«Deus conservat omnia» – девиз на гербе Шереметевых, украшающий ворота Фонтанного дома, Ахматова взяла эпиграфом к «Поэме без героя». «Бог сохраняет все». Как и зеркала сохраняют всех, когда-то увидевших в них свое отражения. Сколько образов великих людей минувших эпох хранят старинные, как говорили при дворе Екатерины Великой – «лицеприятные» зеркала Петербурга? Скольких наших соотечественников помнят дворцы, особняки, соборы, музеи великого города? В этом рассказе невозможно обойтись без героев. Слишком многие грузины родились, гуляли и блистали на берегах Невы. Цель данной статьи – не пересказ биографий знаменитых и достаточно широко известных людей. Хотелось бы вспомнить некоторые эпизоды и факты из жизни грузинской диаспоры, вспомнить наших соотечественников, во все времена сохранявших преданность и родной земле, и Санкт-Петербургу.
Четвертый век грузины кровно связаны с Петербургом. А началось все до официальной даты рождения города в 1703 году. Когда свободно текла Нева, не стесненная гранитом, не было ни мостов, ни проспектов, ни памятников. Когда закладывали верфи, причалы, фундаменты домов. Город только зарождался. А грузины в Петербурге уже были. Это были сподвижники Петра I из числа грузинских эмигрантов, прибывших в свите царя Арчила II в 1681 году в Москву.
Одним из таких соратников был грузинский царевич Александр Арчилович Багратиони, который в составе знаменитого «великого посольства» ездил с молодым Петром в Европу набираться знаний в областях науки, военной техники, ремесел. Со временем царь назначил Александра Багратиони «начальником пушкарского дела», и тот становится первым командующим всей русской артиллерии. Судьба генерала-фельдцейхмейстера от артиллерии сложилась трагически. Во время одной из битв на берегу Финского залива он вместе со своим штабом попал в плен к шведам и был освобожден только спустя одиннадцать лет после Полтавской битвы. Измученный неволей он скончался по пути в Петербург. Все годы в плену за Александром сохранялся его высокий пост. Король Карл XII был осведомлен, что в руках у него находится большой специалист по артиллерии и наследник Грузинского престола, и посему требовал за Александра огромный выкуп – десять бочонков (тонн) золота. Но сам пленник не соглашался на такой тяжелый для казны выкуп, и мужественно переносил все мытарства своего заточения.
Проходит совсем немного времени, и Петербург становится столицей империи. К невской пристани причаливают корабли под флагами разных стран. Прибывают и послы из далекой южной Грузии. Первую дипломатическую миссию грузин в Петербург возглавлял Борис (Баадур) Туркестанишвили, которого царь Картли Вахтанг VI направил вести переговоры об участии Грузии в Персидском походе 1722 года. В последующие годы с посольскими миссиями в Петербург прибыли послы Зураб Херхеулидзе и Гиви Амилахвари. Посланцы Грузии установили не только официальные связи с Петром Великим, но и дружеские отношения с императорским двором.
По свидетельству историков, первыми грузинами, переселившимися из Московской колонии в Петербург в 1725 году, были брат царя Вахтанга VI – царевич Симон Багратиони и дипломат Баадур Туркестанишвили. В первой половине XVIII века грузинская диаспора Петербурга стала уже довольно внушительной. Петербургские грузины не забывали своих корней и при случае старались принести пользу Грузии. В основном диаспора состояла из представителей высшей знати грузинских царских и княжеских родов, дворянства, а также многочисленной челяди, жившей при господах. Получали убежище на берегах Невы и грузины, бежавшие из турецкого рабства. Только в 1748 году на шведских и голландских кораблях были доставлены в Петербург 28 бежавших от османов пленников, 26 из которых были грузины. Смельчаки, поднявшие бунт на турецкой галере, перебили янычар и доплыли до Мальты.
По собственной инициативе в новую столицу переехал из Москвы видный духовный деятель Романоз Эристави, а вслед за ним другие служители церкви. Петербургское грузинское духовенство неоднократно упоминается в различных источниках первой половины XVIII века при описании освящения новых соборов, церемониалов восшествия на престол и прочих торжественных богослужений.
Родной язык колонисты не забывают. В 30-40-х годах XVIII века при Академии наук была основана собственная грузинская типография. Инициаторами этого начинания стали архиепископ Иосиф Самебели и иеромонах, знаток типографского дела, брат поэта Давида Гурамишвили – Христофор Гурамишвили. Ранее для московской типографии он изготовил грузинский шрифт, который использовали в Петербурге для печатанья такой незаменимой в каждой грузинской семье книги как «Русско-грузинская азбука» с приложением молитв на двух языках. Несколько молитв были изданы также на латыни с «германскими замечаниями». В азбуке были приведены латинский, грузинский и немецкий алфавиты. Букварь, положивший начало грузинской эмигрантской литературе в Петербурге, хранится в фондах Академии наук России.
Петербуржцы грузинского происхождения вошли в историю. О первом командующем артиллерией, царевиче Александре, было сказано выше. Первым российским геодезистом считается Димитрий Цицианов – князь Цицишвили, изобретателем цемента – инженер Егор Челиев-Челидзе, первым фольклористом – Николай Цертелев – князь Церетели.
В первой половине XVIII века в некрополе Александро-Невской Лавры появляются захоронения Багратиони, Амилахвари и других грузинских аристократов.
Об интересе в Грузии к столице Российской империи свидетельствует книга «Амбави Петоргофиса» («Повесть о Петергофе»), которую написал после трехлетнего пребывания на берегах Невы (1735-1738 г.г.) племянник выдающегося грузинского политического деятеля и баснописца Сулхана-Саба Орбелиани – Вахтанг Орбелиани. Молодой князь с восхищением рассказывает о забавах Петергофа, но главный интерес заметки представляют тем, что в них живо описан быт грузинской диаспоры Петербурга.
С Северной Венецией была довольно тесно связана научная деятельность выдающегося ученого – историка и географа царевича Вахушти Багратиони, побочного сына Вахтанга VI. Составленные Вахушти уникальные для своего времени карты Южного и Северного Кавказа были изданы сначала в Петербурге, а затем в Париже и вошли в российский и французский атласы, которыми пользовались до середины XIX века, когда картография в Европе только начала развиваться. Именно в Петербурге Вахушти Багратиони перевел несколько значительных научных трудов, дополняя их подробными сведениями относительно Грузии, Персии, Турции.
Наш следующий герой был дружен с владельцем Таврического дворца светлейшим князем Григорием Потемкиным, был на «ты» с вице-канцлером Безбородко, вел переписку с Суворовым и пользовался большим уважением полководца. Словом, являлся одним из ярких представителей Екатерининской эпохи. Итак, дипломат, генерал-майор, тайный советник Сергей Лазаревич Лашкарев, потомок дворянского рода Лашкарашвили-Бибилури, внесенного в VI часть родословной книги Санкт-Петербургской губернии.
Сергей Лашкарев-Лашкарашвили в совершенстве владел десятью языками: турецким, персидским, арабским, татарским, грузинским, армянским, древне- и новогреческим, французским, итальянским. Знал также латынь. При этом по-турецки он говорил, как турок, по-персидски – как перс. Впервые он прибыл на дипломатическую службу в Константинополь перед началом 1-ой турецкой войны (1768-1774 гг.). После начала боевых действий русский посол Обресков был заключен под арест, и молодому дипломату одному пришлось выполнять многочисленные обязанности. Справился он с трудной миссией прекрасно: Лашкареву удалось отправить всех русских купцов на разных иностранных судах под вымышленными именами в Россию через Голландию, а также передать важные секретные сведения о противнике в Петербург. Когда же турецкое правительство признало ненужным дальнейшее пребывание Лашкарева в столице Порты, он вернулся в 1772 в Петербург и был назначен «трех коллегий переводчиком». По его инициативе был создан Азиатский департамент Коллегии иностранных дел России.
Интересна история женитьбы дипломата. В Константинополе он влюбился в дочь генерального консула Швейцарии Дюнанта. Попросил ее руки и получил отказ. Богатый швейцарец посчитал жениха незнатным и несостоятельным. Предложение было принято только после вмешательства Екатерины Великой. По ее указу свадебная церемония российского посланника была устроена с такой небывалой пышностью, что даже султан выехал полюбоваться роскошным свадебным кортежем. На следующий день после свадьбы Сергей Лазаревич распорядился отослать тестю приданое супруги, включая дорогое подвенечное платье и свадебные украшения, чем крайне удивил Дюнанта. В счастливом браке появились на свет несколько сыновей, занимавших высокие военные и дипломатические посты, один из сыновей Лашкарева стал героем 1812 года.
Сергей Лазаревич Лашкарев вошел в историю как дипломат, сыгравший ключевую роль в вопросе присоединения Крыма к России. В 1782 он был назначен резидентом при последнем крымском хане Шагин-Гирее. Задача, поставленная Лашкареву, заключалась главным образом в том, чтобы уговорить Шагин-Гирея отказаться от покровительства Турции. Лашкарев сумел за три месяца убедить крымского хана просить покровительства императрицы Екатерины II и разрешения переехать в Россию.
Подпись Лашкарева стоит под Ясским мирным договором, заключенном в 1791 году между Россией и Османской империей и положившем конец русско-турецкой войне 1787-1791 гг. По одному из пунктов договора Турция признавала русско-грузинский трактат, отказывалась от дани и от притеснения христианской церкви Имерети. Понятно, что интересы Грузии защищал именно Сергей Лашкарев, который в течение многих лет вел переписку с царями Ираклием II и Георгием XII на грузинском языке. В письме от 3 февраля 1797 года Ираклий II обращается к Лашкарашвили с просьбой оказать содействие при высочайшем дворе его полномочному послу Гарсевану Чавчавадзе. Просьба заключалась в оказании военной помощи Грузии, возвращении взятых персами в плен грузин, выделении ссуды в один миллион рублей для восстановления городов, дорог, угодий, разоренных полчищем Ага Магомед-хана. После воцарения Павла I стало ясно, что автономные права Грузии будут упразднены. Лашкарашвили вместе с графом С. Воронцовым, вице-канцлером князем В. Кобучеем и другими видными сановниками пытался воспротивиться такой политике. Но изменить ничего не удалось. В 1804 году Лашкарев вышел в отставку, был награжден бриллиантовой табакеркой с императорским вензелем и удалился в свое имение. Но через три года, в марте 1807, его вызывают в Тильзит и оттуда в Яссы и Бухарест для управления Молдавией и Валахией. Тогда же Лашкарева командировали в турецкий лагерь для переговоров с великим визирем о мире. Соглашение было подписано, но на очень невыгодных для России условиях. В частности, договор, под которым стояла и подпись Лашкарева, предусматривал возврат турецкой стороне взятых в бою кораблей и отход российских войск за Днестр. Разгневанный Александр I отправил Лашкарева в отставку. Дипломат провел остаток дней безвыездно в своем имении в Витебской губернии. Скончался в возрасте 75 лет в 1814 году вдали от Грузии, которая всегда была в его сердце.
Между тем Петербург приобретает имперское величие. На смену вычурному барокко времен правления Елизаветы Петровны приходит эпоха классицизма. При Екатерине II специальная Комиссия разрабатывает перспективный план реконструкции центра столицы, «чтоб все дома в одной улице состоящие одной сплошною фасадою и вышиною построены были». Столицу и пригородные резиденции украшают архитектурные шедевры Валлена-Деламота, Антонио Ринальди, Джакомо Кваренги, Ивана Старова. Фальконе приглашен в 1766 году для создания памятника Петру I. К концу XVIII века столица уже выглядела как современный европейский город, который с гениальными дополнениями Росси, Захарова, Монферрана и других зодчих дошел до наших дней.
Еще одним блестящим дипломатом из числа петербургских грузин был Георгий Иванович Авалишвили. До присоединения Грузии к России Авалишвили состоял секретарем грузинского посольства в Петербурге. В 1800 году он входил вместе с Гарсеваном Чавчавадзе и Елиазаром Палавандишвили в дипломатическую миссию в России. После упразднения грузинского посольства Авалишвили, получив чин статского советника, стал работать переводчиком в Коллегии иностранных дел. Огромную ценность представляют его «Записки» с описанием путешествий в начале 20-х годов XIX века в страны Малой Азии, Египет, Палестину. Из Каира Авалишвили привез саркофаг с мумией, приобретенный за 1200 золотых. Из Крестового монастыря в Иерусалиме 12 уникальных рукописей (9 грузинских, сирийскую, эфиопскую и армянскую) и старопечатные книги, вызвавшие большой интерес ученых-ориенталистов.
В своих путевых заметках Авалишвили рассказывает о судьбах пленных соотечественников, проданных на невольничьих рынках Турции и Египта. Рабство грузин было настолько массовым явлением, что трое из семи сопровождавших Авалишвили слуг, грузинских крестьян, нашли в Египте своих родственников, проданных в рабство.
Авалишвили во время путешествия по Востоку постоянно подчеркивал, что является грузином, состоящим на службе русского императора. Очевидно, что одной из целей его поездки были неофициальные переговоры с египетским пашой Мухаммедом Али, основателем Хедивской династии. Беседы проходили за закрытыми дверьми, но, по всей видимости, паша остался доволен российским послом, так как по просьбе Авалишвили освободил с правом возвращения на родину омусульманенного грузина Базлидзе, а также подарил гостю арабского скакуна. Не исключено, что Авалишвили стремился во время путешествия, в частности, в Турции, решить патриотические задачи, связанные с восстановлением суверенитета родной страны. Обладавший разнообразными талантами дипломат успешно занимался переводами. Благодаря Авалишвили грузинские читатели познакомились с произведениями Державина, Ломоносова, Хераскова, Вольтера, Флориана, Эразма Роттердамского, Мильтона и др. Кроме всего прочего, именно Авалишвили является инициатором создания грузинского театра. Его перу принадлежат переводы комедий Сумарокова «Рогоносец». «Мать-совместница дочери», «Вздорница». Пьесы его собственного сочинения ставились при дворе царя Ираклия II.
Раз речь зашла о театре, то самое время сказать несколько слов о Силе Николаевиче Сандунове (Зандукели), о великом актере и основателе московских Сандуновских бань.
Происходил он из благородной грузинской фамилии Зандукели, представители которой переселились в Россию вместе с окружением Вахтанга VI. Выступать он начал на сцене московского Петровского театра, но вскоре был переведен в Санкт-Петербург на службу в придворный театр, где быстро сделался любимцем публики. Сандунов играл преимущественно роли плутоватых слуг и подьячих и в этой области был неподражаем. «В устах Сандунова тяжелые и неповоротливые остроты старинных наших комиков точно преображались; казалось, будто они сейчас только родились у него», – писал о нем один из современников. Брат артиста – Николай Сандунов избрал полем деятельности юриспруденцию и достиг высот на данном поприще. Кроме того, Николай Зандукели-Сандунов был автором драматических произведений, которые десятилетиями ставились на провинциальных сценах, писал он также стихи и переводил пьесы Шиллера и других европейских драматургов. Братья Зандукели пользовались настолько широкой известностью в общественных кругах Петербурга и Москвы, что не раз становились героями анекдотов. Сохранился такой диалог между братьями. «Однажды встретившись, актер говорит своему брату: «Что это давно не видать тебя?». «Да, – отвечает обер-секретарь, – меня видеть трудно, днем – в Сенате, вечерами дома, за бумагами. Вот тебя, дело другое, каждый, кто захочет, может увидеть за полтинник». «Разумеется, – говорит актер, – к вашему высокородию и с красненькой нелегко подойти, а с полтинником вовсе не сунешься!».
Братья Сандуновы никогда не теряли связи с Грузией. В «Кратком повествовании о России», написанном Захарием Ратишвили под впечатлением от поездки в Петербург в свите царевича Иоанна Багратиона, Сандунову посвящены такие строки: «Так как Сила был грузин, он часто бывал с нами, любил нас, встречал как своих братьев, нередко приглашал нас к себе в дом и угощал».
Значительных высот достигли петербургские грузины на военном поприще. После смерти царя Вахтанга VI многие его подданные не сочли возможным вернуться в Грузию, находящуюся под персидским гнетом. Оставшиеся в России грузины-эмигранты подали прошение Анне Иоанновне о принятии их на военную службу. В 1738 году был сформирован Грузинский гусарский полк, в реестре которого значились князья Евгений и Георгий Амилахоровы, Папуна Цициев, Гиви Баратов и другие представители княжеских и дворянских фамилий. Грузинских гусаров отправили на постой на Украину, выделив поместья с крестьянами. Полк постоянно увеличивался. По поручению фельдмаршала Миниха Борис Егорашвили набрал в 1740 году в Кизляре и в Астрахани 150 грузин, что позволило увеличить полк до трех сотен. Полк прославил себя в военных кампаниях с Турцией, Швецией, Пруссией. В Грузинском полку служил знаменитый поэт Давид Гурамишвили.
Когда речь заходит о воинской доблести, то в первую очередь встает в памяти легендарный полководец Петр Багратион. Этот герой не нуждается в представлении: «храбрейший из храбрейших» за тридцать лет военной службы принял участие в двадцати походах и 150 сражениях. В историю военного искусства вошли блестящие маневры талантливого стратега, такие как битва под Шенграбеном, во время которой благодаря военному искусству Багратиона удалось спасти русскую армию и одолеть далеко превосходящие силы французов, под командованием наполеоновского маршала Мюрата. «Бог рати он» – так произносили его фамилию современники. В Бородинском сражении он возглавлял левый фланг, по которому пришелся первый удар противника. Французы дважды овладевали земляными укреплениями – Багратионовыми флешами и дважды были выбиты оттуда. Во время очередной атаки противника генерал Багратион поднял свои войска в контратаку и в этот момент был тяжело ранен. «Тщетны россам все препоны,/ Храбрость есть побед залог,/ есть у нас Багратионы,/ Будут все враги у ног». Неслучайно фамилия звучит во множественном числе: не меньшей отвагой славился брат Петра Ивановича – Роман (Реваз) Иванович Багратион, жизнь которого в равной степени связана с Петербургом и Грузией. Он командовал кавалерийским полком в походах против турок на Балканах, был участником Бородинского сражения, гнал Наполеона на запад вплоть до победы в 1814 году. Отличился генерал-лейтенант и в войне с Персией 1827 года. Вместе с отрядом кавалерии, командуя грузинскими ополченцами, он первым ворвался на бастионы при штурме крепости Эривань. В том же году Роману Багратиони было поручено возглавить часть особых поручений управления Тифлисского военного губернатора. Тифлисский дом Багратиони стал самым популярным салоном грузинской интеллигенции, здесь принимали ссыльных декабристов, устраивали литературные вечера, ставили спектакли, в частности, «Горе от ума». Роль Лизы исполнял 14-летний сын Романа Ивановича – Петр, ставший впоследствии видным ученым.
По историческим сводкам, в Отечественной войне 1812 года участвовало 72 грузина, входящих в высший, средний и частично младший командирский состав. Помимо братьев Багратиони в Бородинской битве участвовали братья Лев и Владимир Яшвили, братья Иван и Семен Панчулидзе, три брата Джавахишвили – Иван, Семен и Филипп, Семен Гангеблидзе, Антон Шаликашвили, Павел Бибилури. Все они – выходцы из семей ранней грузинской эмиграции. Остальные офицеры переехали в Россию после 1801 года.
Большим специалистом в области военной техники был офицер Симон Челокаев – Чолокашвили недооцененный новатор артиллерии. В XVIII веке он изобрел и изготовил орудия, напоминающие современные минометы, тем самым значительно опередив свое время. Изобретенные им машины «две оружейные, а третья для бросания гранат» были успешно испробованы в боевых условиях. Несмотря на то, что «мортирцы одним разом из пятнадцати стволов разом палят, а иные мортирцы до пяти гранат бросают», они были помещены в цейхгауз. Изобретателя поощрили 500 рублями. В составе корпуса Тотлебена Чолокашвили попал в Грузию, и с рвением принялся обучать соотечественников отливать пушки, мортиры, гаубицы, показывал, как ставить их на лафеты и стрелять по врагу. Царь Ираклий II был впечатлен действиями артиллериста, но в полку действия Чолокашвили сочли выдачей военных секретов и срочно отправили офицера назад в Петербург, где некоторое время содержали под арестом.
Были среди петербургских грузин и воевавшие под Андреевским флагом, в частности, царевич Георгий Багратиони, младший брат Вахтанга VI. Он является одним из первых российских морских десантников. «Санкт-Петербургские ведомости» в номере 80 за 1742 год сообщают о его счастливом возвращении в столицу после благополучного завершения кампании против Швеции в Финском заливе. Генерал-майор Багратиони командовал гренадерами и мушкетерами, высадившимися с кораблей на берег.
Первым переводчиком грузинских сочинений на русский язык до присоединения Грузии к России является полковник Симон Эгнаташвили. Он перевел на русский язык понравившиеся Екатерине Великой грузинские песни. Еще один петербургский грузин Николай Андреевич Цертелев (Церетели, год рождения 1790) стал первым русским фольклористом, поскольку, по свидетельству современников, «первым воскресил внимание к памятникам народного творчества, сколько смог собрал их прямо из уст народа».
Карталинский княжеский род Цицишвили дал петербургскому обществу целую плеяду выдающихся деятелей. Трое из них являются полными тезками и их иногда путают. Поскольку первый российский геодезист, или как тогда говорили – геодет, Димитрий Цицианов занимался не только наукой, но и литературной деятельностью, то, случалось, что его творчество приписывали известному острослову Димитрию Цицианову, жившему несколько позже. Третий Димитрий Цицианов приобрел известность на военном поприще, служил в Генеральном штабе, в лейб-гвардии полках – Измайловском и Преображенском.
Геодезист Цицианов в возрасте пятнадцати лет перевел на грузинский язык учебник по арифметике. В зрелом возрасте написал фундаментальный труд «Краткое математическое изъяснение землемерия межевого», изданный в Петербурге в 1757 году, этот учебник является первым по геодезии на русском языке. По инициативе Димитрия Цицишвили в Петербурге издавались грузинские книги – «Псалтырь», «Евангелие избранное», «Часослов».
Менее набожным был второй по хронологии Димитрий Цицишвили – непревзойденный острослов и герой анекдотов. Император Александр I отозвался о нем так: «Всякое слово вольное, всякое действие противузаконное приписывают мне, а всякие остроумные вымыслы князю Цицианову». На четверги Цицианова, пишет в своих записках его племянник, декабрист Н.И. Лорер, собирались все знаменитости Петербурга, но сам хозяин неизменно был в центре внимания, развлекая гостей бесконечными фантазиями. Серьезнейшим образом Цицианов доказывал, что в Грузии выгодно иметь суконную фабрику, так как нет надобности красить пряжу – там-де овцы родятся разноцветными, и стада их на склоне гор в лучах заходящего солнца являют собой прелестную картину. В другой раз он поведал о грузинских пчелах, которые не жужжат, а поют, как птицы, да и размером с воробья. Когда князю возразили, что такого размера пчелы не смогут влететь в улей, он возразил, что в Грузии с этим строго – прикажут, так влетишь. На вопрос, как ему удалось прийти в гости сухим во время проливного дождя, Цицианов заметил: «О, я умею очень ловко пробираться между каплями дождя». Много повидавший на своем веку князь рассказывал не только анекдоты, известны ему были и многие дворцовые тайны. В заметках Пушкина в дневнике от 8 марта 1836 года с пометкой «ц.н.» – «цициановские новости» говорится о том, как офицер Скарятин с помощью своего шарфа прекратил жизнь Павла I. А также об истории трагической амурной связи Александра I с Варварой Туркестановой (Туркестанишвили), закончившейся рождением ребенка и самоубийством фрейлины.
Печальная участь Варвары Туркестановой является скорее исключением из области любовных похождений в эпоху пудреных париков. До наших дней излюбленной темой конспирологов являются поиски грузинских корней в происхождении двух российских императоров. Согласно ненаучным фантазиям некоторых историков, отцом Петра Великого был царевич Ираклий I Багратиони, приближенный к семье русского царя Алексея Михайловича. Есть версия, что к 1672 году болезни царя достигли своего пика, он решил оставить здорового наследника и допустил к ложу второй супруги, Натальи Нарышкиной, молодого и здорового грузинского царевича Ираклия. Согласно другой дворцовой тайне, первый полномочный министр Грузии в Петербурге Гарсеван Чавчавадзе (отец поэта Александра Чавчавадзе, тестя Грибоедова), являлся не только фаворитом императрицы Марии Федоровны, супруги Павла I, но и отцом ее девятого ребенка, при рождении которого трудно было предсказать, что именно он станет российским императором Николаем Первым после странной смерти Александра I в Таганроге и отказа Великого князя Константина от престола.
Галантный век просто создан для рождения мифов, но не стоит относиться к ним серьезно, даже если эти легенды тешат наше тщеславие. О высоком положении грузин при императорском дворе свидетельствуют более серьезные факты, нежели тайные амуры. Скажем, тот же Владимир Михайлович Яшвили был одним из активных участников заговора против Павла I. Сохранилось письмо, в котором Яшвили укоряет Александра I в том, что новый царь не провел обещанных реформ. «Государь, – пишет генерал-майор Яшвили, – с той минуты, когда Ваш отец вступил на престол, я решил пожертвовать собой, если нужно будет, для блага России… Бог правды знает, что наши руки обагрились не из-за корысти: пусть жертва будет не бесполезна. Поймите Ваше великое призвание, будьте на престоле, если возможно, честным человеком и русским гражданином… Удаляюсь в свою деревню, постараюсь там воспользоваться кровавыми уроками… Прощайте, Государь! Перед Государством я – спаситель отечества, перед сыном – убийца отца». Этот исторический документ, образец достоинства и смелости, был обнародован только в 1909 году, через 106 лет после написания. Яшвили в 1803 году был сослан в деревню. Во время наполеоновского нашествия он сформировал по поручению Кутузова отряд Калужской губернии, во главе которого успешно сражался с неприятелем. Однако Александр, узнав об этом, рескриптом от 3 октября 1812 года объявил Кутузову выговор за привлечение Яшвили в армию. Томимый ожиданием новых репрессий, угрозой ссылки в Сибирь, Владимир Михайлович провел остаток дней в селе Муромцево, где скончался в 1815 году в возрасте 50 лет. А вот на его младшего брата – Льва Михайловича Яшвили царская опала не распространилась. Он дошел с русской армией до Парижа. Генерал-от-артиллерии Лев Яшвили за боевые заслуги трижды получал Герогиевский крест и дважды золотую шпагу «За храбрость» с алмазами, что редко случалось в русской армии. В конце жизни он состоял в Военном Совете и вышел в отставку после 47 лет военной службы.
В следующем номере журнала читайте о грузинском окружении Пушкина, о деятельности «тергдалеулеби», о наших соотечественниках, прославившихся в Северной Пальмире в XIX веке.


Ирина ВЛАДИСЛАВСКАЯ