Ушел Эльдар Рязанов. Страшные, неукладывающиеся в сознании слова. Ушел... Из жизни, которую любил безгранично со всеми ее плюсами и минусами, радостями и горестями; от работы, без которой не мыслил существования, от любимых и любящих близких, от верных, преданных друзей, от многих тысяч преклонявшихся перед его талантом и человеческими качествами, обожавших его поклонников.
Рязанов – личность уникальная. Дар, которым он был награжден, он «отработал» с лихвой. Он не просто блестящий мастер, выдающийся профессионал, он человек редких качеств, первые из которых – порядочность в самом высоком смысле слова, интеллигентность, неуемная энергия, жизнерадостность, оптимизм, добро, принципиальность, способность не гнуться перед сильными мира сего и препятствиями (а их в жизни режиссера было ох как много). Он не только не сломался, не потерял веру в справедливость и людей, но остался таким же (а может, и более) добрым, веселым, с редким чувством юмора, мужественным, умным, человечным, без малейшего намека на звездность, без высокомерия и самолюбования.
И с таким человеком мне посчастливилось познакомиться, а со временем и подружиться. Мы встретились в Пицунде в Доме творчества кинематографистов и журналистов. Первой мыслью было: какая удача! Обязательно надо будет с ним побеседовать! Но я тут же «увяла». Неудобно, бестактно. Звезда мирового кино приехал отдохнуть после тяжелого года (только что закончились съемки «Служебного романа»), а тут какая-то «зеленая» провинциальная пигалица будет приставать с расспросами. Я загрустила, но мне помог счастливый случай. Мы столкнулись в лифте «лицом к лицу». Тут уж я решила – отступать нельзя. Я представилась и робко спросила: «Можно я задам вам пару вопросов?» Откровенно говоря, на положительный ответ мэтра не рассчитывала, но мэтр (который, кстати, был в шортах и кепке с козырьком) спокойно и просто сказал: «Можно». – «А где?» – «Как где? Здесь, на пляже». – «А когда?» – не унималась я. – «Да прямо сейчас...»  Мы очень хорошо поговорили. С Эльдаром Александровичем было интересно, тепло и уютно; благодаря естественности его поведения я «раскрепостилась» и слушала его, боясь пропустить хоть одно слово.
По возвращении в Тбилиси я написала материал для «Вечернего Тбилиси» и публикацию отослала в Москву, а вскоре побывала в столице. Сразу же позвонила своему респонденту, он поблагодарил за интервью, сказал, что оно ему понравилось и пригласил на Мосфильм, где уже начал снимать новый фильм. Я провела на студии целый день, не переставая удивляться и восхищаться этим гениальным и таким простым человеком. Работа кипела, не было никаких перекуров, пустых разговоров; были и дубли, и замечания (и, частенько, довольно жесткие, но всегда тактичные и по делу), но все вокруг было погружено в ауру интеллигентности, доброжелательности, любви к окружающим и делу, которому служили.
За прошедшие годы мы неоднократно встречались и в Тбилиси, и в Москве, изредка перезванивались и переписывались. Кстати, письма Эльдар Александрович всегда писал от руки, что редкость в наше время интернета и смс-ок.
Уход Эльдара Александровича я восприняла как огромное личное горе, и моя сердечная рана, думаю, никогда не затянется. Но в самые тяжелые моменты жизни на помощь приходят мудрые слова Иннокентия Анненского: «Не говори с тоской – их нет, но с благодарностию – были!» А нам есть за что благодарить незабвенного и дорогого Элика. Он оставил нам свои замечательные фильмы, мудрые, трогающие сердца книги, огромное количество записей – умных, веселых, а порой – грустных телевизионных передач, уникальный клуб «Эльдар», а они все несут людям радость, веру в победу добра, незыблемость света и надежды, учат мужеству, чести, достоинству, верности, дружбе и любви. И еще, о чем я не могу не сказать: все, кто любят Эльдара Александровича, должны до земли поклониться Эмме Валерьяновне Абайдуллиной. Эта хрупкая, изящная женщина подставила Рязанову свое, как оказалось, очень сильное плечо в самый трагический момент его жизни, не дав ему сломаться, потерять веру в себя, нежелание жить дальше. Верная, мужественная Эмма стала не просто женой, помощницей, единомышленницей, но подлинной стойкой соратницей. «Ты за меня держись...», – говорила Эмма мужу. – «А я только за тебя и держусь», – отвечал он и держался до последнего вздоха.