От редакции: За последнее время нам несколько раз звонили читатели, интересующиеся,чем руководствуется автор цикла «Те имена, что ты сберег», подбирая главных персонажей для входящих в него биографических очерков. Очевидно, что эти люди не с самого начала читали цикл, публикуемый уже почти три года. Поэтому мы считаем необходимым напомнить, кому он посвящен.
В ноябре 2016 года очерку, открывшему цикл «Те имена, что ты сберег»,  предшествовало небольшое вступление, объясняющее и выбор темы, и само название, объединяющее рассказы о людях разных эпох. Перечтем его еще раз: «От большинства людей остается только тире между двумя датами». Эти слова, впервые прозвучавшие в культовом фильме «Доживем до понедельника», уже почти полвека мы повторяем с горечью: это маленькое тире вмещает в себя так много! Рождение и уход человека, его любовь и талант, дела и надежды, трагедии и радости, удачи и неудачи… Да, каждая жизнь неповторима, за каждым именем столько сокрыто! Но почему одни имена застревают в памяти, как мушки в янтаре, а другие стираются временем? Наверное, надо стараться не забывать о тех, кто жил в минувших временах, почаще вглядываться в прошлое, чтобы получше рассмотреть день сегодняшний. Мы попытаемся сделать это – увидеть ту или иную жизнь, еще раз повторить стирающиеся имена. И многие из них, некогда звучавшие на весь мир, будут связаны с Грузией.

Дорога в прошлое короче,
когда берет она исток
в тех именах, что ты сберег,
боясь хоть чем-то                                
опорочить…

Строчка из стихотворения автора цикла и стала названием для этой серии материалов. И все они (а не многие, как предполагалось в начале) в той или иной мере связаны с Грузией. Их герои, ставшие знаменитостями, или рождались, или учились, или работали  в этой стране. Так будем же помнить имена их всех, независимо от национальности, сферы деятельности и времени, в котором они жили.

Есть в литературе такое понятие: «Писатель одной книги». Причем речь  идет не о тех, кто создал за всю свою жизнь лишь что-то одно, но очень знаменитое. Так часто называют писателей, которые написали немало, но из всего их литературного наследия широко известно только одно произведение, отодвинувшее в тень все остальное творчество. Так, имя Мигеля де Сервантеса Сааведра связывают лишь с «Дон Кихотом», Эдмона Ростана – с «Сирано де Бержераком», Александра Грибоедова – с «Горем от ума»,  Петра Ершова – с «Коньком-Горбунком»,  Алана Милна – с «Винни Пухом»…  То же самое происходит и в кинематографе: там есть «артисты одной роли», снимавшиеся не раз, однако прославившиеся благодаря лишь одному экранному образу. Один из них – грузинский актер Михаил Геловани. Он  был режиссером четырех фильмов и  снялся в 25-ти кинолентах, но в 15-ти из них сыграл одну и ту же роль, драматически отразившуюся на его судьбе. Это – роль Иосифа Сталина, сделавшая его знаменитым и… сломавшая  его творческую жизнь.
Будущий «главный экранный Сталин» советской страны был отнюдь не пролетарского происхождения. Он – из рода лечхумских князей, известного еще с XII столетия. Грузинский царевич и географ XVIII века Вахушти Багратиони, перечисляя государственных деятелей при легендарной царице Тамаре, указывает, что ее «визирем и секретарем был назначен Антон Геловани – человек умный и здравомыслящий». Это –   один из предков актера. А после присоединения Грузии  к России династия Геловани утверждается в княжеском достоинстве Российской империи. Но Михаил Георгиевич в 1893 году рождается не в княжеских хоромах, а в поместье села Ласуриа Кутаисской губернии, где его отец с матерью занимаются сельским хозяйством.
Уже в детстве Мишико становится ясно, что дело родителей он не продолжит. У него  прекрасный баритон, он с успехом поет в церковном хоре и мечтает о сцене. Мечта эта воплощается  в 1912 году, но не перед земляками – дебютирует он в Русском театре в Баку (был и такой!). После этого – два года в Батумском театре, пара лет – в Кутаисском и вновь, на три года, – Батуми. В общем, практика уже есть, но актерскому мастерству все же необходимо учиться. И Михаил приходит в Театр-студию, созданную Георгием Джабадари, бывшим актером знаменитого парижского «Театра Антуана».
О том, как преподавалось в ней театральное мастерство, можно судить хотя бы по нескольким фамилиям студийцев, ставших славой грузинского искусства: Верико Анджапаридзе, Додо Антадзе, Ушанги Чхеидзе, Михаил Чиаурели… Так что не стоит удивляться  появлению Геловани в труппе главного театра Грузии, носящего имя Шота Руставели. Он играет роли и грузинского и русского репертуаров, ставшие классикой –  Коциа во «Вчерашних» Шалвы Дадиани, Васька Пепел в «На дне» Максима Горького, Тариэл Мклавадзе в одноименной пьесе по повести Эгнате Ниношвили, Бесо в «Измене» Александра  Сумбаташвили-Южина…
Молодого актера замечают руководители киностудии «Госкинпром Грузии», и в 1924-м он дебютирует в драме «Три жизни». Потом – характерные роли в экранизациях грузинской литературы: в «Девятом вале», «Двух охотниках», «Хабарде», «Последнем маскараде», «Золотистой долине», «До скорого свидания»… Он настолько осваивается в мире кино, что и сам начинает ставить фильмы, причем вовсю используя сатиру, пародию и эксцентрику. Так появляются картины «Молодость побеждает», «Дело доблести», «Настоящий кавказец». Работает он и в Ереване – вместе с режиссером Патваканом Бархударяном ставит на «Арменкино» фильм «Злой дух» по книге Александра Ширванзаде «Одержимая». Казалось бы, Геловани ждет отличная кинокарьера. Но жизнь его круто меняется в 1937-м после спектакля руставелевского театра «Из искры…». В этой пьесе Шалвы Дадиани он впервые играет Сталина.
Сходство «фактуры» актера  с образом вождя замечают не только зрители. Соученик Геловани по театральной студии Михаил Чиаурели снимает в это время на Тбилисской киностудии фильм «Великое зарево» о событиях 1917 года и приглашает тезку сыграть Сталина. До этого вождя изображал в кино лишь Семен Гольдштаб, в картине Михаила Ромма «Ленин в Октябре», выпущенной в 1937-м. Посмотрев ее, Сталин никак не прокомментировал работу Гольдштаба. Становится ясно: надо искать нового претендента на эту роль.
Грузинский актер нравится Иосифу Виссарионовичу, убежденному, что он отлично  разбирается в кино: «А я даже не думал, что товарищ Сталин такой обаятельный человек… Хорошо, Геловани…».  Сразу же после этой оценки Михаил Ромм, снимающий вторую часть своей трилогии – «Ленин в Октябре» получает телефонограмму из Кремля: исполнитель роли Сталина найден!  И Геловани, как говорится, уже не вылезает из этого образа. Он прослушивает пластинки с записями сталинских речей, ходит во френче и галифе, изучает кинохронику и отрабатывает мимику перед зеркалом, даже начинает курить трубку. В результате, в 1938-1939 годах  он играет главные роли в трех невероятно популярных картинах о Сталине – «Выборгская сторона», «Человек с ружьем» и «Ленин в 1918 году».
А что же его предшественник Гольдштаб? Ему разрешают играть вождя лишь в тех фильмах, где тот появляется в эпизодах. И отлученный от главных ролей актер  снимается лишь в трех картинах – «Первая Конная», «Его зовут Сухэ-Батор» и «Александр Пархоменко». А на экранах царит Геловани-Сталин. Красивый, обаятельный артист  создает облагороженный образ вождя, и его персонаж решает  сделать этот образ каноническим, чтобы миллионы людей представляли его именно таким. И, если три упомянутые картины 1938-1939 годов приносят Геловани орден Трудового Красного знамени, то с 1941 по 1949 годы он четыре раза (!) становится лауреатом Сталинской премии I степени и получает звание Народного артиста Грузинской ССР. А поскольку  играет своего державного героя до самой его смерти, то в 1950-м становится народным артистом СССР.
Но быть похожим на вождя мало, созданию величественного образа может помешать рост Геловани – он повыше, чем у Сталина. И на съемочной площадке, прибегают к техническим хитростям, вполне достойным «Оскара» за лучшую операторскую работу. А иногда действуют и по-простому, без заморочек.  В конце 1940-х  знаменитый кинооператор Роман Кармен приезжает на «Мосфильм» к Чиаурели, а тот  снимает очередную картину, восхваляющую гениального вождя. И перед гостем разворачивается потрясающая картина: перед камерой проходит Сталин, а  Молотов и Ворошилов идут за ним… на корточках! Кармен в недоумении: «Миша,  в чем дело?». Ответ звучит доверительным шепотом: «Никто не имеет права быть выше Сталина».
Естественно, кинокритики и всевозможные рецензенты захлебываются от восторга  при оценке работы Геловани: «правдиво воспроизвел образ вождя», «стремился передать мудрость вождя, его неразрывную связь с народом, величие и простоту, стальную революционную волю, исключительные обаяние и честность». Но, пожалуй, всех «переплевывает» режиссер Сергей Герасимов. Он – из тех, кто мечтает тоже посвятить вождю фильм, но не удостоен столь великой чести, хоть и обласкан властью. Вот его отклик на фильм «Великое зарево»:
«Артист М. Геловани вторично (после «Человека с ружьем» Н. Погодина и С. Юткевича) создает в этом фильме образ товарища Сталина и достигает порою удивительного совершенства.
Момент появления Сталина в редакции «Правды» и вся последующая сцена вызывают чувство глубочайшего волнения. Бесконечно дорогой каждому советскому человеку бесконечно знакомый облик, известный по портретам и кинохронике, возникает в необычной для глаза ситуации. И все же у зрителя не возникает вопроса: похож ли? Сейчас похож, но будет ли похож дальше?..  Уже больше не находишь сил контролировать, проверять, только смотришь и слушаешь, боясь пропустить хоть единое слово, хоть малейший жест.
И так от сцены к сцене с необычайной уверенностью и глубиной артисту удается пронести всю огромную ответственность столь необычайной задачи, и, думается, ни разу чувство меры и правды ему не изменяет.
Особенной правдивости и силы достигают кадры VI съезда партии, где исторический текст, великолепно осмысленный и опосредованный артистом М.Геловани, приобретает силу исторического факта, как бы запечатленного хроникой».
Однако всем известно, как легко сталинская приязнь превращалась в совсем противоположное отношение к человеку. Не минует это и Михаила Георгиевича. Главный кинокритик СССР вдруг решает, что исполняющий его роль артист не вполне соответствует образу, который должен внедряться в сознание советских людей. И заявляет министру кинематографии Ивану Большакову: «У Геловани сильный грузинский акцент. Разве у меня такой акцент? Подумайте о подходящем актере на роль товарища Сталина. Лучше всего из русских». Это понятно – Иосиф Виссарионович не любил, чтобы ему напоминали о его грузинском происхождении, и постоянно твердил, что он – русский.
Так исполнителем главной роли страны становится актер и режиссер Малого театра Алексей Дикий, сыгравший в кино любимых Сталиным русских военачальников  Нахимова и Кутузова. Печальный парадокс в том, что он отсидел несколько лет в Усольском исправительно-трудовом лагерь в Пермском крае за «контрреволюционные преступления». Но «дело» против него было закрыто, и товарищ Сталин, которому понравились кинопробы, милостиво разрешает бывшему «контрреволюционеру» играть себя. И Дикий играет его в «Рядовом Александре Матросове», «Третьем ударе» и «Сталинградской битве».
А Геловани, в полном смысле этих слов, остается вне игры.  С 1942 по 1946 годы он не появляется на экране. Правда, становится артистом МХАТа, но и там выступает лишь в образе, ставшем для него главным. Поручить что-нибудь другое исполнителю роли вождя никто не рискует. Первый период вынужденного ожидания заканчивается для Геловани, когда Чиаурели начинает работу над картиной «Клятва». Обсуждая со Сталиным, кто будет его играть, режиссер предлагает своего друга-земляка: «Талантливый актер, товарищ Сталин. Старается проникнуть в Ваш образ. Готов прожить Вашу жизнь, чтобы глубже почувствовать Вас». Высочайший ответ: «Любопытное желание... Если уж очень хочет, может, начнет с Туруханской ссылки?» Да, товарищ Сталин любил шутить. Да так, что у слушателей мороз пробегал по коже.
Существует немало баек о Михаиле Георгиевиче, в основном выдуманных – о его встречах с главой государства, о том, как он использовал в быту сходство с ним. На деле же он был довольно скромным человеком и до конца войны жил в однокомнатной квартире на окраине Москвы, никак не используя свою славу для получения хором. И лишь с помощью  Чиаурели и друга, актера Марка Бернеса, ему удалось в 1945-м получить двухкомнатную квартиру. Есть и интересные свидетельства о той поре – современников актера. Заглянем в одно из них – полковника в отставке, члена Союза журналистов Украины Алексея Павловского, опубликованное в N7 газеты «Вечерний Тбилиси» за 2005 год. Ветеран вспоминает, как в 1951-м в Ленинградском училище военных путей сообщений им. М.В. Фрунзе, курсантом которого он был, состоялась встреча с Геловани.
Начало этой встречи показательно: «Все мы, собравшиеся в зале, спрашивали себя: какой он из себя – исполнитель роли Сталина? И тут вдруг на сцену вышел невзрачный, среднего роста, на первый взгляд, горбоватый, плотного сложения человек. – Ну, когда же, наконец, выйдет на сцену артист Геловани?! – раздался из зала голос одного из курсантов. Стоящий перед нами человек вдруг улыбнулся и стал не спеша доставать из кармана курительную трубку. Затем слегка наклонил подбородок и медленными движениями пальцев начал набивать трубку табаком, а потом свойственной Сталину походкой пошел по кругу сцены. Зрительный зал взорвался аплодисментами. Присутствующие, все как один, сердцем и взглядами уловили уверенные движения Сталина, знакомые до мельчайших подробностей по просмотренным фильмам».
Курсанты сочувствуют тому, как нелегко давалась ему роль Сталина. «Для участия в самом первом фильме, – рассказывал Михаил Геловани, – меня гримировали более восьми часов, – тогда у меня была очень тонкая шея – не то, что сейчас». Далее Геловани в мельчайших подробностях рассказал о том, как копировал акцент и голос Иосифа Виссарионовича… как стремился на всех праздниках поближе пройти около мавзолея Ленина, где с членами правительства на трибуне стоял Сталин… И, конечно, мечтал о том, что когда-нибудь Иосиф Виссарионович вспомнит о нем, как-то оценит его нелегкий труд – с положительной или отрицательной стороны». Но самое интересное – абсолютно «глянцевый» рассказ актера о своей единственной(!) встрече с вождем, в котором мы пропустим многие описательные детали:  
«Здравствуйте, дорогой товарищ Геловани, – с улыбкой промолвил Сталин и крепко, двумя ладонями, пожал руку гостю. Затем начался обед, на который прибыли члены политбюро и правительства… Пригласив всех за стол, Сталин попросил Геловани сесть с ним рядом. Налив половником из суповницы борщ гостю, а потом себе, и заложив белоснежную салфетку за ворот кителя, Иосиф Виссарионович махнул правой рукой в сторону руководителей страны: «А вы сами себе наливайте»… За обедом Иосиф Виссарионович обратил внимание на то, что Геловани пристально рассматривает его с застывшей в руке ложкой: «Михаил Георгиевич, ну что вы так пристально изучаете меня, может, у меня борщ не такой вкусный, как готовит ваша жена? Думаю, что борщ очень вкусный. А разглядывать меня не надо, вы прекрасно играете меня в кинофильмах. Я очень доволен вашим мастерством»... Около пяти часов в присутствии Геловани шла беседа Сталина с членами правительства по многим вопросам послевоенного строительства, восстановления народного хозяйства, культурной жизни…
Внимательно слушал Сталина Геловани, старался не пропустить ни одного его слова, а у самого где-то в мыслях давно гнездился один вопрос, который он хотел задать вождю, но не решался. Каким-то, видимо, шестым чувством Сталин уловил желание гостя и спросил: «Мне кажется, Михаил Георгиевич, вы хотите о чем-то спросить меня, а может быть, какая-то личная просьба у вас имеется?» Геловани замялся, но, наконец, решился и спросил: «Товарищ Сталин, рассудите нас, артистов, да и многих других людей: правильно ли я поступил, когда по зову собственного сердца в одном из волнующих моментов в кинофильме «Клятва» от имени вас поцеловал руку простой колхознице?!»
Сталин на какую-то долю секунды задумался, стал серьезным, потом широко улыбнулся… исподлобья, совсем незаметно для других, стал бросать загадочные взгляды на членов правительства, словно спрашивая у них ответ на заданный вопрос. «Конечно неправильно!» – попробовали высказать свое мнение Молотов и Каганович. Но тут всегда сдержанный Сталин вспылил. Он опустил курительную трубку на край стола так резко, что частицы табака вылетели из нее вместе с пеплом: «Дорогой товарищ Геловани, если бы это случилось в жизни, я бы не один и не два, а множество раз поцеловал руку простой колхознице – великой труженице, которая в тяжелейшие годы Великой Отечественной войны днем и ночью для фронта трудилась, выращивала хлеб, кормила нашу непобедимую армию и успевала воспитывать детей... Цены ей нет!»
В комнате установилась тишина, все словно в рот воды набрали. Иосиф Виссарионович не спеша поднялся из-за стола, прикурил трубку, извинился перед гостем, что немного понервничал. А затем крепко обнял правой рукой плечо Геловани, поблагодарил за то, что Михаил Георгиевич приехал к нему в гости, и медленно покинул комнату...».
Конечно, эти воспоминания – сплошная лубочная картинка, они характерны для человека, выросшего в сталинскую эпоху. А в интервью сразу после выхода «Клятвы» Геловани вспоминал о другом: во время съемок в нем «жило ощущение постоянного присутствия самого товарища Сталина. До галлюцинации доходило порою ощущение его близости, когда казалось, что он здесь, где-то около меня, ходит за мной, следит за игрой, контролирует меня». Явно и мемуарист, и сам актер многое приукрасили, уж очень положительным показан «кремлевский горец». Да была ли вообще эта встреча в Кремле? Ведь известно, что именно после «Клятвы» у Геловани – вновь неудачный период.
Роли Сталина он получает во второстепенных фильмах «Свет над Россией» и «Огни Баку», да и те зритель вообще не увидел. А потом Чиаурели вновь возвращает его на большой экран – в 1950-м выходит грандиозная и помпезная эпопея «Падение Берлина» – самый яркий пример мифологизации Сталина в кино, ставшая лидером  проката. И все возвращается на круги своя – Геловани играет вождя в «Донецких шахтерах», «Незабываемом 1919 году», «Джамбуле» и «Вихрях враждебных». Последний из этих фильмов выходит в 1953-м, в год смерти Сталина…
На этом с актерской карьерой Михаила Георгиевича покончено. Навсегда. И на экране, и  в театре. Руководители советского кинематографа за свое раболепство перед грозным и непредсказуемым повелителем страны решают отыграться на главном исполнителе его роли. Геловани чувствует это, когда Сталина еще не похоронили. Он становится в почетный караул у гроба  с телом вождя 6 марта 1953-го, но к нему подходят товарищи в штатском и сообщают, что он должен покинуть Колонный зал Дома Союзов, потому что вычеркнут из соответствующего списка.
Дорога в кино закрыта, три небольшие роли дают в Театре-студии киноактера, но и  их через пару лет отбирают. Актер вообще исчезает из всех фильмов со своим участием – все сцены  со Сталиным вырезаются. Так повторяется печальная советская традиция – начиная с 1937 года, из энциклопедий, справочников, учебников и т.д. вырезались любые упоминания о людях, оказавшихся «врагами народа». Конечно, Михаила Георгиевича таковым не объявляют, но от этого ему не легче. К байкам о нем добавляется новая, грустно иллюстрирующая происходящее: «Геловани спрашивают: «Что теперь делать будешь?» – «Рвать на себе волосы. Хрущева играть буду». А если говорить серьезно, его постигает участь многих творческих людей, оказавшихся не у дел – он начинает выпивать. Из ЦК партии рассылаются циркуляры, объявляющие его психически нездоровым и запрещающие сотрудничать с ним.
Единственные, кто поддерживают его – китайцы. В Пекине резко выступают  против развенчания сталинского культа и, показательно – в день рождения Сталина, 21 декабря, присваивают Геловани звание почетного народного артиста Китайской Народной Республики. Происходит это в 1955 году. А через год именно в тот же день Михаил Георгиевич уходит из жизни. Дата появления на свет его главного персонажа стала роковой для человека, признавшегося режиссеру Георгию Козинцеву, что постоянно видит один и тот же сон: Сталин вызывает его в Кремль и, вынимая трубку изо рта, спрашивает: «Передразниваешь, Мишико?»

Владимир ГОЛОВИН