Штрихи к портрету

«В начале было не слово, а звук». Это смелое заявление принадлежит Гии Канчели.
Ортодокс, даже не читавший библию, конечно, погонится за этой фразой, но разве это не истина? И все творчество Гии Кнчели является подтверждением бесконечного эксперимента, поиска, воздействия и выразительности звука... «Не думайте, что музыка пишется легко, одним вдохновением, это, вероятно, прерогатива иных... Это страшно утомительный, двенадцать-четырнадцать часов в сутки, труд, проведенный в поисках совершенства, бессонница, утром перепроверка и отказ от такого огромного труда. Главное, настолько рафинировать мысль, чтобы ничего лишнего не осталось бы. Трудно такой мученический труд назвать вдохновением. И еще главное, чтобы тяжесть этого труда не чувствовал слушатель, наивно верил бы, что все это с неба... Но настает момент, когда творец ничего уже не может менять и кончается роман со своей красотой, прелестью, печалью, горечью, потерями, и он выходит на суд!»
Сегодня нет Гии Канчели, но бесспорно, что его роман с музыкой будет длиться в бесконечности. Родители Гии были глубоко интеллигентные люди, отец – профессор-педиатр, мать часто водила мальчика в католическую церковь слушать орган. В Гиином детстве, да и в зрелости – быть плехановцем (проспект в Тбилиси) – это особый статус. Когда мальчик с нотами шел в музыкальную школу, проказники старше него провожали ироническими взглядами и называли его «Бах!».
Прошли годы. Он поступил в Тбилисский университет на геологический факультет. Но с первых же экспедиций почувствовал, что это не его призвание. Когда дело дошло до того что приходилось таскать рюкзак набитый молотками, кирками, каменными породами, он стал искать до двадцати таких специальностей, которые исключали бесконечное хождение с таким грузом. Ясно было и то, что геология тоже ничего особенного не выигрывала от его деятельности. И вот спасением явилась любовь к джазу, неосознанное дарование вспыхнуло, и он решил поступать в консерваторию. Сегодня, может быть, трудно себе представить, как фанатично была одержима молодежь джазом – этим здоровым феерическим искусством, которое после ужасов войны и бесцветного советского бытия придало жизни живительную радость и ритм. Были и фильмы, которые и сейчас смотрятся с удовольствием. После первого же сеанса молодые насвистывали новые мелодии, и музыка сразу становилась популярной. И нас, людей этого поколения, до сих пор приводит в восторг яркая немеркнущая музыка Глена Миллера, Оскара Питерсона, Дюка Элингтона, Луи Армстронга, Эллы Фитцджеральд и Бени Гудмана. Это была истинно нестареющее искусство – элитарное и в то же время демократическое! Консерваторию Гия окончил по композиции. Но появление нового таланта и творческой независимости встречают неоднозначно и не всегда дружелюбно. В 60-ые годы, так сказать, «при ясном небе», возник авангард, группа молодых музыкантов – одержимых новой эстетикой музыкального мышления, языком, мировоззрением. Это были Гиви Орджоникидзе, Гия Канчели, Сулхан Насидзе, Нодар Габуния, Бидзина Квернадзе. Такой же взлет и новизну переживали кино, театр, литература (Стуруа, Чхеидзе, Чиладзе, Дочанашвили)... И, кстати, все они были верными и неразлучными друзьями. но, разумеется, были и серьезные преграды. В одном из интервью Гия совершенно спокойно, с философским пониманием говорит о таких эволюционных или революционных изменениях. «И вновь придет новое поколение со своими идеями, растопчет прежнее и обоснуется, но другое дело, чьи имена останутся в истории. Это покажет будущее», – так думал при жизни не так уж редко гением крещенный композитор. В 90-ые годы Грузия переживала тяжелейшие события, но именно тогда Гия получает замечательное предложение: он получает стипендию Академии немецкого искусства и переселяется в Берлин. Вскоре его приглашает Фламандский королевский оркестр, и он с семьей поселяется в Антверпене. Главным достоинством Гииного искусства является то, что он умеет возвышенно выразить сильнейше эмоции и взращенную на национальной почве общечеловеческую идею. И то верно, что Гия индивидуальное в искусстве ставит выше национального. Такое понятие и сегодня считается кощунством. На самом же деле, яркая индивидуальность всегда становится подлинным достоянием нации. Многостороннее творчество Гии Канчели насчитывает 7 симфоний, оперу, множество симфонических и камерных произведений. Каждое из них повествует о духовности, о вечной борьбе Добра и Зла, о нелегкой судьбе красоты.
В 1985 году крупнейший маэстро Курт Мазур, за три года до открытия нового концертного зала «Гэвантхаус», заказал композитору симфоническое произведение, посвященное 40-летию победы над фашизмом.
Но не в стиле Канчели было выразить мысли о войне фанфарами, торжественно-парадным пафосом. Он создал музыку, посвященную детям, невинным жертвам войны. Это «Светлая печаль» для детского хора и оркестра на стихи Гете, Пушкина, Шекспира и Галактиона Табидзе. Невозможно не прочувствовать глубокую боль за беззащитных детей, особенно когда слышишь выстрелы нацеленных на них оружий. До европейской премьеры Гии нужно было опробовать звучание произведения, поэтому он попросил Джансуга Кахидзе исполнить его в Тбилиси. Гия был известен своей требовательностью к музыкантам, всегда присутствовал на репетициях и неуклонно требовал исполнения всех своих указаний. «Так как, – пишет композитор, – в моей музыке нет никаких особых трудностей, трудность заключается в создании атмосферы, состояния» (а это и есть самое трудное – Н.М.).
Джансуг Кахидзе записал все его симфонии. Фактически он – первопроходец, именно ему принадлежит особенный стиль исполнения, уже ставший традицией.
Гия говорил: «Джансуг был человеком, от которого зависела вся моя судьба, иначе я мог стать джазовым композитором. С годами все больше ощущаю тягу к друзьям, которых уже нет, но духовная близость с ними все более теснеет».
Это чувство нашло выражение в замечательной партитуре «Стикс», где идея выражена всеми признаками эпохи – текстом, именами друзей, множеством символов. Представьте себе, как трудно было бы собрать его драматургически, но Канчели ведь удивительный мастер драматургии. С первыми же признаками осторожных, неосознанных переживаний, он так ведет развитие мысли, включая длинные напряженные паузы, что достигает эффекта сокрушения мироздания. Наверное, редко у кого пауза бывает столь длительной и напряженной, которая полностью сливается с музыкой. Она даже усиливает концентрацию слушателя. Гия расширил звучащий диапазон музыки, колебание между тишиной и громоподобным звучанием одно из характерных свойств драматургии Канчели. Ясно, что тут больше работает значение мысли, нежели эффект. Это в связи с серьезной музыкой... Но, представьте себе, визитной карточкой Канчели – одного из лидеров авангарда в современной классической музыке, является киномузыка, пользующаяся особой популярностью. Тут Гия достиг больших глубин, поэтому его ставят рядом с Нино Рота и Энио Морриконе. Его простые мелодии, оркестрованные с большим вкусом, фантазией и изобретательностью, поражают неожиданными красками совершенно новой гармонией. Приведу слова Гии Данелия: «Я всегда был уверен, что основным назначением Гииного таланта является киномузыка». Между прочим, вечно неудовлетворенный Данелия, исходя из характера своих героев, требовал особую музыку. В фильме «Кин-дза-дза» режиссер создал непривычных, можно сказать, отвратительных персонажей и такие же ситуации. Поэтому он придумал внести в партитуру скрежетание острого металла по стеклу. Партитуру доверили оркестрантке, которой так плохо стало от этого занятия, что пришлось вызвать автора. И Гия – живой классик – вынужден был целый час издавать эти ужасные звуки.
Вместе со всеми земными прелестями музыка Канчели передает и дисгармонию современного сложного мира. В связи с этим Данелия пишет: «Слушая его симфонии, меня одолевают космические ощущения, печаль и злобная ухмылка, и мне стыдно, что я так мучаю столь большого творца. Но проходит время я забываю, что он гений, и вновь искажаю его прекрасную музыку».
На западе пишут, что в музыке Канчели слышен трагический голос Грузии. На это композитор отвечает: «Я не желал бы, чтобы, то, что я выношу на суд, касалось бы только моей страны. Эта боль должна иметь определенный адрес, направленный на все и всех». Это было его органическим чувством. Его разум был устроен так – узконациональное рассматривать в общечеловеческом контексте. О назначении музыки, искусства и красоты Канчели не соглашается с известным постулатом Достоевского «Красота спасет мир»! «Какие только красоты не создавал человек от Баха до Микеланджело и до сегодняшнего дня, но мир все же не меняется. Разве не хорошо знакомые с красотой цивилизованные люди не творят ужасы войны, хотя бы сейчас в каком-нибудь краю земли?» – с горечью спрашивал маэстро. А мы надеемся, дорогой Гия, что красота создается и сейчас, хотя бы вашей музыкой. Быть может, его облагораживающая сила уравновешивает злейшие силы как солнце тьму, и это подтверждается тем, что мы все еще живем на голубой планете.
Перечень наград Гии Канчели далеко завел бы нас. Вместе со множеством иных наград он обладатель «Ники» от Российской Киноакадемии, лауреат премии Вольфа, замечу, что эту весьма престижную премию с ним разделил Клаудио Абатто. В разные времена ею были награждены Пендерецкий, 3убин Мета, Саймон Рэйттл, Ростропович. Главной же наградой являются неугасимый интерес и любовь прогрессивного музыкального общества всего мира к его великим творениям.


Нестан МЕСХИ