«Меня принесла комета, и она же
унесет меня обратно»
Вахтанг Чабукиани

Четверть века тому назад не стало великого танцовщика и хореографа Вахтанга Чабукиани (1910-1992). Еще раньше ушли Джордж Баланчин (Георгий Баланчивадзе) и Гоги Алексидзе. Эти три феномена в единстве как бы составляют грани платоновского тетраэдра (символа огня) – кристалла, взращенного на благодатной почве русского классического балета в гармоническом сплетении с древней грузинской хореографией.
Стихия и политические события, шумные шоу беспощадно треплют планету, искусство, все сферы человеческой деятельности. Период «хождения по мукам» еще не кончился. Страхи перед «стихией чуждой, запредельной» еще не прошли. Тем не менее, благодаря потоку романтически одаренных молодых сил, жизнь не вянет и идет своим чередом. В мире танца всегда задавал тон классический балет, мировой и, как заявила по телевидению Светлана Захарова, в особенности – русский. Отрадно отметить также, что грузинский, чабукиановский балет начинает возрождаться.
Грузинский балет, потерявший трагически погибшего выдающегося балетмейстера современности Гоги Алексидзе, выжил и сохранился в условиях драматических исторических перемен. Тем не менее к открытию сезона Тбилисского государственного академического театра оперы и балета им. Захария Палиашвили балетная труппа подготовила программу, посвященную памяти великого танцовщика и хореографа ХХ века Вахтанга Чабукиани и возродила его балеты «Лауренсия» и «Горда».
Как известно, комета Галлея примерно через каждые 75 лет приближается к нашей планете. Именно в это время, 27 февраля 1910 г., родился Вахтанг Чабукиани. Кстати, в свое время цыганка нагадала новорожденному Вахтангу большое будущее и то, что хвостатая комета (по-грузински «кудиани варсклави»), принесшая его, унесет его обратно.
Знаменательно, что великий балетмейстер Мариус Петипа (1822-1910) родился тоже 27 февраля и ушел из жизни в год рождения Вахтанга Чабукиани. Это была эпоха перелома во всех видах искусства, создания новых направлений, течений, группировок.
Русский балет, бескомпромиссно отвергавший ложные тенденции ХХ века, стал ведущим балетом мира. Многие мастера из разных стран тянулись в прошлом в Петербург... К счастью для Чабукиани, азы балетного искусства с детских лет были им усвоены в балетной школе под руководством Марии Перини в Тбилиси. Юный Чабукиани, следуя ее совету, принял единственно правильное решение – учиться и совершенствоваться в искусстве танца в Петербурге. Здесь, в лоне великого русского классического балета, окрепло его дарование. Здесь он получил стимул для неудержимого стремления к непрерывному развитию и совершенствованию техники танца и, что самое главное, – оформилась его творческая индивидуальность.
Эпоха выдвинула на первый план новое, героическое начало в балете и в других областях искусства, творцы которого, подстегиваемые ритмами времени, на базе достижений классики с упоением создавали новое искусство. В русский балет устремилась ритмика советской эпохи, давшей миру плеяду выдающихся исполнителей и балетмейстеров. Достаточно назвать имена Галины Улановой, Алексея Ермолаева, Вахтанга Чабукиани и др. Примеры лирики Улановой, буйства Ермолаева, героики Чабукиани показывают, что искусство прокладывает неизведанные пути к универсальности, где присутствует неповторимый национальный феномен индивидуума.     Соприкосновение таких различных феноменов в русском балете оказалось в высшей степени гармоничным и плодотворным. Оно способствовало порождению новых выразительных средств и творческих импровизаций, мгновенно переходящих в классику.
Новое в искусстве конструируется на базе совершенных образцов прошлого. Современность находит чуткое отражение в искусстве. Четыре феномена века: Нижинский-Ермолаев-Чабукиани-Уланова, вобрав в себя лучшие достижения балета прошлого, создали новаторские направления ярко выраженного мужского и лирического женского начал. Талант Вахтанга Чабукиани проявляется в героике его танца. Героическая идея пронизывает все образы, созданные им, и составляет главную движущую силу и пафос его феномена. В частности, в отличие от парения Нижинского, он привнес в балет свое – чабукиановское парение, сложнейшее зависание в воздухе со скрещенными ногами; элегантному же движению руки Нижинского, отводящего свисающие к лицу волосы, – свою знаменитую позу, предвещающую начало бурного зажигательного танца. Мощи же новаторских головокружительных прыжков Ермолаева он противопоставил свое, мужское, чабукиановское фуэте (в 32 оборота!) и стремительное, непревзойденное шэнэ (один из элементов древнего грузинского танца).
Довольно редко бывает гармоническим соприкосновение выдающихся феноменов, когда ни одна сторона пары не оказывается затененной другой. Такой была лирическая пара Уланова-Чабукиани. С одной стороны – бездонная лирика задумчивой Улановой, с другой – чуткое понимание глубины ее мистической натуры Вахтангом Чабукиани.
Именно здесь, в Петербурге – центре мирового балета произошла встреча этих двух великих дарований. Уланова, идя путем лирического танца, достигает вершины героики, Чабукиани же героикой своей достигает апогея лирики.
Факел белой кометы сразу же был подхвачен твердой рукой Чабукиани («Танец огня», «Пламя Парижа») и с триумфом, вдохновенно пронесен через все его творчество. Чабукиани вошел в классический балет, как олицетворение Аполлона. Как в древнем мифе Аполлон вошел в дельфийский храм в одеянии Диониса, так и Чабукиани, обуздав в себе буйного творческого Диониса, в его одеянии («Вальпургиева ночь») – в полную силу возвестил о появлении лучезарного Аполлона – сначала на сцене русского театра и далее – на грузинской сцене.
В русле петербургского (дягилевского) балетного искусства, как в благодатном течении Гольфстрим – меандры (вихри), зародились выдающиеся звезды балета: в мужском – Нижинский, Фокин, Баланчин, Чабукиани и др., в женском – Павлова, Карсавина, Спесивцева,Уланова и др.) Убери этот краеугольный камень из русского балета – и он рухнет.
Чабукиани, творчески освоив достижения русского классического балета и грузинского народного танца, внес в хореографию свой, чабукиановский элемент, показав, что высшая красота не в одном только прекрасном теле, но и в душе танца.
1908 г. Париж. Нижинский – в «Полуденном отдыхе фавна» (Дебюсси – Малларме) – один из основателей мужского балета. Тщетно пытается Фавн-Нижинский проникнуть во владения лучезарного Аполлона, выслеживая купающихся нимф. В попытке вырваться из «дионисовой шкуры» в царстве Аполлона он терпит крах. Его энергия бесплодно опустошается. Такой подход расколол зрителей на два противоположных лагеря. Можно сказать, что Нижинский в балете предвосхитил исторические перемены, позднее происшедшие в мире. Свидетелем смены эпох, грядущих бурь и событий оказался также и Чабукиани, которому суждено было нанести сокрушительный удар по прежнему статическому мужскому балету и стать триумфатором мужественного аполлонического балета, гармонически сочетающего новый романтизм и новую героику. Дионисово буйство, как мы отмечали выше, он умерил в себе железной волей беспощадного Аполлона.
Образно говоря, могучий Дионис-Чабукиани соприкасается с хтоническими корнями древнего танца, по которым накопленная в них творческая энергия неудержимым искрящимся потоком устремляется вверх по жилам своего избранника. Именно в это мгновение Аполлон–мусагет вздымает танцовщика в воздух, делая его неподвластным земному притяжению, – и находящийся в пафосе божественного вдохновения танцовщик постигает тайну элевации – невесомого парения в воздухе. Чабукиани со скрещенными ногами зависает в воздухе на долгие мгновения и затем мягко и неслышно приземляется. В вокальном искусстве известен эффект длительности держания ноты мастером бельканто Мазини, в скрипичном – эффект непревзойденной длительности держания ноты великим Паганини.
Телосложение Чабукиани, как воплощение высшей красоты, достойно кисти Апеллеса и резца Праксителя, увековечивших в своих творениях образ Аполлона. Одно лишь появление Чабукиани на сцене уже предвещало великую радость. Взор зачарованного зрителя следил лишь за его движениями. Одухотворенный танец Вахтанга Чабукиани сразу же зажигал всех на сцене и в зале.
Высокая профессиональная школа танца, пройденная в Петербурге, создала благодатную почву для постановки собственных балетов, что он, позже будучи в Грузии, и осуществил на тбилисской сцене. Богатство ритмов, широта диапазона образов от демонических до героических и лирических отличают собственные редакции балетов «Вальпургиева ночь», «Шопениана», «Лебединое озеро», «Тени в Баядерке» и др.; 6 собственных грузинских балетов. Сегодня праздником хореографии является возрождение балетов Чабукиани «Горда», «Лауренсия» и др. Легкий, бесшумный взлет, зависание в воздухе и мягкое неслышное приземление, созданный им мавританский танец (музыка А. Мачавариани) неповторимы. «Сегодня никто его исполнить не может» (Цискаридзе). Пляска Отелло-Чабукиани – вершина экстатического танца. Как не вспомнить тут совет-восклицание В. Белинского: «Идите в театр и умрите в нем!»
Заметим, что Чабукиани долго вынашивал мавританский танец Отелло в уме, и лишь на генеральной репетиции исполнил его. Впечатляет сцена свидания Отелло (Чабукиани) с Дездемоной (Вера Цигнадзе) под пальмой на знойной африканской земле. Море неслышно колышется. В экзотических дюнах рождается настроение невольной грусти, вызванной легким жестом грузинского танца. На древних горячих африканских дюнах, аккумулировавших в себе жар солнца, нахлынувшая внезапно грусть усиливается предчувствием драматического конца. В мимолетном счастливом танце Дездемона-Цигнадзе подобна невесомой пушинке, парящей в воздухе, следом за ней с ослепительной улыбкой в грузинском танце плавно несется смолисто-черный Отелло, излучающий нежность. (Только ли грузину доступно переживание этой сцены?! – Слезинка блеснула в глазах мальчугана-зрителя).
Как гром среди ясного неба, несчастья обрушились на голову гения с постановкой балета «Гамлет» (1971 г.), где не один из высокопоставленных чиновников узнал себя в преступных деяниях шекспировских героев. Все титулы, награды и т.п. были у него отняты, он был опозорен, изгнан из театра, и сверх того, обвинен в поджоге оперного театра.
По-христиански мужественно принял он все удары жизни:
«Ну что ж, одной заботой
боле,
Одной слезой река полней...» Александр Блок

В творчестве Вахтанга Чабукиани проявляется также мистическая сторона Аполлона-прорицателя, предопределяемая его зодиакальным знаком, спасшая его в период репрессий, когда, забыв о существовании недостойных современников, он создавал либретто и партитуры уникальной хореографии к балетам: «Гамлет», «Фауст», «Евангелие» др. Вербальные тексты «Гамлета» и «Фауста» Вахтанг Чабукиани с его пиететом к великим поэтическим и духовным творениям человечества дерзнул спроецировать в визуальную сферу балетной хореографии.
Несколько слов о шекспировских героях Отелло (Чабукиани) и Гамлете (Чабукиани).

В отличие от Гамлета по-детски доверчивый Отелло – жертва интриги – на мгновение озаренный невинностью Дездемоны, могучей рукой вздымает клеветника в воздух, чтобы задушить его, но сраженный вулканически вспыхнувшей в нем ревностью, падает в обмороке навзничь. Чудовищно торжество Яго (Кикалеишвили), в дьявольски изломанном арабеске застывшего на груди Отелло. Чабукиани-принц датский, одержим святой местью,– в сомнамбулической пластике танца, на фоне беззвучной музыки и зловещих силуэтов лиц королевского двора, прежде – безоблачно счастливый, влюбленный, ныне – печальный, суровый мыслитель. Сцена в фехтовальном зале разрешена балетмейстером блестяще. Слабеющий от удара отравленной шпаги, Гамлет, мстящий за отца, а теперь и за себя, обретает титаническую энергию – и в ахиллесовом прыжке огненным мечом поражает убийцу своего отца. Так, при виде гадюки взбешенная невинная овца, молниеносно набрасывается на ядоносную тварь и затаптывает ее своими острыми копьями-копытцами в землю. А ведь суд агнца – Божий суд! Такова, несомненно, и благословенная Шекспиром, и Чабукиани-Гамлетом святая расправа со злом.
Чабукиани планировал создать трехактный балет в качестве передышки после напряженных собственных балетов-трагедий: «В первом акте я отдам дань романтическому балету – что-то вроде подводного царства с ундинами, сильфидами, сказочными существами. Второй акт: балет в стиле модерн. Сцену я вижу покрытой зеленым сукном, как игорный стол в казино. Соответственно и персонажи. Жизнь – игра... Третий акт – апофеоз классики... Вся хореография у меня готова. Все комбинации, прыжки, пируэты сами приходят и наполняют меня. Главное – выстроить спектакль, чтобы он что-то говорил людям, вел к добру, к гармонии. А потом... Это может показаться дерзким намерением... Но это меня волнует... Потом, под конец, я хочу обратиться к «Евангелию»... Я это вижу...» (из статьи А. Маргвелашвили).
Чабукиани не было суждено лично реализовать свои планы, как в свое время Достоевскому, под конец жизни наметившему написать роман «Христос и баррикады» и др. Но справедливость восторжествовала. В 1990 г. с триумфом отмечался 80-летний юбилей Вахтанга Чабукиани, в Тбилиси – в Государственном театре оперы и балета, в Москве – в Большом театре и в Санкт-Петербурге – в Мариинском театре оперы и балета. В 2010 г. 100-летию со дня рождения Чабукиани был посвящен гала-концерт в Концертном зале (Тбилиси, 24 октября 2010 г.) с участием гостей из Лондона, Испании, США, Москвы, Санкт-Петербурга и кордебалета тбилисского театра, детского хореографического ансамбля «Шеджибри» и Национального балета Сухишвили. Ученики Чабукиани, рассеянные по континентам, как солнечные блики отражают в своем творчестве магию танца Чабукиани, танца наивысшей красоты (И. Зеленский, Д. Махатели, Н. Цискаридзе, Н. Ананиашвили, И. Ниорадзе, Л. Канделаки, И. Абулашвили, И. Данелия, Д. Кузнецов, В. Ахметели, братья Хозашвили и многие др.).
Перефразируя гомеровский экстатический восторг героем «Илиады», Ахиллесом, можно воскликнуть: Нет и не может быть в балете чародея большего, чем Чабукиани!


Анзор ГВЕЛЕСИАНИ