14 декабря 1825 года в Петербурге на Сенатскую площадь вышли декабристы. Их целью было истребление царствующей фамилии и установление народовластия. Руководителями и активными участниками восстания были С. Волконский, С. Трубецкой, Н. Муравьев, П. Каховский, П. Пестель, К. Рылеев, В. Кюхельбекер и многие другие. История донесла до нас и имя грузинского дворянина Александра Семеновича Гангеблидзе (Гангеблова), единственного грузина-декабриста. В 1888 г. он издал книгу «Воспоминания декабриста» – в назидание молодому поколению. Свое участие в восстании Гангеблидзе объяснял заблуждениями молодости.
А.С. Гангеблидзе родился в 1801 г. в с. Генеральское (на территории нынешней Украины) в семье дворянина Семена Георгиевича Гангеблидзе и Екатерины Спиридоновны Манвеловой. Дед будущего декабриста служил в 1740 г. в грузинском гусарском полку, владел землями и крестьянами в селе Остапов Полтавской губернии. Смелый воин пал в бою в чине майора. Вдова его, бабушка Гангеблидзе, переселилась в Петербург, и умерла здесь же в 1814 г. Она была последней в роду, говорившей по-грузински. Семен Георгиевич, ярый монархист, командовал Двенадцатым егерским полком, участвовал во многих военных кампаниях, участвовал в Отечественной войне 1812 г. В 1827 г. он умер в чине генерал-майора.
До 1813 г.  Александр Семенович учился в Одессе, в пансионе Вольсея, впоследствии преобразованном в Ришельевский институт.  В 1814 г. в награду за храбрость и верную службу император Александр I определил одного из сыновей Семена Георгиевича, Александра, в Пажеский корпус. Так начался жизненный путь Гангеблидзе. В Пажеском корпусе он изучал фортификацию, черчение, артиллерийское дело, русскую литературу, французский язык. Казенщина, муштра, недовольство нижних чинов породили среди кадетов мятежные настроения, «зацепивших» и юного Гангеблидзе. В 1820 г. он становится камер-пажем. На этом его военная карьера закончилась.
Первое знакомство с декабристами Гангеблидзе относил к апрелю 1825 г., в период службы во внутреннем карауле Зимнего дворца. Тогда он сблизился с офицером из другого караула П.Н. Свистуновым, которого знал еще по Пажескому корпусу. Свистунов сообщил ему, что является членом тайного общества и предложил вступить в это общество. Гангеблидзе не раздумывая согласился. Почему? Его удручала неограниченная власть помещиков, бедственное состояние крестьян, необразованность духовенства, корыстолюбие гражданских чиновников. По рассказу Гангеблидзе, в решении присоединиться к инакомыслящим сыграло роль его знакомство с М.Д. Лаппой, членом тайного общества, о цели которого – «истребление предержащей власти» – Гангеблидзе якобы не знал (из показаний Следственной комиссии).
И в показаниях, и в своих мемуарах Гангеблидзе выставлял себя малоосведомленным, пассивным членом тайного общества. В своих записках он приводит рассказ о личном допросе его Николаем I. Император говорил с ним ласково, упоминал фамилии некоторых декабристов, но, как пишет Гангеблидзе в своих «Воспоминаниях», психологические маневры монарха не поколебали его спокойствия и не привели в смущение. И даже когда выведенный из терпения Николай I сказал ему: «В последний раз спрашиваю, кому вы дали слово?» – Гангеблидзе отвечал: «Ваше Величество, я ни в чем не виноват». Разгневанный император велел посадить Гангеблидзе в карцер.
Судя по показаниям 1832 г. и мемуарам, написанным им в 80-летнем возрасте, Гангеблидзе сумел остаться нераскрытым, но почти за каждой строчкой автора «Воспоминаний» читается подтекст, делающий тайное явным. 14 декабря 1825 г. полк Гангеблидзе находился в Петергофе. В ночь на 15 декабря полку было приказано идти к Петербургу, но с полдороги его вернули. 23 декабря неожиданно для Гангеблидзе его арестовали, посадили в Кронштадтскую крепость, затем в Петропавловскую. Гангеблидзе решил дать признательные показания, чтобы спастись. «Пора покончить с нечестным прошлым, пора отрешиться от законов каст и партии и отдать всего себя на благо общее, пора выставить на свет и самые следы подпольной работы, подрывающей русское общество… Я не делал тайного доноса, а я открыто укажу на крамолу верховному судилищу для ее искоренения» («Воспоминания», стр. 95). Гангеблидзе сознался в том, что его прежние показания были ложны, и что он якобы предполагал другую цель у бунтовщиков: решение вопроса, кому царствовать в России. Воспоминания Гангеблидзе о бунте в Пажеском корпусе в 1820 г. утверждают в мысли, что к декабризму Гангеблидзе пришел не в 1825 г., а гораздо раньше.
Гангеблидзе был объявлен приговор: трехмесячное заключение в каземате с 13 июля 1826 г. (день расправы над декабристами). 13 октября его освободили. Пробыв в Петербурге полтора дня, Гангеблидзе через Воронеж выехал на Кавказ. Во Владикавказе Гангеблидзе находился под надзором коменданта крепости. Вскоре он получил бумагу о новом назначении в качестве прикомандированного в Кабардинский пехотный полк, который направлялся в Персию. В «Воспоминаниях» Гангеблидзе оставил интересное описание Владикавказской крепости, обычаев и нравов местных жителей.
Спустя 8 месяцев Гангеблидзе в составе полка прибыл в Эривань и при осаде города по его же просьбе был переведен в те траншеи, где находились декабристы. После взятия Эривани полк направился дальше «для занятия разных стратегических пунктов».
Гангеблидзе описывает некоторые подробности русско-турецкой войны 1828-1829 гг., кавказских войн, описывает взятие Ахалцихе. Он также вспоминает А.С. Пушкина, участвовавшего в кампании 1829 г., который даже в битвах был неразлучен со своим другом, генералом А.Н. Раевским. Как-то Раевский с кавалерией преследовали турок. «Мы увидели скачущего к нам во весь опор всадника: это был Пушкин в кургузом пиджаке и маленьком цилиндре на голове. Осадив лошадь, в двух-трех шагах от Паскевича, он снял шляпу, передал ему несколько слов от Раевского и, получив ответ, опять понесся к Раевскому. Во время пребывания в отряде Пушкин держал себя серьезно, избегая новых встреч, и сходился только с прежними своими знакомыми, при посторонних же всегда был молчалив и казался задумчивым».
В Арзруме Гангеблидзе встретился со многими декабристами из разных полков, в том числе с сослуживцами по Пажескому корпусу А. Бестужевым и В. Голицыным. Голицын упрекал Гангеблидзе за его поведение в Следственной комиссии по отношению к А. Бестужеву. Гангеблидзе рассказал и объяснил все, что с ним произошло. На следующий день он навестил Бестужева. Тот принял Гангеблидзе «как нельзя лучше».
За участие в русско-персидской (1826-1828) и русско-турецкой войнах Гангеблидзе, как и другие отличившиеся декабристы (М. Миклашевский, Д. Искрицкий, М. Пущин, И. Бурцев), был награжден орденом.
Весь 1830 год Гангеблидзе находился в Тифлисе, где под разными законными и незаконными предлогами жили несколько декабристов: Н. Бестужев, М. Пущин, Н. Оржицкий, Е. Мусин-Пушкин… Они часто встречались, беседовали и, как писал Гангеблидзе, «вечера эти были подобием «Вторников» Искрицкого в Петербурге»,  пытался говорить о делах минувших, но молчаливый и задумчивый Бестужев на захотел говорить на эту тему. Через несколько дней Бестужев был арестован и посажен в тюрьму «Метехи» в Тифлисе. Окруженный жандармами Бестужев обратился к Гангеблидзе: «Меня везут в Дербент, мне только на минутку позволили зайти на мою квартиру». Других декабристов также разослали из Тифлиса по разным направлениям. Гангеблидзе получил перевод к генералу И.Ф. Паскевичу в ординарцы.
В 1832 г. здоровье Гангеблидзе резко ухудшилось. Ему разрешили уйти в отставку. Он вернулся в Россию, в Верхнеднепровский уезд, через Крым. В 1840-1880 гг. Гангеблидзе жил в г. Верхнеднепровске Екатеринославской губернии. Умер он в 1891 году и похоронен в селе Богодаровка.
Жизнь Гангеблидзе вобрала в себя немало противоречий. В ней были тревога, надежда и предчувствие. Жизнь его оказалась забытой, но ее драматичность, отмеченная поисками духовного опыта, – интересный урок для последующих поколений.


Ирина ДЗУЦОВА