Ключевые этапы истории Петербурга-Петрограда-Ленинграда первой половины двадцатого века можно обозначить тремя произведениями: романом «Петербург» Белого, поэмой «Двенадцать» Блока, Седьмой симфонией Шостаковича – и перед нами возникнут образы и картины Серебряного века, революционного хаоса, блокады. Грузинская колония этой поры дала яркую плеяду общественных деятелей, когорту ученых, инженеров, педагогов, юристов и, разумеется, всемирно прославившихся деятелей культуры и искусства. Отцы-основатели Тбилисского университета, начавшие свою научную деятельность в Петербурге, – историк Иванэ Джавахишвили, востоковед Георгий Ахвледиани, историк Шалва Нуцубидзе, психолог Дмитрий Узнадзе, лингвист Акакий Шанидзе, балетмейстер Джордж Баланчин, непревзойденный артист балета Вахтанг Чабукиани, искусствовед Ираклий Андроников, режиссер Георгий Товстоногов и другие наши выдающиеся соотечественники, связанные судьбой с городом на Неве, не нуждаются в представлении – о них написаны книги, диссертации, сняты фильмы. Рассказывать достойно о вкладе этих легендарных личностей в копилку истории в рамках обзорной статьи просто нереально. Отдадим же им дань памяти и отправимся в наше заключительное путешествие по Питеру, чтобы вспомнить других, может быть, не столь великих, но не менее ярких и достойных представителей грузинской диаспоры. Многие имена сохранились для потомков, благодаря записям добросовестных мемуаристов недавней эпохи, которую еще лет сорок назад можно было воссоздать по воспоминаниям живых очевидцев событий.
Заслуживает самых высоких похвал летописец грузинской колонии Петербурга – филолог и историк Михэил Горгидзе, автор уникальной в своем роде книги «Грузины в Петербурге», выпущенной издательством «Мерани» в 1976 году на русском языке. По словам знатоков истории Тбилиси, выход книги совпал с кончиной автора, потратившего на написание главного труда своей жизни несколько десятилетий. Книгу Горгидзе можно назвать одновременно и энциклопедией грузинской диаспоры, и научным исследованием. Написана книга увлекательным языком, Горгидзе удалось в лаконичной форме представить колоритные образы многочисленных персонажей, обозначить характерные черты исторических эпох от петровских времен до второй половины двадцатого века. Важно, что автор придерживается научного подхода в подаче материала, книга основана на фактах, выверенных взглядами исследователей и архивными документами. Мне довелось наблюдать, как Михэил Филиппович собирал материалы для книги. Он несколько раз приходил к моей бабушке, чтобы уточнить мельчайшие детали и сверить документы, в каких именно гимназиях и в какие годы преподавали в Петербурге мой дед Валериан Андреевич Канделаки и его старший брат Виктор Андреевич. В результате в книге появилась страница выверенного текста о деятельности грузин на ниве образования. Сложно представить, каких трудов понадобилось Горгидзе, чтобы по крохам собрать материалы о грузинской элите и интеллигенции, о деятельности наших соотечественников в самых различных сферах общества. Преданность своей теме можно объяснить патриотическими чувствами, а также тем, что сам батони Михэил был петербургским студентом и активным членом грузинского землячества. С искренним душевным волнением автор вспоминает традиционный грузинский вечер в зале Дворянского собрания в январе 1913 года. Горгидзе пишет: «Автор этих строк хорошо помнит его, так как был одним из организаторов этого вечера и последовавшего за ним банкета. В начале второго отделения вдруг послышались аплодисменты, и в дверях зала появился убеленный сединой почтенный старец, наш знаменитый поэт Акакий Церетели, окруженный молодыми людьми. Мы, студенты, находящиеся за кулисами, сразу вышли на сцену вместе с артистами, весь зал поднялся на ноги, и все присутствующие, обернувшись лицом к вошедшему поэту, приветствовали его шумными аплодисментами, не стихавшими все то время, пока он не занял приготовленного для него кресла в первом ряду. Знаменитый оперный певец Собинов, уже выступивший в первом отделении, в знак уважения к поэту вновь вышел на сцену и спел в его честь восточный романс». Горгидзе приводит отрывок речи Акакия Церетели, произнесенной на банкете, устроенном после концерта: «Мы высоко ценим братство, единение и дружбу нашу с русским народом. Правда, среди русских есть и такие, которым не по душе наш братский союз, но зато есть молодая Россия, с которой мы желаем идти рука об руку для осуществления не только национальных, но и общечеловеческих идеалов, тех идеалов, которые называются братством, единством, равенством».
Не менее увлекательно читать о том, как студенты принимали в скромной квартире студента Микэла Патаридзе Владимира Маяковского, пели с ним «Мравалжамиэр». А когда присутствующие Василий Каменский и Давид Бурлюк затянули «Дубинушку», «Маяковский, не желавший уступать им, спел своим мощным голосом грузинскую народную: «Мхолод шен эртс»… Вспоминает М. Горгидзе на страницах своей книги и о последнем вечере-концерте грузинской колонии 15 января 1914 года, после начала Первой мировой войны вечера больше не устраивали. «Ответственным распорядителем вечера был член Государственной думы В.Л. Геловани. На вечере были исполнены произведения Д. Аракишвили и М. Баланчивадзе. выступили вокалисты Мариинского театра Г.П. Маркаров и А.Е. Догонадзе и артист музыкальной драмы А.И. Мозжухин, а также виолончелист И. Абашидзе, танцовщица Н. Цицишвили и другие. Один из студентов исполнил лезгинку с кинжалами… Невзирая на отсутствие таких крупных «звезд» как Шаляпин и Собинов, публики было много и все разошлись под самыми приятными впечатлениями».
Вечера в Дворянском собрании отличались изысканностью – их постоянно оформлял «на общественных началах» Александр Шервашидзе, занимавший с 1907 года до 1918 года пост главного художника петербургских театров. В Мариинском, Александринском, Старинном театрах он создал декорации и нарисовал эскизы к костюмам примерно к 50 спектаклям. Александр Шервашидзе был не только большим художником, но и талантливым публицистом, его статьи регулярно появлялись на страницах журналов «Мир искусства» и «Аполлон». Отцом живописца был младший брат последнего владетельного правителя Абхазии – Константин Шервашидзе, а матерью – пианистка-француженка Натали Данлуа. Первым серьезным наставником художника стал Василий Поленов, по его рекомендации Шервашидзе провел несколько лет в Париже, где брал уроки у знаменитого мэтра Фернана Кормона. После образования первой демократической республики в Грузии Александр Шервашидзе смог вернуться в Абхазию – ранее специальным императорским вердиктом представителям княжеского рода Шервашидзе запрещалось проживать на родине предков. В Сухуми Александр вместе с друзьями Н. Евреиновым, В. Каменским, и будущей супругой Натальей Бутковской активно участвовал в работе Сухумского артистического общества, открыл театральные курсы. Однако уже в 20-ом году он эмигрирует во Францию, где становится главным художником-декоратором «Русского балета» Дягилева. В начале 40-х годов Александр переезжает в Монте-Карло. В 1946 году создает великолепные декорации и костюмы к балету «Шота Руставели», поставленному Сержем Лифарем. Премьера в Монте-Карло прошла с триумфом, и балет был поставлен на сценах Парижа и Лондона. В 1958 году Государственный музей искусств Грузии получил в дар от Александра Константиновича Шервашидзе (Чачба) личный архив художника, около 500 его работ, статьи, письма, театральные афиши и другие материалы. Художник не дожил всего три месяца до своего столетия, он скончался в 1967 году и был похоронен в Ницце на русском кладбище. В 1985 году его прах был перевезен в Сухуми.

***
Вернемся в Петербург довоенной поры, и шагнем в один из самых знаменитых салонов столицы, в котором царит прекрасная «Соломинка» – Саломея Николаевна Андроникашвили, в замужестве Андреева. Тэффи писала о ней: «Не писательница, не поэтесса, не актриса, не балерина и не певица: – сплошное „не“. Но она была признана самой интересной женщиной нашего круга. Была нашей мадам Рекамье, у которой, как известно, был один талант – она умела слушать. У Саломеи было два таланта – она умела любить, и говорить». Влюбленный в Соломинку Осип Мандельштам, посвящал ей стихи. Аветик Исаакян сказал о ней: «Женщины ее породы рождаются раз в столетие, когда не реже, нарочно для того, чтобы быть воспетыми и увековеченными». В доме у Саломеи Андреевой бывали Генрих Нейгауз, Сергей Прокофьев, Михаил Кузмин, Сергей Маковский, художники Василий Шухаев, Яковлев, Радлов. Анна Ахматова была ее подругой.
Родилась Соломинка в Тифлисе в 1888 году и получила имя в честь святой Саломии мироносицы. Отец – кахетинский князь Иван (Нико) Захарьевич Андроникашвили (1863-1944), был городским головой Батуми. Мать – Лидия Николаевна Плещеева-Муратова (1861-1953) приходилась внучатой племянницей поэту Алексею Плещееву. В 1906 г. Саломею выдали замуж за состоятельного купца и предпринимателя, вдовца с тремя детьми – Павла Семеновича Андреева. Только на пятом году замужества Саломея родила дочь Ирину. Отношения между супругами никак нельзя было назвать теплыми, в результате каждый стал жить своей жизнью. Переехав на съемную квартиру, Саломея, наконец, зажила свободно, засиживаясь в «Бродячей собаке» и принимая у себя богемную компанию. После революции Саломея Андроникашвили уехала из Петрограда. В 1917-1920 гг. она жила в Тифлисе и вместе с поэтами Сергеем Городецким и Сергеем Рафаловичем издавала литературно-поэтический ежемесячник «Орион». В ту пору была дружна с Савелием Сориным, Сергеем и Верой Судейкиными. Уехать за границу ей помог Зиновий Пешков (приемный сын Горького и родной брат Я. Свердлова), сотрудничавший с французским представительством в Грузии. В эмиграции Саломея обосновалась в Париже, вышла замуж за дипломата Гальперна. В годы Второй мировой войны провела в Нью-Йорке, а ее дочь Ирина сражалась в рядах французского Сопротивления. После войны Саломея жила с мужем в Лондоне. Занималась благотворительностью, выпустила книгу кулинарных рецептов французской кухни, включив в нее два грузинских рецепта.
В 1965 году, в дни поездки Ахматовой в Лондон и Оксфорд, Саломее довелось встретиться с Анной Адреевной, которая подарила ей автограф своего стихотворения «Тень», написанном еще в 1940 и посвященном прекрасной Соломинке. В 1982 году лондонская «The Times» и русские зарубежные газеты сообщили, что 8 мая в Лондоне на 94-м году жизни скончалась Саломея Николаевна Андроникова, «последняя из самых блистательных женщин, которым довелось быть современницами расцвета Серебряного века русской поэзии. Саломея Андроникова была одной из самых известных красавиц той эпохи. Она славилась умом, обаятельностью, остроумием. В числе ее друзей были знаменитые русские поэты и художники того времени». Прах «Соломинки» был развеян над Трафальгарской площадью. Остались ее портреты кисти Кузьмы Петрова-Водкина, Бориса Григорьева, Василия Шухаева, Савелия Сорина, Константина Сомова, Сергея Чехонина. Свой портрет, написанный Зинаидой Серебряковой, Саломея Николаевна завещала Государственному музею искусств Грузии.

***
Одной из характерных черт жизни землячества начала двадцатого века была поддержка нуждающихся, в первую очередь, студентов. Особенно чутко откликался на нужды молодежи фактический председатель (официально этот пост занимал один из членов императорского дома) Российского общества Красного Креста генерал Иван Накашидзе, который не только помогал студентам материально, но и, пользуясь своими связями и авторитетом, неоднократно способствовал в получении казенной стипендии. Благодаря его поручительству было прекращено следствие о революционной деятельности курсистки Елены Кикодзе и студента Сергея Хундадзе. Выигравший в лотерею крупную сумму композитор Мелитон Баланчивадзе распределил часть средств между студентами, а также издал полное эпистолярное наследие своего любимого композитора М.Н. Глинки.
Многие обитатели питерских домов-колодцев, рабочих слободок, мрачных подворотен впервые открывали для себя чудо скрипичной музыки, благодаря блуждающему по огромному городу музыканту. Он был красив, экстравагантно одет – летом в шелковый кафтан, в холод в широкую накидку, из-под полов которой извлекал свою волшебную скрипку и начинал играть под окнами домов мелодии неслыханной красоты: «Серенаду» Шуберта, «Элегию» Массне, сюиту «Пер-Гюнт» Грига, музыку Чайковского, Глинки, Баланчивадзе. Он быстро стал популярным, следом за ним ходили студенты, уличные мальчишки и люди, понимающие толк в музыке. О нем рассказывали всяческие небылицы. На самом деле скрипач был не кем иным, как окончившим в 1906 году Московскую консерваторию по классу скрипки, талантливым музыкантом Илико Курхули. И давал он концерты под открытым небом исключительно по доброй воле, считая своим долгом приобщить к классической музыке трудовой люд. «Хождение в народ» сделала Илико своего рода знаменитостью. Петербургские газеты посвящали ему статьи, меценаты уговаривали заняться концертной деятельностью, но скрипач с неиссякаемым вдохновением продолжал играть во дворах. Наградой за концерт ему были монетки, летящие из распахнутых окон, его порой зазывали выпить чай в людской. Однако познакомившись с музыкантом поближе, хозяева распахивали перед ним двери гостиных. Несколько раз его забирали в полицейский участок, приняв за бродягу, но всегда с извинениями отпускали. Образованный, виртуозно игравший на скрипке, бандуре, дудуки, лире музыкант, обладавший к тому же красивым голосом, безропотно мирился с унижениями ради своей высокой цели. Исходив вдоль и поперек Петербург, он двинулся по просторам России. В 1913 году Курхули жил в Грузии, где занимался музыкальным просветительством вплоть до 1921 года. Затем шесть лет путешествовал по Европе, от Босфора до Парижа. Он обошел Балканы, в Софии на болгарском языке издал книгу о грузинской народной песне. В 1927 году Илья Курхули вернулся, теперь уже окончательно, в Тбилиси. До конца жизни он выступал с профессиональными концертами и лекциями на улицах, в учебных заведениях, клубах и дворах города.

***
Грузинские студенты активно участвовали в политической жизни Петербурга. Одним из их кумиров молодежи был Ираклий Церетели. Спустя полвека одна из бывших курсисток так вспоминала о заседании в Таврическом: «Церетели говорил, это была музыка. Мы получали подлинное эстетическое наслаждение. И вдруг, кто-то картавым, резким голосом перебил его, выкрикнув: «Есть такая партия!». Мы были шокированы». Знаменитая стычка между председателем Петросовета, меньшевиком Церетели и Лениным произошла 4 (17) июня на I съезде Советов, когда на заявление Церетели: «…в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть…», Ленин ответил: «Есть такая партия!». Советская пропаганда трактовала эту фразу Ленина как поворотный момент в борьбе большевиков за власть. Естественно, роль меньшевиков в истории революции советская пропаганда оценивала негативно. Между тем личность Ираклия Церетели заслуживает совсем иной оценки. Он был сыном выдающегося писателя Георгия Церетели и Олимпиады Николадзе (сестры Нико Николадзе). В первый раз был сослан в Сибирь за участие в студенческих волнениях. Во второй – по обвинению в подготовке государственного переворота после разгона в 1907 году Второй Думы, в которой Церетели являлся председателем социал-демократической фракции и был членом аграрной комиссии Думы. После Февральской революции он вернулся в Петроград и вошел в состав исполкома Петроградского Совета. К этому времени Церетели определился как «революционный оборонец», считая необходимым прекратить войну усилиями социалистов всех воюющих странах. Он выступал за объединение всех социал-демократов на общей платформе. К Октябрьской революции Ираклий Церетели отнесся отрицательно. «Совершается разделение России на два непримиримых лагеря, линия гражданской войны прошла через сердце демократии», – заявил политик с трибуны Учредительного Собрания. После роспуска Учредительного Собрания уехал в Грузию, где стал одним из лидеров независимой Грузинской Демократической республики и Социал-демократической партии. В 1919 году был представителем Грузии на Парижской (Версальской) конференции. Политику пришлось эмигрировать после падения Грузинской республики. В начале 30-х годов он окончил юридический факультет Сорбонны, занимался частной юридической практикой сначала во Франции, а с 1940 года – в США. Был представителем грузинских социал-демократов в изгнании на многих международных форумах, являлся членом исполкома II Интернационала. Скончался в Нью-Йорке 21 мая 1959 года. Церетели похоронен на кладбище Левиль-Сюр-Орж под Парижем, где покоятся представители грузинской политической эмиграции 1921 года.

***
На роль героя бестселлера времен революции как никто другой подходит Иван Дмитриевич Ратишвили, на долю которого выпали и фронтовые будни, и беспредельно смелые поступки в дни Октябрьского переворота, в полной мере проявившие его доблесть и безупречное благородство. В последние годы о единственном царском генерале, заслужившем от большевиков обращения: «Товарищ князь» вновь заговорили (см. статью В. Головина в номере 4.2018 г. журнала «Русский клуб»). Мы же напомним, что помощник начальника дворцового управления и полицмейстер Зимнего дворца Иван Ратишвили спас государственные сокровища во время штурма Зимнего дворца в 1917 году. Он приказал своим гвардейцам эвакуировать императорские сокровища в более безопасные части дворца и направил охранять их своего 16-летнего сына Дмитрия вместе с двумя надежными гренадерами. Среди укрытых сокровищ находился царский скипетр, украшенный знаменитым бриллиантом «Орлов». Затем Иван Ратиев провел переговоры с Владимиром Антоновым-Овсеенко, который руководил штурмом Зимнего дворца, и убедил того спасти дворец от разграбления и разрушения. Советское руководство публично выразило благодарность князю И. Д. Ратиеву на страницах газеты «Известия» (от 5 ноября 1917 года) за «самоотверженный труд по защите и сохранению народных сокровищ» и назначило его главным комендантом Зимнего дворца и всех государственных музеев и дворцов Петроградского района. В марте 1919 года князь Иван Ратиев сопровождал «золотой эшелон», поезд с золотым запасом, отправленный из Петрограда в Москву. На Ратиева оказывали давление, требуя остановить эшелон. В Твери поезд был обстрелян. Но генерал выполнил смертельно опасную миссию и довез золотой запас до новой столицы.

***
Академику Иосифу Абгаровичу Орбели выпала трудная доля – он возглавлял Эрмитаж в годы, когда правительство методически разоряло уникальное собрание ценностей, продавая шедевры Эрмитажа за рубеж. Когда под угрозой продажи оказалась уникальная коллекция иранского серебра, Иосиф Орбели, в те годы бывший хранителем отделения мусульманского Средневековья, написал письмо Сталину. И получил ответ: «Уважаемый товарищ Орбели! Проверка показала, что заявки «Антиквариата» не обоснованы. В связи с этим соответствующая инстанция обязала Наркомвнешторг и его экспортные органы не трогать сектор Востока Эрмитажа. Думаю, что можно считать вопрос исчерпанным».
Охранная грамота не касалась живописи – Эрмитаж лишился наиболее ценных картин мастеров Высокого Возрождения. Орбели, встав на защиту восточных сокровищ, поступил как настоящий ученый. Археолог и историк, академик АН СССР и первый президент АН Армянской ССР Иосиф Орбели является нашим земляком – он родился в 1887 году в Кутаиси, в армянской семье священника Абгара Орбели и княжны Варвары Аргутинской-Долгорукой. После окончания гимназии в Тифлисе отправился в Петербург, где окончил историко-филологический и факультет восточных языков Петербургского университета. С 1934 года по 1951 год – директор Государственного Эрмитажа. В 1941-1942 годах руководил охраной и эвакуацией Эрмитажа и ленинградских учреждений Академии наук СССР. В 1944 году участвовал в работах Чрезвычайной комиссии по обследованию ленинградских пригородных дворцов с целью установления ущерба, нанесенного фашистами, а также участвовал в работах по восстановлению Зимнего дворца и экспозиций Эрмитажа. Иосиф Орбели, ученик Нико Марра, со студенческих лет принимал участие в археологических раскопках на территории Армении и Турции. Ряд работ Орбели посвящен средневековой культуре, армянской эпиграфике, народному эпосу, курдскому языку, архитектуре Грузии и Армении. Орбели вел большую педагогическую работу и создал школу советских кавказоведов, для которой характерно сочетание работы в области материальной культуры и филологии.

***
Петербург начала прошлого века невозможно представить без декадентской мадонны Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского, которые познакомились в Боржоми и обвенчались в Тбилиси. Без «молодого грузина» – Осипа Мандельштама, получившего такое прозвище в кругу близких друзей за импульсивность и эмоциональность. И в те годы Грузия для деятелей культуры России была близкой и любимой страной.
Плеяда выдающихся ученых, петербургских грузин, создавших сто лет назад в Тбилиси первый в Закавказье государственный университет, покинула Петербург ради служения родине. Отцы-основатели ТГУ стали основоположниками различных национальных научных школ – языкознания, физики, биологии, математики, разных отраслей медицины в Грузии. Но и в бывшей столице, теперь уже Ленинграде, в 20-30-х годах прошлого века грузины продолжали играть видную роль в культурной жизни. Выпускник историко-филологического факультета Ленинградского университета и словесного отделения Института истории искусств Ираклий Андроников в середине двадцатых годов начал писать научные труды о Лермонтове и выступать в филармонии с устными рассказами, которые впоследствии сделали его знаменитым. Идут годы, но по-прежнему Ираклий Андроников считается непревзойденным мастером уникального жанра – устного рассказа. На прославленной сцене Кировского театра (бывшего Мариинского) воцаряется Вахтанг Чабукиани, который и в наши дни считается артистом балета номер один в мировом масштабе. С середины 50-х под руководством Георгия Товстоногова восходит звезда Большого драматического театра в Ленинграде. Заметим, что другому нашему соотечественнику, режиссеру Темуру Чхеидзе впоследствии удалось удержать высочайшую планку этого прославленного театра.

***
Последний штрих к Серебряному веку. Назовите самую известную грузинку той поры. В начале века альтернативы не было, разумеется, – княжна Джавахова. Отчаянная и добрая девочка – героиня книг Лидии Чарской – Нина Джавахова была неизменной спутницей детей начала века. Мне посчастливилось быть близко знакомой с замечательной личностью Ниной Христофоровной Джавахишвили. Ее ближайшие родственники, представителя родов Джавахишвили и Эристави, занимали видные посты в Петербурге. О своем же столичном детстве она всегда вспоминала с улыбкой – подружки-гимназистки восторженно вскрикивали при знакомстве с ней: «Ты – Нина?! Джавахова! Неужели та самая!». Есть люди, которым по складу души, интеллигентности и образованности предначертано быть хранителями культурных традиций. Именно к такой категории относились и Нина Христофоровна Джавахишвили, ее дочь Гульнара Шалвовна Джапаридзе и их близкая родственница Александра Александровна Пурцеладзе (1922-2005 гг.) – литературовед, доцент Петербургской академии театрального искусства (бывшего ЛГИТМиКа). Один из учеников так отозвался о Шурочке Пурцеладзе: «Стиль, изысканность, культура речи. Как у Пушкина – «она сохранила много тогдашней приятности». Она и там – в Серебряном веке, и здесь». Благодаря усилиям Александры Пурцеладзе, композитора Андрея Петрова и концертмейстера Михаила Аптекмана город получил праздник романса «Петербургская осень».
Приезжая к родным в Тбилиси, Шурочка неизменно читала общественную лекцию в зале какого-нибудь Дома культуры, потому что обычная квартира не могла вместить всех ее поклонников. При всей занятости она была на редкость общительной и простой, легкой на подъем, постоянно окруженной людьми. Была дружна со многими известными литераторами и режиссерами, а также с начинающими писателями, из числа которых выделяла сына своей подруги – Сергея Довлатова. В детстве Шурочка жила в Царском селе и училась в школе, где когда-то была гимназия Ахматовой. В доме своей подружки, внучки известного поэта, она видела большой деревянный ларец с рукописями, который девочкам запрещалось отпирать. Повзрослев, Шурочка поняла, какой клад он хранил – это был тот самый «Кипарисовый ларец», давший название посмертному сборнику стихов Иннокентия Анненского, скончавшегося от инфаркта в 54 года на ступеньках Царскосельского вокзала. Такими вот живыми подробностями, дающими ощущение «рукопожатия» с минувшей эпохой, были насыщены ее неповторимые истории. Неудивительно, что на ее на лекциях яблоку негде было упасть – приходили не только студенты, но их друзья и знакомые друзей. Любимой Сан-Сановне ученики присвоили титул: «Золотой Фонд нашего города».

***
Как же живет грузинская диаспора сегодня? Диаспора насчитывает примерно 40 тысяч, хотя до распада СССР грузин в Ленинграде было около 300 тысяч. В отличие от нескольких московских землячеств питерские грузины держатся сплоченно. Их объединяет организация «Иверия», зародившаяся в годы перестройки, а в 1992 году реорганизованная в землячество. В 1999 году председателем землячества стал успешный предприниматель Бадри Какабадзе, который активно занимается общественной и благотворительной деятельностью. Б. Какабадзе награжден российским Орденом святого Георгия первой степени и грузинским Орденом Чести, получил звание академика Санкт-Петербургской Международной общественной Академии холода – Бадри Какабадзе, помимо других направлений бизнеса, является самым крупным производителем мороженого в Петербурге и на Северо-Западе России.
Члены землячества отмечают традиционные праздники – Новый год и Рождество, чествуют юбиляров. При землячестве действуют четыре фольклорных танцевальных ансамбля. В январе 2016 года на пересечении улиц Руставели и проспекта Просвещения грузинская диаспора Санкт-Петербурга открыла памятник Шота Руставели работы Зураба Церетели. В Петербурге при поддержке диаспоры отреставрирована старинная церковь Шестоковской иконы Божией Матери, богослужения в ней проходят на русском и грузинском языках. Петербургские грузины участвуют в работе «Всемирного конгресса народов Грузии», основной целью которого является консолидация грузинских диаспор. В последние годы в Петербурге появилось множество ресторанов грузинской кухни, а также несколько магазинов грузинских дизайнерских брендов.
В числе известных наших соотечественников можно назвать создателя стоматологической сети клиник «Меди» Т. Мчедлидзе, заслуженного хирурга России В. Тоидзе, заведующего отделением хирургии клинической больницы им. Л. Г. Соколова. Из деятелей культуры – Олега Басилашвили, Николая Цискаридзе, солистов Мариинского театра оперы и балета – Михаила Колелишвили и Ирму Ниорадзе.
К «Золотому фонду города», бесспорно, относится знаменитый врач Алексей Георгиевич Баиндурашвили. Несмотря на солидный возраст, он выполняет в год более 100 сложнейших операций. Вице-президент Ассоциации травматологов-ортопедов России, профессор Баиндурашвили является директором Научно-исследовательского детского ортопедического института им. Турнера. В одном из интервью Алексей Георгиевич отметил, что подобного института в Европе больше нет. «По уникальности я его обычно сравниваю с Мариинским театром или Эрмитажем, – сказал академик. – У нас лечат костную патологию, поражения опорно-двигательного аппарата, последствия ожогов, травм. Лечат детей с опухолями, детским церебральным параличом – с помощью нейрохирургии мы оперируем таких пациентов. Институт Турнера – «чемпион мира» по пересадке пальцев с ноги на руку, больше нас не делает никто». И еще – профессор верит в чудеса – в эффект из сказки про Конька-Горбунка: нырнул в котел – и вынырнул молодым и красивым, именно в его институте применяют самые передовые технологии и методики. Недавно задумали международный проект под названием «Интердерма»: с помощью клеточных технологий создавать повязки не химической структуры, а биологической. То есть в повязки внедряют живые клетки, которые будут «садиться» на ожоговые раны и заживлять их, процесс восстановления пораженных тканей при такой технологии ускоряется во много раз. Девиз знаменитого ортопеда: «Из дефекта делать эффект». Среди пациентов его института есть мальчик, у которого была врожденная патология кисти, после операций и лечения он смог учиться игре на скрипке. Под руководством и при личном участии профессора Баиндурашвили внедрены новейшие методики диагностики и лечения заболеваний опорно-двигательного аппарата у детей, разработаны новые оперативные технологии, с успехом применяемые в России и за рубежом для лечения ортопедической патологии у детей раннего возраста.
Символична для петербургских грузин деятельность Вахушти Парцвания, который для осуществления своих проектов привлекает как российских, так и грузинских ученых. В 2005 году он основал в Петербурге культурный Фонд им. А.С. Грибоедова. В том же году возглавил российско-грузинский международный научно-исследовательский центр «Человек» при Санкт-Петербургском и Тбилисском государственном университетах. Издает международный научно-теоретический журнал «Homo Esperans» («Человек надеющийся») и является его главным редактором. Одной из главных целей считает возрождение российско-грузинских научно-культурных, дружеских, родственных и политических отношений.
Деятельность наших земляков в Петербурге ориентирована на будущее. Грузины в Петербурге трудятся в разных областях – строят дома, преподают, лечат, создают картины и заставляют влюбиться в свои кулинарные шедевры – словом, живут достойно, поддерживая исторические традиции диаспоры, стараясь преумножить добро и не уронить чести Грузии. Главное – всегда помнят, что за их плечами родина, которую надо представлять достойно.


Ирина ВЛАДИСЛАВСКАЯ