О живущем в Молдавии русском писателе Николае Савостине я впервые услышала в Киеве от Валентина Чудного. Валентин Павлович – известный в Украине писатель, автор поэтических сборников, повестей, переводов.
Он – доктор философии, заслуженный работник культуры Украины, член национальных союзов писателей и журналистов Украины. С Николаем Сергеевичем Савостиным В.Чудный знаком более пятидесяти лет, со времен службы в военном гарнизоне недалеко от Читы.
В разговоре о месте литературы в нашей сегодняшней жизни Валентин Павлович заговорил о книге «Честь поэтов» Н.Савостина, где автор размышляет о «емкости слова» в современном мире. Думается, эти раздумья писателя небезынтересными окажутся и для читателей «Русского клуба».
Тот, кто сохраняет жизнь

В переводе на русский этими словами многие тысячелетия назад египтяне мудро определили суть дела тех, кто рисует, пишет, ваяет, сочиняет музыку. В буквальном переводе с египетского это значит  «художник», а более обобщенно и возвышенно – поэт.
Меняется постоянно мир, человек в нем становится все мельче и беспомощней перед созданием рук своих. Теперешний экскаватор заменяет десятки тысяч землекопов, компьютер – тысячи и тысячи вычислителей, счетоводов, статистиков и др. А большинство тяжких аварий в мире случается из-за несовершенства человека, управляющего сложнейшими системами. И только образ поэта в самом отвлеченном виде остается прежним. И мир, и человек в его отражении так же ценен и незаменим, как и многие тысячелетия назад...
Сочинители стихов в разных странах отличаются друг от друга сообразно с различными типами национального мышления и представлениями о национальном идеале. И соответственно одни пишут длинно, другие кратко, одни афористично и лапидарно, другие пространно и туманно. Но что-то есть в них общее, что-то есть объединяющее в самой основе их образа жизни и деятельности. Вещество поэзии, если так можно выразиться, одинакового свойства повсюду, и оно добывается только одним способом – светлым и умным сердцем. Как и на заре цивилизации...
Подлинный создатель художественных ценностей –фигура знаковая, связанная кровеносной системой с душой народа. Она сродни святым образам. Не зря Андрея Рублева не так давно причислили к лику святых. На мой взгляд, и крупнейшие русские писатели прошлого заслуживают этого... Вспомним, к примеру, Гаврилу Державина, - человека, что называется, из народа, - долгая солдатская лямка, затем – губернатор, кабинет-секретарь Екатерины Второй, чуть позже министр юстиции, - «бич вельмож, при звуке грозном лиры, их горделивые разоблачал кумиры» (Пушкин), - автор од, которые содержали в себе и благотворный яд, человек, способный в ярости схватить великую императрицу за грудки, возмущенный ее указом о назначении какого-нибудь прохвоста на важную государственную должность. Попробовал бы это сделать какой-нибудь сановник, а не поэт Державин! Надо отдать должное Екатерине, - она переводила конфликт в область юмора: «Гаврила Романович, я вам не груша, чтобы трясти меня». Понятно, умная царица не назначила на должность министра юстиции какого-нибудь угодливого знатока юриспруденции, как принято в наше время. Взяла привлекательную авторитетную личность...
- Величие есть там, где живет поэзия. Не Гете искал знакомства с Наполеоном, нет, в расцвете своей славы и величия Бонапарт попросился к поэту, и придя, с порога заявил, что шесть раз прочитал его «Вертера». Историками зафиксировано, что Гете беседовал с ним сорок минут...
Нынче общественный статус писателя повсюду сведен к нулю... Власть голого прагматизма – отрицание необходимости учета объективных законов действительности и признание истиной лишь того, что дает практически полезные результаты, - ведет к оскудению и одичанию народов, к всемирной катастрофе.
Теперь это выглядит «пережитком проклятого прошлого» - отклик поэзии на явления жизни, на события истории. Едва мир услышал о героической гибели русского крейсера «Варяг» в русско-японской войне, как отозвались поэты даже в не очень дружеской Германии... Теперь гибнет атомная субмарина с экипажем, происходит колоссальная трагедия в Чернобыле, умирают люди в схватках с террористами – никакого отклика, молчание. Поэзия онемела.
Мы не можем даже приблизительно подсчитать мощь поэзии во Второй мировой войне. Мы выстояли перед натиском фашизма еще и потому, что с нами была поэзия. Новые поколения не могут себе представить, какое место в жизни народа – от рядового бойца до Верховного Главнокомандующего – занимало художественное слово. Но старшие помнят, как прибавляли нам силы, каким воодушевляющим зовом звучали голоса Шолохова, Алексея Толстого, Твардовского, Эренбурга, Леонова, Фадеева, Симонова, Пастернака, Ахматовой, Джамбула, Бергольц и многих других литераторов.
Многие ли знают, что в конце 1943 года в оккупированном Париже вышел подпольный сборник стихов, озаглавленный «Честь поэтов». Стихи печатались большей частью без подписи или под псевдонимами. «Гонорар» авторам могли уплатить лишь расстрелом...
В мире бывает, что правительство, сменившее предыдущее, отменяет все прежние законы, поворачивает жизнь иначе. Поэзия же преемственна. Можно ли вообразить, что кто-нибудь, пусть бесконечно могучий, своей волей сделает переворот в литературе? Ну, например, зачеркнет творчество Пушкина, а на его место водворит  процветавшего некогда Фаддея Булгарина?
Вдохновение нравственно. Поэтому ни один поэт, поэт, а не составитель речей в рифму, не служил злу, несправедливости, пошлости. Вдохновенно – значит нравственно, талантливо... Иначе не выжили бы в веках и тысячелетиях столь наивные и простодушные строки древней лирики или народного творчества, их бы просто вытоптали угодливые и ловкие умельцы от литературы. Загрязнение внутреннего мира человека – это самое опасное, что подстерегает человечество. Полным ходом ядовитая грязь отравляет среду обитания души человека. Порнография, рост преступности, духовное уродство, творения массовой культуры, рассчитанные на дешевый успех у обывателя, только ли это!
Трудно сразу понять, почему тиранов, деспотов, фюреров всех мастей так раздражает лирика, даже подчас самое безобидное стихотворение, скажем, о природе? Мы были свидетелями событий, сопутствующих приходу к власти фашизма – всякий раз он уничтожает и «чистых» лириков. Так произошло, например, с Гарсиа Лоркой, который писал преимущественно о любви и меньше других своих товарищей занимался политикой.
Дело в том, что с поэзией всегда гуманизм, уважение к человеческой личности, к красоте и справедливости. Только в лирике, или точнее, больше всего в лирике человек проявляется как индивидульность, здесь он остается самим собой. Именно в лирике он находит себя, одного-единственного, неповторимого, незаменимого, со своей душой, со своим внутренним миром.
Недавно в газетах промелькнуло сообщение о том, что в поселке Сусанино Костромской области местные энтузиасты после долгих исследований, применив изобретательность и точный расчет, нашли ту самую церквушку, что послужила художнику Алексею Кондратьевичу Саврасову моделью при работе над картиной «Грачи прилетели». Сейчас эта церковка реставрирована, на ее стене установлена мемориальная доска, а внутри открыт музей. И ведь всего-навсего пейзаж. Не индустриальный, а самый что ни на есть «сермяжный», но выражающий необычайно остро и тонко чувство родины, родной земли, пробуждающейся весны, обновляющейся надежды, глядя на эту картину, испытываешь прилив и печали, и жизнелюбия. И вот люди отмечают это памятное место наряду с теми местами, где проходили великие битвы, решающие судьбы народов, исторические события мирового значения, Это проявление лирики. Она могучая сила. Стихия!
А тот, кто осуществляет диктатуру наиболее реакционных сил, тот, кто держится на штыках, тот видит в безобидной лирике опаснейшего врага. Ведь человек, просто любящий стихи или  «сочувствующий» вместе с великими поэтами, не может мириться с рабством, угнетением, у него развито чувство собственного достоинства, он будет бороться. Он найдет и силы и способы участвовать в сопротивлении. Для властителя же, одержимого планами мирового господства, в идеале нужен не человек, а автомат, машина: заправил – накормил и за дело.Тут уж не до нюансов душевных переживаний.  
Цивилизация оставляет за собой пустыню, - заметил один из классиков философии. Да, исчезают реки, моря, леса. Истощаются залежи угля, нефти, газа, руд, сметается плодоносный слой почвы. Пустыня наступает. Однако, на мой взгляд, современная цивилизация особенно цинично губит литературу, а также искажает эстетику, чем низводит до половой тряпки мораль, совесть и нравственность. Теперь при помощи модных слов «свобода» и «демократия» сметаются основополагающие табу. Ведь культура – это система запретов, выработанных человечеством на пути развития, - чтобы не погибнуть. В искусстве вытравляется мысль, а художественный и философский (поэтический) замысел подменяется сумбуром. Пресловутый черный квадрат становится черной дырой вселенной, где пропадает человеческая суть художника,  - так в природе черная дыра поглощает свет – он не в состоянии вырваться из ее нутра на волю. Так гибнет подлинная красота и является яд растления...
Избыток халтуры в нашей литературе объясняется вседозволенностью: мол, рынок все определит. Но, если крестьянин привезет продавать на базар мясо, он обязан получить разрешение санитарной инспекции. Как минимум. И эта инспекция отвечает перед государством за качество продукта. Почему же духовную пищу, книгу, можно выносить на прилавок, минуя пусть какой-то контроль? Сейчас «демократы» взвоют: «Опять цензура!» А если продукт, выдаваемый под видом книги, картины, спектакля несет духовную отраву? Да во всем мире существуют хоть какие-то барьеры для такой тухлятины.
...Кто бывал в местах поблизости от Байкала, тот слышал это выражение: «омуль с душком». Не знаю, как сейчас – давно не был в тех местах, - а прежде – идешь по местному базару  и вдруг ощущаешь волну вони. И, тем не менее, смотришь, там у прилавков толкутся покупатели. В мое время было большое число страстных любителей этого «деликатеса». Такие, не глядя на ворохи свежего омуля, спешат именно туда, где эта дивная рыба уже провоняла. И было видно, таким любителям рыба эта очень по душе, аж слюнки текут. По всей видимости, в старину, когда не было холодильников, ыприходилось волей-неволей употреблять в пищу и слегка протухшую рыбу. Скорей всего, таким образом некоторые со временем пристрастились к ней, нашли прелесть именно в таком продукте. Я как-то пробовал такой омуль, но, мягко говоря, не нашел его привлекательным. Предпочитал, как и большинство, свежую рыбу.

Николай САВОСТИН
Материал подготовила Марианна Хубуа