Каждый год в мае и в июне память неизменно возвращается к событиям Великой Отечественной войны. Начинаем с маршей в честь Дня Победы и завершаем трагической датой 22 июня, началом войны, отматывая в обратном порядке все четыре с половиной года кровопролитной схватки с фашистской чумой. Сегодня о подвигах военных лет чаще всего рассказывают дети ветеранов. Вот и беседа с дочкой В.П. Мжаванадзе Ниной первоначально предполагала рассказ о фронтовом пути ее отца, закончившего войну в звании генерал-лейтенанта. Однако сразу стало ясно, что в жизни Василия Павловича доминирует тема мира, а не войны.
В 2003 году Нина Мжаванадзе издала книгу об отце, в которую вошли заметки, документы, переписка, различные публикации, фото из семейного архива и множество выдержек из писем, которые прислали десятки людей в ответ на призыв газеты «Асавал Дасавали» поделиться воспоминаниями о видном политическом деятеле, руководящем республикой с 1953 по 1972 год. Книга вышли в литературной обработке журналиста Марины Пхакадзе. В настоящее время Нина Васильевна готовит к печати новую книгу, а также занимается созданием экспозиции музея в своем офисе на первом нежилом этаже трехэтажного дома на улице Барнова. В прошлом дом был заселен семьями советской элиты; Мжаванадзе, будучи первым секретарем ЦК Компартии Грузинской ССР, занимал в нем просторные апартаменты. После ухода на пенсию он сдал свою квартиру государству, в распоряжении семьи осталась по нынешним меркам скромная жилплощадь. На стенах офиса, где и состоялась наша встреча, развешаны стенды с фотографиями разных периодов жизни Василия Павловича, на книжных полках – альбомы, книги, папки с документами лежат на массивном письменном столе, в углу – ставшим уже раритетным ламповый радиоприемник. Для открытия музея требуются и ремонт, и специальные витрины, а найти средства на это пока не представляется возможным, что лишний раз свидетельствует о том, что обвинения в причастности к коррупции партийного лидера не имели под собой реальной почвы.

– Как оценила родина заслуги Мжаванадзе?
– Вы о наградах? Отец был награжден тремя орденами Красного Знамени, орденами Кутузова первой и второй степени, орденом Суворова первой степени, после к боевым наградам добавились три ордена Ленина и Золотая Звезда Героя социалистического труда. К почестям он относился сдержанно. У мамы было две медали – «За оборону Ленинграда» и «За Победу», она ими гордилась. Это на одной чаше весов, а на другой – сплетни и обвинения. Нас обходили стороной, не здоровались. Какие только слухи не распространяли о нашей семье! Будто после поспешного отъезда в Москву, в нашей квартире находили забытые куски золота! Не хочется вспоминать об этом, но за родителей обидно. Они были представителями совсем иной формации. После переезда в Москву папе предоставили четырехкомнатную квартиру на Бронной, дачу в Жуковке рядом с дачей Молотова, то есть обеспечили ему высокий жизненный уровень, подобающий рангу кандидата в члены Политбюро. А он сам ни на что не претендовал. После смерти мамы, которая была значительно моложе, а ушла из жизни раньше отца на шесть лет в 1982 году, папа короткое время жил в Москве один: брат находился в командировке за границей, мне пришлось уехать в Тбилиси. И вот я возвращаюсь через несколько месяцев, пытаюсь открыть своим ключом дверь, а соседка мне говорит, что Василий Павлович перебрался этажом выше. Оказалось, что он поменялся квартирами с генералом, который жил в 2-комнатной квартире с большой семьей. Отец сказал, что ему вполне хватит этих двух комнат. В ответ на предложенную денежную компенсацию, ответил: «Ты за кого меня принимаешь?!»

– Как Василий Павлович отнесся к своей фактической отставке?
– Внешне спокойно. Его наградили и сообщили, что освобождают с поста первого секретаря. Был предложен пост председателя ДОСААФ СССР. Но отец отказался, сославшись, что хочет на заслуженный отдых. На самом деле он был полон энергии. Он решил уехать после того, как в Грузии начались показательные судебные процессы под лозунгом борьбы с коррупцией, и вокруг нас образовался вакуум.

– Между тем «крамола» состояла в том, что Мжаванадзе не препятствовал развитию малого и среднего бизнеса и на два десятилетия опередил свое время. Получившие немалые сроки цеховики стали бы ударниками перестройки.
– Да, он руководствовался не лозунгами, а здравым смыслом. Его основной целью было сделать жизнь людей лучше. Рассказывают, что на встрече с писателями после назначения Василия Павловича на пост первого секретаря, кто-то протянул ему список с фамилиями неблагонадежных лиц. Мжаванадзе, сдерживая чувство брезгливости, отложил навет в сторону и сказал, что вернулся в Грузию не арестовывать и отправлять в ссылку, а чтобы помочь народу.

– Нина, на вас отразилась отставка отца?
– Я осталась жить в Тбилиси. За мной, семнадцатилетней девочкой, ходили по пятам «незаметные личности», контролируя каждый шаг. Брат Саша приехал в Грузию в отпуск из Москвы, чтобы поохотиться в горах. Его тут же задержали по обвинению в браконьерстве и завели на него уголовное дело. Отец не выдержал и обратился лично к Брежневу с просьбой разобраться и оставить его детей в покое, после чего преследования прекратились. Однако после окончания мединститута я не могла пять лет устроиться на работу, мне всюду отказывали. Несколько лет проработала в институте им. Жордания, замещая сотрудников, уходивших в декрет или в длительный отпуск. Потом поступила в кожно-венерологический диспансер, где проработала много лет.

– Чем сейчас занимаетесь?
– Пятнадцатый год работаю в медицинском департаменте Грузинской патриархии, создала Общество врачей имени Святой Нино, которое объединяет врачей-добровольцев. До пандемии члены общества четырежды в год проводили в различных епархиях Грузии осмотр и диспансеризацию священников и служителей приходов. У нас в стране действуют сорок четыре епархии, так что работы – много. В районы выезжаем в выходные дни на арендованной на свои деньги маршрутке, в бригаде кардиологи, невропатологи, окулисты, отоларингологи и другие специалисты. На местах снимаем ЭКГ, делаем эхоскопию, проверяем зрение и проводим прочие обследования.

– Виктория Федоровна тоже была медиком, она не жалела, что не работает?
– Во время блокады мама такого насмотрелась, что при первой возможности сняла белый халат, и решила, что целиком посвятит себя семье. Нас, детей, было четверо. В 1943 году после прорыва блокады родилась Тамара, в 1945 – Виктория, ее назвали в честь Победы, к несчастью, она скончалась в 2007 году. В 1948 году – Александр, которого очень любят друзья, однокурсники, сослуживцы. Саша неизменно становится душой любого общества и компании. Наконец, в конце 50-х появилась я. Тамара и Саша с семьями живут в Москве, а в Тбилиси осталась только я с мужем Арчилом Симонишвили, и наш сын со своей семьей.

– Ваши родители познакомились на фронте?
– Нет, они встретились в Ленинграде до войны. Отец окончил военно-политическую академию. А мама училась в медицинском институте. Студенты медики не только сдавали нормативы ГТО, но и обучались верховой езде. Как-то на ипподроме бравый офицер с модными «чаплинскими» усиками заметил, что симпатичная девушка не может справиться с конем и помог ей, галантно придержав стремя. Так состоялось знакомство моих родителей. Маме было 19 лет, отцу под сорок. Чтобы сгладить разницу в возрасте, он сказал, что ему 30 лет. Опасения были напрасными – скоро выяснилось, что их многое роднит, оба росли сиротами и хлебнули горя. Моя мама в детстве была настоящей Золушкой!

– Какую же школу жизни они прошли?
– Начнем с того, что моя бабушка Вардо Швангирадзе скончалась на второй день после появления папы на свет. Такая же судьба была и у маминой мамы – она тоже умерла после родов! Осиротевшего Василия растили бабушка и дед, до трех лет он оставался у родителей матери в селении Гвиштиби, недалеко от Цхалтубо. А потом мой дед, Павел Мжаванадзе, который работал слесарем в Кутаиси, забрал сына, отвез его в Одессу и отдал на воспитание в семью извозчика Ефима Зинкова, где были свои дети. Сначала навещал ребенка, а потом пропал. Так Василий стал сперва своим парнем на Арнаутовской, а потом – одесским гимназистом. Ответы на волновавшие его вопросы он узнал только в 14 лет, когда за ним в Одессу приехал друг отца и рассказал, что Павел Мжаванадзе был революционером, участвовал в политическом убийстве крупного чиновника и скрывался от полиции, потому и вынужден был отправить сына подальше от опасности. Мальчик узнал также, что недавно его отец погиб. Постоянно рисковавший жизнью Павел взял слово с товарища, что в случае его смерти тот вернет Василия в Грузию. Друг выполнил обещание, привез Василия в Гвиштиби. Естественно, подростку пришлось заново учиться родному языку. Его дядя, брат матери – Поликарп был учителем в местной начальной школе, он посадил гимназиста вместе с детворой и обучил чтению и письму по-грузински. Когда Василий освоился, его направили к родственнику в Хони, владевшему мастерской по выделке кожи. На этом кустарном производстве Василий проработал несколько лет. После советизации Грузии он вступил в ряды Красной армии. В 1923 году стал курсантом Грузинской военной объединенной школы и с отличием закончил ее, особо преуспев в математике и в русской словесности. Так началась его военная карьера.
Моя мама, Виктория Терешкевич, родилась в Полтаве, – продолжает рассказ Нина. – Дед Федор работал на железной дороге, через некоторое время он женился повторно. Мачеха обращалась с Викой, как это описано в сказках: своим дочкам – вся любовь, падчерице – колотушки. В детстве моей маме приходилось все делать по дому, нянчить сводную сестру, стирать, полы мыть. Но, несмотря на это, она хорошо училась, окончив школу в Полтаве, с первой попытки поступила в Ленинградский мединститут. Город на Неве сыграл в судьбе моих родителей особую роль, но они и представить не могли, через какие испытания им предстоит пройти. Виктория Терешкевич, умная, живая девушка с красивым голосом, сразу покорила сердце отца, имевшего за плечами неудачный брак, успевшего повоевать на финской войне в должности начальника политотдела армии, уже награжденного своим первым орденом Красного Знамени. В первую очередь моя мама увидела в нем не завидного жениха, а верного защитника. Впоследствии она часто говорила, что в блокаду выжила только благодаря отцу, который умудрялся при любой возможности передать ей продукты из своего пайка.
В 1940 году Мжаванадзе был назначен начальником политуправления Прибалтийского особого военного округа. Виктория окончила третий курс, радужные планы нарушила война. Мама была направлена в распоряжение эвакуационного госпиталя, и провела в Ленинграде все 900 дней блокады. Через пять месяцев после начала войны отец отыскал маму, и они расписались, по закону военного времени свидетельство о браке им выдали за подписью командующего Ленинградским фронтом.

– Вспомним кратко боевой путь Василия Павловича.
– Начало войны он встретил в Эстонии, и был назначен комиссаром сухопутной группы 8-ой армии, получившей приказ выдвигаться на Ленинградском направлении. После кровопролитных боев группа заняла важный плацдарм, так называемый Ораниенбаумский «пятачок». О подвиге защитников «пятачка» написано во всех книгах, посвященных обороне Ленинграда. Стояли насмерть, прикрывая сухопутный доступ к Кронштадту. Невозможно представить, что эта узкая полоска земли по кромке Финского залива продержалась до прорыва блокады! В ноябре на плацдарме была сформирована Приморская оперативная группа войск. Командующим ее был назначен генерал-майор А. Астанин, а В. Мжаванадзе – начальником политотдела, членом Военного совета. Из дневников отца известно, что в ноябре 1943 года Приморская опергруппа вошла в состав Второй ударной армии под командованием генерал-лейтенанта И. Федюнинского и участвовала в ожесточенных боях, в результате которых была прорвана блокада, и фашисты были отброшены от Ленинграда на 65-100 километров. В своей книге «Воспоминания и размышления» маршал Жуков назовет в числе отличившихся защитников Ленинграда и имя моего отца. Отец сражался на Пулковских высотах, участвовал в боях на Карельском перешейке. Затем он был командирован в соединения 1-ого Украинского фронта, в составе которого дошел до Берлина. Войну закончил в Праге 9 мая 1945.

– Родители рассказывали о войне?
– Крайне редко. Из скупых воспоминаний мамы я знала, что она видела идущий ко дну потопленный корабль, на котором отправляли в эвакуацию ленинградских детей: на волнах Финского залива долго качались беленькие панамки. Мама говорила, что невозможно словами передать то, что происходило в скованном морозом, обескровленном голодом и бомбежками городе. Не было сил после дежурства идти домой, поэтому практически не покидали госпиталь, который находился в корпусах знаменитого НИИ акушерства, гинекологии и репродуктологии им. Д.О. Отта на Васильевском острове. Особо тяжелыми были 1941 и 1942 годы, когда персоналу приходилось выполнять не только свою обычную медицинскую работу, но и стирать белье, доставляя воду из Невы, а главное, нередко по нескольку раз в сутки, переносить из верхних этажей больных и новорожденных в бомбоубежище. В исторический корпус института попало семь крупных артиллерийских снарядов, вызвавших серьезные разрушения. После дежурства старались подбодрить раненых, мама пела в палатах выздоравливавших бойцов свои любимые украинские песни.
Мама всегда была верующей, однако не могла открыто ходить в церковь. В Тбилиси ей приходилось просить свою близкую подругу Зинаиду Кацитадзе поставить за нее свечи. Зинаида Ивановна работала в бальнеологическом институте, именно там мама тайком встретилась с приехавшим в Тбилиси Патриархом Московским и Всея Руси Алексием Первым, который в период блокады был Ленинградским митрополитом и под бомбежками совершал литургии и молебны, ободрял и утешал верующих. Мама видела Крестный ход в 1943 году в день святой Нины, когда в лютый мороз город обнесли чудотворной Казанской иконой. Заступничество Богородицы помогло: с 12 по 30 января в результате тяжелых боев было прорвано кольцо блокады.

– Василий Павлович не мог не знать о встрече с Патриархом.
– Безусловно, знал, но не возражал. С его молчаливого согласия на Пасху у нас дома красили яйца и пекли куличи. Более того, в годы его руководства была открыта Духовная семинария во Мцхета.

– Символично, что при Мжаванадзе в 1960 году была организована экспедиция грузинских деятелей культуры в Иерусалимский монастырь Святого Креста.
– Эта экспедиция и открытие фрески с изображением Шота Руставели в Крестовом монастыре имели огромное значение для культуры и науки Грузии. Первое издание книги поэта-академика Ираклия Абашидзе «Палестина, Палестина… (По следам Руставели)» начинались со слов благодарности В. Мжаванадзе, который добился разрешения поездки в закрытый в те годы для советских граждан Израиль. В последующих изданиях книги строки благодарности отцу по цензурным соображениям были изъяты.

– Василий Павлович общался со многими выдающими людьми эпохи, с космонавтами, президентами, монархами. Вам самой кого удалось увидеть лично?
– Фиделя Кастро! Папа взял меня с собой в Крцанисскую резиденцию. Пока мы ехали в машине, у меня на коленях сидел подарок для гостя – великолепный щенок кавказской овчарки из питомника, и мне очень не хотелось отдавать его. Но Фидель пришел от щенка в такой восторг, так искренне радовался, что я смирилась с тем, что мне придется расстаться с чудесной собакой.

– Какие документы хранятся в вашем архиве?
– Все документы отца. Наградные листы и выписки из его личного дела. Его заметки и переписка. Вот, например, квитанция, что Мжаванадзе перечислил в 1987 году свою пенсию пострадавшим от стихийного бедствия в Сванети. Имеют большую ценность поздравления в связи с присвоением отцу звания «Герой Советского Союза», которые прислали маршалы Советского Союза Баграмян, Рокоссовский, Чуйков, Ротмистров. Однако мне особенно дороги письма, которые присылали Василию Павловичу офицеры и солдаты, сражавшиеся под его началом. Обращаются со словами благодарности, пишут, что помнят, как неоднократно Мжаванадзе рисковал головой, но добивался изменения тактических задач, сберегая тем самым жизни солдат, что он всегда держал свои обещания, был справедлив. Кто-то вспоминает, как Василий Павлович заботился о осиротевшем подростке Коле. Такая оценка качеств командира дорогого стоит. Есть в архиве письмо от маршала Жукова, к тому моменту уже пенсионера. В учтивой форме четырежды Герой Советского Союза просит своего фронтового соратника прислать из Грузии хорошего зеленого чаю. Трогательная просьба! Чай прописали доктора, а в Москве некогда всесильный маршал Победы качественный чай достать не мог– такие вот характерные штрихи развитого социализма.

– Кто составлял ближний круг Мжаванадзе?
– Из своего окружения отец выделял Шота Чануквадзе и Роина Метревели, последнего он хотел бы видеть своим преемником. В целом он ровно относился ко всем, никто не помнит его в гневе или в состоянии нервозности. Выдержанный, неторопливый, мягкий в обращении – таким запомнился мне папа. Дома никогда не подчеркивалась его должность, его особое положение. Мама была более строгой и требовательной. Утром вся семья завтракала. Мы бежали в школу, отец уезжал на работу. Вечером он находил время нас выслушать, давал советы. Нас, детей, никто не выделял. Конечно, семья пользовалась услугами номенклатуры, были казенные дачи, мы отдыхали в Бакуриани и на море, но понятие «мажор» нам было неизвестно. Единственное, что отличало наш дом от других корпусов – это дежуривший под окнами милиционер. В остальном ходили куда хотели, с кем хотели, не было ни охраны, ни каких-либо ограничений. В большой квартире всегда было много народу. Василий Павлович позаботился о том, чтобы мама не чувствовала себя одинокой в непривычной обстановке, и поселил этажом ниже дочку своего дяди Поликарпа, который когда-то в юности обучал его грузинскому. Кира Поликарповна Швангирадзе стала для мамы кем-то вроде наперсницы, обучала грузинскому укладу, традициям и культуре. После школы, а потом и лекций в ТГУ к нам приходили друзья Саши, мои подружки. У мамы, как у блокадницы, был пунктик всех обязательно накормить. Она постоянно делала запасы муки и круп.

– Василий Павлович вникал в мелочи быта?
– Дома на это у него времени не было. Но вообще он все замечал. Старые тбилисцы со смехом вспоминают историю с лампионами на Черепашке. Вокруг озера благоустроили территорию, расставили скамейки, осветили круговую дорожку. Отец поднялся на прогулку и обнаружил, что нет ни одного целого лампиона. Оказалось, что лампочки постоянно разбивали влюбленные парочки. Мжаванадзе распорядился не менять лампочки, а придумать, как их уберечь, и кто-то додумался соорудить на лампионах защитные сетки.

– Как он отдыхал?
– У нас была традиция хотя бы раз в месяц всей семьей посещать Тбилисский бальнеологический курорт. Еще папа любил охоту и футбол. Однажды он пришел домой и понял, что не поспевает пойти на какой-то интересный матч. Позвонил Отару Лолашвили и попросил его организовать машину на стадион. Отар Ильич жил в соседнем корпусе, он тут пришел к нам и сообщил, что, к сожалению, ни одной служебной машины нет – все уже уехали на футбол. У Лолашвили, первого секретаря Тбилисского горкома, как и у нас, собственного автомобиля не было. Но не сдаваться же! Они вышли на улицу, надеясь поймать такси, но город в день большого футбола опустел – ни одной машины. До начала матча оставались считаные минуты, когда Василий Павлович увидел фургон около молочного магазина. Водитель с радостью согласился доставить болельщиков на стадион. Пассажиры распорядились гнать прямо к правительственной трибуне, но возмущенный милиционер преградил путь молочному фургону. Увидев Мжаванадзе, он вытянулся во фрунт и отдал честь, молочный фургон припарковался среди правительственных черных «Волг».

– Какая отрасль народного хозяйства была для Василия Павловича приоритетной?
– Виноградарство. Он старался всячески поддерживать эту отрасль, не допускать фальсификации вин.

– В новой книге появятся неизвестные широкой общественности факты его биографии?
– Вам что-нибудь известно о тушинском деле? Вот и я о нем ничего не знала до недавнего времени. Дома не было принято обсуждать неординарные проблемы, которые, как я теперь понимаю, возникали постоянно. Их решения зависели от гибкости и правильных тактических маневров. Отец не боялся личной ответственности в урегулировании деликатных проблем. В 1955 году из Кремля пришла директива передать историческую грузинскую область Тушети нашим северо-кавказским соседям на том основании, что регион опустел, а территория соседей густо населена и для развития животноводства им нужны пастбища. Это было время, когда Хрущев с легкостью решал вопросы перекройки границ. Мжаванадзе связался с Хрущевым и попросил его отсрочить на некоторое время окончательное решение вопроса. Вместе с Алексеем Николаевичем Инаури, председателем КГБ ГССР, и Гиви Дмитриевичем Джавахишвили, председателем Совета министров республики, он незамедлительно выехал в Омало. Оттуда на лошадях в сопровождении местных проводников объехал высокогорные селения. После чего был отдан приказ: доставить сотню армейских движков в кратчайшие сроки и в обстановке секретности в тушинские села. Хрущеву было доложено, что слухи о заброшенности региона не соответствуют действительности, люди в селениях живут, но часто остаются без света из-за аварий на линии. В настоящее время подача электричества восстановлена. В течение нескольких дней, пока над Тушети кружили самолеты-разведчики, с наступлением темноты врубали движки, и тушинские селения со сторожевыми башнями светились, как новогодние елки. Других доказательств обитаемости Тушети представлять не пришлось. Вопрос был снят с повестки дня.
Собирая материалы о том, что было сделано при Мжаванадзе в различных регионах, я обнаружила, что даже не знаю, бывал ли отец в Тушети, – продолжает Нина. – Тогда я попросила настоятельницу женского монастыря Шуамта расспросить тушинцев, когда они приедут на праздник Мариамоба, что они помнят об отце. Благодаря участию игуменьи Иоанны, я узнала эту историю и познакомилась с ее непосредственным участником. Через некоторое время ко мне в офис пришел человек, который в далекой молодости привел для Мжаванадзе лошадей, тогда ему было 17 лет, теперь это солидный мужчина, который имеет гостиницу в высокогорном селении и дом в Омало. По его словам, во всех тушинских домах до сих пор считается обязательным тост за Василия Павловича, который отстоял Тушети!

– Нина, спасибо за ваш рассказ. Со времен, когда Мжаванадзе был первым секретарем компартии Грузии, прошло более полвека. Это было время нашего хорошего детства и юности. И то, что Грузия запомнилась людям моего поколения веселой и деловой страной, есть большая заслуга Василия Павловича. От лица редакции желаю вам закончить новую книгу и поскорее открыть для посетителей мемориальный музей Мжаванадзе. Этого требует историческая справедливость.

Вместо эпилога. Сегодня говорить о руководящей роли партии принято с большой долей сарказма. Но надо признать, что без одобрения партии не мог бы получил «добро» ни один амбициозный проект советского времени. В годы руководства Мжаванадзе в грузинские населенные пункты были протянуты линии электропередач и газопроводы. Тбилиси и другие крупные города переживали строительный бум. В 1966 году в Тбилиси была пущена первая линия метро, это был четвертый по счету метрополитен во всем союзе. В Тбилиси построили Дворец спорта, принимавший турниры мирового уровня и звезд эстрады, гостиницу «Иверия», высотку нового корпуса Тбилисского университета. Грузия стремительно превращалась из аграрной в индустриальную республику: началось строительство ИнгуриГЭС, Руставского металлургического завода, Тбилисского машиностроительного, Зестафонского ферросплавного и многих других крупных промышленных объектов. Переживали подъем наука, культура, сфера народного образования, туризм, кинематограф. Грузия выгодно отличалась от прочих союзных республик и большинства областей Российской Федерации изобилием в продуктовых магазинах, разнообразным ассортиментом товаров легкой промышленности. На чайных плантациях появились сконструированные грузинскими специалистами чаесборочные машины. Наиболее яркими событиями 50-60-х годов прошлого века стали празднования 1500-летия Тбилиси и 800-летия Руставели, поднявшие дух и национальное самосознание народа. Врезались в память победы грузинских футболистов, баскетболистов, борцов и теннисистов, огромной популярностью пользовались прославленные творческие коллективы. Если совсем коротко: народ был сыт, люди работали, справляли новоселья и особо не испытывали идеологического пресса.
Древнекитайский философ Лао-цзы сказал: «Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует». В большой мере это определение подходит к Василию Павловичу Мжаванадзе, который не внушал страха, не жаждал почитания, руководил спокойно и дальновидно.



Ирина ВЛАДИСЛАВСКАЯ