click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Стоит только поверить, что вы можете – и вы уже на полпути к цели.  Теодор Рузвельт


«Ревизор» – 2015:

https://lh3.googleusercontent.com/Pl-y7I_1PGSpF7jlj1vqCC-VS-9KcceGkiicqCcTr2meyXFh4MHqLO5JHmDsfkCU77XmcikrzS9npSqJvhhjfcTetGFjKzT_jG-pdnchqmXydeCes7T0PCf7M9nUDEcV4Px_renRhr4IItuY4clmwjh5N4rl4E4yu5_OH8i0zzAii-xd_WOLiWH7zHDpvRH8U-4Iq4OxjV4N4F-1GqkZZ382RtJ_ZFpjVH97Tb6x1Tm1xhElq_q6RfZ2nVs5vI9VVQ2WvTRYy34rL7BnG1S8Abdh7TN57Saff7QgbyI1NGPdpCDbVAdrqyvKbTL2EAviMo6Tpt5ir1lMFe9uT1HeCNZE11w0FYQcOASyDLafQG_FZMzpkkE0Wy7g7cg3OH-bpUufUj_3NOPSj3qpC1XQBqyKug5AvZhQj1-uhfje5hC9GPkptDjVKW7cNwYwhg9AQviWs8psOrDEEnmB6SGQ65MMZm-RjW-2i8iGg1NqcqeAAzfjKfan_Sw3C-rgSVjYswB4_sGRHHAGMSw0b8H50c8e8xahlBOAmcQZdxp-_4OP4mPYbLLl7oyENmwDh8PFmpAp=w125-h124-no

предчувствия и прозрения

Несколько лет назад, только что выпустив свою «мистическую» «Женитьбу», Авто Варсимашвили говорил примерно следующее: «Гоголя нужно ставить, ставить и ставить! Несмотря на мою огромную любовь к Федору Михайловичу, нужно вспомнить его знаменитые слова: «Все мы вышли из гоголевской шинели». Гоголь – именно тот автор, откуда вся русская литература и вышла на самом деле. И я это ощутил в процессе работы – это удивительный автор! У нас получился немного мистический разговор. Так вот, не сочтите меня безумцем, но я люблю работать с теми авторами, которые мне во время репетиций… помогают. Шепчут мне что-то на ухо… кто-то громче, кто-то – потише, кто-то  – зло, кто-то – радостно. Гоголь – это тот случай, когда сзади меня сидел мой соратник, товарищ, друг. И он давал мне советы… Такое ощущение у меня было, когда я ставил Булгакова, Шекспира. И это счастливые моменты, когда ты ощущаешь плечо и дыхание автора. Я очень жалею, что до сих пор не ставил Гоголя. Он мне стал очень близким...»
Эти слова режиссера не раз вспоминались позднее, когда было принято решение ставить «Ревизора» к 170-летнему юбилею Тбилисского русского театра имени А.С. Грибоедова...
И вот премьера состоялась. Трактовка хрестоматийного произведения, вдоль и поперек изученного в средней школе, поразила театралов смелостью и даже дерзостью. А главное – множеством  разных ассоциаций: исторических, культурных, библейских. Авто определил жанр своего спектакля: фантасмагория. Хотелось бы добавить: предапокалиптическая фантасмагория.
Общеизвестны слова Гоголя о том, что в «Ревизоре» он «решился собрать в одну кучу все дурное в России, какое он тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости и за одним разом посмеяться над всем».  
Варсимашвили расширил контекст пьесы, создав в спектакле жутковатую метафору, модель мира, существующего по законам зла; мира, в котором царит бесправие, насилие, происходит угнетение слабого сильным, «выстроил» некий город грехов, населенный людьми, погрязшими в пороках и преступлениях. Именно «погрязшими»  – от слова «грязь». Не зря на сцене – огромная грязная лужа. Как знак крайнего упадка, последней степени деградации общества. В этой луже не раз оказываются персонажи спектакля – по сути, это их родная стихия.    
Выразительный образ спектакля создал художник Мириан Швелидзе. Церковь в городе грехов хоть и существует, но искривилась и почти наполовину погрузилась в землю. У Гоголя Городничий говорит: «А если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую год назад была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела. Я об этом и рапорт представлял. А то, пожалуй, кто-нибудь, позабывшись, сдуру скажет, что она и не начиналась...». Тем не менее горожане  не забывают изображать богобоязненность, истово крестясь на храм.
В городе мрачно, тускло, сыро, страшно. Царит прямо-таки средневековая атмосфера страха и угнетенности. Персонажи одеты соответственно общему настроению – в темные балахоны с капюшонами, скрывающими лица (художник по костюмам Тео Кухианидзе).   В зачине спектакля горожане, с чемоданами, скучковавшись в ожидании своего последнего часа – Страшного суда, взирают на небеса, откуда льются потоки отнюдь не очистительного дождя. По левую и правую стороны расположены две черные канализационные трубы.  Над сценой висят «бесконечные» ведра. Вспоминается: дождь льет как из ведра. Впечатление дополняют периодически повторяющиеся раскаты грома...
Авто Варсимашвили обнажил, сделал явным то, что было заложено в комедии самим автором. Как пишет профессор МГУ имени М.В. Ломоносова Владимир Воропаев, «главная идея «Ревизора» – идея неизбежного духовного возмездия, которого должен ожидать каждый человек. Гоголь, недовольный тем, как ставится «Ревизор» на сцене и как воспринимают его зрители, попытался эту идею раскрыть в «Развязке Ревизора».
«Всмотритесь-ка пристально в этот город, который выведен в пьесе! – говорит Гоголь устами Первого комического актера. – Все до единого согласны, что этакого города нет во всей России. <...> Ну, а что, если это наш же душевный город, и сидит он у всякого из нас? <...> Что ни говори, но страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба. Будто не знаете, кто этот ревизор? Что прикидываться? Ревизор этот  –  наша проснувшаяся совесть, которая заставит нас вдруг и разом взглянуть во все глаза на самих себя. Перед этим ревизором ничто не укроется, потому что по Именному Высшему повеленью он послан и возвестится о нем тогда, когда уже и шагу нельзя будет сделать назад. Вдруг откроется перед тобою, в тебе же, такое страшилище, что от ужаса подымется волос. Лучше ж сделать ревизовку всему, что ни есть в нас, в начале жизни, а не в конце ее».  Речь здесь идет о Страшном Суде. И теперь становится понятной заключительная сцена «Ревизора». Она есть символическая картина именно Страшного суда. Появление жандарма, извещающего о прибытии из Петербурга «по именному повелению» ревизора уже настоящего, производит ошеломляющее действие. Ремарка Гоголя: «Произнесенные слова поражают как громом всех. Звук изумления единодушно излетает из дамских уст; вся группа, вдруг переменивши положение, остается в окаменении».
Хоть у Варсимашвили и нет знаменитой немой сцены, но все жители города, объятого ужасом,  существуют в постоянном ожидании неизбежного возмездия. К тому же в воздухе витает предчувствие войны. «Зачем же, Антон Антонович, отчего это? Зачем к нам ревизор?» – почти в истерике спрашивает у Городничего Хлопов. Ляпкин-Тяпкин видит в этом подготовку к военным действиям: «...Министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены».    
Но режиссер этим не ограничивается – в спектакле рефреном повторяются известные тексты из 18-ой главы Бытия (Ветхого Завета) – разговор Авраама с Господом Богом о праведниках, ради которых Всевышний готов отказаться от уничтожения Содома (их читает, обращаясь к строкам Священного писания, некий помещик Растаковский в исполнении Дмитрия Спорышева). Но в том-то и дело, что в городе N «Ревизора» в постановке Варсимашвили нет ни одного праведника. «Один там только и есть порядочный человек... да и тот, если сказать правду, свинья», – приходят к выводу Хлестаков и Осип, цитируя Собакевича из «Мертвых душ».  
Эти персонажи  в спектакле – Хлестаков и Осип – также связаны с Библией. В том же отрывке из 18-ой главы Бытия (Ветхого Завета) говорится о двух ангелах, пришедших в город грешников, чтобы совершить возмездие. Известно, что в истории человеческого рода ангелы не раз являлись людям как вестники, несущие предупреждение о возможном возмездии, или как сила, с помощью которой Господь осуществлял наказание.
Таковыми в спектакле Варсимашвили и являются, как нам представляется, ... Хлестаков и его лакей Осип. Но ангелы ли они на самом деле, вопрос спорный. Ведь, строго говоря, ангелы – духовные сущности, служащие Богу. А эти двое скорее напоминают булгаковских персонажей из «Мастера и Маргариты» (о гоголевских традициях в творчестве Михаила Булгакова написано очень много), да и появляются они при упоминании двух крыс из провидческого сна Городничего. В одной из сцен невозмутимо играют в шахматы. Это прямая цитата из Булгакова: при появлении Маргариты в спальне Воланда кот Бегемот играет с хозяином в шахматы, причем, проигрывая, пытается прибегнуть к жульничеству, а также пускается в демагогические рассуждения.
Но кто же все-таки такой Хлестаков? Ангел он или нечто иное, но Варсимашвили отнюдь не склонен видеть в нем пустого фанфарона. Он у него далеко не прост, в спектакле разбросаны многочисленные намеки на его инфернальное происхождение. Стар он или молод? Блондин или брюнет? Черт знает что такое, – говорят о нем окружающие. В знаменитой сцене, когда Хлестаков хвалится своим положением и связями, он ведет себя вполне в духе традиционного героя: болтливый, легкомысленный, склонный к вранью. Но зритель уже чувствует:  Хлестаков в трактовке грибоедовцев не имеет ничего общего с хрестоматийным представлением об этом образе. Во время обеда в доме Городничего он вдруг рыком заставляет чиновников сесть. И при этом обличает их: «Чиновники – одни уроды, ни одного честного человека!». «Уроды» прикрывают лица тарелками – и возникает безликая масса, страшная в своем единообразии. В финале эта сцена повторится. Правда, обличителем на этот раз выступит Городничий. «Ничего не вижу, только свиные рыла!» – скажет он в отчаянии. А «рыла» вновь закроются тарелками...  
Но кто бы ни были эти «крысы» из сна Городничего или «ангелы мщения», Хлестаков и Осип, они берут в руки  карающий меч правосудия. Со словами «мошенники, канальи, подлецы», обращенными к чиновникам, дающим и берущим взятки и занимающимся доносительством. При этом Хлестаков не зря подчеркивает в сцене с судьей Ляпкиным-Тяпкиным: «никаких дел к «здешнему» (то есть, к земному!) суду он не имеет!».
Сцены довольно жестокой расправы над грешниками (вплоть до «поджаривания» на огне), а также соблазнения жены и дочери главы города  поставлены  в жанре триллера. Но, кажется, жертвы чуть ли не с готовностью терпят все муки и унижения – прежде всего, от безумного страха, овладевшего ими. Ради спасения своих жизней (о спасении душ они вряд ли помышляют) вчерашние хозяева стали сегодня покорными рабами.Чувство тревоги и ужаса перед надвигающейся катастрофой передается в спектакле по-разному, например, – стремительными пробежками персонажей в глубине сцены из одной кулисы  в другую при упоминании «инкогнито»; конечно, потрясающей музыкой Иосифа Барданашвили...
В спектакле немало эффектно выстроенных массовых сцен  (хореограф – Гия Маргания).
Одна из них – когда Хлестакова поднимают на руки и несут как Спасителя...  
Отмечу интересные актерские работы. Слава Натенадзе играет Городничего человеком умным, хитрым, расчетливым, поэтому он считает самым страшным своим наказанием – потерю разума, ведь он доверился «фитюльке» Хлестакову, который в своем «пасквиле» на чиновников отказывает ему именно в этом качестве: «глуп как сивый мерин».  «Нет, там нет этого!» – Городничий потрясен, он искренне не верит в то, что его назвали дураком. Мошенник и подлец – это еще куда ни шло. Но дурак?! Свое падение    Городничий – Натенадзе переживает мучительно, как раненный насмерть зверь.
Олег Мчедлишвили (Ляпкин-Тяпкин), Михаил Арджеванидзе (Земляника) создают полнокровные гоголевские типажи. А трусоватый Хлопов в исполнении Василия Габашвили – это «мальчик для битья» чиновничьего круга, обычно на нем отыгрываются остальные представители этого мира, в котором прав тот, кто силен. Гротесковый образ уродливого монстра, Почтмейстера  – прямо персонаж комиксов! –  выписывает Вано Курасбедиани. Этому способствуют говорящий грим, специфический голос его героя.  Смешны и суетливы Лаша Гургенидзе (Добчинский) и Зураб Чипашвили (Бобчинский) в своем стремлении быть заметными и полезными во что бы то ни стало. Таких обычно называют выскочками и жестоко наказывают, что и происходит в этой «зоне», когда раскрывается обман.   
А теперь о Хлестакове и слуге его Осипе. Перед Аполлоном Кублашвили стояла нелегкая задача – нужно было создать весьма неоднозначный образ, с многослойными наворотами. Действительно, это черт знает что такое – но явно не человек «без царя в голове», как его отрекомендовал Гоголь в своем предисловии к пьесе. В сцене «обольщения» чиновников и дам Хлестаков очевидно и весьма успешно играет роль «приглуповатого» человека. Но за этим вырисовывается фигура в высшей степени загадочная, странная, а может быть, и зловещая... Совсем не похож на традиционного резонера Осип Дмитрия Мерабишвили. Он под стать своему загадочному «хозяину» – одного поля ягоды. Если в данном случае вообще уместна эта дихотомия: хозяин – слуга. Хлестаков и Осип в спектакле Варсимашвили – это  скорее товарищи, сообщники. И конфликт между ними отсутствует – эта парочка прекрасно понимает друг друга и действует слаженно и быстро.        
В какое-то жуткое, горбатое, хромое существо, повсюду сопровождающее  Городничего, перевоплощается Анна Арутюнян (Пошлепкина) – удачная работа актрисы. Это лицо общего рода – верный пес своего хозяина. Профессионально работают Людмила Артемова-Мгебришвили (Анна Андреевна) и Нина Кикачеишвили (Марья Антоновна). Анна Андреевна – некогда весьма красивая, да и сейчас не утратившая свою прилекательность дама, питающая слабость к полковникам и «готовая ко всем услугам» ради возможности жить в Петербурге. Она держит в ежовых руковицах свою засидевшуюся в девках дылду-дочь, но не прочь воспользоваться ею, чтобы приблизить осуществление своей мечты. А Кикачеишвили создает прямо-таки трагический образ Марьи Антоновны, погибающей в дикой провинции. Торчащие волосы придают ей какой-то нелепый, смешной и трогательный вид. Актриса играет незащищенность, неприкаянность своей  «дурочки», грезящей  вначале лишь о внимании «провинциала» Бобчинского, а потом слепо доверившейся «столичному» Хлестакову. А он лишь цинично (!) воспользовался ее доверчивостью – так сказать, «поматросил и бросил». Типичное порождение города грехов – какая-то ускользающая жена чиновника Хлопова, лица которой невозможно разглядеть, (Инна Воробьева) и обладающая низким голосом, грубоватая трактирная служанка (Нана Дарчиашвили), а также верткий помещик Коробкин (Мераб Кусикашвили).
Спектакль завершается, как и у Гоголя, появлением «настоящего» Ревизора. О нем сообщает, появившись «из-под земли», некто с голосом Осипа – Дмитрия Мерабишвили. А грешники, захватив чемоданы, надеются спастись на некоем «ковчеге». На них выливаются потоки дождя. Но почему-то возникает надежда, что на этот раз потоп, возможно, не уничтожит их. Что эта вода, льющаяся с небес, должна очистить, смыть грехи этих ужасных, но по-своему несчастных человеческих существ.  
Спектакль заставляет задуматься не только над несовершенством мира с точки зрения нравственного закона и библейских заповедей. Он побуждает заглянуть в нашу историю, оценить настоящее и сделать прогнозы на будущее с точки зрения уроков прошлого. Чего там только не было, что только не пришлось пережить на протяжении многих веков!.. Но и сегодня мы живем в эпоху катастроф и тяжелых предчувствий. Как правильно подчеркнул А.Варсимашвили в интервью с Н.Зардалишвили-Шадури: «На наших глазах рушатся все моральные ценности, и мы с ужасающим спокойствием смотрим на эти события как беспомощные свидетели. Меч войны висит над нашими головами, и мы не в силах противостоять ему. Все это есть в «Ревизоре».


Инна БЕЗИРГАНОВА


Безирганова Инна
Об авторе:

Филолог, журналист.

Журналист, историк театра, театровед. Доктор филологии. Окончила филологический факультет Тбилисского государственного университета имени Ив. Джавахишвили. Защитила диссертацию «Мир грузинской действительности и поэзии в творчестве Евгения Евтушенко». Заведующая музеем Тбилисского государственного академического русского драматического театра имени А. С. Грибоедова. Корреспондент ряда грузинских и российских изданий. Лауреат профессиональной премии театральных критиков «Хрустальное перо. Русский театр за рубежом» Союза театральных деятелей России. Член Международной ассоциации театральных критиков (International Association of Theatre Critics (IATC). Член редакционной коллегии журнала «Русский клуб». Автор и составитель юбилейной книги «История русского театра в Грузии 170». Автор книг из серии «Русские в Грузии»: «Партитура судьбы. Леонид Варпаховский», «Она была звездой. Наталья Бурмистрова», «Закон вечности Бориса Казинца», «След любви. Евгений Евтушенко».

Подробнее >>
 
Четверг, 05. Декабря 2024