| СВОБОДНЫЙ ВЫБОР – ЭТО ПРИВИЛЕГИЯ |
 В декабре прошлого года в выставочном зале столицы Азербайджана «Kichik QalArt» состоялась персональная выставка тбилисского художника Олега Тимченко под названием ««Ali Baba». Было представлено около пятидесяти работ мастера, которого называют знаковой фигурой художественного авангарда Грузии. Однако трудно найти человека, настолько не вписывающегося в определенный художественный контекст. Первая живописная работа - Она называется «Мертвый воробей». Сразу по окончании Академии художеств я не занимался живописью, не рисовал – был на распутье. Думал, стоит ли посвящать себя этому вообще. Пытался делать коллажи, смотрел кино, ходил в театр, на выставки. Наблюдал, что где происходит, как развивается. Наверное, все эти впечатления во мне накапливались, аккумулировались… Однажды я увидел во дворе раненого воробья. Забрал домой – надеялся выходить… Но наутро птичка умерла. В том, как он лежал бездыханный, я увидел глубокую драму. Если бы это была какая-нибудь красивая птица – павлин или фазан – мне бы, наверное, не захотелось его запечатлеть. А это был простой серый воробей, которого и за птицу-то не считают. И жизнь его была серой, и смерть трагичной. Я увидел в этом… что-то чеховское. Мне захотелось зафиксировать этот момент, и я просто натуралистично положил изображение птицы на серый фон. Сделал все очень быстро, хотя к тому времени я уже почти позабыл запах красок…. Именно после этого я почувствовал вкус к живописи. Стал писать натюрморты, пейзажи – все, что видел вокруг, даже старое здание напротив моего дома. Работал, глядя на него прямо из своего окна. Стремился передать чувство одиночества – пустая улица, дом и свет в окне. И назвал картину «Ностальгия»… Какое-то время я работал в такой сероватой гамме. Но я не собирался, конечно, всю жизнь писать в этом стиле. Меня стало привлекать загадочное, сказочное. Иногда я просто вижу эти образы, даже не закрывая глаз. Они появляются и улетучиваются. Это мой внутренний мир, абсолютно не похожий на тот, что мы видим вокруг нас. И я старался зафиксировать эти образы. Я делал тогда первые шаги, экспериментировал – шел вслепую… И в этом был известный риск, можно было заблудиться, пойти не по той дороге. Это хуже всего - всю жизнь делать что-то абсолютно не нужное. Но в моем случае риск все-таки оправдался. У меня получилось работать и в стилистике экспрессионизма. Я стал использовать яркие краски – всю палитру! Мне в тот период просто не хватало цветов. «Почему в палитре нет более выразительных, ярких цветов - таких, как в природе?» – задавался я вопросом… Сергей Параджанов - Сильное влияние на меня оказал Серго Параджанов. Он очень редко высказывался… Я просто наблюдал за ним, его творчеством, и это было для меня большой школой. Сергей Иосифович никого ничему не учил. Вернее, он учил своим поведением, стилем жизни. Просто нужно было уметь увидеть, как он жил, что делал. На каждом шагу Сергей Иосифович что-то придумывал, выдавал какие-то идеи, подходил ко всему как режиссер. Я понял не только, что такое писать, рисовать, но и что значит соприкасаться с искусством. Узнал, что существуют вещи, которые почему-то считаются искусством, хотя сделаны менее профессионально. При этом написанное очень хорошо и профессионально не имеет ничего общего с искусством! Почему? Параджанов чувствовал, что есть настоящее, формировал вкус. Говорил: «Что ты ищешь? Ничего не нужно искать, все у тебя под ногами!» Вроде бы абстрактная фраза… Что значит – «под ногами»? Важно быть всегда в состоянии готовности. В этом случае ты замечаешь – многие вещи то, что действительно у тебя под ногами. - Были у тебя периоды спада, когда казалось, что ты ничего не можешь, что исчерпал себя? - Нет, такого не было, пожалуй. Просто были периоды, когда мне не хотелось писать. Я не писал и вообще ничего не делал. Но я не считаю это время потерянным, не считаю, что это творческий спад. Мешали обстоятельства личного характера… Иногда в этом состоянии и подъемы бывают. Но случаются и запои, депрессии. И в то же время в сложные периоды ты по-другому выражаешь себя. В один из таких моментов я начал писать стихи. Не потому, что у меня был творческий кризис… Скорее - жизненный. А муза не приходит и не уходит, она рядом всегда! Муза – это скорее, простите, девочка по вызову. Позовешь – придет. И я не понимаю этого: «Я жду вдохновения!» Это все - неправда. Для меня во всяком случае. Десятый этаж - В нашу группу «Десятый этаж» первоначально входили Акакий Рамишвили, Мамука и Нико Цецхладзе и я, все выпускники Тбилисской Академии художеств. Проводились первые совместные выставки. Это был кислород! Когда рисуешь что-то сам, то находишься в каком-то замкнутом пространстве. И у тебя все хорошо получается – такое камерное искусство! Пока ты еще ничего не попробовал, то многое представляешь чисто теоретически и, естественно, боишься. А когда вместе, то не так страшно. Общие интересы, общий досуг, шутки, развлечения. И потом, когда ты видишь интересный результат, пусть не твой, а твоего товарища, на тебя это тоже позитивно влияет. Ведь ты видишь пример того, куда еще можно двигаться. Это развивает мышление, ты становишься более мобильным. Многие художники боятся рисковать, что-то радикально менять в своем творчестве. Хотя ради идеи можно совершенно поменять стилистику. А это не любой может себе позволить. Ведь у каждого художника - свой однажды найденный имидж. И многие больше думают о том, чтобы сохранить лицо, а не о том, что реально делают в искусстве. Понимают, что не получится, и остаются в том, что привычно и апробировано. А я не боюсь рисковать. Наоборот, ищу момент, чтобы попробовать себя в чем-то новом. Если меня спрашивают, в какой стилистике я работаю, я не могу ответить на этот вопрос определенно. Многие удивляются, когда видят разные мои работы: и это твое, и это, и то? Потому что разные выставки – это, как правило, разные идеи и разное их воплощение. Многое зависит от пространства и от того, что ты хочешь сказать. Не могу я работать в одном стиле. К тому же возможности искусства так разнообразны, и мне интересно пробовать. Тем более, когда подход - концептуальный. Выставки-то разные бывают – в том числе тематические. Иногда живопись вообще не при чем: она не будет работать в конкретном пространстве. К примеру, если тема политическая. В этом случае нужна какая-то концепция, лозунг, плакат, видео. Если ты чувствуешь искусство и понимаешь его законы, то можно работать в разных направлениях, жанрах, стилях. Для меня это вполне естественно… Драма - Однажды ты сказал, что стремишься к тому, чтобы в каждой твоей работе была отражена драма. А как же твои чисто эстетские произведения? - Драма есть и в этих работах. Или одиночество, или пустота… Может быть, трагизм, выраженный в глазах. Самая моя красивая работа – в то же время самая драматичная. Это живопись, концептуальная работа. Диптих. На них изображены куколки и оловянные солдатики всех чинов – вплоть до генерала. XIX век. Картина называется «Солдаты и проститутки». Эти фигурки очень красиво работают. Как игрушки. Но если задуматься, тут заложена большая драма. Что общего между солдатами и женщинами легкого поведения? И те, и другие сами себе не принадлежат. Они служат, действуют по приказу, играют со смертью! Это уже драма… запах опасности и безысходности. И у солдат, и у проституток привлекательный внешний вид. У первых – эффектная униформа, у вторых – красивое белье, макияж и все такое… Есть у меня еще одна эстетская работа – «Посвящается Андерсену». Но если посмотришь на эти фигурки, то заметишь: они словно остолбеневшие. «Канатоходец» - тоже красивая картина. Но мой герой постоянно рискует жизнью, балансируя на канате без страховки. Словом, всегда за любой моей работой скрыта драма. - А как же серия «Драгоценности»? - Здесь тоже есть нюанс. Драгоценности собираешь, собираешь… но это миф! Можно их собирать, но с чем в итоге останешься? С бижутерией? Это выдуманный, иллюзорный мир. А что на самом деле важнее? Этот внешний блеск или красота внутренняя? Так что и тут скрыта драма… не совсем веселая история. Кстати, среди этих «Драгоценностей» есть и мое собственное обручальное кольцо, которое я потерял. Я назвал картину «Потерянное кольцо». Ее можно считать каким-то символом утраты. Мы теряем порой самых близких, дорогих людей, а тут… Хотя проба золота моего кольца самая высшая – 995! - В твоих работах есть и момент рока… - Очень красивая работа – «Казненная королева». Коронованные особы, инфанты… Я специально их назвал инфантами, чтобы в наш век не забывали испанского художника Диего Веласкеса. Приятно, когда его вспоминают… Ведь очень многие знают имена великих художников, но не смотрят, не любят, не чувствуют их работы. Просто владеют информацией, не больше. Иногда говорят, что мои картины – это романтика! А ведь романтизм - не всегда веселая штука. Хотя поэзия, романтика - думаю, это обязательно должно быть в работах. - Романтическое мировосприятие – способ защититься от реалий? - Не совсем… Есть, конечно, такой момент, когда ты обособляешься, когда у тебя возникает некая оболочка. Искусство само по себе обособленно, интересных, выразительных работ очень много, но жизнь и искусство - все-таки разные вещи. Всегда сквозь эту оболочку пробивается напоминание о том, что ты живешь, что жизнь сама по себе очень ценная вещь – со своими драмами, проблемами. «Легкую жизнь шукать. Может, и ты со мной?» - предлагают Григорию Мелехову из «Тихого Дона». Но он отказывается: «Нет, топай один!» Но красота в таких специально завуалированных работах нужна, иначе будет очень грустно, трагично и страшно! Серьез нужно подавать очень тонко, интеллигентно, чтобы на человека это подействовало. Чтобы не отпугнуло и не вызвало отвращения. Есть искусство, которое вызывает отвращение своей откровенностью, излишней жизненностью. Некоторые художники просто впадают в маразм – что только не рисуют, не печатают! Кому-то, возможно, на пять минут это интересно, но подобное не останется. Потому что не имеет настоящей ценности. - А ты знаешь, для кого работаешь? - Для всех. Но каждый принимает, так сказать, свою дозу. Сколько нужно взять, столько и возьмут. Кому-то нравится, другим - нет, но для меня это абсолютно ничего не значит. Круга как такового у меня нет. По моему убеждению, минимальный процент человечества может понять искусство, и не только изобразительное, но и кино, музыку, театр, поэзию. Любят ведь по-разному. Кто-то - от нечего делать, чтобы развлечься, убить время. Для восприятия искусства нужно быть готовым. Иначе просто впустую ходишь на концерты, выставки. Ты-то слушаешь, смотришь… Но получаешь ли то главное, ради чего все это сделано? Тебе же предлагается условный мир, игра, в которую ты можешь играть или не играть. От зрителя требуется столько же души, сколько отдает художник, идя на контакт с аудиторией. Без обоюдного движения все впустую. Картина может быть гениальная, но ничего не стоить для тебя, если ты не готов ее увидеть. - А случалось, когда какие-то твои работы не находили отклика у публики, когда ты не достигал желаемого эффекта? - Конечно. В этом случае я очень переживал и переписывал работу, все равно доводил ее до конца, что-то в ней менял. В конце концов я обязательно добиваюсь того, что хочу. Сделаю лучше, но не хуже. Просто иногда идея не совпадает с формой. Речь идет о неправильной форме материализации идеи, самовыражения. Когда переносишь идею в конкретное пространство или плоскость, включаются свои законы, которые нужно соблюдать. Иначе совершенства не будет. А без совершенства не бывает организованного пространства. Я имею в виду чисто технический момент, чтобы довести работу до конца. Нравится – не нравится, это уже другое. Иногда из-за какой-то детали можно изменить абсолютно все. И тут тоже огромный риск – очень трудно стереть то, что писал неделю. Тут тоже нужно обрести известную смелость, разозлиться, дойти чуть ли не до самоубийства, все уничтожить и сделать что-то абсолютно новое. Вспомним черновики гениального Пушкина – сколько он работал! Есть у меня одна очень яркая по колориту работа. Она поначалу была настолько красочной, что у меня получился просто китч. Я мучился, писал, стирал, снова писал. И в конце концов добился нужного результата. Назвал картину «Золотая ночь». Она и в самом деле как золотая – светится, мерцает. … Эпатаж - Олег, многие считают тебя любителем эпатажа. - А что в этом плохого? Всегда приятно, когда ты кому-то нравишься. Есть такой момент: когда ты что-то предлагаешь зрителям, они не должны оставаться равнодушными. Лучше пусть что-то решительно не понравится, чем вообще не заметят. Конечно, нужен какой-то момент провокации. - Вспоминаю, как ты приехал на открытие выставки в Караван-сарае на лимузине, в окружении охраны. - Я давно хотел заявить, что уважаю всех художников, но каждый человек в искусстве один. У тебя там не может быть друзей… Мне захотелось однажды ни с кем не поздороваться на очередной выставке. Ведь на любой выставке ты попадаешь в тусовку. На картины, как правило, собравшиеся смотрят лишь мельком. Захочешь внимательно посмотреть работы - не дадут сосредоточиться. Те, кто хочет действительно посмотреть экспозицию, должны прийти либо до открытия выставки, либо после. И вот я решил явиться на какую-то масштабную выставку не как художник, а как… олигарх или член правительства. Словом, человек из другого мира. Для этого мне понадобились отличные костюм, галстук, часы, лимузин и жесткая охрана. Все было по-настоящему! Ко мне никто не мог даже приблизиться – ни знакомые, ни телевидение… Некоторые меня не знали, и для них я был загадочной персоной. А для тех, кто знал меня, это стало настоящим шоком. В данной акции был, конечно, момент иронии и самоиронии. Какой я миллионер, какой я олигарх?! Кто-то увидел политическую подоплеку – дескать, политикам, бизнесменам больше внимания уделяется, чем искусству. Это все подразумевалось, но изначально я об этом не думал. - Ты обижаешься, когда тебя называют модным художником? - Нет, хотя звучит неприятно. Модный – это когда много поклонников и постоянно берут интервью? Пусть говорят, плохого я в этом ничего не вижу. Но определение «модный» в отношении меня – это просто неправда! - Разберемся с терминами. То, что ты делаешь в искусстве, - это постмодернизм? - Конечно. Понятие «постмодернизм» включает очень много разных направлений. К примеру, авангард – это целая эпоха, связанная с большими историческими катаклизмами. То же самое произошло с искусством. Авангард – явление не только XX века. Авангардистами можно считать и классиков, которые в свое время нарушали какие-то каноны и предлагали нечто новаторское. Просто термина такого не было… А в Помпее я видел фрески – это настоящий импрессионизм. До нашей эры! И наскальная живопись настолько современна, что дальше некуда…Они были носителями того, что через, допустим, два тысячелетия должно было стать актуальным. В человеке все это существует. И когда это взрывается, появляются авангардные выбросы. Терминология все-таки нужна. Импрессионизм и постимпрессионизм - нужно это различать… От внешнего настроения произошел переход к внутреннему миру. До того, как появился «Черный квадрат» Малевича – с этим дорога живописи на время закрылась. А потом родилась целая плеяда трансавангардистов – они вернулись к живописи. Только это был мистический мир, связанный с имагинацией, инспирацией. Учитывая опыт классицизма, импрессионизма, экспрессионизма, концептуализма – произошел такой микс. А посмотришь – традиционная живопись! Но все это уже постмодернизм. - Кто-то считает, что это уже тупик в развитии. - Тупика в этом быть не может… Тупик - в том, что искусство стало доступным, массовым. Очень много развелось художников – в широком смысле этого слова. Уже и школа не нужна. Они не знают историю искусства, не владеют ремеслом… Очень все стало просто, девальвировалось. Акцент делается на качество. Но оно может затмить хорошую работу. Если, кончено, ты не подготовлен. Меня, например, глянцем не обманешь. Конечно, нравится то, что эффектно. Сейчас очень много каталогов, галерей, информации. Все делается открыто – и провокации, и хорошее, и плохое… Уже не знают, кого перерисовывать, какие идеи использовать. Естественно, это принесло время - технологические новшества, компьютер. Художники питаются уже готовыми образами, из этого складывают пирамиду и называют это хорошими работами. А на самом деле сам человек - носитель того, что является ценным. Пусть это будет не так эффектно, главное - чтобы это было правдой и чтобы это было твое. - Новая эпоха привела к тому, что мы стали менее восприимчивы к искусству? - Да, это есть. И чем дальше, тем хуже. Это большая проблема современного художника – доносить до зрителя свое искусство. Поэтому он и придумывает новые формы, чтобы пробивать эту глухую стену. - Какова сегодня твоя задача? - Хочу оставаться свободным в выборе. Можно не знать, что делать, но надо точно знать, чего не надо делать. Это я, слава богу, знаю. Моя задача – сохранить свободу выбора того, что я хочу делать. Это большая привилегия – заниматься тем, что тебе интересно сегодня. Если я это сумею, остальное все приложится… Инна БЕЗИРГАНОВА Доктор велел ему ухаживать "Адъютанты любви скачать торрент"за белым господином. Будь это обыкновенная "Скачать приложения для айпада"пленница, он, конечно, пристрелил бы ее. Индейцы "Скачать один день дэвид николс"не любят праздных слов. Меня удивило только, что мулат "Автоспутник скачать для андроид"вдруг стал "Скачать игру на компьютер монополию"охотником, но и этому я нашел объяснение. | |||||||
|
|||||||
