Сын паромщика

Выдающийся грузинский художник ХХ века Давид Несторович Какабадзе родился 130 лет назад, 9 августа 1889 года в селе Кухи  Кутаисской губернии. Когда Дато и его брату Саргису, будущему историку, было соответственно 4 и 6 лет, отец перевез их в Кутаиси, где сам стал паромщиком. Хотя мальчики не были дворянского происхождения, их способности и средства отца позволили им поступить в Кутаисскую дворянскую гимназию. А позднее с помощью местных меценатов и многочисленной родни, братья продолжили обучение в солидных вузах – Саргис отправился в Австрию на исторический факультет Венского университета, а Давид с 1909 по 1916 учился на физико-математическом факультете Петербургского университета, который окончил с отличием. Правда, сначала он хотел поступить в Академию художеств, но безуспешно. Поэтому параллельно с занятиями в университете он посещал мастерскую Л.Е. Дмитриева-Кавказского, где учился рисунку и живописи. Дато подружился с Павлом Филоновым. В 1914 году они организовали «Интимную мастерскую живописцев и рисовальщиков «Сделанные картины»» и даже выпустили совместный манифест, который подписали еще и А.М. Кириллова, Е. Псковитинов и Э.А. Лассон-Спирова. Впрочем, это единственный результат их совместной деятельности, уж больно разными были юные творцы, хотя и увлекались авангардными экспериментами и кубофутуризмом.
Вскоре после октября 1917-го Давид, будучи уже сложившимся и самобытным художником, возвратился в Грузию, где, невзирая на тяжесть революционных лет и нищету, наблюдался необычайный творческий взлет. В Тифлис устремились многие деятели искусства со всей России, бежавшие от власти большевиков. Повсеместно создавались творческие кружки и мастерские, игрались театральные премьеры, устраивались поэтические вечера, открывались авангардные кафе, одно из которых «Химериони» Давид расписывал вместе с друзьями-художниками – Ладо Гудиашвили и Сергеем Судейкиным. В 1919 году у Какабадзе состоялась персональная выставка. А летом того же года Совет общества грузинских художников выбрал Давида вместе с другими грузинскими молодыми талантами для стажировки в Париже. Так в Париже образовалась целая группа молодых живописцев из Грузии – Какабадзе, Гудиашвили, Кикодзе, Ахвледиани, Магалашвили. Поселились они в основном в знаменитом общежитии «Улей» на Монпарнасе, влились в шумную парижскую тусовку международного художнического братства и выставлялись на выставках «независимых». Давид пытался сочетать модерн с авангардом и постфутуризмом, создавал интереснейшие коллажи с использованием зеркал, линз, блестящего металла, стремясь, чтобы его работы изнутри светились.
Какабадзе прожил в Париже 8 лет, но не остался в эмиграции, а вернулся навсегда на Родину. Дома он окунулся в творчество и преподавание в Академии художеств. Еще он немало поработал, оформляя спектакли выдающегося режиссера Коте Марджанишвили. Какабадзе писал в изысканной, несколько декоративной манере, что очень сердило поборников «пролетарского искусства». Его часто обвиняли в формализме, что тогда было даже небезопасно. А «за отказ адаптировать свое творчество к законам социалистического реализма в искусстве» в 1948 году его уволили из Академии и лишили средств к существованию. Говорят, чтобы свести концы с концами этот прекрасный художник вынужден был вспомнить о своем физико-математическом образовании и устроиться в школу учителем физики. Наверное, его ученикам можно позавидовать – ведь им преподавал один из самых блестящих людей своего поколения. Давид Какабадзе – этот сын паромщика всю свою жизнь делал людям добро, создавая прекрасное, как и его отец, перевозивший путников на другой берег реки.


Книга в дорогу, курсив, оглавление и запятая

Человечество в большом долгу перед прекрасной Италией. Она не только стала родиной древнего Рима – величайшей империи в истории – но породила Ренессанс, эпоху Возрождения. Это было потрясающее время, наступившее после сумеречного Средневековья, когда в умах людей произошел качественный скачок, когда инакомыслие прорвалось лавиной, и люди перестали следовать догмам. Появились новая литература, живопись, архитектура.
Но сегодняшний наш герой, Альд Мануций – венецианский издатель-типограф, придумавший «альдину» – тип современной книги. Альд, а полностью –Тибальд, – родился неподалеку от Рима и всю жизнь гордился тем, что римлянин. Его семья была весьма богатой, и Альд получил прекрасное образование. По окончании обучения он вместе со своим знатным другом Джованни Пико – в будущем крупным итальянским мыслителем эпохи Ренессанса – занялись в Модене изучением греческих литературных и исторических источников и написанием исследовательских работ. Именно Пико поначалу снабдил Альда средствами на создание типографии, с тем, чтобы Альд издавал книги на греческом языке. Дело в том, что лет за двадцать пять до этого турки захватили Константинополь, и дело греческого Просвещения и греческого языка висело на волоске. К тому же Пико сделал Альда наставником и воспитателем своих родственников – юных принцев Карпи. Когда они подросли, то помогли любимому учителю создать полноценный типографский бизнес. Технология книгопечатания, разработанная в середине XV века Гутенбергом, оказалась вполне воспроизводимой.
В 1462 году город Майнц, где работал первопечатник, был захвачен, а типография разрушена. Мастера-печатники разбрелись по всей Европе и построили свои предприятия. Так книгопечатание шагнуло «в мир». Но Альд Мануций сказал в нем свое важное слово – он создал современную книгу. Первые книги были огромными, в четверть, а то и в половину листа. Их называли фолиантами. Хранились они в библиотеках, монастырях и очень редко в богатых домах или дворцах вельмож. Шрифты Гутенберга, вырезанные из бука – оттуда русское слово «Буква», английское название книг «Book» и немецкое «das Buch» – были неудобными и занимали много места на странице. Мануций же решил, что читателям понравится плотный, близкий к рукописному шрифт, когда одна буква почти переходит в другую без пробела. Этот шрифт для него вырезал гравер Франческо Гриффо, сын ювелира. Альд и Гриффо, проработавшие до ссоры вместе не один десяток лет, назвали его «курсивом». По легенде, они воспроизвели в нем почерк самого Петрарки. Напечатанный курсивом текст был очень красивым и приятным глазу, но главное, он был настолько убористым и экономным, что Альд решился вдвое уменьшить размер книг, складывая каждый печатный лист ввосьмеро – In-oktavo (примерно 21х16 см), а это привычный нам формат 60х90 1/16. Так книги стали удобными и небольшими. Издательство Альда было основано в вольнолюбивой Венеции в 1494 году и просуществовало сто лет во владении семьи Мануцио. Альд и его наследники задали высокую планку издания книг с аккуратной печатью, изящной и простой версткой и многими удобствами, которые, казалось, были всегда – Альд первым придумал оглавление и, представьте себе, запятую. До него знаков препинания было два – точка и двоеточие. А до восклицательного знака было еще долгих сто лет.


Везувий зев открыл – дым хлынул клубом

Ровно 1940 лет назад произошла, наверное, самая знаменитая природная катастрофа на памяти человечества – извержение вулкана Везувий, похоронившего три древнеримских города Помпеи, Геркуланум и Стабии, а также несколько загородных вилл и поместий. Погибло более восьми тысяч человек. Ранним утром 24 августа 79 года жители небольшого приморского города Помпеи увидели, как над кратером находящегося по соседству вулкана Везувий, который считали глубоко спящим, вырвалось в небо черное облако. Небо вдруг потемнело, хлопья пепла, вырывающиеся из жерла вулкана, заслонили солнце, и наступила ночь. Вместе с пеплом на землю падали раскаленные камни. Раскаленное облако из камней, пепла и дыма поднялось на высоту больше тридцати километров. По мнению современных ученых, Везувий выделил тепловую энергию, многократно превосходящую энергию взрыва атомной бомбы над Хиросимой. Люди, в панике убегавшие из города, прикрывали головы подушками и перинами. К слову, большинство жителей – не меньше двадцати тысяч – спаслось в окрестностях, где уже было не опасно, но лишились всей собственности и имущества. Все осталось под толстым слоем пепла и лавы. Выжившие разошлись по другим местам, где, конечно же, худо-бедно обустроились и обжились, а память о погребенных городах на долгие века осталась только в легендах и римских официальных рукописях и отчетах имперских чиновников. Раскопки в Помпеях и Геркулануме начались в 1860 году, когда в земле нашли четыре десятка тел, точнее полостей в окаменевшем пепле, которые заливали гипсом – эти отливки ужасают. Люди сохранились в позах, в которых их застала внезапная смерть. Их убили не камни и пепел, а ужасная тепловая волна, пирокластический поток – смесь высокотемпературных вулканических газов – распространяющийся со скоростью до семисот километров в час. Спастись не было никаких шансов. Знаменитый древнеримский писатель Плиний Младший, наблюдавший развитие катастрофы с другой стороны залива, подробно и скрупулезно, как положено хорошему ученому, описал ход и последовательность извержения, оставив серьезное научное описание, которое используется и современными учеными-вулканологами. А его дядя, не менее знаменитый писатель и государственный деятель, Плиний Старший, автор энциклопедической «Естественной истории», командовавший морской эскадрой в Неаполитанском заливе, подплыл к погибающим городам, чтобы спасти людей. Он не удержался и чисто из научного интереса высадился на берег, где задохнулся, попав в облако серных испарений. Но его моряки спасли немало пострадавших. А откопанные в прошлом и позапрошлом веках города со всей сохранившейся утварью, домами, статуями, фресками, театрами, мостовыми, лавками и даже лупанариями стали популярнейшими туристическими объектами.



Роб АВАДЯЕВ