встретиться с тюзовцами и, по рассказам участников этих встреч, они всегда были радостными, наполненными воспоминаниями и юмором. Веселый возглас при встрече: «Оля! Ты прекрасно выглядишь! Такая же! Ну, ни капельки не изменилась!» Моментальная реплика в ответ: «Не хочешь ли ты сказать, что я так выглядела в мои 25 лет?!» И общий счастливый хохот. Сердечность и душевная мягкость оставались главными чертами личности Евгения Алексеевича. В 1956 году в Ленинграде он очень тепло приветил мальчишку – бывшего соседа по тбилисскому актерскому общежитию, сына своих коллег О.Беленко и Ю.Новикова, оказавшегося далеко от дома, в период его учебы в Ленинградском нахимовском училище. Понимая мимолетность и незакрепленность профессии театрального актера, Евгений Лебедев задумывался о том, запомнят ли люди его творчество, его лицо, голос... Он писал: «Пересматриваешь старые фотографии, свидетели прожитых лет… Если бы не моя профессия, их могло бы и не быть. У артиста только и остается, что фотографии. Да память тех, кто видел тебя и запомнил…»
ЛАНА ГАРОН Москва |
XX век был поистине «золотым» для грузинского музыкального искусства, одарив нас выдающимися художественными достижениями как в области композиторского творчества, так и вокального и инструментального исполнительства. Современникам еще предстоит углубленная работа по историческому осмыслению и оценке музыкального наследия виртуозов недавнего прошлого. В первом ряду музыкантов – выдающаяся пианистка и педагог, народная артистка Грузии Марина Викторовна Мдивани, уже в 60-е годы завоевавшая широкое международное признание, лауреат престижных исполнительских конкурсов, ныне профессор Монреальской консерватории. Марина родилась в семье известного шахматиста, первого в Грузии шахматного мастера Виктора Арсеньевича Гоглидзе (1905-1964). Закончила в 1957 году тбилисскую музыкальную школу-десятилетку по классу Евгении Чернявской. Запомнились первые шаги на концертной эстраде юной пианистки, живой и задиристой девочки, выступавшей на академических концертах музыкальной школы. На выпускном вечере она с виртуозным размахом и блеском исполнила «Вальс» Гуно-Листа. Уже тогда можно было предсказать ей успешное артистическое будущее. В Московской консерватории Марина занималась у профессора Якова Мильштейна, а затем у своего главного учителя Эмиля Гилельса, окончив консерваторию в 1960 году (а в 1963-м – аспирантуру). В период артистического формирования молодая пианистка, несомненно, испытала влияние исполнительского мастерства знаменитого маэстро. Имею в виду масштабность, динамизм и виртуозный блеск пианистического искусства. Будучи студенткой третьего курса, она завоевала золотую медаль на Всесоюзном молодежном фестивале, а через год – серебряную на Московском международном фестивале. Широкое признание Марина Мдивани получила в 1961 году, став победительницей международного конкурса имени Маргариты Лонг и Жака Тибо в Париже. Французская пресса дала исключительно высокую оценку ее выступлению. Навсегда запомнилось первое после Парижа выступление молодой пианистки в родном городе, в Большом зале консерватории, вызвавшее огромный интерес музыкальной общественности. Пианистка исполнила фортепианные концерты Чайковского (№1) и Прокофьева (№3). Выступление Марины стало для слушателей своего рода ее «вторым открытием», по-настоящему ярким и впечатляющим. Игра пианистки с первых тактов властно захватила слушателей масштабностью интерпретации. Совершенство, безотказность исполнительского аппарата: мощная аккордовая «кладка», вихревая токкатная и «бисерная» пальцевая техника заставили вспомнить выдающихся виртуозов концертной эстрады. В следующем году на исключительно сильном по составу II Международном конкурсе имени П.И. Чайковского (Москва, 1962) Мдивани была удостоена четвертой премии. Начиная с 60-х годов пианистка ведет интенсивную исполнительскую деятельность. Особым успехом сопровождались выступления в США и, в частности, ее дебют в Нью-Йорке, в зале «Карнеги-Холл». Основу репертуара М.Мдивани составляли произведения Баха, Гайдна, Моцарта, Бетховена, Шопена, Шумана, Листа, Брамса, Чайковского, Мусоргского, Рахманинова, Скрябина, Стравинского. Но есть композитор, чьи произведения пианистка особенно много и успешно исполняла еще в студенческие годы. Это – классик русской музыки, один из крупнейших композиторов XX века – Сергей Прокофьев. Пианистка исполнила по существу все его фортепианные сочинения. Но, поистине, Книги рекордов Гиннесса заслуживает ее уникальный творческий подвиг, когда в 1986 году в Москве в один вечер она исполнила все пять фортепианных концертов Прокофьева! Такого никогда не было и вряд ли когда-нибудь повторится! Вскоре это чудо должно было свершиться и в Тбилиси (были даже афиши), но неожиданная болезнь дирижера помешала осуществлению концерта. Все эти годы Марина Мдивани не нарушала творческой связи с Грузией, устраивала концерты, исполняя произведения грузинских композиторов, в частности, была первым интерпретатором Четвертого фортепианного концерта Отара Тактакишвили. Одно время Марина выступала и в составе трио «грузинских звезд», с Лианой Исакадзе и Тамарой Габарашвили. Важным в творческой биографии М.Мдивани стал 1991 год, когда она переселилась в Канаду и стала работать профессором Университета Мак-Гила (консерватории) в Монреале, где наша соотечественница пользуется огромным авторитетом. Марина Викторовна раз в год приезжает в Тбилиси, проводит показательные уроки в нашей консерватории, а однажды возглавила жюри грузинского международного конкурса пианистов. В планах выдающейся пианистки и педагога дальнейшее расширение деловых и музыкальных контактов с Тбилисской консерваторией.
Пожелаем ей новых больших творческих свершений.
Гулбат ТОРАДЗЕ Не успела "Полная версия игры модница скачать"наружная дверь захлопнуться за майором, как внутренняя захлопнулась за хозяином гостиницы. В таком случае, я боюсь, что ураган "Игры тюнинг гонки"настигнет нас. Он говорит, что разобьется в лепешку, "Скачать стас михайлов новая песня"а все-таки поймает ее, ей-богу! Если, например, кто-нибудь из них хотел жениться, "Скачать бесплатно эмулятор дисков"он пересылал их прошения в высшую инстанцию, "Скачать ремиксы бутырки"не забывая приложить от себя самые скверные рекомендации. |
|