Интервью с Народным артистом Грузии, почетным гражданином города Тбилиси, известным предпринимателем Джумбером Берадзе мы записали накануне его 76-летия в уютном ресторане «Тбилисский Мухамбази». Двадцать лет своей жизни он посвятил высокому искусству танца, выступая в Национальном балете Грузии «Сухишвили», затем был одним из руководителей Государственной филармонии Грузии и директором фирмы «Мелодия». Позднее стал управлять бизнесом, основав несколько великолепных ресторанов в Тбилиси. За какое бы дело ни брался, Берадзе всегда добивался успеха, благодаря упорному труду и самоотверженности. Несмотря на громкие регалии и работу на высоких должностях, он лишен высокомерия, очень коммуникабельный и открытый человек, с замечательным чувством юмора: когда мы с ним договаривались об интервью, Джумбер Викторович серьезно сказал: «Да, да, я чрезвычайно занят, завтра у меня стирка!»

Джумбер Берадзе родился в семье коренных тбилисцев, его дед был представителем одной из торговых гильдий, был знаком и дружил со многими известными и колоритными людьми. Одним из них был мастер золотых дел Амвросий Джикия, чей подарок – рог до сих пор бережно хранится в семье как реликвия. Мать по профессии была юристом, отец – врач: он был представительной внешности, наделен талантом пения и танца, отличался необычайной пластикой, в молодости работал в ансамбле Кирилла Пачкория. Виктор Берадзе был настоящим ценителем грузинских традиций и обычаев, именно он привил сыну любовь к танцу. Джумбер начал танцевать достаточно поздно, произошло это случайно: в их доме гостил хореограф Бухути Дарахвелидзе, – «он предложил отцу, чтобы я у них стал танцевать, мне только исполнилось четырнадцать лет, оттуда перешел в ансамбль самодеятельности Тбилисского трамвайно-троллейбусного управления. Очень любил танец, т.к. я человек целеустремленный, много думал о танце, и помимо репетиций, по нескольку часов в день занимался самостоятельно», – вспоминает Джумбер.

«Джейран» с Нино Рамишвили

В то время попасть в ансамбль «Сухишвили» было пределом мечтаний любого танцора. Однажды Илико Сухишвили через друга отца Берадзе передал, что ждет его в своем репетиционном зале, – «я узнал, что ты танцуешь, твой танец я не видал, приходи завтра, посмотрим», – сказал Илико. Джумбер одел чувяки (мягкая кожаная обувь без каблуков, которую носят танцоры во время выступлений), и пошел «на экзамен» к мэтру.

– Весь ансамбль уже в сборе, представьте, я совсем молоденький мальчик, должен перед ними выступать. Сначала исполнил «Казбегури-Мтиулури», затем проделал трюки из «Мтиулури», Илико остановил меня, сказал, – «достаточно», и меня взяли, на дворе был 1962 год, мне еще не было семнадцати лет. Это был ансамбль, созданный двумя величайшими, неповторимыми личностями – Илико Сухишвили и Нино Рамишвили, они оба сыграли большую роль в формировании моей личности. В этом коллективе работало целое созвездие великолепных танцоров, искусство каждого из них служило примером для подражания, я многому научился у них, приобрел навыки и свойства характера, которые понадобились в дальнейшей жизни,  овладел мастерством. Я исполнял соло-номера в «Мхедрули», «Шеджибри», а в «Парикаоба»  мы с Миллером Цирекидзе танцевали дуэт. В каждом танце финал – это кульминация всего действа, повезло, что мне дали возможность закрывать их. Финалом первого отделения была кульминация «Мхедрули», второго – «Ханджлури», и я закрывал финал танцем с кинжалами. Затем мне довелось с моим старшим другом Омаром Мхеидзе вместе с госпожой Нино солировать в танце «Джейран». Исходя из наших технических данных, Нино добавила динамичный отрезок к заключительной части «Джейран», и танец получился необыкновенно полным. Когда были на гастролях в Греции, поставили «Сиртаки», где я солировал с превосходной танцовщицей Мананой Абазадзе...

Слушая рассказ Джумбера, я невольно вспомнила одно из его выступлений по телевидению, где Берадзе с восторгом отзывался о годах, проведенных в этом коллективе. «Сегодня, с высоты прожитых лет, если я сделал что-то в жизни, а думаю, что сделал немало, во всем этом заслуга Нино Рамишвили и Илико Сухишвили, они были большими эстетами, настоящими интеллектуалами. Без интеллекта нельзя творить в танце», – отметил Берадзе. По его словам, концерты везде проходили с аншлагом, «Сухишвили» единственный ансамбль из нашей страны, который выступал на таких престижных сценах, как «Ла Скала», «Метрополитен-опера», «Альберт-холл», «Ла Фениче», «Сан Карлос». «Утонченный вкус этой пары выражался и в их одеянии. Представьте, заканчивается концерт, последний танец повторяют на бис по три-четыре раза, в это время с правой стороны сцены выходит Нино в платье от Шанель с шикарными украшениями, а с левой – Илико в черном фраке с бабочкой – это было потрясающее зрелище», – отметил Джумбер...

– Танец был неотъемлемой частью моей жизни на протяжении двадцати лет, свою молодость я посвятил этому искусству, оно принесло мне звание Народного артиста Грузии, также я награжден Орденом чести. В начале 80-х годов завершил карьеру, т.к. считаю, что со сцены артист должен уходить в расцвете сил.

Танцующий директор

– Когда еще танцевал в ансамбле «Сухишвили», меня назначили заместителем генерального директора Государственной филармонии. Это было огромное объединение, в которое входили Абхазское, Аджарское, Кутаисское отделения, все государственные филармонические коллективы и концертные группы. Моей обязанностью было управление отделом международных отношений. Знаете, в футболе существует термин «играющий тренер», когда тренер руководит командой и одновременно выходит на поле в качестве игрока. Вот я был таким «танцующим директором», прямиком из репетиционного зала на машине мчался на проспект Плеханова, в свой кабинет в филармонии – работать над документами. Благодарен судьбе, что мне пришлось сотрудничать с такими замечательными людьми, как Дориан Кития, генеральный директор учреждения, музыковед Евгений Мачавариани, художественный руководитель, композитор Сулхан Насидзе. Там я получил драгоценный опыт организационной работы.

Фирма «Мелодия»

– Позднее начал работать в филиале Всесоюзной фирмы «Мелодия». В отличие от других республик Тбилисской студии грамзаписи были делегированы такие же функции, какие были у центральной организации в Москве, в частности, определение музыкальной политики не только в Грузии, но и в Армении, Азербайджане и на Северном Кавказе. Организация владела двумя заводами: грампластинок и аудиокассет; существовало свое торговое объединение. До моего прихода на студию эту должность занимал Гайоз Канделаки, который внес большую лепту в развитие отечественного джаза, именно его заслугой является то, что сегодня джаз так популярен в Грузии. Я же стал проводить свою линию, «огрузинил» наш репертуар. Спектр выпускаемой продукции был самый разнообразный: литературно-драматический жанр, детское направление, фольклор, классическая музыка, эстрада и лицензионный репертуар. Мы издали гениальное произведение Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», текст которого читал Гоги Харабадзе. В канун 900-летнего юбилея Давида Агмашенебели фирма издала пластинку с его произведениями: «Слово перед битвой», «Песни раскаянья» («Галобани синанулисани») и «Завещание».

Запись втайне от всех

– Может, я не воцерковленный человек, но испытываю искреннее благоговение и любовь к Богу. Поэтому мне, как православному христианину, хотелось выразить свои глубокие чувства к Всевышнему, издав древние грузинские церковные песнопения. Это происходило в период, когда в стране господствовал атеизм, когда многое решал худсовет и грозный Главлит, осуществлявший цензуру печатных произведений. Я побеседовал с членами худсовета Сулханом Насидзе и Мананой Ахметели, помню, она сказала: «Сулхан, раз Джумбер говорит, что он добьется издания этой пластинки, значит исполнит свое слово, видно, он что-то задумал». Договорились с руководителем хора Сионского кафедрального собора Нодаром Кикнадзе и втайне от всех сделали запись песнопений. Своим замыслом я поделился с Католикосом-Патриархом Илией II, взял у него благословение и поехал в Москву, никому ничего не сказав, и не поставив в известность местный Главлит. С генеральным директором «Мелодии» Валерием Сухорадо мы давно дружили, это был человек старшего поколения, многое сделавший для развития музыкального искусства в стране. Объяснил ему свое намерение, он ответил: «Ты что, хочешь чтобы нас обоих сняли?!» Я сказал:  «Валерий Васильевич – надо сделать!», и вернулся домой. Через двадцать дней он мне звонит: «Надо бы тебе приехать». Оказывается, он встретился с влиятельным человеком из правительства и уладил это дело. Пластинку с записью песнопений я преподнес Католикосу-Патриарху Илие II, спустя некоторое время он подарил мне Библию со своей дарственной надписью.

Ресторан – дело тонкое

– С «Мелодией» связано начало моего собственного бизнеса. Вместе с Сухорадо мы были во Франции, на крупнейшей в Европе музыкальной ярмарке «MIDEM», объединяющей тысячи музыкантов, продюсеров, менеджеров, агентов музыкальных компаний, бизнесменов и журналистов. Перестройка только началась, и на Западе возник большой интерес ко всему советскому. Там мы познакомились с бизнесменом Стэнли Корнелиусом из Нэшвилла, в семье которого меня познакомили с руководителем крупнейшей американской телекоммуникационной компании «Metro Media Incorporation» Диком Шервином. В 1989 году он вместе с вице-президентом компании Диком Бернштейном приехал в Тбилиси, мы начали сотрудничать и осуществили первый проект – «Аиети TV», затем последовала «Фортуна», после этого «Магти», можно сказать, что я – один из пионеров телекоммуникационного бизнеса в Грузии. По делам, связанным с «Metro Media Incorporation», мне часто приходилось бывать в Нью-Йорке. Во время одного из таких визитов, Дик Шервин предложил мне поужинать вечером в русском ресторане «Самовар», который располагается в Манхэттене. Ресторан принадлежал звезде балетного искусства Михаилу Барышникову, поужинав там, я заинтересовался данным бизнесом. Это происходило в 90-е годы, как раз в тот период, когда известные американские киноактеры Сталлоне и де Ниро открыли свои рестораны. Я вспомнил свое творческое прошлое, и решил взять с них пример. В развитии моего бизнеса очень помог Тенгиз Чигвинадзе, член американской академии «Food and Wine», я перенял его опыт управления рестораном. У него был инновационный подход к кулинарии, новация хороша тогда, когда она совершенствует старое блюдо, давая ему новую жизнь, а не так, как это делают сегодня – для меня неприемлемо, когда на сыр эдам кладут гоми, или же гоми бросают во фритюрницу. В ресторане все должно быть на уровне, атмосфера заведения формируется из хорошего интерьера, экстерьера, кондиционирования – вентиляции, обслуживания и качественной, вкусной еды. Наш первый проект осуществился на проспекте Руставели: под названием «Марко Поло» открылся ресторан, таверна и бар. Эскиз для росписи таверны сделал мой друг, выдающийся сценограф Мураз Мурванидзе, он связал меня с известными сценографами Мирианом Швелидзе, главным художником театра Руставели, и Ушанги Имерлишвили. Благодаря плодотворному сотрудничеству этих трех мастеров, интерьер таверны получился изумительно красивым. На первом этапе пришлось преодолеть много сложностей, в те годы в обществе существовал стереотип – раз ресторан, значит обязательно обманут. Я решил разрушить сложившееся ложное мнение, и думаю, что мне это удалось, потому что ресторан не испытывал недостатка в посетителях. После «Марко Поло» мы открыли «Фаэтон», несколькими годами позднее появились «Золотая кружка» и «Тбилисский Мухамбази», которые пользуются большой популярностью среди представителей творческой интеллигенции Грузии, их также часто посещают знаменитые гости из-за рубежа. Несмотря на то, что я давно завершил карьеру танцора, считаю, что не оставил искусство, ведь ресторанный бизнес –  тоже своего рода творчество.


Кетеван МГЕБРИШВИЛИ