«Он был юнга, его родина Марсель»

Так поется в залихватской песенке на стихи советской поэтессы Веры Инбер про трагическую любовь моряка к девушке из Нагасаки. А сама она была родом из Одессы. Ее дружная семья была вполне обеспеченной – отец был купцом II гильдии, владел типографией и был председателем товарищества научного издательства «Матезис». Мать была учительницей русского языка и была заведующей еврейским женским училищем. А еще в их доме во время учебы в реальном училище жил двоюродный брат отца Лева Бронштейн, в будущем знаменитый Лев Троцкий. Детство Верочки было светлым и веселым. Она росла добрым, милым и талантливым ребенком. Повзрослев, она училась на историко-филологическом факультете Одесских Высших женских курсов, писала прозу и стихи и уже в девятнадцать лет стала публиковаться в городских газетах. Со своим первым мужем Натаном Инбером они пять лет прожили во Франции и Швейцарии. Первый поэтический сборник она издала за свой счет в Париже. И почти сразу просвещенная публика стала называть ее имя рядом с самой Анной Ахматовой. Стихи были милыми, как и сама на редкость симпатичная и миловидная Верочка, но вторичными и неглубокими. А еще народу нравились ее забавные стилизации под песенки-шансонетки про ту же «Девушку из Нагасаки» или про Джона Грэя и Кэт, которая сказала: «Нет!». Когда же началась Первая мировая война, Вера с мужем вернулась в Одессу и худо-бедно прожила там все бурные исторические турбулентности, пока в 1920 году не перебралась в Москву, наверно, ей немножко помог двоюродный дядя, ставший одним из вождей Советской России. Себя она причисляла к поэтической касте, считая себя членом «Литературного центра конструктивистов», а также занялась журналистикой, писала статьи и очерки, ездила по стране и два года проработала корреспондентом в Германии, Франции и Бельгии. И, представьте себе, она ни разу не столкнулась с враждебностью. Вскоре она стала настолько «твердобетонным» советским литератором, поборницей самого махрового соцреализма, что правовернее было и не сыскать. А что было делать маленькой поэтессе, если она была ближайшей родственницей Троцкого. Сталинскую премию ей дали только II степени. Но в эпоху всеобщего страха и ужаса это можно было как-то перенести. Правда, интеллигенция ее считала нехорошей проходимкой, приспособленкой и сочинила оскорбительную эпиграмму: «Ах, у Инбер, ах, у Инбер что за глазки, что за лоб! Все глядел бы, любовался на нее б». Но тем не менее она была храбрым человеком – сама осталась в блокаду, работала круглосуточно в лазарете, а после написала пронзительные и неожиданно честные стихи. Поэтом она была противоречивым, но настоящим… Да и доносов, как оказалось, ни на кого не писала. И, как это ни удивительно, она – поэтесса «Серебряного века». Так-то, господа!


Порыв ветра

В истории американской литературы есть только две блестящие женщины-писательницы, написавшие всего по одной книге. И обе, что удивительно, происхождением южанки. Это Харпер Ли с ее знаменитым романом «Убить пересмешника» и замечательная Маргарет Митчелл, написавшая бессмертную книгу-эпопею «Унесенные ветром». Маргарет родилась в последнем году позапрошлого века в Атланте, что находится в штате Джорджия. Ее отец был успешным адвокатом, а мать занималась активной общественной деятельностью и была известной суфражисткой, боролась за права женщин. Это была семья с ирландско-французскими корнями. Далекий предок Маргарет воевал за независимость Америки против британского владычества, а оба ее дедушки воевали в гражданской войне Севера и Юга на стороне южан. Одного из них тяжело ранили в битве при Энтитеме, был он отправлен в отставку. А после войны разбогател на поставках пиломатериалов. Невзирая на большое число детей, его сын – отец Маргарет получил приличное образование и сумел занять солидное положение в родном городе. С самого детства Пегги – так ее звали в детстве – слышала рассказы о Гражданской войне, и они будоражили ее воображение. Училась она в Вашингтоне в семинарии, а потом поступила в престижный колледж Смита в Массачусетсе. Но ей пришлось срочно возвращаться домой: от «испанки» умерла ее мать и нужно было заниматься домом. К тому же во Франции, в последние месяцы Первой мировой войны, погиб ее жених. Маргарет стала публиковаться в газете «Атланта Джорнал», и была пять лет ведущим корреспондентом. За это время она успела побывать замужем. Первый ее супруг был, что называется, «крутым парнем» с лихим характером. Ей даже приходилось носить с собой револьвер для самозащиты, как и ее будущей героине Скарлетт. Этого неспокойного человека убили где-то на Среднем западе. Второй ее брак был более удачным. Но Пегги повредила лодыжку и больше работать вне дома не смогла. А чтобы супруга не скучала, ее новый муж Джон Марш предложил ей начать писать книгу. За почти десять лет она написала толстенную пачку рукописей, пока к ним в гости не пришел известный издатель. Его ознакомили с отрывками, и он заинтересовался. Но дело в том, что книга писалась понемногу, эпизоды появлялись по-отдельности и их пришлось еще долго собирать воедино, чтобы создать цельный сюжет. Книга была издана в 1936 году, а через год получила Пулитцеровскую премию. А четыре года спустя появился знаменитый фильм с Вивьен Ли в роли Скарлетт О’Хара и Кларком Гейблом в роли Ретта Батлера. На Маргарет Митчелл обрушилась слава, и, казалось, у нее было все впереди. Но, не дожив до сорока девяти, она погибла под колесами автомобиля неподалеку от своего дома. Фильм смотрели миллионы зрителей, книга издавалась на бесчисленном множестве языков миллионными тиражами. Даже были попытки написать продолжение известной истории – в черновиках Маргарет можно было найти немало подсказок. Но… читателям разных поколений во всем мире остается только воскликнуть: Как жаль!


Парижский воробей

А еще мы в преддверии Международного женского дня вспоминаем, что великой французской певице Эдит Пиаф по прозвищу «Парижский воробушек» недавно исполнилось 105 лет со дня рождения. Она начала свою феноменальную певческую карьеру на парижских улицах, а спустя некоторое время ей аплодировала публика не только в легендарной «Олимпии», но и во всех знаменитых концертных залах мира. А пластинки ее раскупали миллионами. И уж ее-то биографию пересказывать нет смысла – все знают ее из книг и фильмов.


Полет пушинки

Великий композитор Иоганн Себастьян Бах никогда не сочинял за клавишами клавесина и даже наказывал своих сыновей, если они не сочиняли прямо на нотной бумаге. Так и гениальная русская балерина Анна Павлова, родившаяся в конце зимы 1881 года, сто сорок лет назад в Санкт-Петербурге, никогда не репетировала перед зеркалом. «Репетируя перед зеркалами, балерина ищет и выбирает жесты, положения, выражения лица, а потом на сцене начинает следить за собой, вспоминать, как она делала это на репетиции, и стараться точно повторить жест, улыбку, пируэт,.. а в результате теряется главное достоинство всякого артиста – искренность!» Да, именно искренность и отличала ее танец, ведь техничных балерин в ее время было немало. А она была – одна! Она к себе была очень придирчива и никогда не повторялась. Даже своего великого «Умирающего лебедя» каждый раз танцевала немного по-новому. Его для Павловой создал замечательный балетмейстер Михаил Фокин. Он поставил эту балетную миниатюру на музыку Сен-Санса буквально экспромтом. Фокин создал печальную сценку, где прекрасный лебедь все же умирает, но смерть была, по его замыслу, умиротворяющей. Но Анна превратила незамысловатую безмятежность в настоящую высокую трагедию. Она надела на грудь рубиновую брошь – словно рану от пули безжалостного охотника. Ведь она жила в эпоху войн и революций, и на белоснежном оперении ее лебедя кроваво пылал рубин, как символ смерти и страданий. «Мадам, благодаря вам я понял, что написал прекрасную музыку!» – воскликнул Сен-Санс, увидев ее «Умирающего лебедя». Эта миниатюра всегда вызывала восторг публики, и балерину вызывали на поклоны бесчисленное число раз. Но бывали и забавные случаи. Сама Павлова рассказывала, что во время танца какой-то ребенок из первых рядов громко сказал: «Мама, мама, посмотри, какая хорошенькая белая уточка!» Анне Матвеевне стоило больших трудов не расхохотаться прямо на сцене. Что касается ее отчества, звучащего иногда как Павловна, иногда Матвеевна, то оно – одна из загадок происхождения великой балерины. По документам, ее отцом был отставной солдат Матвей Павлов, якобы происходящий из евпаторийских караимов. Есть и другая легенда, некоторые исследователи считают, что Анна была незаконнорожденной дочерью крупного банкира Лазаря Полякова. Так это было или нет – документальных подтверждений нет. Нюра, как ее называли в детстве, росла благополучным ребенком. Она жила с матерью и няней в приличной квартире с большой залой, где можно было репетировать, или в хорошей деревянной просторной даче в Лигово под Петербургом. Девочка была способной к танцам и уже в десятилетнем возрасте ее приняли в Императорское театральное училище, по окончании которого она была сразу зачислена в труппу Мариинского театра. Причем она миновала кордебалет, и сразу попала на «афишные» роли. Звездой Павлова стала почти сразу. Ее благословил сам Мариус Петипа. И это было в тот период, когда рядом блистали Кшесинская, Карсавина и Преображенская. Трудно назвать точное время, когда она была окончательно принята в труппу знаменитого театра, ведь танцевать отдельные небольшие партии молодые балерины начинали еще будучи ученицами. Павлова стала благодарной примой, и охотно танцевала весь доступный репертуар. Но душа ее стремилась к чему-то другому. Она стала танцевать номера, которые ставил ее партнер по сцене Михаил Фокин, учившийся всего на год старше. Он вырос в великолепного балетмейстера. Фокин немало поработал с ней и в период знаменитых Дягилевских «русских сезонов» и после, поставив несколько балетов для ее личной труппы, с которой Павлова объездила почти с полсотни стран. И что интересно, Павлова не любила новаторский балет и не гналась за легкой славой. Она прославилась как безупречная, харизматичная и артистичная балерина, танцующая классический репертуар. Всю свою сценическую карьеру Анна Павлова была легендой и постоянной сенсацией для газет и критиков. Большую часть своей недолгой жизни она прожила вдали от родины, прах ее хранится в закрытом колумбарии крематория Голдерс-Грин в Лондоне. Но что интересно, до сих пор, если хотят сделать высший комплимент балерине, ее сравнивают с легендарной Павловой.



РОБ АВАДЯЕВ