Жизнь и судьба Татьяны Дербеневой – это замечательный пример того, как в русской актрисе никогда не заканчивается русский театр, вне зависимости от того, в какой стране она живет и на какую сцену выходит.
Выпускница театрального училища им. Щепкина, она была принята в труппу театра «Ленком». Играла в спектаклях «Парень из нашего города», «Тиль», «Иванов», «В списках не значился», «Юнона и Авось» и др. С 1992 года живет в Копенгагене, где организовала Датско-российский театр «Диалог» и Детскую театральную студию. Референт по культуре Российского Центра науки и культуры. Продюсер в программе «Культурный Мост – Дания – Россия».
В Год театра Татьяна Дербенева провела в Копенгагене «Парад русских театров в Дании» – замечательный проект, в рамках которого в столицу Дании приезжали театры из России, Болгарии, Израиля и Грузии. Тбилисский русский театр им. Грибоедова с успехом представил моноспектакль Иванэ Курасбедиани «Я – Николай Гумилев!» в постановке Левона Узуняна.
Татьяна Дербенева – само очарование и большой талант. Но разговор с потрясающей актрисой мы начали с вопросов финансовой поддержки. А что делать? Русские театры зарубежья во многом живы только потому, что бескорыстные подвижники и энтузиасты вкладывают в них не только свою душу, свой дар, но и собственные средства. При этом их достижениями гордится весь русский мир, а Российские центры, взимая с театров арендную плату, ставят себе «зачеты» за мероприятия, организованные и проведенные русскими театрами. Есть в этом какая-то дисгармония, не правда ли?
«Парад русских театров» – чтобы каждую субботу каскадом в течение всего года к нам приезжали русские театры из разных стран. Приехали театры из Израиля, Болгарии, Ульяновска, Грузии, подмосковного города Одинцово – очень интересный любительский театр.
– В Российских центрах в мире работает три театра – в Будапеште, Софии и Копенгагене. На коммерческих условиях, конечно, – сразу же объяснила Татьяна Максимовна. – Так что не путайте театр «Диалог» с Российским центром. Мы здесь просто базируемся.
– Кто помогает вашему театру?
– Россотрудничество, при поддержке которого мы недавно провели замечательный Детский фестиваль. Союз театральных деятелей во главе с Александром Калягиным – благодаря его помощи состоялся спектакль «Моя любовь – Антон Чехов» в постановке израильского режиссера Ильи Боровицкого. Хорошо сказала Зинаида Зихерман (она руководит Русским театром в Будапеште), выступая на съезде Ассоциации деятелей русских театров зарубежья: «Посмотрите, сколько нас – сумасшедших». Министерство культуры России иногда оплачивает приезд к нам «звезды» – артиста или певца. Это прекрасно, но ведь театры состоят не только из звезд, особенно зарубежные. Если бы нам помогали, то мы сами могли бы делать гораздо больше. Мы не просто бьемся. Мы занимаемся подвижническим, я бы даже сказала, просветительским делом. Вспоминаю, например, вечер к юбилею Марины Цветаевой «Марина. Союз одиночеств», на который неожиданно пришло много молодежи. Я читала стихи, рассказывала о жизни Цветаевой и заканчивала ее предсмертным письмом. Смотрю – плачут. Потом они подошли ко мне, благодарили. Оказалось, молодые люди ничего про нее не слышали и не знали, хотя это русскоязычные подростки из смешанных, датско-русских семей. Так что наше дело действительно просветительское. А вот артисты Детской театральной студии, которые, можно сказать, выросли в театре, знают много. Они уже увлеклись театром, и это увлечение не пройдет впустую. Представьте, у нас есть спектакль «Проделки Бабы Яги», в котором играют три поколения артистов! Недавняя премьера – спектакль «Контакт». В пьесе показана проблема современных детей, которые умеют общаться только через мобильный телефон или компьютер и вот-вот разучатся общаться вживую. По сюжету герой никак не может оттащить девочку, в которую влюбился, от компьютера. И мы решили, что он должен придумать что-то особое и придумали собственную концовку, согласовав ее с автором. В финале молодой человек приглашает возлюбленную и всех друзей в городской парк на день рождения. И вот эти дети начинают собираться и узнавать друг друга вживую... Потом кто-то говорит: «Ой, смотрите, родители идут». Я заставила всех родителей выйти на сцену: «Ничего не надо делать. Просто подойдите к своим детям, обнимите и идите на поклон». И они это сделали под прекрасную музыку Шопена. В зале все плакали. Любите своих детей и своей любовью оторвите их от экранов – вот что мы хотели сказать.
– На «взрослой» сцене вы играете не менее трогательные истории…
– Например, «Старомодную комедию». Мы ее играем с замечательным актером из Самары Алексеем Якиманским. Это пронзительная человеческая история, жизнь двух одиноких людей, которые очень много в своей жизни потеряли. Когда я написала сыну Алексея Арбузова о том, что у нас нет денег, чтобы платить авторские, он ответил: «Таня, я все прекрасно понимаю, играйте!»
– Вы говорите с улыбкой, но ведь это адский труд, почти битье рыбы об лед.
– Да ведь я не одна такая. Мы с коллегами иногда друг другу в телефонную трубку с отчаянием признаемся: «Что делать? Не знаю, где достать денег!» Плачем, плачем, а потом вдруг удастся заработать немного денег озвучанием, и можно начинать новый проект. Мне повезло – у меня очень хороший муж, который с пониманием относится к тому, что я трачу на театр собственные деньги.
– Давайте вернемся к началу. Почему в свое время вы захотели стать актрисой и выбрали именно Щепкинское училище?
– Я хотела быть актрисой изначально, была очень настойчива и поступала везде и всюду. Поступила одновременно во ВГИК и в Щепкинское. Театром мне хотелось заниматься больше. Училась хорошо, получала повышенную стипендию, потом вышла замуж и уже на втором курсе родила ребенка. Очень трудно было, даже вспоминать страшно...
– Представим читателям вашего первого супруга?
– Актер Алексей Золотницкий. Работал в театре Маяковского, в Табакерке. Нельзя не сказать слов благодарности в адрес Олега Павловича Табакова – когда Алексей заболел, он заказывал ему машину для каждого спектакля и даже придумал роль, которая была Алексею по силам. Не каждый художественный руководитель так поступит. После училища я получила свободный диплом, моталась по театрам, показывалась. Это было мучительно. И тут надо отдать должное Алексею – он мне для Ленкома поставил такой показ, что, кажется, я никогда не играла лучше. Сначала шел драматический кусок «Раскольников и Соня», потом какая-то безумная гротесковая комедия, а затем водевиль, где я пела и танцевала. Принимала показ Софья Гиацинтова, и ее оценка была очень лестной. На следующий год в театр пришел Марк Захаров, а Алеша как раз поставил со мной небольшой мюзикл. И когда Марк Анатольевич увидел этот спектакль, то пригласил его на работу в качестве режиссера. Алеша отказался, он хотел быть артистом, остался в том театре, где служил, и дальше его судьба складывалась чисто актерски.
– Кого вы считаете своим учителем?
– Марка Захарова. Я его обожала всегда. Мне очень нравится, что театр Захарова не только динамичный, но и интеллектуальный, что, кроме эмоций, в его спектаклях всегда присутствуют глубокие смысловые ассоциации. Какие потрясающие люди работали с Захаровым! Вехи нашей культуры! Юрий Визбор. Юлий Ким. Геннадий Гладков, который сочинял на наших глазах. Андрей Вознесенский… А Гриша Горин? Я не фамильярна, он для всех был Гриша Горин. Когда я только приехала в Данию, то пригласила его выступить в Центре науки и культуры. Он сразу согласился. Какой это был чудесный вечер! А потом мы строили планы, договорились, что ближе к осени он с женой Любой снимет здесь дачу… «Только вы нас не бросайте, – говорил Гриша, – будьте рядом, мы ведь ни на каком языке не говорим». И вдруг в июне 2000 года мне звонит сын, он работал на телевидении. «Мама, тут сводка пришла – умер писатель Григорий Горин». – «Да нет, невозможно, это, наверное, однофамилец». Но может ли быть еще один писатель Григорий Горин? Я позвонила Мише Мишину и Тане Догилевой – они ничего не знали… Гриша накануне был в Ленкоме, а ночью умер от инфаркта… Это был такой страшный удар! Мы провели вечер памяти – показали фильм «Веселый грустный человек Григорий Горин», читали рассказы Гриши, мои студийцы сыграли сцену из «Тиля». Второй вечер памяти у нас сделал Юрий Векслер, журналист и режиссер, друг Гриши… А Люба так и не смогла жить без Гриши. Царствие им небесное…
– Спектакль «Тиль», поставленный по пьесе Григория Горина, действительно стал «бомбой»?
– Конечно! Знаете, в советские времена театру было интереснее работать. Второй план. Необходимость намекать, давать понять, обходить запреты. «Тиля» мы сдавали бесконечно, его не принимали. Мы даже шутили – когда будем отмечать сотую сдачу? Спектакль начинался словами: «Ах, эти средние века, – Судьба народа нелегка! Мы все сегодня под пятой у инквизиции «святой». Конечно, это не могло понравиться комиссии. Время было сложное, но для театра открывались огромные горизонты. На спектакль попасть было невозможно! А уж когда вышли «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты» и «Юнона и Авось» …
– Легко было работать с Захаровым?
– Мне – очень легко. От него шел такой горячий импульс! Это очень важно. Как он точно угадывал природу актера, его мышление! Для Марка Анатольевича очень большое значение имел застольный период. Мы разбирали за столом все, что только можно было найти в персонажах, их взаимоотношениях. И когда уже с готовым текстом выходили на сцену, знали, про что играем.
– У вас есть любимая роль в Ленкоме?
– Варя в спектакле «Парень из нашего города». Это был эскиз прошлого – наивного, милого, с прелестными очаровательными людьми. Очень люблю Калекен в «Тиле», Сашу в «Иванове». Во второй половине 1970-х Марк Захаров поставил спектакль «Ясновидящий» по Фейхтвангеру. Сейчас его мало кто помнит, к сожалению. Между прочим, главную роль там играл Арчил Гомиашвили. У меня была довольно большая, интересная роль секретарши Кэтэ Зеверин…
– Читатели мне не простят, если я не попрошу вас поделиться воспоминаниями о легендах Ленкома.
– Евгений Павлович Леонов – невероятная глыба. Нравственная, человеческая, актерская. Татьяна Ивановна Пельтцер… Она страдала от одиночества и все время нам говорила: «Девки, рожайте! Посмотрите на меня, старую клячу. Придешь домой, а там четыре стены – и все». А как она умела хулиганить! Идем в бухгалтерию за зарплатой, Татьяна Ивановна говорит: «Девки, вы целый месяц вкалываете за копейки, а у «Метрополя»-то больше дают!» Мы, конечно, хохотали… Саша Абдулов – потрясающий артист, и чем старше он становился, тем интереснее. Главной его чертой была жертвенность – и актерская, и дружеская. Ради друзей он был готов на все. Расскажу эпизод. Мы играли концерт накануне Нового года. Заснеженная Москва. Он меня подвозит домой по Кутузовскому. «Что же у нас за жизнь? – говорю я. – 30 декабря, а у моего ребенка еще елки нет». – «Елки нет?!» И он тут же разворачивает машину, и мы едем за елкой. Подъехали к Центральному рынку. Он куда-то пошел, приволок огромную елку, прищемил багажником, и мы ее волоком везли по всей Москве. Такое только Абдулов мог сделать… Олег Янковский был очень избирательный, сдержанный, защищенный своей аурой. Мы часто ездили на выступления втроем – Олег Иванович, Саша и я. Помню, выступали в Туле. Отыграли, а уехать не можем – размыло железнодорожные пути. А утром в театре репетиция. Что делать? Все решения у нас принимал Олег Иванович. Он решил взять такси. Мы поехали из Тулы в Москву на такси и потратили весь свой гонорар. Коля Караченцов… Он был необыкновенно внимательным – не поверхностно, а по-настоящему. Он приехал сюда, в Копенгаген, с творческим вечером и сделал все, чтобы поддержать меня. У него никогда не было звездной болезни, он был очень умным артистом и глубоким человеком.
– Расскажите о вашем супруге, Стэне Якобсене.
– В молодые годы он успешно работал в Москве, в скандинавской редакции издательства «Прогресс» и не собирался уезжать. Переводил на датский язык труды Брежнева, был членом компартии Дании…
– А чего это он?
– В Дании была очень мощная компартия. Стэн, как многие молодые люди в Европе, был очень увлечен идеями социализма, коммунизма. Приехал в Россию учить русский язык, учился в Высшей партийной школе. А потом пришел момент, когда преломилось и надломилось все… Познакомились мы случайно, у общих знакомых. Иногда виделись, он приходил на спектакли, провожал. Никакого романа не было, все по-дружески. Приятное общение с милым молодым человеком, ничего более. В один прекрасный день он говорит: «Приехала моя тетя, приходите ко мне в гости». Ну, почему бы нет? Пришла. Познакомилась с тетей. Видимо, понравилась. Стэн вывел меня в соседнюю комнату и спросил: «Скажите, у вас есть кто-нибудь?» – «Есть». – «Он на вас женится?» – «Нет». – «Выходите за меня замуж». Я была в шоке. Но мне очень хотелось семью, и я ответила: «Мне такое в голову не приходило, но давайте посмотрим». И мы стали встречаться, общаться. Любовь накапливалась в процессе общения. Я увидела, что он очень умный, порядочный, тонкий, интересный, широко образованный человек. И мне с ним было так комфортно, что я осознала – боже, как хорошо. Когда мы отмечали 30 лет совместной жизни, Стэн сказал: «Ты заметила, что мы с тобой за эти годы ни разу не поссорились?» И это правда, у нас никогда не было конфликтов. Бывает, мне что-то не нравится. Он сразу спрашивает: «Ты чем-то расстроена? Я что-то не так сделал?» А если он повесит нос, я спрашиваю: «Я что-то не так сделала?». Если бывали спорные ситуации, мы разговаривали, обсуждали, но никогда не конфликтовали. Понимаете, нам очень дорога наша семья. И он настрадался в одиночестве, и я. Мы бережем друг друга, и я чувствую себя очень защищенной.
– А что в Стэне датского?
– Все. Но он – датский интеллигент, и это отличает его от многих датчан.
– Датский или просто интеллигент?
– А просто – не бывает. Все равно человек – носитель своей страны. Стэн любит свою родину, знает ее достоинства и недостатки. Как-то раз мы с ним смотрели картину, посвященную трагическому периоду Дании, когда датские земли Шлезвиг, Гольштейн и Лауэнбург отошли к Германии. И я увидела, как он плачет.
– Вы ни разу не пожалели о том, что переехали в Данию?
– Ну как сказать? Мы могли бы с мужем мотаться туда-сюда и жить на две страны. Но я поняла, что не хочу его обездолить челночной жизнью. Я не стала датчанкой. Я совершенно русский человек, страдаю чудовищной ностальгией и никогда не приживусь в чужой стране. Просто я выбрала семью. Марк Анатольевич – я этого никогда не забуду – оставил меня в отпуске без сохранения содержания. И уже потом, когда я все-таки написала заявление об уходе, он сказал: «Я тебя понимаю». Потому что познакомился с моим мужем.
– В 1995 году вы пригласили в Копенгаген «Юнону и Авось»…
– Мне очень хотелось, чтобы в Дании увидели этот спектакль. Удалось найти спонсора, который любил театр. Он оплатил практически самолет – 82 билета. Сейчас таких спонсоров уже нет – не водятся.
– Окупил себя проект?
– Да что вы! Нет, конечно. Мы выбрали огромный концертный зал. Он был слишком большой зал – две тысячи мест. Партер мы заполнили, а балконы – нет. Но на спектакль пришли и политические деятели, которые считают, что Дания – для датчан, и только. Я увидела даму – одну из самых ярых. Написала ей письмо, и она ответила, что это потрясающий спектакль. Я это письмо сохранила… После этих гастролей меня пригласил директор РЦНК Александр Хоменко. «Заработали что-нибудь?» – «Нет, что вы». – «Хотите делать то же самое, но за деньги? Приглашаю вас в качестве референта по культуре». Это был 1996 год. И здесь с творческими вечерами у нас побывали все! А театр «Диалог» родился в 2000 году, и мы построили для него новый зал. Рождению театра помогал Александр Михайлович, и я всегда это буду помнить. Мы чуть ли не доски вместе держали, когда сцену сколачивали. Первый спектакль мы сыграли с Александром Михайловым – «Сорри» Александра Галина. Потом был датско-российский проект «Суд человеческий. Императрица Дагмар» при поддержке Правительства Москвы. Императрицу играла Нина Дробышева, я – великую княгиню Ольгу, Виктор Раков – императора Николая Второго. Пьесу написал замечательный драматург Владимир Малягин. Мы долго и с успехом играли этот спектакль. Даже во дворцах сыграли – Аничковом и Гатчинском. Я до сих пор помню диалог Ольги и Марии Федоровны. «Мама, почему ты все время говоришь о России, поешь русские песни? Неужели Россия для тебя дороже, чем Дания?» – «В России императрица – это мать своих подданных. Могу ли я не любить своих детей?» – «А если дети тебя предали?» – «Разве ты перестанешь их любить?» Ой, у меня слезы выступили…
– Каковы планы на будущее?
– Я мечтаю достойно отметить 20-летие нашего театра, хочу пригласить на праздник тех людей, которые на протяжении всех этих лет помогали нам выжить. Мы не просто бились – мы сражались за наш театр 20 лет. И продолжаем сражаться. Я бы очень хотела пригласить на юбилей режиссера Аллу Зорину, актера Алексея Якиманского, Николая Свентицкого, который по жизни сделал мне очень много хорошего, и я это помню, режиссера Николая Парасича и многих других моих друзей – актеров и режиссеров, которые просто так, за честное слово, ставили нам спектакли и играли. Это очень дорогого стоит, ведь они – профессиональные, очень занятые люди. Что бы я без них делала?
Нина ШАДУРИ
|
