| «ВАШ СКЛАД ГОРИТ!» |
|
Казалось, впереди еще столько времени, и тут помреж Татьяна Натенадзе сообщает – до премьеры неделя. Суета, нервы, прогоны, крики, вздохи, сомнения и постоянные вылазки на примерку – так выглядела эта финишная прямая. ЭТАПНЫЙ СПЕКТАКЛЬ Для молодого режиссера Вахтанга Николава «Карьера Артуро Уи» стал третьим спектаклем в карьере. И однозначно – этапным. Вахо признается, что ему легче ставить, потому что он сам – актер, то есть человек, побывавший по обе стороны кулис. - «Уи» для меня колоссальная практика. Материал сложный. Спектакль массовый, нужно координировать много взаимосвязанных процессов. Я долго думал, как можно поставить спектакль, понятный и подросткам, и взрослым. Поэтому мы с хореографом Давидом Метревели, роль которого в постановке огромна, решили совместить развлечение с тяжелыми документальными фактами. Спрашиваю – почему именно эта пьеса? - Самое страшное, что все повторяется, несмотря на ошибки человечества, о которых оно знает и все равно наступает на те же грабли. Почему так происходит? Думаю, историческая память у нас очень коротка. Если бы человек жил 150-200-300 лет, этих ошибок было бы меньше. Но так как нам отведено в среднем 60-70 лет, и историческая память, и генетическая с каждым поколением стираются. Мой спектакль – это предупреждение, напоминание о том, что это было и это может повториться. Здесь фашизм дан не в националистическом разрезе, а в глобальном. И это для меня принципиально. «Карьера Артуро Уи» - рассказ о том, как человек приходит к власти, и что она с ним делает. О том, как ничтожество при помощи алчных олигархов превращается в монстра. Теми, кто приводит его к власти, движут свои цели. Но песочные часы неожиданно переворачиваются, и марионетка превращается в египетскую кару для всех. И что закономерно, после приода подобного шизофреника обязательно начинается война. Человечество этого никак не запомнило. Мой спектакль именно о том. Брехт в своем дневнике отмечал: «Уи» - пьеса-притча, написанная с намерением разрушить обычное опасно почтительное отношение к великим убийцам. Круг непременно узок; он включает в себя только государство, промышленников, юнкеров и обывателей. Этого достаточно». Жертва двух войн Вахтанг Николава полностью солидарен с автором пьесы. Вообще основной критерий, по которому он отбирает пьесу для постановки – «нужно сейчас это произведение обществу или не нужно». При том, поставит он ее хорошо или плохо – это другой вопрос. Ясно одно – для режиссера Николава театр – «высшая инстанция для решения жизненных вопросов». Но, несмотря ни на что, постановка спектакля – процесс творчески увлекательный, который никогда не бывает идеальным, но всегда - гарантированно-проблематичным. «Я не очень опытный режиссер, поэтому главная проблема, которая у меня возникла - проблема коммуникации, общения. В моем спектакле заняты актеры разных поколений и школ. С каждым приходилось находить свой язык. Самая главная сложность состояла в том, чтобы все понимали, что я говорю, чего я хочу». Вахо искренне благодарен своему наставнику, художественному руководителю театра Автандилу Варсимашвили и всей труппе за возможность поставить спектакль. «Это удивительно, но весь коллектив дошел до конца. И не увидеть этого я не имею права». Как свидетель могу утверждать – во время работы над «Уи» возникало ощущение команды. Это больше чем коллегиальность. К примеру, когда в сотый раз за репетицию останавливалась музыка и cбивался ритм, актеры сами начинали мурлыкать мелодии лишь бы процесс не прервался. Это команда, где актерам интересно, где работают с азартом. И в этом большая заслуга режиссера – так увлечь всех своими идеями. В какой-то степени постановку можно назвать классической. Она похожа на добротно выполненное домашнее задание, с правильно расставленными акцентами, светом и цветом. И от этого наблюдать за режиссером еще интересней. Я убеждена, что самое увлекательное в театре – это репетиции. Живой творческий процесс. Поиск. Переменчивость настроений. Николава на репетиции и вне ее – два совершенно разных человека. Для меня, давно его знающей, это стало настоящим открытием. Вахо с трех до шести – это режиссер, собранный, по-доброму злой, четко знающий, что ему нужно, требовательный, закованный в какие-то невидимые профессиональные латы. В любое другое время – это трогательный, ласковый и добродушный человек. В театре говорят: первые десять спектаклей ты делаешь ошибки, вторые десять спектаклей ты их исправляешь, а после тридцатого становишься профессионалом. Думаю, к Николава это наблюдение относится в полной мере. Впрочем у режиссера, считающего, что ставить нужно только хорошую драматургию, а Агата Кристи и Бертольт Брехт, безусловно, к таковой относятся, бесспорно, большое будущее. И это отмечают все – от маститых коллег до обычных зрителей. За минуту до начала премьеры записываю пожелание учителя, Автандила Варсимашвили: «Я хочу пожелать Вахтангу Николава никогда не терять того рвения, с которым он работал над этим спектаклем. Пусть ему всегда хочется ставить. Это очень важно». А в планах на будущее уже постановка на сцене Свободного театра. Оптимистичная драма о любви. ВНАЧАЛЕ БЫЛО ТАНГО Есть в спектакле человек, без которого он ни за что бы не получился таким динамичным и «гангстерским». В заметках к постановке «Карьеры Артуро Уи» Брехт писал: «Необходимо пластическое представление в стремительном темпе с легко обозримыми мизансценами во вкусе ярмарочных представлений». И если уж спектакль получился практически таким, каким его задумывал драматург, то в этом заслуга хореографа Давида Метревели. Для которого по стечению обстоятельств «Уи» стал первой серьезной самостоятельной театральной работой. Вахтанг Николава и Давид Метревели – это тот тандем талантливых людей, который со временем обещает обернуться событием. «Когда Вахо позвал меня в свой спектакль, я был очень заинтригован. Сразу возникла идея сделать джазовую хореографию. И хотелось, чтобы все получилось эффектно. Для меня это первый большой спектакль, несмотря на то, что я уже давно сотрудничаю с тбилисским ТЮЗом - ставлю танцы и играю на сцене», - рассказывает Дато. Интервью шепотом за два часа до премьеры. Зав.постановочной частью забивает последние гвозди в декорации. Это уже четвертая или пятая попытка записать интервью с Метревели. Степень его занятости соизмерима разве что со степенью таланта, который эта занятость и реализует. Совсем не нервничает. Говорит, все волнения, отпущенные на этот спектакль, уже планомерно израсходованы. Он «амбициозный во внутрь» - «главное, доказать себе, что я могу». И еще, важно, чтобы маме с папой понравилось. Мама и папа – Екатерина Мароти и Зураб Метревели – известные танцоры, воспитатели не одного поколения чемпионов. Совсем неудивительно, что первым словом, которое произнес Дато, было «танго», а потом, конечно, «мама». «Ходить я начал в два года, танцевать в три, говорить в четыре». Человеку, привыкшему говорить на универсальном языке музыки и пластики, слова не очень нужны. Хореограф с грустными зелеными глазами, своими главными и лучшими чертами считает терпение и трудолюбие. Преданный друг, Дато, закончив свою работу над танцами, мужественно заходил в кабину к звукорежиссеру, который за время репетиций менялся четыре (!) раза, и безоговорочно, спокойно и неоднократно объяснял очередному «звуковику», что после чего включать. Ну, а сама его кропотливая мозаичная работа – это священнодействие. Чуть что не заладилось – он уже взлетает на сцену, и также безоговорочно, спокойно и неоднократно показывает движения, придумывает, додумывает и объясняет. Так создавалась команда. «ГЛУПО, УИ!» И вот, неделя, отпущенная на то, чтобы режиссер-постановщик мог сказать «Спектакль собран», подошла к концу. В комнате гримера столпотворение. Цеха гудят. Актеры и актрисы снуют по коридорам кто с париком, кто с чашкой кофе. Три, два, один... На премьере все выглядит ярче, громче и красочней. И хотя я видела спектакль раз двадцать, для меня она все равно стала неожиданностью. Хотя днем раньше казалось – правильнее уже не получится, стоим на одном месте или в лучшем случае, драйва не будет. Мудрые люди объяснили – на прогоне всегда так. И вдруг – ощущение, что видишь спектакль впервые. Хотя все реплики, акценты и монологи знаешь наизусть, а к концу представления пальцы болят, потому что полтора часа, пока идет спектакль, держишь кулаки за всех актеров, которые за время репетиций стали принимать тебя за свою. Политическая сатира, задуманная режиссером, возымела успех. Ее главные исполнители - гангстеры. Они же - самые очаровательные участники постановки. Блестящая работа Арчила Бараташвили. Его Уи – собирательный образ «всех гадов, посланных кромешным адом». Сам актер утверждает, что это едва ли не самая «его» роль. Та, которую ждешь, даже не подозревая об этом. Гири (Вано Курасбедиани) и Дживола (Сандро Маргалиташвили) – два гвоздя, очень положительных в своей отрицательности. Клоуны, прячущие под гримом совершенных чудовищ. Сами ребята признаются, что роли стали для них событием. «Буду стараться играть Гири как можно лучше. Но, скажу честно, энергетически меня эта роль просто убивает», - говорит Вано. «Дживола получился таким вот интересным, потому что я играю в своем любимом жанре. Пьеса хорошая, позволяет много импровизировать, и это здорово смотрится», - говорит Сандро. Особенно удался Эстрадный номер, показывающий, как с помощью нехитрых, нет, хитрых пиартехнологий делается карьера, которой не должно было быть. А если добавить ко всему перечисленному кордебалет (Анна Арутюнян, Это Маглакелидзе, Медея Мумладзе, Нина Калатозишвили, Нина Нинидзе) – получится то, что и задумывалось – гангстерское обозрение, пропитанное ароматом здорового юмора, настроения, движения, драйва и молодежного энтузиазма. Другой - Эрнесто Рома (Аполлон Кублашвили), гангстер в ритме танго, поплатившийся жизнью за то, что честно выполнял свою черную работу и был для Уи единственным другом. «Мораль – глупость, превосходство в силе!» «Глупо, Уи!» - эта фраза деловой и расчетливой миссис Кларк (Людмила Артемова-Мгебришвили) сделала свое дело. Уи стал чудовищем, Рома – покойником. Согласно американскому законодательству, организованная преступность — «результат самовоспроизводящегося преступного сговора, направленного на получение сверхприбылей за счет общества любыми способами и средствами, как законными, так и незаконными. Состав участников сговора может меняться, но сам сговор как целое продолжает существовать». Происходящее на сцене как нельзя лучше садится в эту схему. В городе Грабеж, Безработица, Кризис, Банкротство и Голод. Этими благоприятными обстоятельствами воспользовались все, кто мог. А кто не захотел воспользоваться – убит. Владелец пароходства Шейт убит, бухгалтер Боул убит, редактор передовой газеты «Справедливость» Игнатий Дольфит тоже убит. Остальные направляют все свои силы на получение сверхприбылей. Для чего вполне сгодится цветная капуста. Из пенопласта, спасибо бутафорскому цеху! Здесь все виноваты. Кларк и Флейк (Михаил Арджеванидзе), не подозревавшие во что ввязываются, решив продать свою капусту с помощью гангстерского нагана. Судья (Олег Мчедлишвили), работающий по схеме «парик-станок-пошел», подкупленный Прокурор (Дмитрий Спорышев) и скорбящая о муже Бетти Дольфит (Инна Воробьева), не преминувшая при этом войти в состав треста. Адвокат (Нана Дарчиашвили), видящая, как правит балом самовоспроизводящийся преступный сговор, не может ничего более, как назвать судью Ваше Бесчестье. Незаконные способы получения сверхприбылей развенчивают «образец высокой, непогрешимой нравственности» - старика Догсборо. Удивительная работа Гоги Туркиашвили. Это трагедия человека, рискнувшего своей безупречной репутацией и потерявшего все, в первую очередь, уважение и доверие. «Ваш склад горит!» - это обращение Ромы к торговцу Хуку (Гурам Черкезишвили), брошенная в лицо общества перчатка. Вы не согласны – «Ваш склад горит!», вы возражаете – «Ваш склад горит!», вы думаете, что можете – «Ваш склад горит!» ЗА ЗРИТЕЛЯ! Сейчас пойдут финальные кадры – выборка из «Обыкновенного фашизма» М.Ромма. Сейчас по зрителю будет бить марш. Сейчас должно стать страшно. А после включился свет, и зал аплодировал стоя. Думаю, Брехт был бы доволен. «В «Уи» задача вот в чем: исторические события должны постоянно просвечивать, но, с другой стороны, гангстерское «облачение» (являющееся разоблачением) должно иметь самостоятельный смысл, потому что – теоретически говоря – оно должно воздействовать и без всяких исторических намеков», писал он. Соответствует ли происходящее на Малой сцене Грибоедовского задумкам великого немецкого драматурга – решать зрителю. Ибо он в театре главный. Тост за него пьют на любом послепремьерном банкете. Такова традиция, и «Карьера Артуро Уи» не стала исключением. Премьера состоялась. Коридоры и гримерные наполнились возгласами и восторгами, поздравлениями и поцелуями. Я выхожу на опустевшую сцену. На полу – огромное красное полотнище – пожар и задник в одном лице. Пусто, звеняще тихо. Ощущение полной внутренней разоренности, когда все силы отданы, растрачены, не осталось даже мыслей, и только биение сердца напоминает – это всего лишь начало. Жизни нового спектакля. Стою оглушенная, как после взрыва. Ведь премьера - это пороховая бочка, фитиль которой поджигают все участники спектакля, и желательно, чтобы бочка эта взорвалась ближе к его концу и овациям. Овации длились пятнадцать минут. Это случилось,-прибавил Швейк,-в тысяча девятьсот "Скачать приложение пианино"двенадцатом году в мае "Игра в карты бура"месяце. Отчаявшийся преступник не погоняет коня, не веря "Скачать сабанеев п л"больше в спасение. У тебя слишком торжественное и мрачное выражение. Он "Скачать детскую песню до свидания детский сад"мне наставил таких синяков, "Скачать читы на гта"что с ним уж наверно ничего серьезного нет. |
