click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни. Федор Достоевский


«МЭРИ ПОППИНС» В СТИЛЕ ДЖАЗ

https://i.imgur.com/0XDUlPk.jpeg

Мэри Поппинс – образ из детства и юности. Няня-волшебница, прилетевшая из сказки британской писательницы Памелы Трэверс, обрела конкретные черты в знаменитой диснеевской экранизации 1964 года, удостоенной пяти «Оскаров» (Поппинс сыграла восходящая звезда Джули Эндрюс). Через два десятилетия зрители СССР увидели Мэри в телевизионном музыкальном фильме Леонида Квинихидзе с чудесными песнями Максима Дунаевского (в образ безупречной няни перевоплотилась Наталья Андрейченко). Непостижимая Мэри Поппинс тревожит и в новейшие времена – в 2018 году она вернулась к зрителям разных возрастов и эстетических пристрастий в американской картине Роба Маршалла: студия Walt Disney представила продолжение мюзикла 1964 года, и здесь главную роль исполнила англичанка Эмили Брант... Не смог проигнорировать бессмертный сюжет о Леди Совершенство и театр имени Грибоедова. Свою версию придумал и осуществил Леван Гвазава – актер, режиссер, певец, музыкант – «по мотивам одноименной книги Памелы Трэверс и по музыкальным композициям Максима Дунаевского», как отмечено в афише. Художник спектакля – Барбарэ Асламази, хореограф – Давид Метревели.       

– Авто Варсимашвили предложил мне поставить какой-нибудь мюзикл, – рассказывает Леван. – Ведь я работаю именно в этом жанре и никогда не хотел быть режиссером, к примеру, драматического театра. Я поющий актер, и мне всегда было интересно погружаться в атмосферу мюзикла. Поэтому я приобрел пакет мастер-классов по режиссуре мюзиклов в США. Довольно большой пакет, который я до сих пор прохожу. Учился и учусь тому, как работать в этом жанре – здесь есть своя специфика. Необходимо четко представлять, как вообще все строится в мюзикле, как работают художники, осветители, оркестр. У меня за плечами уже несколько работ в ТЮЗе имени Нодара Думбадзе. Говорят, спектакли получились удачными. Я и сам принимаю в них участие как актер.
– Вы отправились в США именно с целью научиться ставить мюзиклы?
– Да. Пробыл там месяц. Прошел ознакомительный курс. А потом уже в Тбилиси стал заниматься онлайн – мастер-классы мне присылают из Соединенных Штатов. Хотя должен сказать – для полноты картины – я учился на факультете актеров музыкального театра Грузинского института театра и кино имени Шота Руставели у Котэ Сурмава. А позднее окончил факультет телережиссуры при Грузинском телевидении.
– В чем особенность работы с актерами мюзикла?
– Разумеется, актер должен уметь петь и танцевать. Если в драматическом спектакле он произносит свой монолог, то в мюзикле мысли и чувства выражаются в песне. Есть свои особенности в том, как в вокале ведутся диалоги. То есть очень важно понять, как существует актер в песне.
– Но вот вы пришли в театр Грибоедова и встретились с актерами драматического театра…
– Обычно это сложновато – работать в мюзикле с актерами драмы. Ты должен понимать, что не все будут петь, и надо искать выход из положения. В отличие от музыкальной сказки, в мюзикле другая вокальная планка. Если артист N поет в каком-то музыкальном спектакле, и партия выстраивается за счет его артистизма, то в мюзикле подобное недопустимо ни в коем случае. Иначе планка падает. Петь нужно в любом случае. В роли Мэри я однозначно видел Нину Кикачеишвили. Она уже сотрудничала со мной в двух проектах. Нина умеет петь. В мюзикле «Семейка Аддамс» мы играем супругов, и все, на мой взгляд, звучит и выглядит прекрасно. Отлично справилась с ролью мисс Эндрю вокально оснащенная Нана Дарчиашвили. Мне были известны и вокальные данные Анны Николава. Так что все было распределено! Но я, например, знал, что замечательный актер Гига Какубава – мистер Эй – не сможет петь так, как мне нужно. А вокальные требования к этому образу у меня довольно высокие. Поэтому я записал для этой роли свой голос. Другого выхода не было. Но таких примеров, когда известных актеров озвучивают профессиональные вокалисты, немало. К примеру, Софико Чиаурели не обладала вокальными данными, и за нее пела Нани Брегвадзе. Одри Хепберн не получила «Оскар» за роль Элизы Дулиттл, потому что ее озвучила певица. В мюзикле должны быть на равных и актерские, и вокальные возможности: 50 на 50. Когда я ставил в ТЮЗе «Красавицу и чудовище» Алана Менкена, первую мою работу, то был вторым режиссером. Наш худрук Дима Хвтисиашвили дал мне список поющих актеров из 23 человек. Я оставил только двоих. В Грузии, конечно, поют все, но мне было нужно совсем другое пение.
Приступая к репетициям «Мэри Поппинс», я знал, что речь не может идти о бродвейском мюзикле. Все должно было быть сделано четко, но без претензий. Для этого требовались длительные ежедневные репетиции. Я люблю работать долго и тщательно. В мюзикле это просто необходимо – доводить все до блеска, автоматизма. У актера не будет возможности доработать потом, в отличие от драматического спектакля. К примеру, в драматическом театре часто бывает так, что песня звучит как бы отдельно. Актеру драмы нужно учиться петь и играть так, чтобы диалог органично перерастал в песню, а песня – в диалог. В мюзикле есть свои законы, которые необходимо знать и соблюдать. В том же фильме Леонида Квинихидзе песни – не продолжение сюжета, не диалоги, не монологи, а просто вставные номера. Этим и отличаются музыкальные сказки от мюзиклов. Не скрою, перед началом репетиций мне все говорили: «Ты будешь ставить сказку!». А я на это возражал: «Я не ставлю сказку, я ставлю мюзикл. Сказка и так родится, потому что сама история так написана. Никуда от этого не денешься!» Но у меня была задача поставить именно мюзикл.
К сожалению, у нас в стране нет школы мюзикла – такой, что существует на Западе. Оперетта – это другое. Например, «Семейка Аддамс» по пьесе Маршалла Брикмана и Рика Элиса на музыку Эндрю Липпа – это музыкальная комедия, которая в оригинале исполняется как оперетта. А я постарался так поставить этот спектакль, сделать такую аранжировку и оркестровку, чтобы родился джазовый мюзикл, с теми же композициями. Думаю, у меня получилось. К счастью, в Театре юного зрителя есть поющие артисты, которые могут работать в жанре мюзикла. Правда, пришлось поработать год, чтобы добиться результата. В Грибоедовском театре у меня было гораздо меньше времени – мы сделали аранжировку и оркестровку практически за три месяца. Приходится считаться с реалиями – время летит, актеры играют в разных театрах, заняты в разных проектах, снимаются в кино, на телевидении, поэтому их очень трудно собрать. С самого начала работа пошла хорошо, мы понимали друг друга. Главным для меня было, чтобы актеры поняли, как нужно работать в мюзикле. Многие относятся к мюзиклу поверхностно. А вот для меня этот жанр стал откровением. Очень сложно быть правдивым в песне, этому нужно долго учиться, проходить соответствующие курсы, заниматься вокалом, сценической речью. Но, возвращаясь к «Мэри Поппинс», могу сказать, что грибоедовцы в целом справились со своей задачей.
– Значит, вы довольны результатом своей работы?
– Не скажу, что мне не нравится наша «Мэри Поппинс». Но все-таки это не самая лучшая моя работа. На чудо я не надеялся. «Мэри Поппинс» – этапный спектакль, в котором мы сделали больше, чем могли.  
– Почему все-таки вы выбрали именно «Мэри Поппинс»?
– Я вырос на песнях Максима Дунаевского и очень люблю его творчество, особенно «Мэри Поппинс». И при этом не переношу оригинал – произведение Памелы Трэверс. Но в мюзикле 70 процентов успеха – музыкальная партитура. Если она есть, если актеры понимают законы жанра, если и художник, и хормейстер тоже в теме, то все получается. Повторюсь: меня очень увлекли песни Дунаевского, и я подумал о том, как аранжировать их по-другому. Чтобы они зазвучали по-бродвейски, в стиле джаз. Это была непростая задача. Жаль, но в Грузии не помнят песен Дунаевского. Когда говоришь: «Мэри Поппинс», вспоминают обычно диснеевский фильм и английские мелодии. Я их тоже очень люблю, но они мне надоели. Потому что дальше этого мы никуда не двигаемся. И я понимал, что для тбилисского русского театра мюзикл «Мэри Поппинс» – просто находка. Тем более что многое должно было прозвучать по-новому. Я сотрудничал с великолепной пианисткой Натией Джикия и замечательным хормейстером Еленой Бежашвили. Сразу нашел концепцию, и за два месяца мы сотворили невероятное – десять песен! Фантастика! Я отказался от «бродвейского» оркестра, сделал камерный ансамбль – секстет, квартет. И мы не проиграли: музыка зазвучала по-другому. Есть в «Мэри Поппинс» замечательная песня Дунаевского «Непогода». Она стала у нас главной темой, лейтмотивом, увертюрой – как угодно! В то же время я подумал, что под популярную песню «Леди Совершенство» героиня может, к примеру, спокойно убирать квартиру. Мэри – «Леди Совершенство» – приводит в порядок комнату, создает для детей идеальное пространство, а потом выходит с ними на прогулку. Она «Леди Совершенство», и поэтому знает, что делает. Затем, когда я справился с аранжировкой, надо было все песни посадить в правильный контекст, чтобы действие двигало сюжет. Кстати, в этом отношении картина Квинихидзе оставляет желать лучшего: литературный материал драматургически слабоват. Я стал думать, как правильно выстроить историю Трэверс. Перечитал книгу, посмотрел все фильмы, которые можно было посмотреть. Получил необходимую информацию и… впал в отчаяние. Не понял, о чем, собственно, произведение британской писательницы? Каждая глава ее книги – словно новое произведение. Части не связаны друг с другом. Мне не хотелось видеть на сцене традиционную Мэри Поппинс. В XXI веке никого не удивишь полетом женщины с зонтиком. Это не главное. И тут я наткнулся на голливудский фильм «Спасти мистера Бэнкса», в котором рассказывается история создания классического художественного фильма Disney «Мэри Поппинс». Том Хенкс играет Уолта Диснея, который двадцать лет добивался контракта с Памелой Трэверс, чтобы снять свою картину! И вдруг я начал понимать, о чем книга Памелы Трэверс. Это история самой писательницы и ее отца. Он спился и умер, не справившись со своими проблемами. Для меня было важно показать, что Мэри Поппинс появляется в доме Бэнксов не только из-за детей, но и для того, чтобы решить проблему с мистером Бэнксом. Дети вовсе не такие шалуны, просто отец слишком к ним суров. А почему? Да потому что его няней была жесткая мисс Эндрю. В итоге сама Мэри Поппинс у меня отошла чуть ли не на второй план, а на передний план выдвинулась тема мистера Бэнкса, его жены, семьи.
Вторая задумка состояла в следующем: у каждого персонажа нашей истории была в детстве Мэри Поппинс. Просто они забыли об этом, потому что выросли. Забыли, что такое детство, потому что слишком увлечены материально-финансовой стороной жизни. Мораль нашего спектакля в том, что какие-то вещи человек не должен забывать. Детство – самая чистая пора нашего бытия, нечто святое. Так в спектакле прозвучал последний монолог мистера Бэнкса. В оригинале его нет, как и многого другого, что есть в нашем представлении. Другое дело, что не все нам удалось довести до художественного совершенства. И все-таки линию Бэнкса я стремился довести до конца. В финале семья воссоединилась, а Мэри Поппинс улетела, выполнив свою миссию. Ведь не только в семье Бэнксов были проблемы – у всех, кто жил на Вишневой улице, были свои нелады в жизни: и у адмирала Бума, и у мисс Ларк, и у других.
– Когда вообще у вас возник интерес к мюзиклу?
– Всю жизнь пою. Я профессиональный певец, но в нашей стране это никому не надо. У нас поет какая-то часть вокалистов, которых показывает телевидение. И все. Даже если ты выпустил несколько песен или целый альбом, никому это не интересно. В Грузии слишком маленький рынок, а осваивать внешний – очень непросто. А в театре я работаю очень давно – уже 28 лет, с самого детства. Мой отец – актер, начинал в музкомедии, потом играл в грузинском и русском Театре юного зрителя. А я учился и работал в ТЮЗе. Затем в течение трех лет «проходил университеты» у Резо Габриадзе. Вот это была школа! Габриадзе был человек непростой, из-за чего я и сбежал от него в конце концов, но если я что-то и знаю в своей профессии, то благодаря Резо Габриадзе. Очень жаль, что по молодости я тогда каких-то вещей не понимал. Я был у Габриадзе актером-кукловодом, сам мастерил куклы, занимался озвучанием. И стал понимать, что такое театр вообще. Думаю, в институте такому не научишься. Даже если бы я работал у Резо не три года, а два месяца, то все равно узнал бы больше, чем за годы учебы в театральном вузе. Резо Габриадзе был гением, и я старался вникать во все нюансы, детали его творчества. Когда находишься рядом с таким человеком, то на многое смотришь другими глазами.
– Но ведь сфера Габриадзе не имеет отношения к мюзиклу.
– Не имеет, если не учитывать, что обретенные навыки ты можешь потом соединить и применить в большом театре. Я вернулся в русский ТЮЗ, где Гия Кития ставил свои мюзиклы. Я восстанавливал «Бременские музыканты» – тоже своего рода мюзикл. У Гии я играл в целом ряде спектаклей, от него тоже многому научился. Знаете, если ты 28 лет работаешь в театре, то что-то начинаешь понимать в профессии...
– Вы не думали преподавать, готовить кадры для мюзикла?
– У меня нет пока столько знаний, чтобы преподавать. Но, думаю, у меня уже достаточно знаний, чтобы правильно поставить мюзикл. Педагогика – это все-таки что-то другое. Я режиссер, который готов работать с профессиональными актерами, но я не буду растить, воспитывать кадры. Научу вокалу, тому, как правильно работать во время сцены, но не смогу учить актерскому мастерству. Для этого существуют другие специалисты.  
– Вы универсал. Но ведь когда много дано, трудно найти и не потерять себя.
– Будучи невостребованным певцом, я и начал искать себя в другом. Занялся переводами текстов музыкальных произведений. Так появился спектакль «Красавица и чудовище», и я осознал, что могу заниматься мюзиклом правильно. Это было сравнительно недавно – в 2017 году. С тех пор каждый год выпускаю по мюзиклу. Иногда в шутку говорю, что ставлю мюзиклы для того, чтобы принимать в них участие как артист. Иначе мне это неинтересно.
– Значит, вы не готовы отказаться от актерства и полностью посвятить себя режиссуре?
– Придет, возможно, время, когда я не буду выходить на сцену в качестве актера – если для меня не будет такой роли, где я смогу петь и танцевать.
– Но пока вы не наигрались?
– Я никогда не выбираю то, что не мое по определению. Не буду выходить на сцену только ради того, чтобы выступать в главной роли. В мюзикле «Красавица и чудовище» я играл Люмьера, потому что это было мое. В «Семейке Аддамс» я – Аддамс, и тоже на своем месте... Увы, сыграть в «Мэри Поппинс» не получилось, потому что был занят в ТЮЗе. Но, если бы играл, то моим героем был бы мистер Эй. А вообще я действительно почувствовал, что пение для меня уже не самое главное. Важнее – режиссура. Думаю, что в ближайшие двадцать лет буду заниматься мюзиклом. Сравнительно недавно я создал Детский музыкальный театр. Не люблю драмкружки и детские студии. Это не для меня. Но Детский музыкальный театр – другое.
– Как же возник ваш театр?
– Когда я приступил к работе над «Мэри Поппинс», мне пришлось остановить проект в ТЮЗе: бродвейский мюзикл «Матильда» композитора Тима Минчина по одноименному роману британского писателя Роальда Даля. Сейчас я его ставлю – там занято 16 детей. Я их набрал по кастингу, занимался с ними два года. С моими маленькими артистами я прошел все, что можно было пройти. Они играли в моем последнем спектакле «Рождественская песня» Диккенса. Я собрал партитуру по популярным рождественским песням разных стран. Думаю, дети сумели сделать больше, чем взрослые актеры. Я стал чувствовать, что понимаю язык детей, у меня есть к ним подход, я знаю, как их записывать. И постепенно мы пришли к «Матильде». Премьера запланирована в мае.
– Вы фанат мюзикла!
– Да, но не люблю, когда в мюзикле слишком много музыки, и он перерастает в оперетту. Я люблю, когда есть и хорошая актерская работа, и качественная музыка. Так сложилось, что возникло мое, особое, представление о мюзикле. Для меня мюзикл не совсем такой, что ставят даже на Бродвее. «Матильда» в оригинале идет три с половиной часа. Я ни за что не буду сидеть на спектакле столько времени. Все должно быть мобильнее, информативнее и драматургически четче. Хотя на Бродвее есть великолепно построенные мюзиклы. Классно поют, танцуют, эффектная декорация. Но ты устаешь от этого зрелища, потому что все упирается в песни, танцы – и все. А драматическая часть уходит в тень.
– Вы энергичный человек с искрящимся, радостным творческим даром.
– Что ж, очень хорошо, если произвожу такое впечатление. Вообще же я человек скорее меланхолического склада. Самокритичный. Легко впадаю в депрессию. Я хочу максимума! Но если не получаю, это не значит, что я недоволен. Просто держу перед собой высокую планку, высокий ориентир. На чудо никогда не надеюсь. Хотя знаю, что оно иногда происходит, если ты стремишься к максимуму. Мне говорили в театре Грибоедова: «Мы ждем от вас чуда!», а я отвечал: «Не ждите!» Потому что есть какая-то объективная данность. Но у нас возникли замечательные отношения с актерами, я их полюбил, и они ответили мне взаимностью. Что-то получилось, что-то – нет. И у них, и у меня. Это первая моя работа в Грибоедовском театре, и я надеюсь, что у нас все еще впереди.


Инна БЕЗИРГАНОВА


Безирганова Инна
Об авторе:

Филолог, журналист.

Журналист, историк театра, театровед. Доктор филологии. Окончила филологический факультет Тбилисского государственного университета имени Ив. Джавахишвили. Защитила диссертацию «Мир грузинской действительности и поэзии в творчестве Евгения Евтушенко». Заведующая музеем Тбилисского государственного академического русского драматического театра имени А. С. Грибоедова. Корреспондент ряда грузинских и российских изданий. Лауреат профессиональной премии театральных критиков «Хрустальное перо. Русский театр за рубежом» Союза театральных деятелей России. Член Международной ассоциации театральных критиков (International Association of Theatre Critics (IATC). Член редакционной коллегии журнала «Русский клуб». Автор и составитель юбилейной книги «История русского театра в Грузии 170». Автор книг из серии «Русские в Грузии»: «Партитура судьбы. Леонид Варпаховский», «Она была звездой. Наталья Бурмистрова», «Закон вечности Бориса Казинца», «След любви. Евгений Евтушенко».

Подробнее >>
 
Пятница, 13. Декабря 2024