| КОГДА РАССЕЯЛСЯ ДЫМ СРАЖЕНИЙ |
 Звезда Михаила Ботвинника, вспыхнув ярко в тридцатых годах, три десятка лет служила надежным ориентиром и еще послужит верой и правдой людям, пока живы будут шахматы.Первым в него поверил дедушка, живший с семьей в Краславе, в деревянном домике на берегу Западной Двины (Даугавы). В 1915 году, приехав в Петроград повидать дочерей, он посадил четырехлетнего внука на колени, коротко с ним поговорил и сказал: «О, этот мальчик будет ого-го...» Сам Миша это «ого-го» не помнил. Помнила Серафима Самойловна и потом рассказала сыну, каким провидцем оказался ее отец. Мастером спорта он стал в шестнадцать лет. Факт по нынешним меркам мало примечательный. Компьютерный век в считанные годы позволяет добиться и более высокого, гроссмейстерского звания, но не будем забывать, когда начинал Ботвинник. Радиокомментатор Вадим Синявский, глаза и уши всех болельщиков страны, как-то полушутя назвал его Патриархом шахмат. С ним согласились и принялись нещадно эксплуатировать чужую мысль. В справедливости этой крылатой оценки я убедился, едва переступив порог его номера в гостинице «Тбилиси» в октябре 1963 года, который удачным для Ботвинника не назовешь. Он проиграл матч молодому Тиграну Петросяну, который с полным основанием, как и все, считал себя учеником Михаила Моисеевича Ботвинника, заимствовав форму признания в любви у классика русской литературы, высказавшегося похоже о гоголевской «Шинели» и вышедших из нее гениях. Жизнь великого человека, ставшего эпохой в истории шахмат, не была для меня за семью печатями. К тому времени я был достаточно наслышан и начитан  о его беспримерной турнирной и матчевой практике, равно как и о содержимом знаменитого термоса, который он брал с собой на игру, о застарелой привычке поправлять галстук, когда начинала обостряться позиция на шахматной доске. О первом международном «дебюте» четырнадцатилетнего Миши 20 ноября 1925 года в сеансе одновременной игры на тридцати досках Капабланки в малом зале Ленинградской филармонии. «Ты что, Капабланкой стать решил?», – обычно говорила Серафима Самойловна. Она не одобряла увлечения Миши шахматами, но для такого торжественного события купила сыну новенькую коричневую косоворотку. На 33-м ходу чемпион мира смешал фигуры, признав свое поражение в партии со школьником, с выражением лица не из приятных. Пошел дальше – сквозь строй участников сеанса, увлеченных плодотворной шахматной идеей. А его победитель остался испытывать свои юные силы в Ленинграде. Успехи стремительно шли в гору, и даже внешне он преобразился. Через год появились роговые очки и шляпа «Борсалино». Таким он запомнился на старых фотографиях. Сидя в гостиничном номере Ботвинника, я гадал, как деликатнее коснуться событий проигранного матча, стоившего ему утраты короны, которой он владел без малого полтора десятка лет, с двумя годичными перерывами. Передо мной был безукоризненно корректный человек, знакомый незнакомец, который после треволнений напряженного шахматного года собирался на отдых в Цхалтубо. Но отдыхать – не в характере Ботвинника. Он приехал с большой программой, включающей и сеансы с часами с сильнейшими грузинскими мастерами. Экс-чемпион мира сказал, что не примет участие в очередном первенстве страны, возможно, выедет на международный турнир в Голландию. Говоря тогда о недавних шахматных событиях, тепло отозвался о Ноне Гаприндашвили, у которой, по его мнению, большое будущее. Самыми ответственными для 22-летней чемпионки мира он считал чемпионаты страны. Именно в них чаще следует выступать Ноне, которая за последние годы сделала большой шаг вперед, только хочется ей посоветовать меньше рисковать в ответственных партиях. Наш разговор коснулся проблемы искусственного шахматного мастера и новой системы розыгрыша первенства мира. Ботвинник считал, что в матчах претендентов элемент случайности почти исключен. Чтобы сыграть матч на первенство мира, пошутил он, надо немного – хорошо играть. Слушая Ботвинника, назвавшего молодого Роберта Фишера в числе опаснейших матчевых соперников, и разделяя его уверенность в том, что советские шахматисты еще долго будут одерживать победы, хотя за рубежом изучили стиль их игры и тщательным образом готовятся к встречам с ними, я мысленно возвращался к нашему мартовскому разговору по телефону.  За два дня до открытия матча на первенство мира, на мой вопрос, с какими мыслями чемпион выходит играть на сцену Московского театра эстрады, он сказал: «Ответить не имею права. У меня такое правило – не делать прогнозов перед матчем. Очень рад вашему звонку, но на все вопросы отвечу после матча. Скажу лишь одно: чувствую себя отлично». И почувствовав мое разочарование, попросил передать через газету «Вечерний Тбилиси» сердечный привет и наилучшие пожелания всем тбилисцам. Кажется, в тот день я попал в полосу неудач. Позвонив на квартиру Петросяна, узнал от супруги, Роны Яковлевны, что претендент со своим секундантом гроссмейстером Исааком Болеславским находится в подмосковном доме отдыха в Суханово. Этот разговор я невольно прокручивал в памяти, слушая Ботвинника, давшего мне полгода назад слово быть откровенным после матча, а потому удивился, услышав от него: «Допустим, я выиграл бы матч и сохранил за собой звание чемпиона мира, а дальше что?..» Тогда ответ показался мне не очень искренним. Но потом, зная беспощадную объективность этого человека к себе и другим, подивился откровенной горечи реплики. В ней были усталость и разочарование, которыми сопровождается достижение многих великих целей. Такие чувства испытал норвежский исследователь-полярник Руал Амундсен, увидев Северный полюс с борта дирижабля «Норвегия» – бесконечную белую пустыню, хаотичное нагромождение льдов, царство смерти и холода. После проигрыша матча 1963 года Ботвинник резко сократил исследовательскую работу в области шахмат, закончились его выступления в соревнованиях на первенство мира, но представить Ботвинника без шахмат было неправдоподобно, и он продолжал баловать гурманов древнейшей игры изысканными блюдами со стола международных турниров, хотя и признавал, что с точки зрения творческой ему приходилось жить «старым жиром» - исследовательским. Вскоре после нашей встречи Ботвинник писал в американском журнале «Чесс Уорлд» в статье «Почему я проиграл матч?» о природе охватившего его чувства: «Треть века назад мне пришлось играть в одном турнире в Ленинграде (в областном чемпионате Рабпроса зимой 1929 года – А.Е.); в партии с А.Батуевым (будущим мастером) я имел большой перевес, но, не совершив ни одной ошибки, вынужден был довольствоваться ничьей. Было мне тогда 17 лет, и я решил показать партию другому участнику турнира – мастеру Романовскому. «Петр Арсеньевич, – обратился я к нему с обидой в голосе, – как я мог не выиграть эту партию?!» «Раз не выиграли, Миша, – последовал спокойный ответ, – значит, в подсознании не очень хотели этого...» Далее автор статьи окончательно формулировал суть ответа ветерана отечественных шахмат: «Да, с шахматным мастером так иногда случается. Казалось бы, он много трудится для победы, но сам не знает заранее, очень и по-настоящему ли ее хочет». Мысль предельно откровенная, полемически задиристая, характерная для Ботвинника, человека-легенды, под стать корифеям могучей кучки – Ласкеру, Капабланке, Алехину. О высокой репутации и надежности этого человека хорошо сказал один ответственный работник Госкомспорта. Довольно давно, когда участились аварии в гражданской авиации, он высказался в том плане, что если бы во главе Аэрофлота стоял Ботвинник, то аварий бы не было. Это было сказано совершенно серьезно и так же серьезно воспринято. Все что делал Ботвинник-шахматист и ученый – получалось на редкость фундаментально. Он вспоминал, как танцевал фокстрот с Галиной Улановой на заключительном банкете в ресторане «Астория» после матча с надеждой Запада, чемпионом Чехословакии гроссмейстером Сало Флором в 1933 году. «Никогда не думала, что шахматисты танцуют», – сказала великая балерина. «Я ей ничего сказать не мог – фокстрот она танцевала слабо, – снисходительно замечает Ботвинник. – Фокстрот и чарльстон я танцевал на уровне профессионала». И не делая секрета из того, как он превзошел Галину Уланову в искусстве танца, объясняет: на протяжении многих лет каждую субботу ходил на танцевальные вечера с сестрой одноклассницы. Чарльстон у него сначала не получался – не так просто вертеть обеими ногами одновременно. Но он схитрил: месяца два методически тренировался перед зеркалом и создал свой стиль, когда ноги работают поочередно. Со стороны заметить это невозможно и все на танцплощадке почтительно наблюдали за системой Ботвинника и его молоденькой партнерши, полагая, что это новейшая мода с Запада. С балетом Ботвинник был в родственных отношениях – как всегда, вечером ехал к Кировскому театру за женой – артисткой балете, на «эмке», которую обменял на «газик» - подарок наркома тяжпрома Орджоникидзе, когда движение этих автомашин по Москве и Ленинграду запретили. Познакомились они 2 мая 1934 года на вечеринке в доме Якова Рохлина на Васильевском острове. Жена Якова была артисткой балета и пригласила подругу – обе учились у Агриппины Вагановой. Представляя гостя, Рохлин сказал: «Гроссмейстер балета, разрешите познакомить вас с гроссмейстером шахмат».  Возвращались ночью. Николаевский мост через Неву уже разведен. Дворцовый тоже вот-вот разведут. Полил дождь. Прическа Миши пострадала, и он волновался, что не понравится хорошенькой девушке. Но страхи были напрасными – через год друзья и близкие гуляли на свадьбе Миши Ботвинника и Гаянэ Давидовны Анановой. В марте того же года на спектакле «Дон Кихот» Капабланка, увидев в ложе Кировского театра избранницу молодого советского лидера, сказал: «Et bonne, et belle» (И хороша, и красива). Капабланка и вне шахмат был обаятелен и умел говорить любезности. Два наших разговора с Ботвинником имели неожиданное продолжение. Десять лет спустя, когда я опубликовал в «Заре Востока» очерк «Алгоритм поиска» о Гии Надареишвили, друге Михаила Моисеевича в последние десятилетия, чей сложнейший этюд тогда только решила шахматная программа «Пионер». Патриарх всенародно признался, что ему хочется почтительно снять шапку перед грузинским другом, исследователем и фанатиком – его композиции вошли в золотой фонд этюдного искусства. Аналогичные чувства владели мной во время работы над очерком. Неизвестный доброжелатель, тбилисский любитель шахмат переслал очерк Ботвиннику, который не замедлил отозваться о нем в письме Гии Антоновичу в очень лестной для меня форме. Ложная скромность помешала мне более подробно ознакомиться с этой неожиданной рецензией классика, а когда вспомнил – было поздно. По прошествии времени найти письмо оказалось делом хлопотным. Но главное было сделано - цель поиска дала результат. Имея его, необязательно ждать похвалы, знаков внимания, благодарности, пусть даже и заслуженной. Осталась радость от хорошо сделанной работы. Вот какие события вспомнились, когда я в последние августовские дни написал стихотворение «Амундсен». Рули, Италия, перпетуум мобиле. Воспойте подвиг героев круче. Трубите славу Умберто Нобиле, Чтобы расплылся в улыбке дуче. Сигарой в небо ушла «Италия». Настройте уши – эфир молчит. Метель плеснула вспышкой алой. Закрыта Арктика на все ключи. Согласен – выдыхаю в трубку. На зов откликнуться душа велит. На гидроплане летим мы хрупком, Коль больше взяток не прикупить. Впервые в жизни ухожу в плаванье, Освобожденный от пут долгов. От самой северной норвежской гавани Спешу соперников спасти без слов. Я футболистом на крайнем севере Промчусь наперерез мячу. В кабине тесной нас будет шестеро. Вам не откроюсь, куда лечу. В краю, и летом вечно зимнем, В морской пучине пропал «Латам». Пустыми баками из-под бензина Я вам прощальный салют отдам. Нам распахните врата рая, Но до последнего в спасенье верьте. Уйдем в бессмертье мы, умирая, – У храбрых не бывает смерти. Руал в Тромсе, на должном месте, Орлиный взгляд стремит на север. Он так высок на постаменте – Нас в новых викингов заставил верить. Арсен ЕРЕМЯН Шум слышался отовсюду, кольцо вооруженных "Скачать игру про велико отечественную войну"людей смыкалось вокруг прогалины. Трудно "Акунин смерть на брудершафт скачать акунин смерть на брудершафт"было придумать что-нибудь более приятное для обоих генералов. Мне не нужно было "Попса сборник скачать"искать новую тему для "Скачать песню мария мария"разговора стоило только дать волю своему чувству. Погнав "Скачать виндовс чип"коня еще быстрее, он тоже въехал в просеку. | |||||||
|
|||||||
