Холодным январским днем 1871 года в бедном доме на окраине Тбилиси, в семье Иване Тоидзе родился третий сын – Мосэ. Мальчику было всего несколько месяцев, когда скончался отец и все заботы о детях легли на плечи хрупкой женщины, матери мальчиков – Маки.
Через много лет, в 1904 году, ставший уже известным художником, Мосэ Тоидзе напишет портрет своей матери. Немолодая женщина с уставшим и сосредоточенным лицом, в типичной для своего времени одежде горожанки, с лечаки и чихтикопи на голове, сидит в кресле. Ее поза, взгляд сквозь очки, упавшие на колени руки передают тяжесть пройденной жизни. Освещение выхватывает из общего темного тона картины лицо и руки. Особенно тщательно прорисованы вышитые края лечаки, книга, очки – такими немногочисленными деталями художник передал непростую историю своей матери. К этому мы вернемся позже, а пока обратимся к жизни самого Мосэ Тоидзе.
Его творческая и общественная деятельность была так насыщена и богата событиями, что ее хватило бы на несколько человек. Но две основные линии в истории жизненного пути художника прослеживаются особенно четко.
Одна из них – зафиксирована, документирована и изложена в монографиях и многочисленных статьях о художнике (все они относятся к советскому периоду).
Другая – в течение многих лет бережно хранилась в памяти нескольких поколений семьи.
Первая из них проработана в полном соответствии с идеологией советского времени и отличается прямолинейностью и  будничностью.
Вторая история – полная романтизма, а иногда и тайны сделала Тоидзе настоящим, большим художником!
В этой стороне его личной и творческой жизни события то становятся яркими, то таятся в тени и возникают в виде удивительных событий и чудесных картин.
Этот дуализм, это постоянное существование между обыденностью и высокой поэзией были изначально, уже при рождении заложены в судьбе художника.
Обратимся ко много раз озвученной версии о происхождении Мосэ Тоидзе, в которой говорится, что будущий художник был рожден в бедной крестьянской семье и отец его был аробщиком.
В мифотворчестве советского времени создание подобной легенды о происхождении было понятным – ведь принадлежность к рабоче-крестьянскому классу давала шанс не только на успех, но, в некоторых случаях, и на саму  жизнь!
Что же было на самом деле? А была история тайной любви – любви девушки из княжеского рода Туркестанишвили и ремесленника Иване Тоидзе. Родители лишили дочь благословения и приданого, и опальная молодая семья действительно жила бедно.
Особенно трудно стало после смерти отца, но Мака обладала не только твердым характером, но и жизнестойкостью, и удивительным трудолюбием! Уже в зрелые годы Мосэ Тоидзе сравнил свою мать с Отаровой вдовой – мужественной женщиной, которая могла постоять за себя и за свою семью. Мака к тому же была образованной женщиной, и искусной мастерицей-вышивальщицей (об этом и рассказал художник в  своем «Портрете матери»). Эти способности, как в грузинской сказке о царе, которого спасло от смерти умение ткать ковры, помогли семье выжить. Мака вышивала шелком предметы женского туалета, панно с сюжетами из «Витязя в тигровой шкуре», портреты Шота Руставели и царицы Тамары. Вероятно, она умела и рисовать, и маленький Мосе получал дома не только первые уроки рисования и истории своей страны, но, что особенно важно, рос, осененный светом большой  материнской любви и самоотверженности.
Много лет спустя сын почти с симметричной точностью повторил романтическую историю своих родителей. Это была, действительно, удивительная история, и чтобы не утратить из нее ни единого нюанса, обратимся к воспоминаниям внучки художника – Нателлы Тоидзе: «Дедушка Мосэ Тоидзе учился в императорской академии у Репина. Он был безумно красив, и Репин тогда с него писал Христа, для чего дедушка отпустил бороду и усы. Однажды для студентов устроили бал-маскарад, и пригласили девочек-послушниц, которые учились в школе иконописи. Одна из девочек (Александра Сутина – авт.) безумно понравилась моему дедушке, но он не знал, как к ней подойти. Тогда он побежал в мастерскую, разделся, натянул на себя суровый мешок, подвязался веревкой и босиком вышел к моей бабушке. Будучи послушницей, она попросту не смогла отказаться от знакомства с человеком, который предстал перед ней в облике Христа. Но она воспитывалась в весьма религиозной, состоятельной семье. Когда дедушка сделал ей предложение, все ее родственники категорически воспротивились тому, чтобы она вышла замуж за грузина, да еще художника. И она просто сбежала с дедушкой в Тифлис...»
Репин не случайно остановил свой выбор на грузинском юноше, как на модели для изображения Христа. Не только восточный тип красоты Мосэ Тоидзе, но и его склонность к идеализму, благородство и одухотворенность всего облика определили этот выбор. Помимо этих качеств М.Тоидзе обладал и обостренным чувством собственного достоинства – несмотря на крайнюю нужду, на то, что в холодном и сыром Петербурге он часто и тяжело болел, он ни разу не обратился за помощью к проживающим там родственникам матери – князьям Туркестанишвили. В нем все еще жила обида за своих униженных и отвергнутых родителей.
Репин изобразил Мосэ Тоидзе в образе Христа в картине «После Гефсиманской ночи» (не сохранилась). Позже И.Репин использовал этот же образ  в другом произведении – «Искушение Христа» (или «Иди за мной, Сатано»). Это полотно проникнуто духом мистицизма: композиционный строй, цветовая гамма, экспрессивность близки к символизму и, в особенности, к произведениям Одилона Редона. Почти в это же самое время Репин написал совершенно отличные по духу и манере исполнения работы: академичные парадные портреты императора Николая II и был автором таких известных передвижнических картин, как «Бурлаки на Волге», «Не ждали» и др.
Такое сосуществование противоположных по идейному содержанию и художественному воплощению произведений в творчестве любимого и уважаемого учителя во многом определило дальнейший путь Мосэ Тоидзе в искусстве.
В период обучения в Петербурге, в Императорской Академии художеств М.Тоидзе написал «передвижнические» по теме и живописной манере картины «Прачка» и «Хатоба». Масштабное полотно «Хатоба» было задумано, как дипломная работа. При ее создании перед выпускником Академии ставились определенные задачи – построение многофигурной композиции с правильным размещением фигур в пространстве, изображение разных типажей и т.д. В основном, эти требования М.Тоидзе были осуществлены, но защитить диплом он не успел, т.к. за участие в студенческой демонстрации был исключен из Академии и выслан на родину.
Впоследствии М.Тоидзе дважды переписывал это полотно: менял детали, изменил архитектуру на заднем плане... Картина получила новое название – «Мцхетоба».
В 1901 году «Мцхетоба» была выставлена на юбилейной сельскохозяйственой выставке в саду Муштаид, в павильоне искусства. Картина тогда еще неизвестного молодого художника экспонировалась рядом с проиведениями прославленного в Грузии живописца Гиго Габашвили. Это уже был успех! Еще большим успехом стало награждение Мосэ Тоидзе большой золотой медалью. Так, неожиданно, Мосэ Тоидзе получил признание и известность.
В последующие несколько лет Мосэ Тоидзе создает ряд живописных портретов и тематических картин: «Жарит шашлык», «Ремесленник-лезгин» и др., в которых еще сильно влияние русского передвижничества. Все эти картины, как и «Мцхетоба» отличаются почти недиференцированным колоритом, в котором преобладают коричневые тона. Свет, падающий во всех композициях слева, выхватывает отдельные фрагменты изображения. Такое «постановочное» освещение придает всей композиции ощущение скованности и неестественности. Фабула и социальный контекст выходят на передний план, а живопись служит лишь средством их передачи.
Однако уже тогда, в первые годы ХХ века, художник ставит перед собой новые задачи.
Семейная, камерная по настроению сцена в картинах «Бабушка и внучата», «Семья художника» изображена в интерьере. Свет, который проникает с заднего плана, волнами расходится по комнате, окрашивает все в теплые тона, прозрачным ореолом окружает головки детей. Позы персонажей, их взгляды, мимика кажутся случайно увиденными, «подсмотренными»...
Эта незамысловатость и непринужденность сюжета, стремление к передаче воздуха, естественного освещения демонстрируют зарождающийся интерес Мосэ Тоидзе к импрессионизму.
Этот интерес, еще ярче проявился в плэнерных произведениях 1910-х годов: «Качели», «Женщина с зонтиком», «Приход жениха» и др. Все эти работы носят этюдный характер. Свободная манера письма быстрыми и широкими мазками, сопоставление света и тени, теплых и холодных цветов, насыщенная палитра придают им характер непосредственно схваченного и зафиксированного момента.
Этюдность, как самостоятельная форма живописи, одна из характерных черт творчества Мосэ Тоидзе 1910-1920 годов. Он близко подходит к импрессионизму, но не останавливается в своем выборе, а идет дальше в поисках новых возможностей живописи.
За короткий отрезок времени он создает произведения, в которых видны черты уже постимпрессионистических направлений – фовизма, стиля модерн, группы наби... Но всегда, в разных по теме и живописных решениях композициях, он сохраняет свой собственный почерк, свою индивидуальность.
В многофигурных композициях «Базазхана», «Восточная сцена» фигуры сливаются в калейдоскопическом многоцветье с окружающей средой; их роль и значение в композиции не больше, чем у узора ковра или ветвей деревьев. Яркая пестрота, любование цветовыми контрастами, декоративность, свойственная восточным орнаментам, приближают эти произведения к поискам чистого цвета в творчестве фовистов.
Самоценность живописи, ее способность, не опираясь на сюжет, передать красоту окружающего мира становится важным творческим достижением художника в 20-х годах.
Он вполне осознанно выбирает такие пейзажные мотивы, в которых нет ничего примечательного – невыразительные городские или сельские ландшафты, безымянные улицы и дома – в них нет излюбленной художниками экзотики старого Тбилиси. Помещенные в пейзажную среду фигуры не имеют самостоятельного значения, индивидуальности – художник даже не прописывает лица... Все могло быть скучным и однообразным, если бы не прикосновение волшебной кисти художника! И вот в будничном виде открывается глубинная красота пейзажа! Яркий свет южного солнца, охра черепичных крыш, золото пыльных улиц, глубокие синие, фиолетовые тени, контрасты освещения и цветов – все схвачено остро, быстро, написано общо, без намека на детализацию. Эти произведения сохраняют тот эмоциональный заряд, который испытал мастер; и по прошествии целого века передают его с той же свежестью и силой творческого воздействия!
Еще более смело, свободно Мосэ Тоидзе решает живописно-декоративные и колористические задачи в серии произведений, где изображен ночной пейзаж.
В картине «Лунная ночь» резкие светлые и темные полосы диагонально пересекают композицию. Холодный зеленовато-голубой свет луны ритмически чередуется с глубокими, почти черными тенями. Цветовые пятна резко очерчены и разграничены. Все полотно решено в едином по интенсивности цвета и света ключе. Яркое освещение дематериализует архитектуру, растения, фигуры людей... Пейзаж кажется фантастическим еще и потому, что зритель не видит ни источника этого освещения, ни те, находящиеся вне картинной плоскости предметы, которые отбрасывают эти бесконечные, причудливо изогнутые тени... Единственная точка, которая «привязывает» этот призрачный мир к реальности – это светящееся оранжевым окно на заднем плане. Этот светоцветовой акцент придает остальным цветам еще большую выразительность и глубину.
Условность и обобщенность формы и цвета, декоративность, переход реальности в состояние метафизики приближают композицию «Лунная ночь» к абстракции.
Несомненно, создавший это произведение художник стоял на пороге знаменательных творческих открытий – открытий важных как для его дальнейшего творчества, так и всего грузинского искусства.
Однако, именно на этом, решающем этапе история совершает очередной виток, и Мосэ Тоидзе, как и вся страна, оказывается вовлечен в новую реальность под названием «социалистический реализм». Предыдущие достижения, новаторство, творческие искания 10-20-х годов были на десятилетия изгнаны из художественной жизни! В 1930-1950-х годах актуальными стали темы труда в колхозах  и на производстве, революционного прошлого, портреты вождей...
В некотором смысле это было возвратом к искусству передвижников, то есть к тому, с чего начинался путь Тоидзе, но задачи были еще больше социализированы и упрощены. Изменилась и эмоциональная окраска от «критического реализма» к реализму «оптимистическому».
Идеологический смысл сюжета, иллюзионистически переданная форма стали определять всю значимость произведения.
Мосэ Тоидзе, для которого живопись была не только призванием, но и профессией, продолжает рисовать. В эти годы он становится за свой художественный станок-мольберт и работает так, как в юности работал за станком токарным – упорно и старательно. Он пишет и ударников соцтруда, и счастливых колхозников, и товарища Сталина. Но смог ли найти художник в этих, заданных государством темах, источник вдохновения?
Ответом служат сами картины. В тех случаях, когда тема по смыслу и сюжету эмоционально близка его жизненной позиции и мировозрению, он пишет с прежним энтузиазмом. В нескольких, схожих по сюжету картинах «Кузница», «Плавильный цех», «Индустрия», художник передает своеобразную красоту сильных, занятых тяжелым трудом людей (ведь в юности Тоидзе и сам был кузнецом). Сполохи огня плавильной печи, клубы дыма, фигуры рабочих сливаются в едином экспрессивном ритме.
Тогда же, когда тема ему неинтересна, то картины с их псевдооптимистичным настроем и «хрестоматийной» для соцреализма манерой исполнения, явно демонстрируют позицию художника.
В двух маленьких эскизах, которые хранятся в фондах Музея искусств Грузии, хорошо видны этапы работы М.Тоидзе и его отношение к подобной работе.
Первоначально он прорисовывает контуры будущей композиции, затем одну за другой аккуратно и методично раскрашивает фигуры... Ни следа импровизации и эмоций, которые так привлекательны в творчестве прежних лет!
Если в ранней юности он был захвачен мечтой о равенстве и справедливости и искал их в идеях марксизма, а позже отозвался  на события 1917 года романтической картиной «Восстание», то теперь эти иллюзии и утопические устремления остались в прошлом! Может быть, именно сейчас, когда он уже немолод, он стал настоящим реалистом? Реалистом в самом обычном, житейском смысле. Он не смог сделать счастливыми всех, но он – Мосэ Тоидзе – теперь известный и уважаемый художник, профессор, орденоносец, может помочь тем, кто рядом. И он тайком, между страницами книг оставляет своим многочисленным ученикам небольшие суммы денег; жителям высокогорного села дарит свой автомобиль, в другое село подводит водопровод... Он большую часть своего времени отдает преподаванию, и целая плеяда его учеников стала стержнем грузинской культуры.
Через его большую жизнь прошли эпохи-войны, революции... Он был и свидетелем, и участником этих событий. Он пережил смерти близких, любимой жены Александры, маленького сына... Но сильный дух его матери – Маки  Туркестанишвили дал ему силы – он вырастил пятерых прекрасных детей и создал в своих картинах удивительный мир! Мир, где реальность и мечта существуют рядом и щедро даруют зрителям многоцветные сокровища красоты и любви!


Марина МЕДЗМАРИАШВИЛИ