http://magazines.russ.ru/arion/2010/3/va23.html

Опубликовано в журнале:

«Арион» 2010, №3

ойкумена

Андрей Василевский

ЧЕМУ УЧИТЬ

Десятилетие Форума молодых писателей в Липках, где вместе с Алексеем Алехиным я веду семинар поэзии журналов “Новый мир”/“Арион”, повод задуматься о том, чему можно и чему нельзя научить молодого литератора. Кроме того я преподаю в Литинституте (семинар поэзии, заочное отделение), провожу время от времени другие семинары и мастер-классы (и не только в отечестве, вот этим летом — даже в Грузии и Болгарии). И тем не менее...

Для меня остается... ну, загадкой не загадкой, но некоторой проблемой: учу ли я вообще чему-нибудь “литературную молодежь”, а если учу, то чему; и самое главное — что именно эта молодежь в самом деле слышит из того, что я говорю, а что пропускает мимо ушей. А из услышанного — что именно помогает тому или иному слушателю?

Вот мнение неравнодушного наблюдателя: “...классическое студийное обсуждение (“танцуют все”) с финальным вердиктом мэтра — мероприятие сомнительной полезности, особенно в полуслучайной компании, и куда лучше было бы потратить это же время на совместное выяснение вопроса о том, как устроено и чем замечательно то или иное стихотворение Бродского или Айги”, — так о Форуме в Липках высказался Дмитрий Кузьмин (“Волга” № 3-4/2009). Кстати, мне тоже интереснее выяснение вопроса об устройстве и т.д. Но штука в том, что молодые как раз и приезжают в Липки (ну, кроме естественного стремления пообщаться/потусоваться) за “вердиктом мэтра” с возможной последующей публикацией в соответствующем журнале. Приезжают ли они “учиться”? Не знаю. (Правды они все равно не скажут.)

Имеющий несколько иной педагогический опыт Юрий Арабов рассказывает в журнале “Искусство кино” (№ 12/2009): “И зайца на барабане можно научить играть, и драматурга — писать. Обучить собственно ремеслу не представляет особых сложностей, тут есть только два простых условия: чтобы мастер посещал лекции и чтобы студенты посещали лекции. Больше ничего не требуется. Драматургия не наука, тем не менее есть разработанные системы, касающиеся поворотных, узловых пунктов сценария, завязочной его части, средней части, развязки, есть американская теория поворота в первой трети или первой четверти, предфинального поворота... Этим всем можно овладеть. Но, овладев, никаким художником ты не становишься”.

Да, то же и версификация, с которой часто путают поэтическое творчество. Это как учиться ездить на велосипеде. Многие, даже большинство людей, могут, если захотят, ездить на велосипеде. Не все, но, повторяю, многие. У одних это получится сразу, легко. Вот не умел человек, попробовал, и — раз! — он уже едет, как будто всегда умел. Другому понадобятся время и терпение, но тоже научится. Версификация — это как раз то, чему можно научить. И одновременно — то, чему человек может/должен научиться сам. Версификация — вообще не проблема. Проблема в том, что — позволю себе некоторое самоцитирование — “многие, даже большинство молодых авторов знают современную и классическую литературу хуже, чем требует литературное дело. Оригинальность/уникальность художественного произведения растет не из пустоты. Оригинальность, подлинность, уникальность и т.п. — это свое место в определенном контексте. Чтобы найти и занять свое место, надо знать и понимать существующий контекст (который образуется не только литературными новинками, но и литературой прошлого)” (“Волга” № 3-4/2009). Но и узнавать контекст молодой автор должен через непрерывный процесс очень личного и заинтересованного чтения. Получается, чему научить можно, тому молодой автор может и должен учиться сам. Впрочем, ему можно подсказать, чему именно он должен сам учиться. Можно рассказать, какие проблемы ему непременно придется решать (опять-таки самому). Проблем, собственно, две: 1) что значит сегодня быть поэтом? и 2) какими способами автор будет преодолевать невыносимую инерцию, накопившуюся в русской поэзии за последние двести лет?

Своим студентам/слушателям я иногда привожу известную цитату: “Все мне позволительно, но не все полезно...” (1 Кор. 6, 12). Апостол Павел говорил, конечно, не о поэзии. Тем не менее к поэзии это имеет отношение. В современной поэзии (как и вообще в современном искусстве) “теоретически” возможно все. Но не все всегда уместно, не все приемы одинаково хороши в разных случаях ипр. А что уместно, что именно работает, невозможно решить теоретически. А только в контексте конкретного уже написанного стихотворения. Можно сказать автору такого стихотворения: вот тут, дескать, не сложилось, тут прием не работает, вот это вряд ли уместно и вредит целому. Собственно, этим я и занимаюсь. Но стихотворение уже написано. Может ли оно быть улучшено? В редких случаях. И помогут ли мои “ценные указания” написать следующее, более удачное стихотворение? (Вопрос риторический.)

А иногда мне кажется, что немалая часть создаваемых сегодня поэтических текстов вообще мимо цели. Что автор, особенно молодой автор, давит в себе первоначальный творческий импульс, опасаясь... Чего опасаясь? Ну, допустим, что если он скажет то самое, что ему хочется, то над ним будут смеяться или его будут презирать, что он своим произведением причинит боль близким людям, или что об этом вообще нельзя говорить вслух, или что так сейчас не пишут и т.д. В результате автор пишет, но про другое, второстепенное, ему самому (а значит — и другим) ненужное. Вот и выходит то, что выходит. А “то самое”, это что? Да откуда мне знать? (Смайлик.)

Приписка редактора

Попросив Андрея Василевского высказаться к юбилею липкинских семинаров по самой сути там происходящего, я не собирался ничего добавлять. Но захотелось.

Научить искусству поэзии так же невозможно, как нельзя научить любви. Если, конечно, понимать под любовью чувство, а не технику секса из медицинских брошюр.

Собственно, всякое получившееся стихотворение и есть чувство любви к миру, запечатленное в своем новом воплощении.

Но можно научить честности в любви. Смелости в любви. Ответственности в любви. Научить не сводом правил, а советом и пониманием.

Именно об этом, в сущности, в последнем абзаце напечатанных выше размышлений, и абзац этот, мне представляется, главный. Все-таки подсказать молодому коллеге, глядя в его стихи, где настоящая любовь, а где мимолетное заблуждение поэтической похоти или вовсе лукавство, старший стихотворец иногда может. Просто потому, что он в своей жизни это проходил. Для того мы и встречаемся.

Ну а техника стихосложения — и правда дело техники. Не более того.

Алексей Алехин