Сборник стихов Инги Гаручава «Между небом и землей» помещен в одном из крупнейших книжных магазинов Москвы между сборниками Анненского и Гумилева. Место выбрано не случайно. Тот, кто ставил книгу на полку в такой последовательности (низкий ему поклон), понял главное: поэзия Инги несет в себе не только интеллектуальные, духовные, морально-этические и иные высоты, которых достигли большие поэты «Серебряного века», но и дополняет их, привнося в «ноты» поэзии того уникального периода свое и тоже уникальное видение. Инга ушла из жизни в 76 лет, в этом году ей бы исполнилось 80. Большие поэты уходили и в более раннем возрасте, и все они не дописали, не досказали, не успели. Жизнь поэта и его творчество возрастом не измеряется – уход Инги, вне всякого сомнения, прервал самый необычный, по яркости и многообразию таланта, этап ее жизни. Не дописаны не только стихи, но рассказы и пьесы. Многое осталось недосказанным и в человеческих отношениях; многие лишились не только дружбы, но и щедрого участия Инги в их творческих судьбах. Поэт ушел – остались стихи. И это самый глубокий духовный след, который она могла оставить тем, кто находит в поэзии вдохновение, экстаз грусти и счастья, понимание простоты и сложности жизни, а часто – и ее тщетности.

СТИХИ Инге

То ли силой убежденья, то ли властью невозврата,
Ты мелькнула отраженьем в зимнем сне из водопада,
И сказала, и пропела, или просто намекнула,
Что довольна и спокойна, но с землей не рвется связь.
Связь та странная, слепая, тихая – не ломит сердца.
Связь времен ли, ощущений, связь стихов или любви
Ты не знаешь, не гадаешь, прочь не гонишь, не таишь,
Только часто замечаешь – где-то рядом ты стоишь,
Тихо-тихо наблюдаешь, в водопаде ли, в снегу,
В пыльном солнечном свету, или в струйке дождевой
Не за мной и не за ним, а за шорохом земным,
За тенями от картин, паутиной  у окна,
Рыжим цветом за стеклом, серым пеплом под столом. 
То ли силой убежденья, то ли властью невозврата,
Постояв – не рвется сердце – возвращаешься назад.   

29 ноября 2014 года


***
Каменный уступ. Моря гладь вдалеке.
Потихоньку бреду. Не к тебе, но к себе.
Потихоньку бреду, нет усталости, зла,
Потихоньку бреду. Я почти что дошла.

Я все знаю про вас, мне слышны хорошо
Все слова и дела, и мне виден ваш свет.
И туманность надежд, и бесспорность потерь,
И хрустальность слезы, упадающей вверх.

Потихоньку бреду. Моря гладь вдалеке.
Чаек крики гортанны, следы на песке.
Я, конечно, приду, и к нему, и к тебе.
Не сейчас, но потом. А пока я – к себе.

22 сентября 2013 года

Underground
Я здесь работаю. Слегка и иногда.
Беру разгон. Читаю, слышу, знаю.
Прислала Ангела, ты видела его.
А прочих нет. Они еще не понимают,
Где Бог, где Вечность, где Покой.
Они еще идут. Они еще в пути,
И кто-то где-то не споткнется
И добредет до милости Его.
А может кто-то развернется,
Под тихий гул назад вернется
В свой подземельный дом.
Но Он простит. Он будет ждать.
«Когда-нибудь все будут прощены», –
Сказала я, и это будет так.
Когда-нибудь…
Там дуб иссох, там замолчали птицы,
Там ходят с непокрытой головой,
И солнца луч, пронзительный и тихий,
Коснется каждого,
И подземельный дом
Окрасит радуга цветов восьмых, девятых.
Увидь, услышь, не удивись.
Приди сюда. Мы вместе примем их.

19 октября 2013 года

***
Здесь нет чудесного. Здесь строго, тихо, мирно.
Мы все работаем. Несуетно, и в меру.
Но знаешь, иногда я понимаю,
Что срок продлен, и тут – лишь середина
Дорог земных и неземных, и третьих
Неизвестных мне дорог.
Что впереди – то лучше, ярче, выше,
Там, впереди, начало всех начал.
Там детство, зрелость, встречи и невстречи,
Там звездный час стихов и откровений,
Всего, что кто-то недодал или не взял.
Вот приблизительно такая здесь страна.
Мне нравится, но будет лучше, лучше.
Ты жди. Приду и расскажу, куда иду,
Зачем иду, и как там,
Где повыше.

2 июля 2013 года


Посвящается Инге
Прогулка с горностаем
Мы не виделись месяцев восемь. Я зашла за ним – открыла своим ключом квартиру, распахнула гардероб, и прижалась к нему щекой. Он пах горько, как полынь, он, наверно, страдал все это время, но мне стало радостно и спокойно оттого, что он здесь, под моей щекой, по-прежнему нежен, мягок и готов прощать меня снова и снова. До тех пор, пока его не съест моль. Но я позаботилась о его долголетии, сунула в карманы пластины лаванды, и вот он цел, невредим, только тут ему душно, одиноко, и в этом виновата я. Только я одна.
Я сняла его с плечиков, встряхнула, влезла в его уютность, улыбнулась нам в зеркало, и мы пошли гулять. Ты давно этого хотел. Я выбрала удачный день – чуть морозит, в воздухе танцуют снежинки, это именно то, что тебе нужно. Ты прости меня, мой милый, но когда Он привез тебя – не норковую шубку, а именно тебя, горностая на ней, так приятно обнимающего мою шею до самых серег, я поняла: ты – моя третья любовь. Но, видишь ли, именно ей пришлось хуже всех: тебя подарила мне моя вторая любовь, но я засунула тебя в шкаф в этой чужой пустой квартире, чтоб не обидеть любовь первую. Моя первая любовь всегда со мной, под боком,  вторая – эпизодами, но она живет внутри меня, а с тобой мы почти не видимся. Но это ничего. Смотри, как прозрачен воздух, как необъятно небо, как красивы мы, и как  я горжусь тобой. Понимаешь, я хочу гордиться и собой, но случается это реже, чем хочется. Горжусь, но очень тихо, когда приходят образы, оттуда, сверху, и когда они заполняют пустоты, от которых шарахаюсь, и поэтому болею. Но приходят они реже, чем хочется, и так выматывают меня, что я не могу видеть ни тебя, ни другую свою любовь, я могу только тянуться к вам, но не дотягиваться. Втроем вы живете в моем пространстве, но все же вне меня, потому что нет гармонии между вами, между вами и мной. Нет, какая-то гармония все же есть, но только тогда, когда с каждым из вас я остаюсь наедине. Но она все равно иллюзорна. Потому что каждого из вас я должна покинуть, чтобы вернуться к другому.
Извини, мы сейчас свернем вон в ту подворотню, потому что навстречу идет кто-то, кому не надо видеть меня с тобой на шее. О, как ты ощетинился, успокойся, ведь это всего лишь жизнь. Главное, нам сейчас хорошо, и неважно, что я могу не увидеть тебя до лета, когда принесу свежие пластины лаванды. Но я всегда буду чувствовать твое прикосновение, такое нежное и такое горькое.
Знаешь, я больше не могу идти дальше. И обратно не могу. Я не могу засунуть тебя в этот шкаф и делать вид, что со мной ничего не происходит. Ты знаешь, ведь я тоже живу в шкафу, и тоже задыхаюсь, хотя шкаф этот огромен, шумен, многолюден, но до ужаса пуст. Мне никто не кладет в карман лаванду, и меня точит моль, но это другая моль, совсем не та, что убивает горностая. От нее нет защиты, она влезает в самую твою сердцевину и точит тебя изнутри. Изжить ее невозможно, как невозможно изжить любовь к тебе, к первому и ко второму. Нет, ты не переживай, я не простужусь, норка – очень теплый мех. И меня не собьет машина. Я просто посижу здесь с тобой, на обочине вот этой дороги, чтобы набраться сил, встать, и задыхаться в шкафу дальше.
26 августа 2012 г.


Ирина ДЖОРБЕНАДЗЕ