Юбилей отмечает замечательный режиссер, Народный артист Грузии, Народный артист Российской Федерации Темур Чхеидзе.
Темур Нодарович – глубоко интеллигентный человек, обладающий при этом сильным, цельным характером и сохраняющий верность своим творческим принципам. Российский телеканал «Культура» назвал это однажды приверженностью классическим театральным традициям. Но Чхеидзе, скорее, – приверженец Театра в самом высоком, настоящем смысле этого слова. Приверженец негромкий, не кричащий о своих достижениях и обретениях, не поддающийся веяниям изменчивой моды, не пытающийся никому ничего доказать или что-то опровергнуть, но спокойно и последовательно делающий свое дело. Скромность, при выдающихся успехах в области театральной режиссуры, – одно из его главных качеств.
В своих постановках он никогда не стремится к плоской, одномерной актуальности, не ищет злободневности на потребу дня. Для Темура Чхеидзе главное – чтобы спектакль затрагивал какие-то струны человеческой психики, вызывал эмоции, вскрывал душу. Он ставит самых разных авторов разных времен – в его копилке Шекспир, Шиллер, Стриндберг, Чехов, Достоевский, Булгаков, разумеется, грузинские классики... «Злободневность меня мало волнует, – говорит режиссер. – Потому что, как мне кажется, люди мало меняются с годами и веками. Их страсти, желания, эмоциональный мир остались прежними. И не думаю, что я умнее Софокла, от которого меня отделяют 20 веков. Я думаю, что и о бытии надо размышлять, и о том, что такое человек. Зачем он находится на этой несчастной планете. И чем больше человек будет заниматься самоанализом, тем лучше. Тогда он, может быть, найдет причину своих несчастий в самом себе и перестанет искать преступника в других, без конца обвинять кого-то в своих бедах».
Именно нравственной проблематике посвящен один из последних спектаклей Чхеидзе «Метод Гронхольма» Ж. Гальсерана, который идет на сцене Тбилисского театра имени К. Марджанишвили. Режиссер тщательно выстраивает взаимоотношения героев драмы, так что значимыми становятся даже такие детали, как оттенок интонации, поворот головы, мимолетный взгляд. Тем более, что почти детективный сюжет пьесы Жорди Гальсерана захватывает, увлекает, держит зрителя в напряжении с первой до последней минуты. «Почти детективный» – потому что здесь никого не грабят и не убивают… Но напряжение интриги, неожиданные сюжетные повороты и разоблачения присущи именно этому жанру. Некоторые считают пьесу психологическим детективом, а кто-то остроумно называет ее триллером из офисной жизни. Ведь действие пьесы разворачивается в некоем крупном холдинге, где проходит очередной тур по отбору кандидата на солидную руководящую должность. В конкурсе как будто участвуют четверо, однако собеседование превращается в жестокое испытание только для одного из них, поскольку остальные трое оказываются вовсе не участниками состязания, а психологами, тестирующими единственного претендента по «методу Гронхольма». Зрители вместе с героями попадают в пространство престижного офиса – в прозрачный пластиковый «футляр» со стандартной мебелью: столом и четырьмя стульями. Есть еще один говорящий элемент сценографии – нависший над сценой странный прибор. Как выяснится позже, аппарат для пристального наблюдения за объектами. За террасой – зеленая листва. Она кажется какой-то неживой, искусственной.
В этом выхолощенном интерьере главный герой – его зовут Фернандо – проходит через ряд испытаний, не предполагая, что только он, один из четырех, – объект изощренного эксперимента. Не знаем об этом и мы, зрители. С самого начала Фернандо более резок и нетерпим, чем остальные, «подставные» персонажи. В этом импозантном герое чувствуется какое-то напряжение, с трудом сдерживаемое раздражение… Это типичный представитель современного мира, наполненного стрессами и конкурентной борьбой. Выживает, как говорится, сильнейший. Однако перед актером Н. Тавадзе стояла задача посложнее: показать, что за маской колючего, недоброжелательного, закрытого субъекта скрывается порядочный, тонко чувствующий человек, которого покалечила, но не сломала глобальная бездушная машина, управляющая нашим миром. И его агрессия, по сути, – попытка защититься от него. Но в том-то и парадокс, что Фернандо – неотъемлемая часть того мира, от которого он пытается дистанцироваться. Ведь он пришел в офис для того, чтобы победить, а не проиграть! В последующих сценах герой подвергается целому граду психологических атак. Их суть – проверка. Может ли быть руководителем человек, переживший удары судьбы, долгое время находившийся в состоянии тяжелой депрессии, но, возможно, не очерствевший душой, не утративший в себе человеческое?
Вердикт психолога, до поры до времени игравшего роль конкурента главного героя, таков: «Нам нужен не хороший человек, похожий на негодяя, а наоборот: негодяй, похожий на хорошего человека!» Дело в том, что именно такой принцип если не декларируется, то негласно осуществляется сегодня при подборе кадров. Ведь для того, кто способен перешагнуть через добро, мораль, открываются большие возможности. Увы, именно такие люди нередко стоят у штурвала в нашем жестоком мире. Но тут возникает другой вопрос. Можно ли считать сугубо человеческие проявления – любовь, сострадание, боль утраты, обиды – слабостью, а их отсутствие – силой?
В своих спектаклях Темур Чхеидзе часто задается такими вопросами бытийного, философского уровня. Вспоминается его спектакль «Пилат», поставленный по мотивам романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Т. Чхеидзе вычленил из всего многообразия этого произведения только линию взаимоотношений Пилата и Иешуа Га-Ноцри. Цель все та же – стремление заглянуть в глубь человеческой души.
В одном из интервью режиссера автор этих строк задала ему вопрос: «С тех самых пор, как существует наш мир, делаются попытки определить сущность человека. У Шопенгауэра – «человек страдающий», у американского писателя Джона Апдайка формула звучит так: «человек – это животное с трагической судьбой», для американского искусствоведа Эрика Бентли человек – это больное животное. Какая у вас формула человеческой сущности?» Ответ был таков: «Если я однозначно решу для себя, что такое человек, то потеряю всякий интерес к постановке спектаклей. Мы все настолько разные, что я не могу прийти к определенному мнению, вывести общий знаменатель, что такое человек. У человека действительно трагическая судьба. И он единственное существо, которое это осознает, знает, что в конце пути его ожидает смерть. Наша жизнь сравнима с пьесой, герой которой в конце умирает. И осознавая свою трагическую судьбу, человек вместе с тем наделен способностью смеяться, обладает чувством юмора, что спасает его на каком-то отрезке времени. А чему, казалось бы, смеяться? Я же точно знаю, что приговорен к смерти. Фантастика...».
Размышляет Темур Чхеидзе и о смысле жизни: «Я так и уйду с этого света, не поняв, в чем смысл жизни. Последними словами Льва Толстого перед смертью, которые еще можно было разобрать, были: «И ничего...». Через несколько минут его не стало. Во всяком случае, так пишет Иван Бунин. Мы прекрасно знаем библейскую историю об изгнании из Рая. Тогда человеку было сказано, что он будет добывать хлеб насущный потом и кровью. Так что мы с вами в ссылке, отбываем срок, наказание».
Если говорить о том, что сформировало режиссера Темура Чхеидзе, то наиболее сильным и долгим оказалось влияние Михаила Ивановича Туманишвили – во всем: театральная эстетика, отношение к предназначению режиссера, сам подход к этой профессии. «Правда, ты должен со временем найти что-то сам, иначе учитель так и останется для тебя памятником», – подчеркивает Темур Нодарович.
Темур Чхеидзе учился в театральном институте на курсе Дмитрия Александровича, Додо Алексидзе. «Его влияние было сложным, потому что сам Додо Алексидзе ни на кого не был похож. Его нельзя было соотнести с таким понятием, как школа. Он был явлением широким, всеобъемлющим, связанным со всем сразу. Мы были всего лишь на третьем курсе, когда Додо Алексидзе уехал работать в Украину, и просто не успели у него многому научиться. Что касается Михаила Туманишвили, то уже с детства, благодаря семье, я был в его кругу. Хотя с самого начала я не относился к нему как к учителю. Это произошло потом, постепенно».
На счету Темура Чхеидзе – более 70 спектаклей: драматические постановки, оперы. В качестве оперного режиссера он работал в Большом театре, Мариинке, Метрополитен-опера, Ла Скала.
Темур Чхеидзе ставил спектакли и на сцене МХАТа. В 1982 году по просьбе Олега Ефремова он выпустил «Обвал» по знаменитому роману Михаила Джавахишвили «Джакос хизнеби» – это был, по словам критиков, грандиозный спектакль. Спустя почти двадцать лет на мхатовской сцене появилась «Антигона» Ануя с великим Отаром Мегвинетухуцеси в главной роли.
Темуру Чхеидзе довелось работать с замечательными актерами: Серго Закариадзе, Эроси Манджгаладзе, Автандил Махарадзе, Жанри Лолашвили, Нана Пачуашвили, Гоги Харабадзе, Кахи