.

Из книги «Весна отчаяния»

Лиана Шахвердян – уроженка Тбилиси, ныне проживает в Армении, в Ереване. Окончила механико-математический факультет Тбилисского государственного университета, преподавала в Москве и Тбилиси.
Автор многочисленных публикаций в журналах «Литературная Армения» (N1, 2019, Ереван), «Гантиади» (NN7, 8, 2019, Тбилиси), «Веси» (N7, 2019, Екатеринбург), «Дружба народов» (N9, 2017,  Москва), «Знаци» (N2, 2017, Варна), «На холмах Грузии» (N22, 2015, Тбилиси), в Антологии современной славянской поэзии (Варна) «Словоприношение» (2017) и «Хлеб наш насущный» (2019), в литературном проекте «Вещество» («Человек», 2018) и других изданиях. Соавтор многих литературных сборников прозы и поэзии, изданных как в Армении, так и в России. Участница, финалистка международных литературных конкурсов и фестивалей, в том числе, XI Международного фестиваля поэзии «Славянска Прегръдка» («Славянское объятие», 2017) в Болгарии. (Шорт-лист конкурса «Дорога к Храму», шорт-лист конкурса им. А.С. Грибоедова, лонг-лист премии им. И. Бабеля, лонг-лист конкурса «Славянский Витязь»).
Почетный член Пушкинского общества русскоязычных литераторов Грузии «Арион».
Автор книг «Многоточие» (Ереван, 2015), «Весна jтчаяния» (Ереван, 2018). Готовится третий сборник.


Раннее утро ноябрьского неба не подавало надежд на рассвет. Третьи сутки беспросветно лил дождь: отбивал верный ритм о крышу дома и подоконник. Казалось, нет ничего за окном в эту глубокую осень. И потому тем труднее было безучастному моему телу и туманному сознанию выйти из многослойной размеренности снов: предательский глаз ревностно зазывал рассвет, ум – неспокойно сторожил звонок будильника...
В тот день я благополучно проспала. Опоздав на рейсовую маршрутку, оказалась на пустом автовокзале. Сокрушалась на себя, непогоду, уехавшую машину, но, немного успокоившись, решила не возвращаться домой, а дождаться частного рейса. Зайдя наугад в ближайший офис, занимающийся перевозками пассажиров из Тбилиси в Ереван, я поинтересовалась у мужчины лет пятидесяти, водителя машины. Его звали Армен…
– Сколько времени нужно, чтобы набрать клиентов?
– Бывает и за полчаса набираем, а иногда – приходится подождать, – ответил он.
– Значит, сегодня у нас второй случай, – нервно заерзала я.
– Вы не переживайте. Если вам сегодня нужно быть в Ереване, вы – будете, – неспешно заверил сидящий за компьютерным столом рослый худощавый юноша, лет двадцати пяти. Это был диспетчер офиса.
Я, конечно же, не успокоилась. В сумбурной голове мрачно прокручивались варианты опоздания на работу, выговоров, нотаций со стороны начальства, когда дверь офиса отворилась, и в помещение вошел пожилой низкорослый мужчина, в руках – небольшая коробка. Он поприветствовал всех на грузинском языке, потом перешел на непонятный язык. На первый взгляд мужчина производил впечатление тбилисского азербайджанца. Но оказалось, что он приветствовал диспетчера на езидском языке. Мужчина положил коробку на пол рядом с диваном, потом развернул сверток и стал демонстрировать мужской свитер светло-кремового цвета.
– Девушка, скажите, пожалуйста, – вдруг обратился ко мне Мелик (так звали мужчину), – вам нравится цвет этого свитера? Вот, Арлен (диспетчер) говорит, что этот свитер мне не к лицу и очень старит.
Меня, конечно же, удивила непосредственность незнакомца, но, немного приглядевшись, я ответила.
– Вы знаете, мне кажется, что вам, действительно, не идет этот цвет.
– Хорошо, я все понял, – перебил он меня. – Извините, уважаемая, у меня к вам просьба. Не сочтите за наглость, не могли бы вы подобрать мне свитер на свой вкус? Ларек прямо за этим офисом. Вы посмотрите, что вам понравится, а я уж сам все обменяю. Понимаете, я еду в гости в Ереван, на свадьбу. Хочу немного обновиться. Все-таки, такое дело…
Поначалу просьбу незнакомца я приняла за бесцеремонность, но... он производил впечатление порядочного человека, располагал к себе приветливостью и был немногим моложе моего отца… Я согласилась ему помочь. Выбора большого в ларьке не оказалось. В основном – одежда спортивно-молодежного стиля.
– Я посмотрела. Вам может подойти темно-голубой свитер с белыми оленями на груди, – посоветовала ему я.
– С белыми оленями. Темно-голубой. Спасибо, дорогая! – сказал он, собравшись идти на обмен.
– Пожалуйста, отец! – ответила ему я.
И тут выражение лица Мелика изменилось.
– Неужели я так старо выгляжу, что вы назвали меня отцом? – сказал он как-то «в сердцах» и поспешил выйти из помещения.
Я, конечно же, не хотела обижать незнакомца и потому обратилась к диспетчеру.
– Знаете, Арлен, у меня недавно скончался отец. Я прямо с сорока дней… Вы уж как-нибудь объясните ему, что мужчины старше шестидесяти для меня – отцы.
– Передам, – сказал Арлен, утвердительно покачав головой.
Мелик вернулся в новом свитере. Он широко улыбнулся и сказал, что будет помнить, что этот свитер выбирала ему я, потом – сел на место диспетчера, который к этому моменту вышел, и стал набирать телефонный номер.
– Здравствуйте, Тамара Николаевна! Как вы, дорогая! – начал он учтиво на русском. – Да, калбатоно, Тамара. Мэ каргад вар (– Да, дорогая Тамара. У меня все хорошо.). Вы же знаете, что я о вас всегда помню, вашу семью, родителей. Царствие им Небесное!.. Как ваше здоровье? Немного пошаливает сердце? О, да, сейчас у всех давление и сердце. Любви нам не хватает, дорогая, оттого и проблемы с сердцем.
Поначалу я подумала, что Тамара Николаевна – русская, потом, когда он перешел на грузинский – грузинка, но когда, в самом конце разговора, он перешел на армянский, я поняла, что на том конце провода – армянка. «Настоящий тбилисец! Не человек, а полиглот!» – подумала я про себя.
– Собственно, инчи амар ем зангел, аргелис (– Собственно, зачем я позвонил, дорогая  (арм.), – продолжал он, – чтобы спросить, сдается ли комната Рубена на Леселидзе? Да?! И за сколько вы будете сдавать? О, да! Отлично! Я вам перезвоню через десять минут.
Через полчаса Мелик опять набирал номер Тамары Николаевны, а рядом стояла высокая и невзрачная девица.
– Да, Тамарочка, это снова я! Тут рядом со мной Нуну, официантка из того самого кафе, где хозяин ищет для повара жилье. Предупреждаю, дорогая, его зовут Ахмед. Да. Он – турок, но очень порядочный и доброжелательный человек. Я головой за него ручаюсь. Вы же знаете меня, дорогая, я плохого человека вам рекомендовать не буду! Нет, не националист. Да, женщин приводить не будет, он женат, у него жена и дети в Стамбуле. Ему нужно место для ночевки, потому как все время он проводит на работе. Отлично, дорогая! Я сейчас передам телефон Нуну. И, да! Тамарочка, умоляю погадайте, пожалуйста, Нуну на кофейной гуще – когда у нее откроется судьба?! Она уже давно ходит в девках! Красивая, молодая, а не замужем. Да, все! Передаю.
Трубку взяла Нуну и стала говорить каким-то вялым, безучастным голосом. Речь ее была сбивчива и бестолкова. Безвкусный микс по сравнению с выразительной и смачной лексикой Мелика произвел на меня удручающее впечатление. Я даже подумала, что не случайно она ходит в девках.
И тут я опять сникла. Потому как, развлекаясь каламбуром Мелика, индифферентностью Нуну, я убила каких-то полчаса, а новых пассажиров все не было.
– Вы приуныли! – заметил Мелик. – Как вы можете предаваться печалям, когда рядом ангел?
– Какой ангел? – спросила я. – Что вы имеете в виду?
– Во-первых, вокруг нас много невидимых ангелов, дорогая! И если вам нужно быть в Ереване сегодня вечером – обязательно будете! А, во-вторых, – действительно, среди нас есть живой ангел! Гляньте-ка в ту коробку, под диваном. Там вас ждет большой сюрприз!
Я открыла коробку, которую принес Мелик. Там, действительно, сидел белый голубь.
– Как?! Живой, настоящий! – воскликнула я в изумлении.
– Не живой, а живая! И настоящая! Это – голубка. Это – она.
– Вы ее везете в Ереван?
– Да. В прошлом году я по ошибке двух мамалов (мамали – петух (груз.)) подарил своим друзьям. Не дело! Вот сейчас везу на обмен. Одного мамала верну, а ее оставлю там. Пусть плодятся, размножаются нам на радость! А то нехорошо – два жениха и без невесты!
– Значит, Вы правы! Я – с ангелом!
– Да, дорогая. Но спешите жить, а то упустите счастье...
Слова Мелика и голубка меня успокоили. Шел третий час моего ожидания на автовокзале, и я смирилась с тем, что еще не в пути. И тут почему-то мысленно обратилась к своему отцу, впервые после сорок дней его ухода..., просила подать знак, что делать, когда... неожиданно к дверям подошла молодая пара: укутанная в платок красивая девушка, в джинсах, в кожаной куртке и не менее интересный юноша, одетый также в куртку, джинсы, в руках – две большие спортивные сумки. Они прошли в помещение, и посколькуАрлен вышел, обратились ко мне:
– Do you speak English?
– Yes, I do.
Выяснилось, что пара из Тегерана путешествовала в свадебном вояже по Грузии, направлялась в Армению, а оттуда – домой, в Иран. Они не владели ни грузинским, ни русским. Потому, когда вернулись диспетчер, водитель Армен и Мелик, единственным мостиком общения стала я. У девушки был необыкновенно теплый и мягкий взгляд, золотистый цвет кожи, длинные волосы спрятаны в синий платок. Юноша тоже оказался на редкость симпатичным. Высокий, подтянутый, спортивного телосложения. Пара смотрелась весьма гармонично, да и имена у них были созвучны: Ширин и Амир.
Амир в основном молчал, а Ширин – наоборот, рассказала, что она по профессии модельер и что в Тегеране имеет салон женской одежды и ее интересует налаживание бизнеса в Грузии. Потом поделилась впечатлениями о Тбилиси, Мцхета, Сигнахи. Тут неожиданно позвонил телефон, и Мелик радостно объявил, что у нас, наконец, есть еще два новых пассажира!
Первым из подобранных по дороге пассажиров оказался маленький, круглолицый, темнокожий юноша – Амар из Индии. Второго попутчика (его друга) мы подобрали на Исани (район в Тбилиси), у гостиничного комплекса. Он тоже оказался индусом, более рослым, крепкого телосложения. Его звали Аша. Он довольно сносно изъяснялся на грузинском языке.
Амар и Аша проживали некоторое время в Тбилиси, находясь здесь на заработках. Аша сказал, что работает барменом в ночном заведении на Песках (район в Тбилиси, расположенный в самом центре старого города), а Амар – поваром в восточном ресторане. У Амара была большая семья: двенадцать человек братьев и сестер, и он, как старший, отсылал часть заработка в Дели. Аша в Тбилиси, помимо прочего, учился на врача. Разговорившись, он сказал, что его имя в переводе на грузинский означает «надежда», а Амара – «бессмертный». И Мелик, как-то кстати, радостно заметил, что с «бессмертной надеждой» состав пассажиров стал совсем интернациональным (два индуса, два перса, езид, два армянина), и что сам Бог нам – в помощь! А Бог нам, действительно, был в помощь, потому как не было у нас общего языка для общения, а пассажиры оказались на редкость открытыми и словоохотливыми. И если Амар владел английским, то Аша не знал никакого, кроме своего родного. Если Ширин немного говорила на английском, то Амир его не понимал. А Армен и Мелик и вовсе не знали английского. Понятны им были грузинский, русский и армянский. В общем, мне сразу на ум пришла легенда о Вавилонской башне…
Поначалу, с охотой приняв на себя роль переводчицы, я с радостью перескакивала с одного языка на другой, но через два часа пути, изрядно утомленная непростым днем, незаметно для себя заснула… с голубкой на коленях… И мне приснилось: Мелик рассказывал про свадьбу, на которую собирался ехать, приглашал всю компанию принять в ней участие... Амар и Аша, Ширин и Амир с радостью приняли предложение, благодарили, а Армен, как гостеприимный хозяин, собирался организовать экскурсию по Еревану и Эчмиадзину. Потом – они выпускали голубку-невесту вместе с тем «мамалом», которого по ошибке Мелик привез в прошлую поездку... Высоко, в голубом небе с клубящимися облаками, стояло солнце и напутственно освещало их обряд... И все вокруг было движением!.. Откуда-то доносился звон колоколов, оттачивающий ритм, в котором они (два христианина, два мусульманина, два индуиста и один «почитатель» Солнца) усердно, с распростертыми руками, со взорами в небеса, а кто – просто опустив голову, закрыв глаза, на общем языке сердца и открытой души обращали молитвы к Богу...
«Оооооооом! Амииинь!» – в конце произнесли они.
Создатель был ими доволен!..
Вавилонская башня рухнула!..
Сердце мое открылось, испуская по всем направлениям, словно вьющиеся лианы, невидимые нити...
Глаз голубки... увеличился до человеческих размеров, как будто кто-то приблизил лицо, отогревая теплым дыханием мой уставший за день мозг, а я – благодарила отца, явившегося ко мне сиянием солнечного блика, за сегодняшний день, за дорогу, за добросердечных попутчиков...
Прибытия в город я не заметила, как и не запомнила самого прощания с попутчиками.
Прошло несколько месяцев. Я, пребывая в рабочем режиме преподавателя математики, напрочь забыла об интернациональном рейсе, голубке и не думала, что когда-нибудь эта история, как это нередко бывает, отдаленным эхом того ноябрьского дня вернется. В один из теплых майских вечеров неожиданно в дверь позвонил немолодой симпатичный мужчина лет пятидесяти. Среднего роста. В спортивной одежде. Несколько запыхавшийся и пытающийся совладать с волнением и учащенным дыханием...
– Девушка, я прошу вас, не удивляйтесь! Извините за беспокойство. Но... мой голубь у вас на балконе, – начал он с порога.
– Что случилось? – несколько встревожившись, спросила его я.
– Мой голубь! Он у вас на балконе. Понимаете... – глотая слова, ответил он.
– Какой голубь, уважаемый?! – резко перебила я, приняв его за мошенника и проходимца. – Тут полно диких голубей, я их просто подкармливаю, если один из них ваш...
– Нет, девушка, мой не дикий, а домашний и белый. Он у вас на балконе сидит. А если точнее, это – она.
После последних его слов меня переклинило, словно я где-то их слышала...
– Только не ходите сами на балкон. Спугнете – улетит. Я за ней уже целый час бегаю. Если можно, позвольте мне пройти в квартиру, на балкон, – закончил он.
Внимательно посмотрев в глаза незнакомцу (взгляд у него был глубокий и спокойный), я решилась его впустить в квартиру. Изумлению моему и восторгу не было предела: белая голубка, действительно, тихо сидела там.
Мужчина аккуратненько подобрал птицу. Затем, нежно поглаживая ее по головке, поблагодарил меня за помощь. Выходя из дому, уже за порогом, слегка поколебавшись, неожиданно повернулся, представился Арменом... и добавил: «Вы знаете, голуби просто так не прилетают. Это весточка». Широко улыбнулся, поклонился и ушел.
А я еще долго стояла, смотрела ему вслед, вспоминала тот самый дождливый ноябрьский день, дорогу, попутчиков, голубку на коленях, вавилонскую башню, солнечный блик во сне и во всем, как и сейчас, ощущала доброе присутствие моего отца...


Лиана Шахвердян